«С 2013 года в художественном сообществе Татарстана идет раскол»: возможно ли примирение?

Ильнур Сиразиев: «Здесь продать живопись намного сложнее, чем, например, в Екатеринбурге. Там почему-то у нее есть цена, а здесь — нет. Такой менталитет в Казани, к сожалению» Фото: Сергей Елагин

«РАЗ КАЗАНЬ НЕ ПОЗВОЛЯЕТ ЧТО-ТО ДЕЛАТЬ, БУДЕМ ИСКАТЬ ЧАСТНЫЕ ГАЛЕРЕИ»

— Ильнур Ильбрусович, мы бизнес-газета, поэтому вначале прозаический вопрос: что происходит с арт-рынком в Татарстане? Покупают ли картины?

— Нет. Здесь продать живопись намного сложнее, чем, например, в Екатеринбурге. Там почему-то у нее есть цена, а здесь — нет. Такой менталитет в Казани, к сожалению.

В художественных салонах представлена салонная живопись. А профессиональную почему не покупают? Потому что это произведения другого качества, цена у них выше. Мы давно предлагали министерству культуры Татарстана: почему мы не можем заключить договор с аукционами в Китае, например? С Европой? Будем предлагать целый ряд художников, создавать имена. Никто не хочет этим заниматься.  

Мне и моим коллегам очень нравится, как работает Гульзада Ракиповна Руденко (генеральный директор Елабужского музея-заповедника — прим. ред.). Она уже 14-й год собирает в Елабуге арт-симпозиум, приглашает художников из России и всего мира. Темы там очень красивые, этнические, потому что каждый художник везет с собой этнику. Гульзада Ракиповна хорошо их размещает, кормит, встречает, создает шикарные условия для работы. И в результате в ее фондах накапливаются работы, поэтому в Елабуге открылся музей современного искусства — не галерея, а именно музей. В Казани же мы такого сделать не можем. Надо выходить на рынок, а мы это не осуществляем!

— Что мешает?

— Мы своими силами не можем подобное выполнить, такое должно быть на государственном уровне. Сейчас пытаемся решить какие-то вопросы через Торгово-промышленную палату РТ, может, они нам помогут выйти на рынки с профессиональной живописью. Я знаю, что в Забайкалье все художники работают в Китае. Понятно, что мы очень далеко находимся, но у нас есть Казахстан, Киргизия, к нам ближе Европа. Там сейчас очень успешно работают известные художники, которые в свое время получили школу в Советском Союзе, основали вокруг себя хорошие мастерские, имеют отличных учеников. В Ташкенте и Узбекистане есть свои вузы национальные, а в России их стало меньше. Сейчас в основном учатся китайцы, для них даже разработали программу бакалавриата. Лучших отбирают в магистратуру и многих оставляют на аспирантуру. А они уезжают в Китай, где руководят и преподают в филиалах наших ведущих вузов. Там открывают, а у нас их закрывают.

— Ладно, арт-рынка, говорите, почти нет.  А как сейчас проходит процесс госзакупок изобразительного искусства?

—  Раньше государство вкладывало очень большие деньги в художников, потому что оно закупало их произведения для фондов музеев. Конечно, не у каждого, и шел очень серьезный отбор художественно-экспертным советом. Сейчас госзаказов нет. Все надо обязательно выставлять на конкурс, и, кто дешевле исполнит, тот и победит. Но в изобразительном искусстве, как и в медицине, архитектуре, нельзя находить дешевых исполнителей. Где-то возможно выходить на конкурс, а где-то — нельзя. На городских, республиканских конкурсах по скульптуре мы выбираем лучшие произведения, а финансисты смотрят, сколько это стоит. Но так нельзя. 

По закупкам же министерский подход, честно говоря, мне непонятен. А судьи кто? Кто отбирает эти произведения? Почему кого-то отбирают, а кого-то — нет? Всех отбирать невозможно, но почему берут одних и тех же? Почему это делается не открыто? Почему меня, председателя союза, не оповещают, что будет происходить конкурс и мы должны представлять свои работы? Мы предлагаем такие произведения, которые прошли большие зональные выставки: «Большая Волга», «Россия ХIII» — они преодолели многократный отбор и являются произведениями искусства, их может закупать ГМИИ РТ. А закупается непонятно что и непонятно на какие суммы.

— Безусловно, странно, что даже вы как председатель союза художников не в теме, кого и как закупают. Очень странно. Вы удивили… И процесс нельзя отследить на сайте госзакупок?

— Да, и это мне непонятно. Все закрыто, меня не ставят в известность, хотя я член общественного совета министерства культуры. Поднимаю там какой-то жесткий вопрос, а меня сразу пытаются успокоить: не надо, мы это обсудим потом, кулуарно.

«Все наши проекты лежат в министерстве и на столе в ГМИИ РТ, конечно, они должны были позволить делать эти серьезные обменные планы во вновь открывшейся галерее современного искусства. Но не разрешили…» Фото: «БИЗНЕС Online»

Проблем, причем системных, действительно много. Я долгое время поднимал вопрос о последствиях закрытия филиала института им. Сурикова в Казани — все сошло на нет. Когда завожу речь по поводу него, министерству неинтересно. Когда говорю, что нескольким союзам художников негде выставляться, — тоже. До этого у нас была альтернатива — выставляться в НКЦ, но его закрыли. Остальные залы, которые существуют в столице РТ, маленькие, камерные. Единственная возможность выставляться в «Хазинэ» — и то персональными выставками, и под зорким надзором директора ГМИИ РТ Нургалиевой Розалии Миргалимовны, потому что она выбирает, кто там будет выставляться. Мы не отбираем: этот нам нравится, тот — нет. Берем качественные работы, соответствующие проектам. Каждый художник, на наш взгляд, вправе выставляться на экспозиционных площадках Казани, но увы. 

На днях отправили машину на юг Поволжья, собрали три коллекции. Вот уже пятый год мы делаем обменные межрегиональные выставки. В прошлом году это были Тюмень и Ростов-на-Дону, в 2019-м — Волгоград, Астрахань и Калмыкия. Там разгрузят наши коллекции, возьмут свои — и они приедут сюда. Калмыкию я буду выставлять в Набережных Челнах с 8 августа, Астрахань — в Зеленодольске с 13 августа, и 15 августа мы открываем выставку художников Волгограда в галерее «БИЗON».

Все наши проекты лежат в министерстве и на столе в ГМИИ РТ, конечно, они должны были позволить делать эти серьезные обменные планы во вновь открывшейся галерее современного искусства. Но не разрешили… Нам пришлось попросить своих коллег, председателей региональных отделений, чтобы они собрали небольшие коллекции для камерных выставок. Раз Казань не позволяет что-то делать, будем искать частные галереи, организовывать там групповые и персональные выставки. А большие выставки союза от Татарстана станем осуществлять в Крыму и Москве, Санкт-Петербурге, Кронштадте. Там серьезные татарские диаспоры, которые нас ждут.

«Проблем, причем системных, действительно много. Я долгое время поднимал вопрос о последствиях закрытия филиала института им. Сурикова в Казани — все сошло на нет» Фото: Сергей Елагин

«ГИМАЕВ НАБРАЛ «МЕРТВЫХ ДУШ», ЧТОБЫ ЕГО СОЮЗ СТАЛ БОЛЬШИМ И ГЛАВНЫМ»

— Вы затронули сразу немало проблемных тем: художники во взаимодействии с государством, невозможность выставляться на серьезных площадках, отсутствие профессионального вуза… Давайте по порядку. Но, во-первых, вы являетесь председателем союза художников Татарстана, регионального отделения всероссийской творческой общественной организации (ВТОО) «Союз художников России». Объясните для непосвященных — чем занимается ваш союз?

— Союз художников России — это более 18 тысяч человек по всей РФ. Мы являемся региональным отделением, в котором состоят 198 профессиональных художников. Думаю, потенциал еще есть и мы будем расти. Чтобы получить удостоверение члена ВТОО «Союз художников России», человек должен пройти огни и воды — тройные отборы на местных, региональных и экспозиционных выставкомах на большие зональные выставки и всероссийские. Художники, которые себя зарекомендовали, получают заветные удостоверения. Мы людей не просто приглашаем с улицы и говорим: «Хочешь быть членом союза? Сделаем!» Здесь идет речь о долгой аттестации в профессионализме, компетентности тех, кто умеет работать: рисовать, лепить, создавать композиции.

Художники в союзе занимаются графическими, живописными произведениями, делают художественные предметы декоративно-прикладного искусства, лепят и отливают скульптуру, каждому хочется плоды своего труда выставлять на экспозиционных площадках Казани и городов нашей республики. Такая возможность была всегда до ремонта галереи современного искусства ГМИИ РТ. Мы проводили традиционные межрегиональные выставки в 20-х числах августа, посвященные Дню города и республики, ежегодные межрегиональные молодежные выставки…

Но наступил 2019 год, к нашему великому огорчению, НКЦ закрыли, в ГСИ ГМИИ РТ организовывают мероприятия без участия проектов союза художников Татарстана. Пятый год наше отделение, как я уже говорил, проводит обменные межрегиональные выставки в регионах РФ. Наши проекты с удовольствием встречают ближние и дальние соседи. Мы выставляемся в Чувашии, Марий Эл, Башкортостане, лучших залах Ульяновска, Архангельска, Челябинска, Тюмени, Ростова-на-Дону и других городов, таким образом позиционируем наши выставки, рекламируем изобразительное искусство Татарстана в регионах Российской Федерации. 

«Каждому хочется плоды своего труда выставлять на экспозиционных площадках. Такая возможность была всегда до ремонта галереи современного искусства ГМИИ РТ» Фото: «БИЗНЕС Online»

Наше правление выдвигает более активную молодежь на стипендии министерства культуры РФ и правительства РФ через ВТОО «Союз художников России». Очень активно работает в Казани и республике скульптурное отделение, создавая свои произведения на всей территории РТ и даже за ее пределами. Союз обеспечивает художников выставками, правление готовит несколько прибыльных проектов, где была бы возможность заработать и приобрести материал. Через Москву получаем материальную помощь для наших аксакалов — это 5–6 человек в год. 30 тысяч рублей — немного, но все же прибавка к небольшим пенсиям ветеранов искусства. Также мы пытаемся организовать пленэры и симпозиумы в Казани, в ее исторических, значимых местах.

Правление занимается выдвижением на награды и звания. К сожалению, из-за большого количества союзов есть жесткая квота на количество выдвигаемых. Например, у нас большая очередь на почетное звание «Народный художник Республики Татарстан» — это заслужившие своим творчеством, оставляющие огромное художественное наследие нашей республики пожилые художники, которых должны были оценить и выдвинуть еще при правлении Абрека Абзгильдина и Зуфара Гимаева. Таких сейчас более 50 человек. Если награждают одного выдвигаемого в год, то, конечно, многие не дождутся заслуженных званий. 

— При этом ни для кого не секрет, что художники и скульпторы Татарстана далеки от единства. Параллельно существует другой союз художников РТ во главе с одним из ваших предшественников — Гимаевым. Чем эта структура отличается от вашего союза? 

— К сожалению, всегда есть деятели, которые хотят получать все и всегда, свои преференции от министерства культуры РТ. До 1991 года наша организация называлась «Татарское отделение союза художников РСФСР», она входила в состав союза художников СССР. После распада последнего появилась ВТОО «Союз художников России», у которой открылись региональные отделения. А у нашего отделения ВТОО «СХР» в РТ возникло дополнительное юридическое лицо под названием «Союз художников Республики Татарстан», потому что регион помогал союзу, выдавал субсидии, обеспечивал транспортом, госзаказами и так далее. То есть существовали две организации, отдельные уставы, регистрация в минюсте РФ по РТ — и все в одном флаконе в большом художественном сообществе. Председателем объединенного союза являлся всегда один человек — это было и до Абзгильдина, и после, до Гимаева. 

«В 2013 году на общем перевыборном собрании еще объединенный союз художников РТ отказался переизбирать Гимаева, поскольку секретариат ВТОО «СХР» в Москве его бы не поддержал. Но амбиции Гимаева...» Фото: «БИЗНЕС Online»

Но с 2013 года в большом художественном сообществе Татарстана идет раскол. Накапливалось недовольство, поэтому тогда, в октябре, на общем перевыборном собрании еще объединенный союз художников РТ отказался переизбирать Гимаева, поскольку секретариат ВТОО «СХР» в Москве его бы не поддержал. Но амбиции Гимаева... а он во всех комиссиях министерства культуры РТ и экспертном совете по закупкам, лоббирует ценовую политику, по хорошим ценам закупаются его картины, получает преференции, хорошую зарплату… Конечно, потерять все это ему и его близкому окружению не хотелось. 

Тогда, до общего перевыборного собрания, Гимаев решил быстро собрать свой союз художников. Чтобы его сделать, провести легитимно, надо было организовать небольшой из 36 человек кворум. Гимаев исключил под разными предлогами присутствие на этом собрании несогласных с его правлением художников и провозгласил себя местным председателем союза художников, даже забрал название — «Союз художников Республики Татарстан» со статусом «региональная творческая общественная организация». То есть получил такой же статус, как у СХР, только вместо «федерального» — «региональный». Зарегистрировал в министерстве юстиции РФ по РТ. Так как количество членов союза было небольшим, Гимаев проехался по регионам, собрал списки и выдал свои зеленые корочки, набрал себе людей. Но проблема в том, что мы их не знаем. Художника-творца можно оценивать по выставочным проектам, а гимаевский союз просто, как у Николая Гоголя, набрал «мертвых душ» для того, чтобы этот союз стал большим и главным. Там состоят те, кто имеет очень относительное отношение к изобразительному искусству. За 6 лет их состав вырос с 36 человек до 300.

Некоторые союзы реально работают, делают проекты, например творческий союз художников России. Но его центр находится в Москве, и он не претендует на субсидии министерства, а отрабатывает федеральные гранты. У них бывают интересные творческие проекты и даже совместные, такие, какие проводим и мы. А союз художников РТ занимается проектами республиканского значения, может получать госсубсидии и несубсидированные деньги.

«Сейчас госзаказов нет. Все надо обязательно выставлять на конкурс, и, кто дешевле исполнит, тот и победит. Но в изобразительном искусстве, как и в медицине, архитектуре, нельзя находить дешевых исполнителей»Фото: Сергей Елагин

«К 100-ЛЕТИЮ ТАССР МЫ НЕ СМОЖЕМ ВЫСТАВИТЬСЯ В ГСИ»

— Правильно ли мы понимаем, что, с одной стороны, правопреемником союза художников СССР является ваш союз, но организация Гимаева для татарстанских властей более важная?

— Да. Он получает госсубсидию, которую тратит на свою зарплату и своих приближенных. Еще ему почему-то выдают внесубсидийные деньги. В 2016 году мы готовили документы для получения микроавтобуса к 80-летию нашего союза. Но чиновники в министерстве сделали так, что транспорт получили не мы, а организация Гимаева. Когда мы подавали заявку на «Большую Волгу», он пожаловался, что с нашим правлением сложно общаться, и через министерство меня и секретариат ВТОО «СХР» заставили запустить художников отдельным союзом на выставки «Большой Волги». Еще я увидел их расходы на транспорт — они получили больше, чем мы, хотя имеют свой автобус. Гимаевский союз каждый год ездит в Крым, по пять человек, им выделяют 250 тысяч рублей. Хотя отчетных выставок художников мы так и не увидели. 

До 2013 года объединенный союз получал субсидию в размере 1,2 миллиона рублей в год. Это небольшие деньги, но на них можно содержать и маленький аппарат с бухгалтерией, и автомобиль, хватало на несколько серьезных проектов. Сейчас мы получаем в год 381 250 рублей. У нас нет техники — все, что есть, мое личное. Из субсидий платим за печать буклетов, афиш, дипломов в типографии. Основная сумма уходит на транспортные расходы. Так как денег дают мало, нам приходится все это распределять по копейкам, и опять остаемся без ничего. Банковские услуги оплачиваем из членских целевых сборов. Платим за интернет и телефон из общественных сборов. Я и члены правления не могут получать зарплату. Налоговая всегда смотрит на нас подозрительно, на счет попадают деньги, мы их полностью распределяем, в налоги отчислений нет, в пенсионный фонд — тоже. Если бы мы получали небольшую зарплату (председатель, бухгалтер, секретарь), то были бы социально защищены, более эффективны с точки зрения работы как профессиональный аппарат. Союз живет так уже 6-й год…

Я раньше работал в филиале Суриковского института, была зарплата. Меня в 2017 году уволили, и сейчас я безработный. Живу за счет реализации каких-то картин. Осенью, зимой и весной веду хозрасчетную группу в художественной школе №3 и не могу устроиться на постоянной основе, только по договору, получаю небольшую зарплату, которой едва хватает на оплату мастерской. У меня нет социального будущего!

Татарский просветитель и мыслитель Шихабетдин Марджани 2017г., х., акрил,темпера (130х100)

— Чиновники скажут вам, что вы живете как настоящий художник, как какой-нибудь Пабло Пикассо со своими коллегами в начале XX века во чреве Парижа, когда они никому были не нужны, но жили творчеством… Почему, на ваш взгляд, произошел раскол в среде татарстанских художников? Могут ли союзы вновь объединиться?

— Именно Гимаев является виновником раздрая — разделил художественное сообщество на три части.  Думаю, и до конца не понимает, что он сотворил. Но сейчас объединить эти союзы уже невозможно. Я выбран народом на собрании, и меня поддержал секретариат в Москве. Когда Гимаев был председателем цельного союза, он запустил его до такой степени, что не сдавал ни отчеты, ничего, счета арестованы. Тогда нашему руководителю Виктору Аршинову, правлению и мне как первому заму пришлось реанимировать отделение, восстанавливать расчетный счет, ходить в налоговую, министерство юстиции, потом ехать в Москву и сделать так, чтобы у нас появилось старое название с некоторыми изменениями: «Союз художников Татарстана» — региональное отделение ВТОО «Союз художников России». 

— Ощущают ли на себе творцы последствия инцидента, после которого мастерские и выставочный зал скандально и фактически на грани уголовного закона (а точнее, за его гранью даже) перешли из ведения худфонда изомузею РТ? Еще одной стороной конфликта стала Розалия Нургалеева…

— Мы два года ждали галерею современного искусства (ГСИ). Я всегда мог сказать художникам: как откроется, мы будем выставляться. У меня имелась большая надежда, что там станут проводить мероприятия на уровне больших зональных выставок, ведь в закладке галереи в конце 70-х и строительстве участвовали сами художники. Сейчас ГСИ не пускает нас с этими проектами на экспозиционные площадки. Почему — я понять не могу, мои пожилые коллеги просто в негодовании.

Управляющая компания — это ГМИИ РТ. Почему она решает, выставляться нам или нет? Галерея современного искусства как экспозиционная площадка предназначена для всех союзов. Почему кто-то самолично здесь решает? Мне это непонятно и, конечно, не нравится. Мы согласны, пусть галерея будет под ведением государства. Мы станем платить коммунальные услуги за мастерские, заключать с комитетом земельных и имущественных отношений договоры на безвозмездное пользование мастерскими, стараться исполнять все предписания по эксплуатации, жить нормальной жизнью законопослушных людей. Но, когда нам начинают диктовать: это делай, то — нет, подобное приводит к образованию субкультур и деградации основных художественных направлений. 

В ГСИ ГМИИ РТ проходит много всяких выставок зарубежных и российских художников, но не республиканских современных творцов. Мы будто находимся в ссылке — целый союз. Там выставляют модные течения, которые нам совершенно неинтересны. Искусство бывает от сатаны и от Бога… 

К 100-летию ТАССР мы не сможем выставиться в ГСИ, потому что директор ГМИИ РТ Нургалеева решила сделать ретроспективу, в которую она добавит 10–15 современных художников — тех, кто ей нравится. Она делает свой отбор. А наши выставкомы, работа в правлении, секциях? Эти действия создают конфликты, растет разобщенность в среде художников.

«МЫ БЫ СОЗДАЛИ В РЕСПУБЛИКЕ ВУЗ ФЕДЕРАЛЬНОГО ЗНАЧЕНИЯ»

— Вы преподавали в казанском филиале института им. Сурикова, который закрылся в 2017 году. Возможно ли появление подобного учебного заведения сейчас?

— Связанного с академией художеств — вряд ли. А с художественно-промышленной академией, относящейся к народным промыслам, — возможно. Прошлой осенью я был в Питере и общался с ректором Санкт-Петербургской художественно-промышленной академии имени Штиглица. Он мне предложил создать вуз с программным обеспечением Штиглица здесь, в Казани, в виде франшизы или какого-то другого образования. Когда ехал домой, то подумал: у нас есть огромное, красивейшее здание на улице Карла Маркса, 70, бывшая Казанская художественная школа. Там сейчас 1/3 площади занимает Казанское художественное училище им. Фешина, 2/3 находится в аварийной ситуации. Нужно не просто взять и сделать ремонт, а заниматься реставрацией и реконструкцией всего здания. Как я понимаю, сегодня в бюджете республики вряд ли есть на это деньги. 

«В Казани нет третьей, высшей ступени художественного образования, поэтому ребята разбегаются, исчезают» Фото: «БИЗНЕС Online»

При этом в «Химграде» имеется корпус, который находится в частной собственности Павла Анатольевича Егорушкина. Помещение построили три года тому назад для создания института реставрации — там хотели обучать художников-реставраторов. К сожалению, директор Института истории КФУ Рамиль Хайрутдинов и директор высшей школы исторических наук и всемирного культурного наследия КФУ Айрат Ситдиков не смогли продолжить и до конца довести эту программу и проект. К моему удивлению, здание полностью оборудовано по всем нормативам высшего художественного учебного заведения. Хорошие аудитории и под рисунок, и под живопись, скульптуру, на первых этажах есть отличные мастерские под установку печей для стекла, керамики. Можно создать кузницу, литье, монументальные мастерские — заниматься античной мозаикой, венецианской и какой угодно, сделать мастерские по шитью, вышиванию. Все, чего республике сейчас не хватает, возможно сделать. Мы подготовили презентацию для минкульта РТ, чтобы оно посмотрело, что мы можем сделать в этом здании и какое финансовое обеспечение необходимо от республики. Мы рассказали, каким образом нам институт имени Штиглица поможет с программным обеспечением и документацией — аккредитацией, лицензированием и так далее. В минпросвещении РФ есть люди, которые бы занимались этими вопросами. 

Мы бы создали в республике вуз федерального значения. В Казани бы училась не только республиканская молодежь, но и все соседи: Чувашия, Марий Эл, Башкортостан, Ульяновская, Саратовская области, даже из Зауралья могли бы приезжать студенты. Институт был бы заполнен, появился бы и конкурс, ведь обучение велось бы по программе университета имени Штиглица, преподавали бы педагоги, которые прошли повышение квалификации в Санкт-Петербурге. Здесь обучались бы и реставраторы, потому что в свое время институт имени Штиглица возник как реставрационный компетентный центр для Эрмитажа. Сейчас я знаю, что в России есть всего два больших центра реставрации — это Санкт-Петербург и Москва, а также имеются частные реставраторы. В общей сложности они берут со всей России 8 процентов заказов, поэтому у нас огромное количество раритетов, которые лежат в музейных фондах, ждут десятилетиями своего часа. Огромное количество произведений искусства просто превращается в прах.

Музалия апа за работой 2018г., щит, левкас,акрил (106х70)

— Но в Казани есть и другие вузы с художественными направлениями — КазГИК, КХТИ. Что там происходит?

— Чтобы человек научился рисовать, ему нужно изучать живопись и рисунок как минимум 18 часов в неделю, композицию — 9 часов. Надо серьезно изучать пластическую анатомию, технологию и так далее. Аудитории должны быть высотой 3,60 метра как минимум, оптимально — 4,20. Должны быть хорошие залы, где можно разместить группу из 8–12 человек, поставить портреты, обнаженные натуры, двойные натуры и так далее. А в этих вузах пишут натюрморты. В институте культуры вся живопись проходит вообще в полуподвальном помещении на цокольном этаже, скульптуры там чуть ли не на партах лепят! А для них тоже обязаны сделать серьезные аудитории, должен быть профильный вуз. Иногда нужно создать скульптуру в глине в полный человеческий рост, а бывает задача — поставить фигуру в полтора роста, то есть высотой в 2,6 метра, бюст в две человеческие головы… Это какие станки должны быть? Самое главное, когда создаются скульптуры в глине, их надо еще и формовать, то есть должны быть аудитории для формовки. Под любые скульптуры надо делать каркасы. В живописи то же самое — должны быть мольберты, большие и малые холсты. В одиночку КФУ, КХТИ или институт культуры с этим не справятся.

У нас же была своя Казанская художественная школа, об этом знают все. Город забыл, а Китай, например, помнит. Только на одной истории можно создать здесь свой хороший вуз. Чем хороша академия имени Штиглица? Там есть и монументальная живопись, и рисунок, и живопись, скульптура и дизайн, керамика, стекло, художественный металл, реставрация, художники среды. Всех специалистов, которые сейчас нужны в республике, может подготовить этот вуз. Я в свое время учился в Суриковском институте и окончил монументальную живопись. Я ведь пишу не только станковые портреты, могу заниматься мозаикой, делать сграффито, витражи, майолику. Для этого просто нужны хорошие технологические зоны, производственная база. В «Химграде», на «Тасме», все есть.

«После распада СССР осталось только два профильных академических вуза в Москве и Санкт-Петербурге и две художественно-промышленных академии — имени Штиглица и Строгановка»Фото: Сергей Елагин

«У НАС НЕСКОЛЬКО ОБЪЕКТОВ НАХОДИТСЯ В СПИСКЕ ЮНЕСКО, А СВОИХ РЕСТАВРАТОРОВ НЕТ»

— Что нужно для осуществления этого проекта? 

— Министру культуры надо понять, что такой вуз необходим для Татарстана. У нас сразу хватаются за кошельки и говорят: ой, для республики это дорого. Но давайте посчитаем. Если университет будет получать 200 миллионов рублей в год, то через 5–6 лет он начнет частично самоокупаться, потому что появится огромное количество дополнительных платных мест, приедут студенты из регионов России, Китая, можно открыть специальные китайские корпусы.

Считаю, что 200 миллионов — это относительно небольшие деньги. У нас футболист «Рубина», который, может быть, на поле не выходит, получает в год больше. На спорт выделяются бешеные деньги, а почему нельзя на культуру? Конечно, нужно довести идею этого значимого проекта до президента Татарстана.

Я просто знаю, что происходит в Москве: в институт имени Сурикова приезжают свыше тысячи абитуриентов, и только 1/5 часть из них попадают на вступительные экзамены. Думаю, что такая же ситуация и в Санкт-Петербурге. Остальные возвращаются в свои регионы. Для всех поступающих просто не хватает вузов. Когда был Советский Союз, то существовали художественные институты в Киеве, Львове, Харьковское художественно-промышленное училище. Учебные высшие заведения в Риге, Литве, Тбилиси, Ереване, Ташкенте — огромное количество профильных вузов, где получили образование многие художники. Даже у меня в союзе есть несколько выпускников из Ташкента, Харькова, Прибалтики. А после распада СССР осталось только два профильных академических вуза в Москве и Санкт-Петербурге и две художественно-промышленных академии — имени Штиглица и Строгановка. Есть еще несколько профильных вузов, которые готовят театральных оформителей: студия МХАТ, ГИТИС и ВГИК. Но там выпускают поштучно, как жемчужины. 

— А сейчас творческой молодежи выгодно оставаться в Татарстане? Если появится такой вуз, есть шанс, что она не будет уезжать в столицы?

— В Казани нет третьей, высшей ступени художественного образования, поэтому ребята разбегаются, исчезают. 116 членов нашего союза — пенсионеры, многим из которых за 70 лет. С 50 лет идет серьезный вакуум, а затем 20–30-летние художники. Через 10–15 лет исчезнут наши аксакалы, все известнейшие художники. Молодежь останется, а дополнительно набирать новую не получится — Казанское художественное училище выпускает талантливых детей в Москву и Санкт-Петербург. Но после 6 лет обучения они уже обратно не возвращаются: здесь не могут себя реализовать. А если бы у нас был свой вуз, своя производственная база, реставрационные мастерские, мы бы открыли площадку и для работы, и для реализации. Получается, КХУ кует кадры столицам. Во многих регионах такая проблема с молодежью. А в Москве и Санкт-Петербурге — концентрация, и там даже не знают, что с этой молодежью делать, не хватает мастерских. А у нас, наоборот, может возникнуть ситуация, что их остатки будут пустовать, потому что некем их станет заполнять.

«Если республика хочет сохранить творческий потенциал… Очень много говорят о человеческом потенциале, и в то же время министерство культуры РТ не замечает союзы художников» Фото: Сергей Елагин

— А есть регионы, на которые можно равняться?

— Лучше ситуация в Подмосковье, Ярославле, Пензе, Башкортостане, Чувашии. Хотя местная молодежь учится в столицах, она возвращается в свои регионы, потому что ее там ждут, предоставляют работу и возможность для реализации. У нас такого нет. Мы тут за каждого мальчишку и девчонку бьемся, но предоставить им серьезную работу не можем — только возможность выставляться на больших межрегиональных выставках, участвовать в молодежных проектах, на «Тавриде», получить стипендию министерства культуры РФ, правительства РФ. Татарстан ничего не делает для молодежи, я и правление добиваемся этого через Москву.

Если республика хочет сохранить творческий потенциал… Очень много говорят о человеческом потенциале, и в то же время министерство культуры РТ не замечает союзы художников. С таким финансированием, отношением к экспозиционным площадкам люди просто уйдут, исчезнут. Я был на совещании в минкульте, и там очень много говорили о волонтерах. Хотелось крикнуть, что через 10 лет одни только волонтеры и останутся, а люди искусства постепенно исчезнут. 

— Каких художников и специалистов не хватает республике сейчас? 

— Художников народного промысла и народного искусства. У нас огромное количество промысловиков, которые занимаются сувенирной продукцией. А художников, которые могли бы заниматься ювелирным делом, керамикой, народным костюмом, стеклом на уровне произведений искусства, нет. Когда собирается выставка «Большая Волга», нижегородцы у меня спрашивают: «Почему вы не везете народное искусство?» А вы посчитайте, сколько в Нижнем Новгороде фабрик народного искусства, причем на каждой работают художники-умельцы мирового уровня, потому что это бренд. К сожалению, в Татарстане нет фабрик. У нас, может, есть пара художников декоративно-прикладного искусства, которые занимаются вышивкой, но они выполняют реконструкцию, единичные экземпляры, заказы для нацмузея.

Было бы неплохо раз в три года выпускать монументалистов, художников костюма, ювелиров. Как раз к 100-летию ТАССР открыть бы этот вуз, решить проблемы. Республика выезжала бы на всякие ярмарки, сабантуи и презентовала серьезные вещи, а не только ширпотреб, который вешают на холодильники и ставят на полочки.

Сейчас государство выделяет хорошие деньги на реставрацию зданий, Казань преобразилась — и это видно. А что делать с другими предметами искусства? Есть раритеты в стекле, металле, одежде, живописи, монументальном искусстве. Мы часто в начале 90-х годов закатывали все мозаики евроматериалами, снимали огромное количество витражей. Кто их будет реставрировать? У нас несколько объектов находится в списке ЮНЕСКО, а своих реставраторов нет. Когда идет речь о росписи, приглашают реставратора масляной живописи, и он дает совершенно другие рекомендации. При министерстве культуры нет нормального художественного совета, который мог бы утвердить монументальный эскиз. Нет компетентных людей, поэтому я и мои коллеги хотим создать то, чего нам не хватает — вуз, где обучают профессионалов, грамотных специалистов. Педагогов можно вызвать из Санкт-Петербурга, и первое время они здесь будут обучать, повышать квалификацию местных преподавателей. Я тоже имею академическое образование, но, чтобы работать по Штиглицу, мне надо повышать квалификацию именно в институте его имени. 

«Сейчас государство выделяет хорошие деньги на реставрацию зданий, Казань преобразилась — и это видно. А что делать с другими предметами искусства?»
Фото: Сергей Елагин

«МОЖЕТ, ДЕЛО В ДИРЕКТИВАХ 1936 ГОДА»

— В нацмузее РТ в этом году была история — обсуждали некачественные произведения на выставке «Историко-культурное наследие Татарстана». 

— Идея выставки хорошая. У нас появился менеджер — Мустафин Абдулхак Исхакович. У него был план создать ряд портретов, тематических композиций, связанных с историей Татарстана. Он меня нашел, когда мы с Елабужским музеем-заповедником проводили в прошлом году итоговую выставку симпозиума 2018 года в национальном музее РТ. Подготовили темы и предложили участвовать в этом процессе минкульту, оно отказалось. Появился организатор с хорошей идеей, пришел, заплатил небольшую сумму — по 20–30 тысяч рублей за одну картинку. У нас за 20 лет подобных заказов вообще не было! По темам художники сделали работы. Конечно, правление предупреждало нашего менеджера: нельзя приглашать непрофессионалов. Так как была свыше установка пригласить все общественные организации, все творческие союзы, то в этом проекте участвовали некомпетентные художники, дилетанты, потому произошел скандал и все шишки полетели на наш союз, потому что мы являлись организаторами данной идеи. После инцидента члены правления половину выставки убрали, оставив 50–60 композиций. Там действительно были непрофессионально выполненные работы — дошло до того, что некоторые просто делали распечатки на баннере, подкрашивали и вывешивали. Все получили урок — не надо сотрудничать с дилетантами. 

Никто никаких заказов, тем более связанных с историей, не делал. И тут появляется такой человек. Художникам этот проект очень понравился — они получили деньги, купили на них краски и холсты…

Сейчас мы продолжаем — рассылаем главам районов РТ письма с предложением написать в определенном районе какое-нибудь значимое место: природное, культурное. Всего будет 100 произведений — пейзажи, портреты деятелей, из которых мы соберем еще одну выставку. Мы договорились с Абдулхаком Исхаковичем по списку известных художников. Основная идея такая — художник выезжает в район, живет там два-три дня, его кормят, возят по значимым местам, он пишет этюды, в перерывах дает мастер-классы детям. Приехав в Казань, в декабре–январе создает произведение. И уже в конце февраля – начале марта мы делаем отчетную выставку на разных площадках. Скорее всего, будем отправлять одного из ведущих мастеров с молодым художником, станем выдавать рецензию и сертификат на произведение искусства.

«Единственный наш академик Академии художеств СССР Харис Якупов, чьи работы не потерялись бы даже в Париже в кругу импрессионистов, достоин к 100-летнему юбилею небанальной очередной выставки» Фото: Сергей Елагин

И еще важный момент, показывающий разницу в подходах, если говорить о художественном процессе. В этом году мы будем отмечать 100-летие одного из крупнейших наших художников XX века — Хариса Якупова. Понятно, что изомузей выставит из запасников его неизвестные наброски, рисунки. Фарид Харисович Якупов, может, принесет что-то из семейного архива… А у нас была мысль создать выставку-конкурс, где бы участвовали художники, которые занимаются классическим реализмом. Идея — сохранить этот реализм, который в свое время и создавал Якупов. Его преемники даже не могут сейчас выставляться — негде. Поэтому к 100-летию правление намерено было провести конкурс и начать традицию: каждые пять лет делать академические экспозиции, чтобы художники получали премии имени Якупова. К сожалению, наша идея отклонена министерством. 

— «Ах, вы премии художникам захотели раздавать», — скажут вам… А если серьезно, то, безусловно, единственный наш академик Академии художеств СССР Харис Якупов, чьи работы не потерялись бы даже в Париже в кругу импрессионистов, достоин к 100-летнему юбилею небанальной очередной выставки. 

— Еще у правления союза есть мечта — организовать хороший скульптурный симпозиум. В 2013 году мы проводили в Казанском кремле. Столица РТ — это большой культурный и туристический центр. Почему нельзя в каждом парке поставить по Казанскому Коту? Например, в Советском районе — с авоськой и кефиром, в Адмиралтейской слободе — с рыбой и удочкой. У каждой станции метро можно установить скульптурные элементы: у «Козьей слободы» — бабушку с козочкой. Еще у нас есть «Кырлай». Мы третий год предлагаем сделать там пленэр, пригласить художников со всей РФ. Таким образом мы пополнили бы музейные фонды самого «Кырлая», нацмузея РТ и ГМИИ РТ…

— Вы попали в предварительный состав возможного будущего совета по культуре при президенте РТ. Потенциально — это отличная площадка для обсуждения культурных проблем и лоббирования своих идей. Будете поднимать там подобные вопросы?

— Вряд ли… Идет очень жесткий контроль, потому что там знают: мы самые проблематичные.

Была бы возможность, я бы встретился с Рустамом Миннихановым и показал ему наши проекты, но меня и близко не подпускают…

Вы будете удивлены, но союзы художников — беднейший народ. Например, союз писателей Татарстана получает субсидию в несколько миллионов рублей, кинематографистов РТ — за миллион рублей, композиторов РТ — так же несколько миллионов рублей. У всех этих союзов есть в собственности (или долгосрочной аренде) здания, административные аппараты, имеется полноценная организационная форма, идут отчисления в соответствующие государственные органы: налоговая, пенсионный фонд, статистика.

Мы просим не первый год увеличить нашу годовую субсидию с 381 250 рублей хотя бы до 1 миллиона для того, чтобы содержать аппарат, появилась бы полноценная организационная форма с отчислениями, и, конечно, был бы свой микроавтобус, чтобы мы не тратили огромные деньги на перевозку картин в регионы. 

«Мы просим не первый год увеличить нашу годовую субсидию с 381 250 рублей хотя бы до 1 миллиона для того, чтобы содержать аппарат, появилась бы полноценная организационная форма с отчислениями» Фото: Сергей Елагин

— Вы знаете, все названные субсидии выглядят как-то смешно, учитывая масштаб и значимость творческих союзов. Но ваш союз даже на этом фоне какой-то бедный пасынок, если все действительно так. Почему такой огромный разрыв между субсидиями?

— Не знаю. Может, дело в директивах 1936 года о том, что писателей и музыкантов, театры и кино государство должно субсидировать, а художники работают в худфонде, которого уже нет в той старой форме. И никто, возможно, директивы до сих пор не менял.

— Спасибо за предельно откровенное интервью. В наше время мало кто из ваших коллег из других союзов готов так разговаривать о проблемах, вскрывать болевые точки. 

Послушав вас, начинаешь понимать, почему республика, где давние и блестящие художественные традиции, где творили такие гении, как Николай Фешин и Константин Васильев, Баки Урманче и Харис Якупов, находится в состоянии крайнего упадка с точки зрения арт-рынка, ярких художественных проектов и новых громких имен. Ваш внутренний раздрай, наложившийся на переходный период, экономические трудности и другие объективные факторы, привел, видимо, к такому глубочайшему кризису. Плюс у нас, видимо, предыдущие министры культуры любили другие виды искусства, выделяя годами сотни и сотни миллионов музыкальным коллективам, опере, театрам. 

Однако на этом грустном фоне есть и проблески надежды. Например, президент выделил огромные деньги, и наконец-то открыли государственную галерею современного искусства. Пусть вас туда не пускают (хотя нонсенс!), но это явно уже издержки исполнителей. Однако галерея есть! Минкульт относительно недавно возглавила энергичная и вдумчивая Ирада Аюпова, которая анонсировала создание Культурной стратегии РТ. Мы практически уверены, что вашу критику она не воспримет на свой счет — все-таки все названные проблемы накоплены годами, десятилетиями. Нам кажется, прочитав это интервью, она вряд ли теперь останется равнодушной к проблемам вашего цеха и в целом художественного мира.