Российский политический деятель и ученый Владимир Адоратский (справа), академик АН СССР, историк, один из крупнейших в России знатоков и популяризаторов марксизмаФото: ©РИА «Новости»

ПОРТРЕТ ВАРИ АДОРАТСКОЙ — САМАЯ ИЗВЕСТНАЯ КАРТИНА ФЕШИНА

3 июля 1905 года на подъеме революционных событий в Казани вышел первый номер нелегальной большевистской газеты «Рабочий», напечатанный тиражом 1,5 тыс. экземпляров. После III съезда РСДРП, который состоялся в апреле 1905 года в Лондоне, был значительно расширен Казанский комитет большевиков, осуществлявший общее партийное руководство в масштабе всей губернии. Летом 1905-го в его состав вошли Владимир Адоратский, Василий Лихачев, Соломон Лозовский, Иван Саммер, Яков Свердлов, Хусаин Ямашев и другие — всего 10 человек.

Большевики обратили особое внимание на укрепление связи местной партийной организации с массами. В их борьбе исключительно важную роль и сыграла нелегальная газета «Рабочий», основанная по инициативе присланного в Казань на укрепление рядов парторганизации Якова Свердлова. Яков Михайлович редактировал газету и делал для нее материалы. Он писал в ту пору: «Вчера был реферат у фармацевтов. Здесь издается газета „Рабочий“… Издает ее комитет с.-д. партии. Много новостей, да сейчас нет времени, нужно исполнить массу комитетских поручений». Но большая часть опасной и сложной подготовительной работы по выпуску газеты, органа Казанской партийной организации РСДРП, пала на ее ответственного пропагандиста Владимира Викторовича Адоратского…

Российский политический деятель и ученый Адоратский, академик АН СССР, историк, один из крупнейших в России знатоков и популяризаторов марксизма, по семейным воспоминаниям, человек очень умный, принадлежал к породе прекраснодушных идеалистов, увлеченных идеями революции и не замечавших реальной жизни. «Как-то в нем сочетались ум и наивность. За это Ленин, с которым Адоратский сдружился в эмиграции, шутя называл его Адурацким», — утверждает Наталья Тахтамышева, писатель, биография которой связана с семьей Адоратских.

Владимир Викторович родился в Казани 7 августа 1878 года в небогатой купеческой семье. Ее корни уходили в сибирские края. По крайней мере, исследователь из Новосибирского государственного университета Станислав Петров утверждает, что академик — потомок селенгинских и кяхтинских купцов. Купеческое происхождение Адоратского, о котором старались умалчивать по понятным причинам в советское время, косвенно подтверждает и «классовый характер» его женитьбы. В 1903 году он породнился с богатейшей и известной купеческой семей Казани Сапожниковых, женившись на одной из сестер Сапожниковых, Серафиме. Кстати, ее сестра Надежда Сапожникова была известным не только в Казани, но и в стране меценатом и художником, ученицей и близким человеком Николая Фешина. Его «Портрет Вари Адоратской» (1910) изображает родную дочь академика Варю Адоратскую. Это самая известная картина Николая Ивановича Фешина. Вслед за серовскими портретами Веры Мамонтовой и Мики Морозова данная работа продолжает цепочку трогательных детских образов в русской живописи начала XX века.

Учеба Владимира началась во второй мужской гимназии на улице Лево-Булачной. Уровень знаний, которые давала гимназия, был достаточно высок. Продолжая образование в университете, многие выпускники становились известными учеными, преподавали в высших учебных заведениях Казани и других городов России. Среди них есть хорошо известные имена: ректор Императорского Казанского университета Николай Ковалевский, талантливый историк, профессор педагогического института Михаил Бушмакин, доктор медицины, заслуженный деятель науки РСФСР Иван Домрачев, профессиональный революционер Николай Бауман и другие заметные личности.

«ЗА ЗНАНИЕ МАРКСИЗМА ЕГО ПРОЗВАЛИ «НЕМЦЕМ»

После окончания гимназии в 1897 году Адоратский поступил на математический факультет Казанского университета, но в 1898-м перевелся на юридический факультет. В стенах университета талантливого и романтичного юношу, выходца из благополучной семьи, захватывают революционные идеи. Сокурсники даже прозвали Адоратского «немцем» за его отличное знание марксизма. Наверное, и немецким языком он тогда овладел, что очень пригодилось молодому историку и политику в первые годы его деятельности за рубежом. Несмотря на близость к «запрещенным кругам», Адоратский успел окончить университет в 1903 году.

Но революционные «проделки» на студенческой скамье не остались незамеченными. В том же 1903-м он вынужден вместе с семейством отправиться в эмиграцию в Берлин и Женеву, где в 1904-м вступает в РСДРП. Вернувшись в том же году в Россию, был арестован и сослан в Астраханскую губернию. В 1905-м он возвращается в родную Казань, где его застает Первая русская революция (1905–1907).

В 1914 году, к моменту начала Первой мировой войны, Адоратские оказались в Мюнхене и были задержаны в Германии в качестве гражданских пленных. Но после революции, в 1918 году, Владимир Ленин (с ним, а позднее и с Иосифом Сталиным Адоратский состоял в дружеской переписке) обменял их на какое-то немецкое семейство. Семья поселились в Москве, Владимир Викторович стал работать в Центральном государственном архиве.

17 сентября 1919 года выходит декрет Совнаркома РСФСР «Об организации рабфаков при всех вузах и втузах и преобразовании существующих курсов в рабфаки». На рабфаки принимали рабочих и крестьян в возрасте от 16 лет, занятых физическим трудом, по направлениям предприятий, профсоюзов, партийных и советских органов. Обучение здесь, стимулируемое государственными стипендиями, приравнивалось к работе на производстве.

КОМАНДИРОВКА «НА УСИЛЕНИЕ И ПРИСМОТР»

Не минула эта участь и Казанский университет. На заседании Совета университета 24 сентября 1919 года было создано временное бюро по организации здесь рабфака. Из Москвы «на усиление и присмотр» сюда командируется и Адоратский (по некоторым данным, его об этом попросил сам Ильич). Подготовительная работа была завершена к началу ноября 1919 года. Были получены первые университетские аудитории, подобраны первые преподавательские кадры, произведено слияние общеобразовательных курсов при губернском отделе народного образования с рабфаком, закончен набор слушателей. 1 ноября 1919 года состоялось долгожданное открытие рабфака Казанского университета, пятого по счету в РСФСР. Преподавательский состав насчитывал, включая трех профессоров, 24 человека. В президиум рабочего факультета был избран и Владимир Викторович, преподаватель истории.

В первое время существования рабфака мало что благоприятствовало занятиям. В аудиториях было холодно, зимой замерзали чернила, студенты голодали, не хватало опытных преподавателей, отсутствовали учебники, программы, элементарное учебное оборудование. Алексей Литвин, доктор исторических наук, пишет о тех временах в научно-документальном журнале «Гасырлар авазы — Эхо веков» государственного комитета РТ по архивному делу: «Жили профессора трудно. Об этом свидетельствует письмо Адоратского Ленину от 6 января 1920 года. Адоратский получил задание собрать в Казани материал и подготовить очерк по истории Октябрьской революции. „В Казани пришлось мне, — писал будущий академик, — читать лекции, я давно не выступал, надо было усиленно готовиться. Так, в разных делах и делишках, прошло время до ноября. А тут захворал. Долго лежал в испанке — и после нее от скверного питания нарывы по телу пошли. Когда на ногах, приходится не только лекции читать и к ним готовиться, но и бегать за водой через улицу, и дрова колоть, и за 8 верст сбегать за пудом желудей и притащить его на спине... Словом, деятельность разносторонняя. Скверно, когда темно. Электричества в квартире нет, освещаемся керосином, а его удалось достать всего фунтов 20 на всю зиму“».

Трудности этим не ограничивались. Дело в том, что многие представители новой власти совершенно не имели представления о цели существования рабфака. Военкоматы, например, считали рабфак ничтожными «гражданскими курсами, на которых невозможно научиться ничему хорошему». «Внедрение рабочего факультета внесло испуг, скепсис и растерянность в ряды и профессоров, и студенчества», — вспоминают очевидцы тех событий. Не было никакого опыта по систематическому образованию взрослых рабочих. Тем не менее рабфаковское образование продолжалось и сыграло свою значительную роль в общероссийском контексте ликбеза. Миссию Адоратского сочли выполненной, и он возвращается в столицу.

«ПОСЛЕ ДЛИТЕЛЬНОЙ КАМПАНИИ ИДЕОЛОГИЧЕСКОЙ ТРАВЛИ…»

В 1920 году Владимир Викторович начинает работу как один из руководителей Центрального архивного управления, с 1928-го он — в дирекции Института Ленина. Об идеологическом климате того времени пишет историк Литвин: «В этот период вытеснение „реакционной“ историографии осуществлялось в 20-х годах двумя путями. С одной стороны, разрушались „старые“ научные учреждения и вытеснялись „старые“ историки. С другой — основным направлением государственной политики стало открытие сугубо коммунистических научных центров и резкое сокращение субсидий и иных пособий на проведение исследований в рамках немарксистской методологии. В короткое время были открыты Социалистическая академия общественных наук (1918), Ист-парт (1920), Институт К. Маркса и Ф. Энгельса (1920), Институт В.И. Ленина (1923), Институт красной профессуры (1921), коммунистические университеты (1919–1921), Истпроф (1922), Общество историков-марксистов (1925) и другие структуры, задачей которых являлось утверждение марксизма-ленинизма в исторической науке. Все они получили право выпускать периодические издания и научные сборники. Стала действовать цензура. Партийные органы распоряжались кадрами историков и определяли тематику исследований».

В 1929 году Николай Бухарин, снятый с высоких партийных постов, отстраняется от руководства изданием «Ленинских сборников». При этом последние, 10-й и 11-й, выпуски «Ленинских сборников» объявляются «ошибочными» и переиздаются заново под редакцией Адоратского.

Владимир Викторович был одним из первых философов, кто начал превозносить Сталина как «теоретика ленинизма и вождя мирового пролетариата». В декабре 1929 года, в связи с 50-летием Иосифа Виссарионовича, к ведущим философам-марксистам обратились с предложением восславить Сталина как великого философа — классика марксизма. Директор Института Маркса и Энгельса академик Рязанов и директор Института философии академик Деборин отказались, а вот Адоратский предложение принял и выступил в «Известиях» с соответствующей статьей. Этот шаг предопределил его последующее возвышение и статус формального главы советской философии.

После длительной кампании идеологической травли, занявшей почти весь 1930 год, Рязанов и Деборин были изгнаны со своих постов (старейший деятель российского революционного движения Рязанов два года спустя был арестован, а в 1937-м — уничтожен), а Адоратский в 1931-м был назначен директором Института Маркса – Энгельса – Ленина при ЦК ВКП(б), который возглавлял до 1939-го. Одновременно с 1936 по 1939 год Владимир Викторович — директор Института философии Академии наук СССР. Под его редакцией выходят 15 томов сочинений Маркса и Энгельса на русском языке и 8 томов на немецком, готовится издание их переписки. С 1934 по 1939 год Адоратский — член Центральной Ревизионной Комиссии ВКП(б).

В 1936 году он возглавляет комиссию по приобретению архива Маркса и Энгельса. Тогда, в связи с работой этой комиссии, Николай Бухарин командируется в Европу: Сталин в глубине души надеялся, что тот в СССР не вернется, однако Николай Иванович «не оправдал надежд».

С января 1939 года, оставив директорские должности в связи с серьезными заболеваниями, Адоратский работал ответственным редактором Института Маркса – Энгельса – Ленина. Руководил изданием хронологических выписок Маркса, экономических рукописей Маркса. Его работа над оригинальными текстами классиков марксизма была тем более эффективной, что он владел немецким и английским языками, читал на французском, итальянском, испанском. Время вынужденного пребывания в Германии в годы Первой мировой войны он использовал для дополнительного усовершенствования в языках.

«ДОМ НА НАБЕРЕЖНОЙ»

«Семья Адоратских жила в большой квартире, в доме на улице Серафимовича, который тогда назывался Домом правительства, — продолжает рассказ Тахтамышева. — Позднее, после выхода повести Трифонова, все стали называть его „Дом на Набережной“. В 1930-е годы Адоратский получил дачу на Николиной горе, рядом с дачей Михалковых. Никто из семьи не был репрессирован. Казалось бы, очень благополучная судьба. Так ли это было на самом деле?

Пребывание в ссылках и в плену пагубно отразилось на здоровье всех членов семьи. Серафима Ивановна с молодых лет стала инвалидом: постепенно лишаясь слуха и зрения, она постоянно теряла равновесие и даже по комнате часто не могла передвигаться самостоятельно. Варе приходилось ухаживать за матерью. Позднее эти заботы разделила с ней Надежда Михайловна [Сапожникова], переехавшая из Казани в Москву. У самой Вари в юности были туберкулез и базедова болезнь, это помешало ей завершить высшее образование (и выйти замуж, по всей вероятности, тоже).

Всю жизнь Варя прожила с родителями. С отцом они были большими друзьями, много переписывались, когда кто-то из них уезжал на отдых или лечение. Варя была помощницей отца в его научно-литературной работе, делала для него переводы (она в совершенстве знала несколько европейских языков), печатала на машинке. Трудилась под его руководством над переводами для ИМЭЛ».

ВОЙНА. ЭВАКУАЦИЯ. БОЛЕЗНИ

Пришла война. В июле 1941 года академик и недавний директор Института Маркса – Энгельса – Ленина при ЦК ВКП(б) Адоратский должен был эвакуироваться с ИМЭЛ из Москвы, но по состоянию здоровья (тяжелая болезнь, кровотечение из почек) не мог ехать, как прочие сотрудники, в товарных вагонах. Ввиду этого он был отчислен из ИМЭЛ. Варя обратилась к сменившему ее отца на посту директора ИМЭЛ Митину с просьбой сохранить Адоратскому зарплату, что позволило бы ему эвакуироваться в более сносных условиях, но Митин отказал, заявив, что такими вопросами не занимается. Как академик, Адоратский был эвакуирован с эшелоном АН СССР. В дороге он заболел острым полиартритом, в ноябре 1941 года в Алма-Ате был снят с поезда и помещен в больницу, откуда выписался в апреле 1942-го. Жил в неотапливаемом доме, в котором из-за холода мог находиться только на кухне, кухонный стол служил ему одновременно рабочим местом. Конечно, Адоратским приходилось не так трудно, как большинству населения в то время, но они привыкли к другому образу жизни и, как все представители правящей элиты, не понимали обычных людей. В письмах к отчаянно голодавшим родственникам Варя жаловалась, что им часто дают плов без мяса, а для родственников и простая рисовая каша была недосягаемой мечтой.

Владимир Викторович из-за ревматизма часто находился в больнице. Болезнь глаз не позволяла ему трудиться при искусственном освещении. Тем не менее он продолжал работать. В Алма-Ате в эвакуации находился Институт философии АН СССР, Адоратского зачислили его сотрудником — и материальное положение семьи значительно улучшилось.

В октябре 1943 года Адоратские вернулись из эвакуации в Москву.

«ТАКОВЫ ИЗГИБЫ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ТОПОНИМИКИ»

Владимир Викторович скончался в Москве 5 июня 1945 года. После смерти отца Варвара Владимировна продолжала работать на договорных началах переводчиком в ИМЭЛ. Через 12 лет скончалась Серафима Михайловна.

По семейным воспоминаниям, в начале 1960-х дача на Николиной горе была отобрана у Варвары Адоратской и возвращена прежним хозяевам, которые лишились данного имущества после их ареста в начале 1930-х. Несомненно, это было справедливое решение. Но не была ли любимая дача последней ниточкой, удерживавшей в жизни одинокую больную женщину? Варвара Владимировна ушла из жизни в 1963 году. Вот такая судьба была уготована очаровательной девочке с портрета Фешина…

Постановлением Совета министров ТАССР от 12 июня 1980 года №376 и решением горисполкома от 9 июля 1980 года №735 улица в Ново-Савиновском районе названа в честь академика. «Именем Адоратского названа одна из улиц Казани, хотя, честно говоря, ничего полезного для своего родного города Владимир Викторович не сделал, — полагает Тахтамышева. — Но, увы, таковы изгибы отечественной топонимики…»