«Дело Голунова призвано было показать Си Цзиньпину, что Путин слаб»

Александр Проханов писатель:

— Последствия уже есть. Если следить за всеми начавшимися процессами в истеблишменте и правительстве, мы увидим, что процесс уже запущен.

Валентина Матвиенко сказала, что арест Ивана Голунова — провокация. Что она собой представляет — никто не рассказывает: ни оппозиция, ни публика, ни сама спикер Совфеда. Провокация же состояла в следующем: существуют по крайней мере две сражающиеся между собой группировки внутри ФСБ: одна из них, так или иначе, связана с наркоконтролем, вторая отвечает за другие финансовые потоки, вероятно банковские, и т. д. Эти две группировки очень давно между собой соперничают за контроль над всеми потоками. Так вот одна из них, та, что контролирует банковский капитал, Голунову слила очень мощный компромат на вторую группировку, причем дала его в двух порциях. Сначала журналист опубликовал первую, после которой стало ясно, что выявляются огромные связи ФСБ, МВД с криминальными структурами, а вторую часть он планировал публиковать позднее. Так вот, чтобы она не появилась, спецкора арестовала группировка, занимающаяся могилами и мертвецами.

Далее началась вся эта процедура возмущения в интернете, выступления, одиночные пикеты. Разумеется, подобное взволновало центральные власти. С Голунова сняли обвинения, выпустили на свободу, а нескольких офицеров и генералов МВД отправили в отставку, даже началось какое-то уголовное разбирательство. Однако либеральная общественность не удовлетворилась этим, потому что маховик протеста давно раскручен: до того было еще санкт-петербургское дело, где в выигрыше остались либералы, из предшествующих побед — Кирилл Серебренников.

В результате шествия 12 июня, мы знаем, были массовые задержания, без избиения, но брали очень жестко и круто, а главное, что число задержанных совершенно фантастическое — порядка 600 человек. Это вызвало дополнительный процесс и озлобление. Власть подобного раздражения и протеста испугалась. Я слышал, что уволили всех руководителей Росгвардии, которые проводили массовые задержания. То есть по существу мы сейчас находимся в моменте, когда реализуется третья или четвертая стадия голуновского процесса. Чем она закончится — неизвестно. Видно только, что раздражение нарастает, горбачевская непоследовательность власти приводит к ее ослаблению, это видит публика. Потому, я полагаю, мы в ближайшее время увидим много неприятных явлений, напоминающих нам события 90-х.

Михаил Делягин экономист, теле- и радиоведущий, главный редактор журнала «Свободная мысль»:

— История с Голуновым — это попытка провокации, которая потребовала от властей страны включить заднюю и освободить журналиста. Топорное исполнение со стороны правоохранительных органов рождает лишь массу вопросов. Власть, отпустив спецкора, спасла себя от больших неприятностей. Может быть, она и показала свою слабину, но если бы события развивались дальше, то были бы большие проблемы. Сейчас под это дело, может быть, удастся изменить структуру борьбы с наркомафией: борются больше с мелкими наркодилерами, на которых удобно улучшать статистику задержаний и наказаний, а мафиози холят и лелеют. Однако, похоже, все обернется изменением 228-й статьи, которое ни к чему реальному не приведет.

Вообще, в стране произошло три очень громких события, два из которых замолчали: это убийство спецназовца мигрантами из Армении и убийство борца, который заступился за беременную женщину, когда на нее напали таджикские мигранты. Понятно, что творят у нас выходцы из ближнего зарубежья — по сути, массовый бытовой терроризм. Возникает ощущение, что это некая режиссура. Причем интересна реакция. В деле Голунова не было никакой раскачки либеральной общественности, они просто по команде все выстроились. Возникает ощущение, что это оказалась попытка создать довольно серьезные и большие проблемы. Либеральный клан достаточно влиятелен, чтобы контролировать некоторые правоохранительные структуры. К дате общения Владимира Путина с людьми мы подошли к ситуации, когда в стране полный бардак: мигранты режут население на улице, озверелое государство само истребляет людей — это было бы полным провалом.

Безусловно, есть версия, что Голунов писал статьи про людей, причастных к вице-мэру Москвы Петру Бирюкову. Он уходит, насколько я могу судить, на хорошую позицию. Но люди, которые под чиновником сидели на московских деньгах, совершенно недовольны и несчастливы, так как не хотят лишаться средств и такого патрона. Поскольку многие из них довольно первобытные, то они могли реализовать подобную провокацию, что объясняет незатейливость исполнения.

Но есть вариант и другой, что это более серьезная игра, потому что дело Голунова волшебно наложилось на ПМЭФ и полностью вычеркнуло его не только из российской, но и из международной повестки дня. На форуме же обсуждались серьезные события. Путин и Си Цзиньпин объявили, что мир, построенный Америкой, закончился. И это осталось полностью незамеченным из-за дела Голунова, хотя сама по себе инициатива властей двух стран очень страшная. Президент РФ зашел так далеко, что предложил менять правила игры. Он сообщил, что, мол, раз вы уж нарушаете правила и вводите санкции направо и налево, то давайте заключим пакт о ненападении и договоримся: ограничения не могут вводиться в отношении лекарств и систем жизнеобеспечения. Это первое предложение, чтобы договориться о каких-то правилах новой эпохи. Люди, которые строили старую реальность, подобное терпеть не могут. Для них важно ослабить тех, кто возводит новый мир. Поэтому в Гонконге вдруг пошли массовые протесты, более серьезные, чем «революция желтых зонтиков». Дело Голунова призвано было показать Си Цзиньпину, если гипотеза верна, что Путин слаб и не контролирует ситуацию внутри страны, поэтому с ним отношений иметь не надо. Другое дело, что их между обоими правителями подобными провокациями не попортишь, но зато ситуацию могут не понять в Штатах.

Действительно, разложение правоохранительных структур России чудовищно. Конвейер по фабриковке дел и посадке людей существует не только на дальних постах полиции типа Кущевки. Правоохранительные структуры, привыкшие к произволу и осуществляющие его, не мыслят себя вне этого. Дело Голунова показало, что либералов трогать нельзя. Они за себя могут заступиться — и тогда будет плохо. Значит, нужно осуществлять репрессии не против либералов, а против всех остальных. То есть «торжество правосудия» развернулось в сторону большинства граждан РФ.

Олег Матвейчев политолог, профессор НИУ ВШЭ:

— Я не сторонник конспирологических версий о том, что какие-то иностранные спецслужбы специально подкупили полицейских, чтобы они создали данное резонансное событие для срыва инфоповода и отвлечения внимания от исторической речи Путина на ПМЭФ. За этим стоит банальная история с недобросовестными сотрудниками полиции, которые ради своей выгоды, даже не зная, кого, зачем и почему они арестовывают, решили выполнить свои темные делишки. Скорее всего, как говорят многие профессионалы в полиции, это попытка заработать так называемые палки — оформить задержание, отчитаться о поимке очередного драгдилера, сфальсифицировать отчетность и получить дополнительные бонусы от начальства за хорошую работу.
Если брать широкий контекст, то мы видим, что и гражданское общество, и власть быстро разобрались в этой ситуации, наказали виновных и отпустили невиновных. Мне кажется, теперь очевидны двойные стандарты. В России свобода слова есть, потому что журналисты, даже работающие, по сути, на Михаила Ходорковского, на натовские структуры (в Риге находится центр гибридной войны НАТО), спокойно могут писать в России. Тогда как в той же Риге по надуманному предлогу арестовывают пророссийских журналистов, и никто по этому поводу не выступает. Есть и история Джулиана Ассанжа, который публиковал документы американского правительства. Там даже ничего придумывать не надо было, но ему шьют то одно, то другое дело, несколько лет он находился в изоляции, сейчас его пытаются экстрадировать в США. Никакие митинги за Ассанжа на Западе не проходят, общественное мнение молчит, хотя он жертва преследования властей. При этом у нас говорят про тоталитаризм, отсутствие свобод, а вообще-то сплошная демократия. Поэтому после дела Голунова все контрастнее выглядит лицемерие Запада. Случай спецкора прекрасно показывает, что система действует, что в случае противоправных ситуаций она срабатывает, виновные несут наказание. 

Алексей Макаркин вице-президент центра политических технологий:

— После этой истории могут быть изменения в антинаркотическом законодательстве, но вокруг них окажется борьба. Кроме того, может быть проведено расследование — общественность требует, чтобы разобрались в этой истории и наказали виновных. Но здесь тоже возникают вопросы — уже собирают подписи в поддержку уволенного генерала, бывшего начальника УВД ЗАО. Коллеги по работе говорят, какой он замечательный руководитель и что его нельзя обижать. Поэтому последствия могут быть разными.

Если брать не конкретные итоги, а общую картину, то появилось ощущение, что общественной активностью, протестом можно что-то исправить. То есть до этого было чувство полной безнадежности, что ничего не получится, вытащить человека невозможно. Сейчас выяснилось, что можно, хотя и в условиях, когда его поддержали и журналистское сообщество, и оппозиция, и сторонники власти, которые не хотят, чтобы и до них добрались. Была создана очень сильная ситуативная коалиция. Случай, конечно, исключительный, но, я думаю, сейчас общественное мнение, участники этой борьбы будут настаивать на том, чтобы и другие случаи подобного рода расследовались. Ощущение, что совместными усилиями можно что-то изменить, наверное, стало главным последствием данного дела.

Илья Новиков юрист, знаток клуба «Что? Где? Когда?»:

— Не факт, что это что-то изменит. Потому что другие полицейские, следователи разных ведомств, которые подкидывали наркотики, по данному делу пришли к единственному для себя выводу: надо смотреть, кому подбрасываешь, за каких людей могут вступиться. Сама же система в сфере законодательства РФ о наркотиках не поменяется, потому что треть людей из всех российских заключенных, которые у нас сейчас сидят в тюрьмах, отбывают наказание по статье 228-й. При этом к реальному сбыту наркотиков имеют отношение ничтожный процент. Многие вообще посторонние люди. Укрепила или дала слабину таким шагом власть (освободив Голунова) — философский вопрос. Даже не вижу в нем особого смысла.

Михаил Таратута журналист:

— Я не думаю, что будут некие серьезные политические последствия. Хотя в какой-то момент власть немножечко если не испугалась, то, во всяком случае, смягчила позиции. Почему? Слишком сильный резонанс, очень ярко и громко откликнулось то гражданское общество, какое у нас есть. Власти поняли, что упираться здесь абсолютно не нужно и что вся эта история людей, которые заказали Голунова, все дело оказались настолько очевидными, что, конечно, было бы смешно противиться даже из корпоративной солидарности с силовыми структурами.

Дмитрий Орешкин российский политолог и политический географ:

— История Голунова — это вполне традиционный случай, когда возвышающаяся над правом структура пренебрегла не только написанным законом, но и понятиями, которые важны для путинской модели вертикали власти. Ряд вполне мафиозных товарищей, чьим теневым бизнесам навредил журналист, решили свести с ним счеты вполне традиционным способом. Прикормленные силовики действовали по традиционному правилу — подбросили наркотики, чтобы закатать спецкора и чтобы другим неповадно было. Точно так же недавно Аюба Тетеева — правозащитника из Чечни — нейтрализовала кадыровская модель мафиозного государства. Его посадили, по сути дискредитировали, потом выпустили по УДО, но понятно, что у человека уже есть судимость и ему придется работать с оглядкой. Плюс к этому всегда можно вспомнить в средствах массовой информации, что правозаступник неподкупным российским судом был осужден за хранение (а возможно, и распространение) наркотиков.

У Голунова получилось так, что инициаторы этой провокации немножко просчитались именно в понятийном пространстве. В их терминологии подобное означает, что у журналиста оказалась крыша выше, чем они предполагали. Силовики ждали, что он просто корреспондент, а вышло так, что на его защиту встали довольно влиятельные люди среди журналистского корпуса — Алексей Венедиктов, Дмитрий Муратов. Вступились и часть олигархов, которые понимают, что силовики идут в атаку. Если им не дать отпор, то тех же самых олигархов окончательно раскулачат. Примерно те же чувства испытали некоторые силы в Кремле, которые поняли, что стабильность нынешней модели власти определяется балансом сдержек и противовесов. Если сейчас силовикам позволить такой беспредел, то они всерьез решат, что им можно все. После этого взять их под контроль назад будет тяжело.

Почему озаботились данной ситуацией олигархи? Все видели, что три крупнейшие газеты — РБК, «Ведомости» и «Коммерсантъ» — вышли с согласованными первыми полосами, где написано «Мы/Я Иван Голунов». Все эти издания контролируются крупным капиталом. Можете ли вы себе представить, чтобы три редакции решились на такой политический шаг, не спросив своих хозяев? Какая-нибудь из них наверняка посоветовалась со своим шефом, чтобы не попасть дальше под увольнение. Олигархи же никаких серьезных дел, которые могут испортить отношения с Кремлем, себе не могут позволить, поэтому они должны были позвонить в администрацию президента, чтобы получить разрешение. Там, видимо, решили, что силовики позволяют себе многовато, не спросив и не согласовав с высшим руководством отстаивание собственных интересов, которые довольно примитивны, шкурны и низкого уровня.

Опять-таки все понимают, как устроена наша правоохранительная система. Чтобы парня вдруг взяли меньше чем за сутки и отпустили… При этом ни предъявив формальных обвинений в неуважении к полиции, ни выписав условного срока, ни отбив на прощание яйца и ни сломав руку. Так делается, только если поступает прямое, жесткое, однозначное указание сверху. Мало ли людей безвинных у нас в отечестве сажают?

И все это никакая не победа демократического мышления и никакой ни страх власти перед так называемым демократическим протестом, о чем сама себя убеждает либеральная общественность, а просто вполне осознанное решение верхов показать, кто в доме хозяин, — не генералам, а тем, кто над ними стоит. Теперь остается выяснить, посадят их или нет. Я вот думаю, что нет. Ссорится с силовиками та же самая вертикаль не хочет. Она продемонстрировала, как себя не надо вести, они поняли. Следующий шаг — демонстрация либеральной общественности, как не следует себя вести. Кстати говоря, те, кто всерьез занимался освобождением Голунова, — Галина Тимченко, Муратов, Венедиктов — аккуратно дистанцировались от организации митинга. Вышли на него, как положено порядочным людям, но не призывали принять участия, а, наоборот, говорили, что не нужно. Если бы была победа демократических сил, то не стали бы 500 человек загонять в автозак.

Шамиль Валеев экс-главный редактор «Башинформа»:

— Во-первых, каждый человек заслуживает того, чтобы его защищала вся система. Особенно тогда, когда случаются очевидные преступления — нарушение прав граждан. И сигнал силовики получили. Во-вторых, солидарность журналистского сообщества показала, что, хоть профессия эта очень индивидуальная, она может по крайним случаям собираться, чтобы быть одним из центров становления гражданского общества. В принципе сейчас журналисты, консолидированные между собой, представляют определенную силу. А отставки, которые инициировал глава государства по представлению министра внутренних дел, показывают, что он не собирается терпеть подобные выходки. В то же время Путин показал, что контролирует ситуацию, и отправил сигнал не только обществу, но и силовикам. То есть, если упираться до последнего и покрывать преступников, оборотней в погонах (забытое определение), это слабость. Теперь, возможно, те, кто захочет кого-то подставить, будут применять более изощренные технологии, цифровые, а не вот эти звериные трюки 90-х, которые в XXI веке уже не прокатывают.

Николай Сванидзе историк, журналист, профессор и заведующий кафедрой журналистики Института массмедиа РГГУ:

— Думаю, причин, по которым государство дало зданий ход, две: во-первых, колоссальный взрыв общественного возмущения, небывалый. Такого у нас не происходило много лет. Я бы сказал, с 2011-го, когда случились массовые манифестации, что произвело впечатление на власть, несомненно. 12 июня на улицу вышли 1,5 тысячи человек, а, если бы Голунова не освободили, были бы 30–40 тысяч, причем совершенно с другим настроением, иной энергетикой. Власть, на самом деле, восприняла это правильно, то есть испугалась. Во-вторых, это то, что некоторые представители власти, а именно ее гражданской цивильной части, не силовой, поняли, что их подобное тоже касается. Что кому угодно могут такую же «приветочку» сделать, как спецкору, и для того необязательно быть журналистом. Это может коснуться министра, губернатора — смотря кто и кому перейдет дорогу. Подстава — и всё, поехали. Думаю, что подобное кого-то напугало даже из представителей власти, вполне лояльных к Кремлю, Путину. Может быть, даже живущих, работающих в АП. Потому эта ситуация не просто борьба оппозиции против власти, она расколола значительную часть верхушки.

Фото: ru.wikipedia.org (CC BY-SA 4.0); commons.wikimedia.org; А. Савин (Wikimedia Commons); «БИЗНЕС Online»