«Я считаю, что мы тогда сделали очень важное движение, когда юридический статус Татарстана мы сделали адекватным его экономическому, научному, культурному потенциалу» Фото: «БИЗНЕС Online»

ТАТАРСТАН: КАКИЕ БЫЛИ ДЕБАТЫ СУМАСШЕДШИЕ!

Вспоминаю те тяжелые дни, когда мы принимали Конституцию Татарстана. Какие были дебаты сумасшедшие! Каждый раздел Конституции, каждая статья, начиная от первых слов преамбулы и заканчивая заключительными положениями, — это результат споров, компромиссов. Не то что за статью, за каждое слово Конституции бились! Меня тогда президент республики Минтимер Шарипович Шаймиев постоянно приглашал давать комментарии, известный профессор юрфака Казанского университета Борис Леонидович Железнов выступал на заседаниях парламента. Я без голоса возвращался домой… А мог бы Шаймиев применить административный ресурс? Мог! Тем более в зале у него было явное большинство.

* * *

Полагаю, что наша Конституция является примером для других регионов именно с точки зрения применения. Когда в том далеком 1992 году я свежим взглядом посмотрел на только что принятую Конституцию, увидел — получился красивый политико-юридический документ, явление высокого юридического уровня! Я бы сравнил нашу Конституцию с Конституцией Французской буржуазной революции, с документами Парижской коммуны, с документами Великого Октября.

* * *

Я сам писал положения, которые касаются прав человека, и каждое слово сверял с международно-правовыми обязательствами Российской Федерации, почему и трудно сделать к нашему Основному Закону какой-то подкоп. Я изучил тогда Всеобщую декларацию прав человека 1948 года, два ооновских пакта о правах человека 1966 года, многие другие документы, все международные обязательства России… И все международно признанные права перенесены в Конституцию Татарстана. От нее отказываться нельзя.

* * *

В 90-е годы, когда начинались переговоры [о Договоре между Москвой и Казанью], мы в меньшей степени думали о какой-то политической составляющей, а готовили экономику. Я считаю, что мы тогда сделали очень важное движение, когда юридический статус Татарстана мы сделали адекватным его экономическому, научному, культурному потенциалу. Я думаю, если бы было что-то жестко националистическое, Борис Николаевич Ельцин вообще не пошел бы ни на какие контакты. И не было бы у него никакой дружбы с Минтимером Шариповичем. И не было бы глубокого взаимопонимания между ними, которое особенно проявилось, когда Ельцин сказал Шаймиеву: «А ты отвечаешь за все!»

* * *

Помню первые переговоры по договору, когда мы приехали в Москву с премьером РТ Мухамматом Галлямовичем Сабировым и еще несколькими товарищами. Нас встретили просто ледяным холодом! Даже в то время министр юстиции России Николай Федоров, который учился в Казанском университете… Четко можно было разделить — вот представители России, вот представители Татарстана. Мы то ли понимали, как смягчить атмосферу, то ли характер такой — взяли и подарили каждому по коробке чак-чака… И это возымело такое действие! Они же, видимо, представляли, что какая-то вражеская дружина прибыла…

* * *

Последнюю точку мы поставили в конце января 1994 года в Белом доме, ночью, пошли с Юрием Федоровичем Яровым (экс-зампредседателя правительства РФ, — прим. ред.) с этим согласованным документом к Виктору Степановичу Черномырдину (экс-премьер-министру РФ, — прим. ред.). Мы пришли к нему в 01:40 ночи. На нас смотрит предельно уставший человек с серым лицом, а перед ним — метровые горы документов, которые он до утра должен прочитать… Я говорю: «Здесь работы на полгода, если просмотреть каждую бумагу!» Он поднял голову и спросил: «Всё? Василий, у тебя претензии есть к России?» Отвечаю: «Нет». Тогда идите, не мешайте работать. Я вас поздравляю».

* * *

Согласно логике Ельцина, российско-татарстанский договор должен был быть под номером два. А под номером один — договор Ельцина и первого президента самопровозглашенной Чеченской Республики Ичкерия Джохара Дудаева. В 20-х числах января 1994 года проект договора Грозный — Москва уже был подготовлен. Если бы его тогда подписали, мы бы избежали кровопролития в таких масштабах, и чеченские матери, и русские матери, и татарские матери не оплакивали бы своих сыновей.

* * *

Помощник генерального секретаря ОБСЕ Стефан Василов говорил мне, что договор России и Татарстана лежал в папке документов, когда шли переговоры между Косово и Сербией. Очень близко подходили к тому, чтобы дать Косово статус, который получил Татарстан, и было бы нормальное государство. Но оказалось, что нашлись политические силы, которые не заинтересованы в стабильности на Балканах.

* * *

Татарстан практически не участвовал в референдуме по принятию новой Конституции РФ. И там тоже была своя «закавыка». Некоторые силы подталкивали Шаймиева к тому, чтобы он в жесткой форме заявил: «Татарстанцы, вы не должны участвовать в референдуме, мы эту Конституцию не признаем». Я сказал тогда ему: «Минтимер Шарипович, это будет неправильно! Есть международные нормы, есть пакт о правах человека, есть политические права граждан. Граждане Татарстана — граждане Российской Федерации. Вы же не можете своей волей запретить реализацию международно-признанных прав, в том числе на активное избирательное право!» Спрашивает: «Что ты предлагаешь?» Я отвечаю: «Вы должны сказать примерно так: „Кто хочет, тот идет на референдум, кто не хочет — не идет“». Это вписывается в волевое поведение каждого человека. Шаймиев поразмышлял и решил, что так правильнее.

* * *

Я очень толерантный человек, но когда я вел эти очень тяжелые переговоры перед подписанием договора, я уже почувствовал, что кто-то мне завидовал — почему Бабай этого русского Лихачева выдвигает на передний план? Может быть, у меня было только одно преимущество — я впервые в политологической государоведческой науке использовал нормы и принципы международного права, против которых никто ни в Москве, ни в Санкт-Петербурге ничего сказать не мог.

* * *

У нас с Минтимером Шариповичем иногда были разноплановые подходы. Но это совершенно нормально! Была одна ситуация, которая подтолкнула меня к мысли, что, наверное, надо возвращаться к работе по специальности, когда во время одного из заседаний Совета Федерации в коридоре он начал мне говорить — почему я не сделал так, чтобы судебная система у Татарстана была своя, почему ФСБ и МВД не наши. Я отвечаю — как вы себе это представляете, когда уже есть договор, есть Конституция, мы входим в общую систему страны! Я же тоже не могу все сделать — я же не волшебник… Думаю, влияние каких-то кругов он испытывал.

* * *

Встречался в Москве с представителями русского мира из 88 стран, и мы говорили о задачах, совместной работе. Я почувствовал, что и спецслужбы Запада, несколько разведок США, разведсообщества НАТО настроены антироссийски… Находясь в Москве, я понимаю, что есть большое желание уравнять субъекты Российской Федерации. Скрывать не надо, на каком-то этапе Татарстан, Санкт-Петербург, Москва, Московская, Свердловская области, Краснодарский край реально вышли вперед. Я бы на месте людей, принимающих решения, использовал бы максимально богатый опыт федерализма. Татарстанский опыт — особый разговор, особая песня, и она должна быть народной.

«Каждый раздел Конституции, каждая статья, начиная от первых слов преамбулы и заканчивая заключительными положениями, — это результат споров, компромиссов. Не то что за статью, за каждое слово Конституции бились!» Фото: «БИЗНЕС Online»

РОССИЯ ВО МНОГОМ, В СУЩЕСТВЕННОМ, ЗАВИСИТ ОТ СВОИХ СУБЪЕКТОВ

В декабре 1997 года по поручению Патриарха Алексия II повез я устное послание Папе Римскому Иоанну Павлу II. Об этом никто не знал. В то время было очень тяжелое положение в отношениях между церквями. В июне 1997 года в Вене не состоялась их встреча по причине действия внутренних сил с обеих сторон. И важно было восстановить этот диалог.

Когда Папа Римский узнал, что я из Казани, сказал, что еще в 50-е годы прошлого века приплывал на пароходе из Москвы в наш город и помнит старую Казань. Об этом мало кто знает…

Вместо 15 минут мы с Его Святейшеством проговорили 45 минут. Когда он провожал меня до двери, я вдруг сказал ему: Ваше Святейшество, можно вас обнять? Он «прошил» меня взглядом-молнией и разрешил. Я его обнял, отошел, а он говорит: «Да, русские любят сердцем!»

* * *

В мае 2000 года шло формирование правительства РФ, и 16 мая Путин вызвал меня из Брюсселя. Прилетел в Москву, в приемной Путина просидел полтора часа. Никто не знал, зачем он меня вызвал, даже руководитель администрации президента Александр Волошин. С Путиным мы говорили 20 минут, не присев, — он собирал портфель в первый официальный визит в Узбекистан. Он подошел ко мне и сказал: «Вы молодой человек, вы должны расти…» И предложил мне быть полпредом президента РФ в Сибирском округе. Ну хоть бы родной Приволжский округ, где есть люди, на которых можно опираться!.. Я все это «прокрутил» в голове и ответил: «Спасибо за доверие, но разрешите мне поработать в Брюсселе еще год для закрепления достигнутого». Путин говорит: «Спасибо за честный ответ, но вы в моей лодке».

* * *

Недавно я читал в журнале ответы на вопрос: «Как вы, разные политологические круги, оцениваете правление Медведева?» И кто-то сказал, что его беда в том, что он не может быть подлым. А, мол, пост главы государства предполагает, что надо перешагивать, топтать. Я не согласен с этой точкой зрения.

* * *

Конечно, жизнь общества накладывает отпечаток — и в положительном, и в отрицательном смысле. Я знаю очень много толковых умных людей, которые себя потеряли за эти годы, начиная с перестройки. Кто-то стал алкоголиком, кто-то — наркоманом, кто-то залез в петлю… Я знаю, что государство не должно было так поступать с ними. Мне недавно рассказали, что генерал-лейтенант, который отвечал за аналитическую службу одной из наших силовых структур, в достаточно молодом возрасте оказался с «волчьим билетом» на улице… Не может быть в государстве таких ситуаций! Тем более речь там шла об обеспечении внешней безопасности страны.

* * *

Еще работая в Брюсселе, я присылал записку руководству страны о том, что нужен российский закон о лоббистской деятельности, как он существует на Западе, в том же Европейском союзе. Нам нужны открытые и легитимные лоббистские структуры. Например, в Брюсселе на сегодняшний день официально зарегистрировано порядка 2100 лоббистов. Они приезжают в Брюссель, регистрируются, у них есть полномочия. И все знают, что данный человек — лоббист, представляющий интересы определенной компании или корпорации. За это он получает зарплату и сообщает об этом. У него на руках есть справка об уплате налогов. И никто его не может упрекнуть в закрытых ходах.

* * *

Россия во многом, в существенном, зависит от своих субъектов. Татарстан — в группе идеологов, спонсоров российского федерализма. Республика прошла через многие испытания, накопила и овладела современными технологиями. Она сохранила оптимизм, приобрела новые источники миростроительства. Слова «я из Казани, я из Татарстана» стали пропуском в большую политику, экономику, эффективный бизнес, просто в цивилизованный мир взаимопонимания и уважения.

* * *

Общественное мнение (и сегодняшнее тоже), я бы сказал, даже категорически требует по отдельным статьям применения смертной казни — за изнасилование несовершеннолетних, неоднократные убийства, разбой с отягчающими обстоятельствами, терроризм, пиратство… Получается, что российский законодатель, выполняя международные соглашения, расходится с общественным мнением…

«Нельзя упускать из виду, что западные идеологические центры работали и будут работать против России. Такая же практика была и остается в отношении Татарстана» Фото: «БИЗНЕС Online»

АМЕРИКАНЦЫ СЕГОДНЯ НАЧИНАЮТ НАПОМИНАТЬ МНЕ В КАКОЙ-ТО СТЕПЕНИ ГЕРОСТРАТА

Нельзя упускать из виду, что западные идеологические центры работали и будут работать против России. Такая же практика была и остается в отношении Татарстана. В окружении Минтимера Шариповича были люди, которые рассматривались западными спецслужбами в качестве агентов влияния. Я сам читал закрытую переписку и шифровки.

* * *

Запрос на нормальное демократическое общество есть. Действительно, хочется жить в свободной стране. И этот запрос общества надо будет реализовывать. Даже склонному к консерватизму Путину на это сложно не реагировать. Хотя, прожив в Европе пять лет, я должен сказать, что европейцы по многим позициям несвободны. Но они принципиальные — у них культ закона. Плохой ли, хороший ли закон, но его надо выполнять. А выборы в любой стране никогда не будут абсолютно свободными и честными. Но к этому надо стремиться.

* * *

Когда из-за сбитого самолета испортились отношения между Россией и Турцией, довольные американцы потирали руки: сейчас турки обратятся к НАТО, а там есть 6-я статья о взаимной помощи… Вот какие далеко идущие планы были. Я тогда говорил, что восстановление российско-турецких отношений пойдет через региональную составляющую. И Минтимер Шарипович мне сказал: «Ты очень правильную идею высказал…»

* * *

Есть умные и толковые структуры в организации объединенных наций, которые занимаются исследованиями региональных процессов, и они пришли к такому выводу: минимум 200 территорий являются носителями идеи новой самостоятельности. Это и Африка, и Латинская Америка, и Азия, и Европа, конечно.

* * *

Американцы сегодня начинают напоминать мне в какой-то степени Герострата. Инициаторы активных в последнее время русофобских действий понимают, что у них в руках есть инструменты для того, чтобы поджечь мир, и они хотят это сделать. Причем действия эти не только русофобские, потому что американская дипломатия взялась за самое святое, что определяло развитие миропорядка, — это отношения с европейскими странами как в рамках НАТО, так и прежде всего в рамках взаимодействия с Европейским союзом.

* * *

Руководство НАТО в тот период, когда шли объединение Западной и Восточной Германии и другие процессы в рамках европейской безопасности, обещало Горбачеву и Ельцину, что никогда НАТО не подойдет к границам Советского Союза и России… Где сегодня эти обещания? Военно-морская база НАТО есть в Эстонии, военно-воздушная, артиллерийская — на территории Литвы и Латвии…

«Я знаю, что современные руководители Киева есть не что иное, как часть субъектного руководства во главе с США, представителями НАТО, Европейского союза, которые поставили задачу изменить мир, причем радикально, решительно в свою пользу» Фото: «БИЗНЕС Online»

Я САМ НАБЛЮДАЛ, КАК НА МАЙДАНЕ В КИЕВЕ НУЛАНД РАЗДАВАЛА ПРЯНИКИ

Я знаю, что современные руководители Киева есть не что иное, как часть субъектного руководства во главе с США, представителями НАТО, Европейского союза, которые поставили задачу изменить мир, причем радикально, решительно в свою пользу. Отбрасывая при этом нормы справедливости, нормы морали, нормы нравственности, нормы международного права, существующие обычаи в цивилизованных отношениях между народами и нациями.

* * *

Мне кажется, в отношении Украины уже сегодня надо четко сформулировать тезис о возможности создания специального военного трибунала — по преступлениям, которые киевская власть совершает в своей собственной стране. Это страшные преступления, потому что они направлены против гражданского населения, людей без оружия, не способных защитить себя.

* * *

Отношения России и Украины после выборов? Они, безусловно, изменятся. Думаю, что после результатов выборов, после этой кампании, жесткой, неправомерной, на площадке ООН состоится серьезнейший разговор о том, насколько правомерно и законно прошли эти выборы.

* * *

Я сам наблюдал за тем, как на майдане [в Киеве] высокопоставленный сотрудник госдепартамента США [помощник госсекретаря США по делам Европы и Евразии Виктория Нуланд] раздавала повстанцам пряники и крендели. В самом прямом смысле, из сетки раздавала. А за ней стоял посол США.

«Меня в последних событиях смущает только одно — это мое восприятие работы в Государственной Думе в течение шести месяцев» Фото: ©Владимир Федоренко, РИА «Новости»

ЧЕГО ОНИ ИСПУГАЛИСЬ? ЧТО Я БУДУ НАЗЫВАТЬ СЧЕТА ЭТИХ ЛЮДЕЙ В ЗАРУБЕЖНЫХ БАНКАХ?

Меня в последних событиях смущает только одно — это мое восприятие работы в Государственной Думе в течение шести месяцев. Может быть, кому-то в нашей фракции не нравились мои комментарии — я призывал, наоборот, к консолидации, к какому-то общественному согласию. Но когда Николай Левичев дает критические замечания «Единой России» от своей фракции, в ответ — топот ног, крики, свист… Думаешь, где ты оказался — в приличном обществе или не в приличном обществе?..

* * *

Я хорошо знаю правоохранительные органы, сам работал в министерстве юстиции. Но столько на них идет жалоб! Столько у них нарушений! Я обязал своих помощников реагировать на каждое обращение, на каждый телефонный звонок из Татарстана. Причем поступают такие жалобы со всех концов республики, не только из Казани. Из Челнов много сигналов, из Нижнекамска, из сельских районов идут жалобы на полицию, на суды, на прокуратуру, на следственный комитет… Я допускаю, что человек, по которому прошел каток нашей системы, обижен. Но чтобы их было столько… Порой мне кажется, что вся Россия плачет…

* * *

Что мне больше всего не нравится, так это некоторые процессы, которые идут в российском и татарстанском обществе. И которые я испытал на себе. Например, когда я пошел в Госдуму по списку компартии, многие люди стали смотреть на меня по крайней мере как на странного человека. А что, собственно, изменилось?.. Уменьшился объем знаний в моей голове? Или я потерял способность размышлять, говорить, высказывать свои мысли, в том числе критические? Объясните мне! Более того, даже мое окружение почувствовало давление. Есть еще один момент. Почему-то, когда появилась моя фигура, разного рода «серые» и «черные» структуры татарстанского общества просто испугались. А я до сих пор не пойму, чего они испугались? Что я буду называть счета этих людей в зарубежных банках? Так я их не знаю…

* * *

Конечно, избирательная система требует устойчивости. Но в то же время, если жизнь ставит какие-то новые задачи, связанные, в частности, с развитием России как правового государства, обеспечением верховенства права, естественно, законодатель должен очень оперативно реагировать на эти потребности. Но я вижу, что наша избирательная система с точки зрения нормативности обеспечения в принципе соответствует международным трендам. Это я могу сказать, опираясь на свой посольский опыт, сравнивая с работой национальных парламентов стран Европейского союза, с работой Европарламента, парламентской ассамблеи Совета Европы, парламентской ассамблеи НАТО и многих других структур. Думаю, крен надо делать на правоприменительную практику. С этой точки зрения деятельность Центральной избирательной комиссии приобретает особое значение, ЦИК выступает здесь неким координационным институтом, координационной структурой и, естественно, несет ответственность за эффективное обеспечение российского законодательства в этой сфере.

* * *

На самом деле существует несколько Дум. Одна — официальная, с безусловным (техническим) авторитетом ЕР, подчас закрытая от сигналов общества. Она, скажу откровенно, часто отталкивает от себя (в силу механики). Другая — это сообщество людей, которые давно знают друг друга, но играют по установленным сверху правилам. В Думе много противоречий. Даже во фракции ЕР люди, входящие в ОНФ, открыто говорят о диктате голосования, о том, что их не слышат…

* * *

Как в России можно вернуть доверие к выборам? Это перспективная задача, к решению которой надо подступать. Причем объединить для этого весь политический ресурс — президентский, Госдумы, Совета Федерации, региональных органов власти, общественных структур.

«Говорю совершенно правдиво: из республики меня никто не выгонял. По крайней мере, в открытую мне никто на дверь не указывал» Фото: Медведев Михаил/Фотохроника ТАСС

ВЛАСТЬ — ТАКАЯ «ЗАРАЗА» — ВСЕГДА ПРИТЯГИВАЕТ…

Говорю совершенно правдиво: из республики меня никто не выгонял. По крайней мере, в открытую мне никто на дверь не указывал. Наверное, вы помните то заседание, когда Шаймиев вручил мне подарок — картину родной земли? И он мне сказал тогда: «Мы вас направляем как досрочно подготовленного». А Бабай ничего просто так не говорит. Значит, он в голове держал мысль на что-то меня сориентировать.

* * *

В психологическом плане обиды у меня нет. У меня обида в другом. Поймите меня: мой потенциал, опыт, связи, выходы на людей, которые правят европейскими процессами, здесь не всегда воспринимались и не воспринимаются до сих пор. Такое ощущение, что перед Лихачевым ставят стену… Хотя, когда я работал в Брюсселе, приезжал Рустам Минниханов, и я помогал провести презентацию по технологическим процессам; звонил Минтимер Шарипович, и по его просьбе я узнавал, где можно, например, купить сахар для республики, когда здесь с этим были проблемы. Несколько раз приезжал Камиль Исхаков, Фарид Мухаметшин. Отношения, контакты — все это было.

* * *

Мой недостаток был, наверное, в том, что я до конца, до самого ухода, считал себя частью команды Минтимера Шариповича. Сегодня я считаю, что в каких-то моментах надо было быть более критичным, настаивать на своем…

* * *

Заявление [об уходе из ЦИК РФ] действительно есть. Президент дал указание найти мне работу. Но это такие вещи, которые требуют тишины. И я не понимаю, зачем СМИ вытащили мотив осложненных отношений с Памфиловой. Ситуация совершенно другая — те задачи, которые передо мной ставили (а это организация голосования за рубежом, международное наблюдение, создание системы взаимодействия с международными парламентскими организациями), в принципе были выполнены.

* * *

Скажу откровенно: уважать свои прожитые годы надо. Это твой и только твой, суверенный, образно говоря, капитал. Но я к ним и, следовательно, к юбилеям отношусь без фетиша.

* * *

Недосказанного много. Хочу дождаться 80-летия, чтобы, как Минтимер Шарипович Шаймиев (мы с ним, кстати, оба Козероги), изложить мысли и оценки в книге.

* * *

Власть — такая «зараза» — всегда притягивает… Я все это прошел, а некоторых это выбивает из колеи.