Вячеслав Чанов: «Такие, как Игорь Акинфеев, рождаются раз в 100 лет»

Вячеслав Чанов: «Я считаю, что хороший вратарь — это тот, кто не допускает ошибок» Фото: Алексей Белкин

«ЯШИН И НОЙЕР — ЛУЧШИЕ В ИСТОРИИ»

— Вячеслав Викторович, на ваш взгляд, кто лучший вратарь мира прямо сейчас?

— Мне нравится, как играет Давид де Хеа в Англии. В сборной он выделяется не так ярко. Могу выделить Тибо Куртуа. Тот же Кейлор Навас. Они доказывают свой класс. Я считаю, что хороший вратарь — это тот, кто не допускает ошибок.

— А в истории?

— Выделю двоих: Лев Иванович Яшин и Мануэль Нойер. Да, у них тоже были ошибки, но они вносят что-то новое в игру вратаря. Что ввел Яшин? Это игра на выходах, ввод мяча в игру рукой и многое другое. Вся новизна в игру вратаря пришла по большому счету от него. Нойер расширил границы игры ногами. Он далеко выходит из ворот, хотя в большинстве своем голкиперы открываются в створе ворот, не выходя за штрафную. И на его примере уже начинаешь готовить современных вратарей по-другому.

— Вы знаете точное количество своих воспитанников, которые играют или играли на высшем уровне?

— Я, по-моему, даже считал как-то. Вышло где-то 17 человек. Это я считал только тех, которые играли в сборных. А если мы начнем с самого начала, то через меня прошли такие вратари, как Андрей Новосадов из ЦСКА, Женя Плотников. Тогда вообще не было никаких тренеров, тем более по вратарям. Брат — Виктор Чанов, Дима Харин проходили через мои руки. Тогда я начал понимать, что у меня что-то может получиться. А уже когда закончил, то начиная с 1995 года я с перерывами работал в ЦСКА. И практически каждый год было так, что если в клубе менялся вратарь, то через год он проводил хотя бы одну игру за сборную. Семья у нас футбольная, но у папы и Виктора тренерское направление не пошло. Видимо, мне за всех в семье отдали травмы и тренерские навыки.

— У вас осталась обида на ЦСКА из-за того, что с вами прекратили сотрудничество?

— Как вам сказать… Не обида, однако что-то неприятное осталось. Но это жизнь. Ничто не вечно. У меня остались хорошие отношения, за все это время мы столько прошли вместе. Поэтому не сказал бы, что это слово «обида». Они работодатели и имеют право решать, кто нужен, а кто — нет. В клубе посчитали, что я постарел, и решили меня заменить. Это те ситуации, на которые мы повлиять не можем. Поэтому здесь надо ко всему относиться философски.

— В последние годы работы в ЦСКА вы были в молодежке. Кто-то из ребят выделялся из общей массы? Можете назвать кого-то, кто через несколько лет станет топом?

— Нет, потому что такие, как Акинфеев, рождаются раз в 100 лет. Это даже не мои слова. Но мы сейчас о другом. Народ смеется, но у нас есть вратарь из молодежки, который в Лиге чемпионов отыграл на ноль. Это Георгий Кырнац. Он, Паша Овчинников, Ваня Злобин, тот же Илья Помазун… Это те вратари, которые были у нас в ЦСКА. Когда их тренируешь, то немного глаз замыливается, кажется, что лучше их вообще никого нет.

— Иван Злобин сейчас играет в «Бенфике». Вы поддерживаете с ним связь?

— Да, часто переписываемся, созваниваемся с ним. Мама его часто звонит из Тюмени. Был период, когда он являлся третьим вратарем в «Бенфике». Он несколько раз просил помочь ему с упражнениями. Я помогал.

— Португальские тренеры вратарей не вытягивают?

— Да, видимо, где-то пробелы есть. Иван рассказывал, что португальцы, когда увидели эти упражнения, просто обалдели.

— Когда в последний раз созванивались с Игорем Акинфеевым?

— Позавчера.

— О чем говорили?

— О своем, о жизни. Мы с ним общаемся довольно тесно. С ним и Володей Габуловым. Обсуждаем уже не только спортивные, но и житейские вопросы. Я очень рад, что мои ученики — не просто хорошие вратари, но и прекрасные люди.

— Вы как-то рассказывали, что уже при первой встрече с Игорем поняли, что он вырастет в классного вратаря. Что такого вы в нем разглядели?

— Я с ним работал начиная с 14 лет, еще со школы. Уже тогда мне нравилось, как он умеет читать игру и предвосхищать события. Это всегда было одной из сильных его сторон. Его потенциал был виден. В молодежном составе и школе он выделялся. А когда он попал в основной состав, то у нас случилась беда с Вениамином Мандрыкиным, который получил травму. И мы решали, кого поставить. Мы с Газзаевым рискнули. Но на это были все основания. Валерий Георгиевич не боялся рисковать. Например, тот же Алан Дзагоев появился в основном составе в очень юном возрасте. Так же и Игорь. Первая игра закончилась победой 2:0. И слава богу, потому что это психологически помогло дальнейшему развитию. Например, мой дебют — это 1:4 дома с Владикавказом.

— А как вратарю выходить на второй матч после такого неудачного дебюта? Каждый мяч голкиперы пропускают через себя… Это же психологически трудно?

— Естественно. Но когда ты переживаешь это, то становишься сильнее. Я это дело прошел, а дальше уже покатило.

«Мы видим, что Акинфеев — лучший наш вратарь. Практически все вратарские рекорды он переписал на себя» Фото: «БИЗНЕС Online»

— На ваш взгляд, в чем феномен Акинфеева?

— Первое — умение читать игру. Он здорово владеет своими эмоциями. Дальше уже идет специфика. Например, грамотные подсказки защитникам и так далее. Он все время нацелен, и его не собьешь с истинного пути. Второе — ему от природы дана резкость. Он достаточно резкий и довольно быстро входит в форму после перерывов, отпусков и травм. Например, кому-то надо чуть ли не месяц тренироваться, а Игорю двух недель всегда хватало.

Он с честью выходил после травм крестов. Причем дважды. И доказал, кто он и чего стоит. Мы видим, что это лучший наш вратарь. Практически все вратарские рекорды он переписал на себя. Остался только один — по отраженным пенальти.

— Лидирует Роман Березовский?

— Да, а я на втором месте. Но зато у меня есть рекорд, который уже никогда не перебьют однозначно. Я лидер по отраженным пенальти в СССР. А сейчас такой страны уже нет.

— Как вы отбивали пенальти? Анализировали бьющего, давили на него эмоционально?

— Все сразу. Были и свои записки, кто куда бьет, порой надо было помочь игроку с тем, чтобы он пробил туда, куда тебе нужно. Были свои хитрости, когда качаешь вправо — уходишь влево. Были игроки, которых надо было два раза качать. Моментами обманывал их глазами. Иной раз приходило шестое чувство: нападающий ставил мяч на отметку, а мне его уже жалко. Я знал, что он не забьет. Самое главное — выиграть психологическую дуэль.

— Вратари — самые суеверные люди в мире?

— Возможно. Например, был такой вратарь русского хоккея Анатолий Мельников. Перед каждой игрой он гладил шнурки. У меня тоже были приметы. Например, я форму стирал всегда сам, перед каждым матчем перчатки мочил водой, чтобы к утру они высыхали — мне так нравилось. В день игры нужно было встать с определенной ноги, утром обязательно поесть творог, в обед выпить чашки четыре кофе и пироженок штук пять. У всех есть приметы, поверьте. Просто некоторые вратари, которые пока играют, не особо хотят об этом говорить.

— Про примету Артема Реброва знают все.

— Да. Вот и я так же, когда выходил на поле, обязательно касался штанги и выбирал левые ворота. Солнце, не солнце… Спрашивали: «А чего ты их взял?» Я считал, что так надо.

— В финале Кубка СССР против киевского «Динамо» вы не поздоровались со своим братом. Тоже одна из примет?

— Да. Тогда в подтрибунке мы стояли и ждали выхода на поле, а напротив в команде соперников твои друзья, с которыми в сборной играл. И руки я там не подавал. После игры — пожалуйста.

— Он не обиделся на вас?

— Он сначала не понял. После игры уже объяснились. Он говорил, что немножко ошалел — родной брат не поздоровался.

«Иной раз приходило шестое чувство: нападающий ставил мяч на отметку, а мне его уже жалко. Я знал, что он не забьет» Фото: Алексей Белкин

«ИЗ ПЛОХОГО ЧЕЛОВЕКА ХОРОШЕГО ВРАТАРЯ НЕ ПОЛУЧИТСЯ»

— Не жалеете, что в свое время Игорь не уехал в Европу? После Евро-2008 говорили о предметном интересе со стороны «Манчестер Юнайтед».

— Это его решение. Каждый человек владеет своей судьбой. Он решил остаться здесь. И если ему хорошо в ЦСКА, то зачем уезжать? И мы бы его не видели. Да, возможно, там он бы взял еще несколько трофеев. Но, повторюсь, это решение Игоря. Мы должны принимать его правильно.

Мне самому удалось поиграть в Германии. Мне уже было 37 лет, и я играл до 44. В этот момент ты понимаешь, что здесь твой уровень все знают, а там приезжаешь легионером, которому надо все заново доказывать. Потому что никого не волнует, что и как у тебя там было ранее. Но я думаю, что даже не это главное. Есть хорошая пословица — от добра добра не ищут.

— На поле Игорь — максимально сосредоточенный человек с железными нервами. Какой он в жизни?

— Это серьезный молодой человек. Ваши коллеги часто говорят, что он недоступен, не дает интервью… А для меня нет никаких проблем. Мы столько лет рядом и вместе. Он состоявшийся человек и всегда откликнется и придет на помощь — так же, как и Володя Габулов. Мы столько лет с ними вместе, и я не заметил каких-то негативных сторон в них. Сейчас уже я иногда спрашиваю у ребят какие-то советы. Есть такая хорошая фраза — из плохого человека хорошего вратаря не получится.

— Как думаете, сколько сезонов Акинфеев продержится на высоком уровне?

— Тут трудно сказать. Это зависит от человека. И как-то прикидывать, сколько ты сможешь… Я, что ли, собирался до 44 лет играть? Так получилось. Он может устать и сказать: «Всё». Брат у меня закончил пораньше, потому что устал. Здесь все индивидуально. Конечно, хочется, чтобы он играл, пока играется, и продолжал доставлять ту радость, которую от его игры получают болельщики ЦСКА.

— Как отреагировали на новость, что он ушел из сборной?

— Понятно, что тут определенную роль сыграли и советы врачей. У него были большие нагрузки и почти не было выходных. При таком графике его вратарский век становится короче. Это сказали даже врачи. А сейчас после игр он приезжает домой, у него появляются выходные дни. Даже улыбаться он стал по-другому. Я вижу, что уход идет ему на пользу. И на этом фоне он провел очень хороший конец сезона за ЦСКА. Это как раз и есть свидетельство того, что он все сделал правильно.

— Что вы ему сказали после игры с Испанией?

— Прежде всего поздравил. Всегда после каждого матча мы созваниваемся из дома. А потом напомнил ему, что я тоже когда-то взял удар таким образом. Тогда мы играли с «Динамо» Тбилиси. Так уж пошутили, посмеялись. Самое главное — он сделал то, что сделал.

— После ухода Акинфеева пост номер один в сборной занял Андрей Лунев. На ваш взгляд, он способен безболезненно заменить Игоря в национальной команде?

— Когда у меня в первый раз спросили, кто может заменить Игоря в сборной, я назвал Лунева. Хотя сейчас у него получилась скомканная концовка сезона. Теперь все зависит от Андрея. Вы же мне задавали вопрос про 1:4? Вот и здесь то же самое. Если он пройдет это, то все будет хорошо.

— За несколько лет Лунев превратился из вратаря клуба ПФЛ в первого номера в сборной. Что должен делать тренер вратарей, чтобы его ученик не поймал звезду и не зазнался?

— Тут только ежедневные разговоры.

— Значит, определенный груз ответственности лежит и на тренере вратарей «Зенита» Михаиле Бирюкове?

— У него большой опыт, и я думаю, что он справится. Бирюков, Кафанов и я — как раз наша троица держит вратарскую систему России. Мы не хотим, чтобы она пропала, и я никому не дам сказать, что у нас не было советской и российской школы вратарей. Была, есть и, думаю, будет.

— В вашей тренерской карьере были вратари, которые при должном отношении к делу могли вырасти в топовых игроков, но не выросли?

— Да, можно сказать, что были. Но не хотелось бы называть фамилии. Конечно, не все выдерживают славу, контракты, деньги и те же травмы. Не все смогли пройти через это.

«Сильная сторона Лодыгина — игра на ленте» Фото: «БИЗНЕС Online»

— А что случилось с Лодыгиным? В один момент он был реальным конкурентом Акинфеева за место в составе сборной. Но потом пропал…

— Я считаю, что дело в голове, это связано с психологией. Но надо разговаривать с тем, кто рядом с ним. В моем понимании он не был готов к тем требованиям, которые ему предъявлял Андре Виллаш-Боаш. Его заставляли играть в несвойственной ему манере. Тренер просил его далеко выходить из ворот, страховать защитников. Это то, чем владеет Игорь. А сильная сторона Лодыгина — игра на ленте. Примером этого был матч со «Спартаком», когда Ивелин Попов забросил ему мяч за шиворот. А тренер все равно продолжает требовать. Все-таки надо играть на сильных сторонах.

— Насколько важна психология в работе с вратарями?

— Вратарь — это на 80 процентов психология. Естественно, тренер должен быть подготовлен. Если мы говорим, что вратари — это штучный товар, то что такое тренер по вратарям? Здесь только психологический настрой, умение увидеть, подсказать. Настрой должен быть на каждую тренировку.

— Вы не раз отмечали, что все три вратаря команды должны чувствовать, что они первые. Зачем это нужно? Не удобнее ли идти за одним лидером?

— Вратари сами понимают, кто из них сильнее. Но, если вы начнете на тренировках выделять одного, а остальных отодвигать… Кстати, однажды мне Газзаев так и сказал делать. Я настоял, что три вратаря всегда должны быть готовы выйти на поле. У нас была ситуация, когда Игорь получил дисквалификацию на матч со «Спартаком». Следующая игра была с «Динамо». Выбор оказался между Мандрыкиным и Габуловым. Мы выбрали Володю, хотя Мандрыкин был в статусе второго номера.

— Почему?

— Габулов лучше играл на выходах, и силовая манера «Динамо» требовала этого. А Веня был лучше на линии. И, учитывая стиль игры соперника, мы сделали такой выбор. Победили 2:0. Значит, сделали все правильно.

А когда идут тренировки, в команде вратарей всегда есть лидер, за которым ребята тянутся. Им есть к чему стремиться. И в результате они подтягиваются к нему. Так у второго и третьего голкипера идет рост.

— Навещаете Мандрыкина?

— Да, в последний раз ездили с Игорем.

— Часто?

— Не так часто, как хотелось бы.

«Он (Владимир Габулов) подстегнул всех ребят» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ЛЕВАШОВУ ОЧЕНЬ ПОМОГ ПРИХОД ГАБУЛОВА»

— Ходили слухи, что до вашего прихода в «Арсенал» Михаил Левашов был готов уйти из спорта.

— Да, так говорили.

— А что вы такого с ним сделали, что он так заиграл?

— Видимо, что-то я умею (смеется). Во вторых, там очень помог приход Габулова. Он подстегнул всех ребят. Я же рассказал о лидерстве? Вот оно так и было. Миша в период еще до меня, видимо, испытывал какие-то проблемы. Он чуть ли не срывался на другое место работы. Но в результате мы имеем то, что имеем. Кстати, в Туле сейчас играет и Артур Нигматуллин — тоже мой ученик.

— Приход Габулова в команду после длительной паузы — ваша инициатива?

— Нет, напротив. На тот момент я занимался молодежью, а Габулов был без команды почти год. Он попросил руководство ЦСКА разрешения тренироваться у меня с молодежкой. Роман Бабаев дал согласие, и Володя начал заниматься. Потом в конце сезона его позвали в «Арсенал», и он попросил меня поехать с ним. Я работал с молодежкой, но всегда хочется большего — я рванул туда. И у нас получилось. Мы довели его до вратаря сборной.

— А потом он уехал играть в «Брюгге».

— Решил и уехал. Акинфеев не захотел, а Володя решился.

— Он объяснил, почему там не получилось? Возраст?

— Я бы не сказал, что причина в возрасте. Понимаете, всем надо найти свою команду. Приезжаешь в новый коллектив, времени не так много, сразу с места в карьер. Зато сейчас он министр спорта Северной Осетии. Недавно я ездил туда и проводил мастер-классы для детей, которые занимаются там.

— Вы хорошо знакомы с Сосланом Джанаевым. Общаетесь с ним по ситуации, которая сейчас у него возникла?

— Нет, с ним не говорил. Но я хорошо знаю ситуацию через Виталия Кафанова. Конечно, жалко, что травмы продолжают преследовать Джанаева.

— Вся проблема в травмах?

— Да. Ведь из-за этого появился Медведев, сейчас Коновалов. Проблемы со здоровьем сильно помешали Сослану.

— В нашем чемпионате не осталось вратарей-легионеров. Это прямое воздействие лимита?

— Наш класс вратарей опять начал подниматься. В каждой команде есть российский вратарь достаточно высокого уровня.

— За счет чего?

— Начнем с самого простого: появляются не только российские вратари, но и хорошие тренеры по вратарям. Грамотные специалисты, которые работают в одном ключе. Это дает свои плоды. Все вытекает из этого.

— Вы были одним из спикеров на конференции вратарей, которая проходила в конце года. Помимо прочего речь шла и о лицензии для тренеров. Что она дает?

— Эта лицензия позволяет работать не только у нас в стране, но и за рубежом. Сейчас РПЛ и ФНЛ требуют наличие лицензии. Даже детские тренеры лицензируются. Все придет к тому, что у тренеров вратарей будет такая же лицензия, как и у главных тренеров. Сейчас и тренеры по физподготовке тоже должны иметь лицензию. Если УЕФА окажется против, то мы будем получать нашу российскую лицензию, которая позволит работать у нас в стране. А если получим ее от УЕФА, то будем иметь право работать по всей Европе.

Недавно у нас было обучение по линии этой лицензии УЕФА. Мы были в Беларуси, Риге и Турции. Приезжала делегация от УЕФА. Они смотрели, как проводятся занятия. У них есть специальные ответственные люди. Приезжали специалисты из разных стран. Они оценивали нас, обучали так, как считали нужным. Объясняли вплоть до того, как и где правильно стоять во время тренировки, чтобы не мешать главному тренеру и максимально отрабатывать занятие. Есть такие нюансы, о которых мы, правда, даже не задумывались. Но, несмотря на это, все время отмечались наши вратарские тренировки.

— Главные тренеры вряд ли будут собираться на конференциях и делиться своими секретами. А у тренеров вратарей такой проблемы нет — все всё рассказывают друг другу. Почему?

— Это разные профессии. Там у всех свои секреты. А что здесь? Мы сторонники того, чтобы рассказывать все и лучшее брать на вооружение. В таком же ключе работают все федерации в Европе. Они собираются в такие съезды и обсуждают некоторые моменты в тренировочном процессе.

— На конференции лично для себя открыли что-то новое?

— Кое-что да. Всегда кто-то даст полезный совет. Мы и так часто общаемся и выбираем у коллег что-то новое. Но у нас нет такого, что, например, я пришел и сказал: «Делаем только так, как учу я». Нет. Каждый выбирает для себя то направление, которое считает лучшим.

— Сегодня у тренеров вратарей очень много информации, которую дают тренажеры, датчики, медицинский штаб сообщает какие-то цифры. Раньше этого не было, но все равно появлялись классные вратари. Ваши тренировки сильно изменились с приходом новых технологий?

— Да, мы пользуемся чем-то. Но, условно, некоторые датчики для вратаря не нужны. Их и не наденешь на себя, они мешают прыгать. В моем понимании это так. Но идти дальше без науки, считаю, неправильно. Мы заходим через другие аспекты, и врачи нам тоже помогают, массажисты.

Что касается отличия тренировок, то они, конечно, есть. Занятия всегда должны меняться, потому что рутина убивает человека, вратарей в том числе. Чтобы упражнения не приедались, то максимум через год их нужно менять. Да, направленность сохраняется, но они видоизменяются.

«У детей мы обращаем внимание на ловкость, умение владеть телом, желание и трудолюбие» Фото: Алексей Белкин

«ЕСЛИ МАЛЬЧИК НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ФУТБОЛИСТОМ, ТО ОБ ЭТОМ СТОИТ СКАЗАТЬ РОДИТЕЛЯМ»

— После «Арсенала» вы ушли в новомосковский «Химик».

— Да, это фарм-клуб «Арсенала». Я там немножечко побыл, а потом уехал. Сейчас я в Реутове. Мы создаем вратарскую школу, о которой уже давно говорили.

— Расскажите подробнее.

— На территории спорткомплекса «Старт» в Реутове есть детская школа, где занимаются 350 детей и есть команда КФК. Не так давно я и Акинфеев ездили к губернатору Московской области и обговаривали некоторые детали. Андрей Воробьев сказал, что станем делать школу. Мы планируем, что это будет всероссийское учреждение. Но для начала нам нужно захватить московский регион.

Здесь же у нас будут проводится семинары. Причем мы будем обучать не только вратарей, но и тренеров вратарей. Мы разговаривали с Андреем Владимировичем Лексаковым. Они включают нас в систему РФС. Кроме того, планируем проводить и выездные семинары. Например, я уже ездил во Владикавказ на три дня, Кафанов — в Беларусь. Мы стараемся расширить нашу базу.

Когда обсуждали этот вопрос, я разговаривал и с Акинфеевым, и с Габуловым. Мы пришли к тому, что хотелось бы, чтобы школа была настоящей, а не еще одним мыльным пузырем, которых сейчас очень много. В таких заведениях учат с 3 до 5 лет, а потом пускают на самотек.

— У школы будет какое-то название?

— Пока все на стадии переговоров. Планируем назвать ее в честь Акинфеева. 

— А по каким критериям проходит отбор у маленьких ребятишек? Ведь прыгучий он или нет, да и неизвестно, какой будет рост…

— Что касается роста, то обычно смотрят на родителей. Кроме того, у детей мы обращаем внимание на ловкость, умение владеть телом, желание и трудолюбие. И самое главное тут — терпение тренера.

— Во время занятий вы ни разу не повысили голос на ребят.

— А зачем? Если он сыграл как-то неправильно, то я указываю на его ошибку. Но в то же время надо поддерживать.

— А не расслабляться?

— Нет. Но, конечно, требование какое-то должно быть. Со старших я требую больше. А если человека всегда называть свиней, то он когда-нибудь захрюкает. Так и здесь. Это дети. Они стараются.

— Родители часто приходят посмотреть на занятия?

— Бывает. За определенный период они видят, как дети растут в профессиональном плане. То есть не ты подходишь и начинаешь им рассказывать, какой замечательный мальчик. Я этого им не говорю. Я отмечаю: «Смотрите сами — растет ребенок или нет». Но в то же время, как говорил Евгений Гинер, если мальчик не может быть футболистом, то стоит сказать родителям, что ему нужно идти в другую сферу, ведь так мы можем потерять какого-то большого ученого.

— А много детей вам приходилось отсеивать?

— Конечно. Например, ребята после академии приходили в молодежку. Но через какое-то время мы отправляли их в свободный полет. Но перспективные ребята каким-то образом возвращались. Тот же Джанаев прошел круг, Нигматуллин, Габулов.

— А почему Реутов?

— Во-первых, здесь все в шаговой доступности. Школа очень удобно расположена географически. Людям, которые станут сюда приезжать, будет максимально комфортно. Во-вторых, в 1997 году я здесь только начинал строить эту школу вместе с моим другом Борисом Пантелеевичем Алиферовым. Он сохранил ее, и сейчас я вернулся сюда вновь. Огромное спасибо ему. 

По нашим планам здесь начнет строиться еще одно поле с подогревом и освещением. Возведут трибуны, гостиничный комплекс. Он нужен, чтобы разместить тех, кто будет приезжать на семинары. В этом же комплексе обязательно появятся классы для занятий. Тут уже есть недостроенный спортивный комплекс, который мы планируем закончить. И у нас получится полная инфраструктура.

— Для чего вам это?

— Понимаете, хочется оставить за собой не только магазины и гостиницы, а сделать вот такие школы, обучать ребятишек. Это действительно интересно.

«Футбол — это маленькая страна. Один раз предашь — всегда всплывает. Я остался чистым» Фото: Алексей Белкин

«ЯШИН СКАЗАЛ: «ДАЖЕ НЕ ДУМАЙ ЗАВЕРШАТЬ КАРЬЕРУ»

— Вячеслав Викторович, ваша вратарская судьба была предрешена уже с роддома, откуда вас забирали отец, Лев Яшин и Алексей Хомич?

— Да, действительно, из роддома меня забирали они втроем.

— Помните, когда впервые встали в ворота?

— Маленьким я занимался плаванием, баскетболом, гимнастикой. А когда пришло время, меня отвели в школу донецкого «Шахтера». Меня взяли, потому что отец был известным вратарем, который раньше играл в «Шахтере». Когда меня увидели, сказали: «Ооо, ты высокий. Так же, как и папа, будешь играть в воротах!» А мне не хотелось. Я очень часто убегал с тренировок, пропускал занятия. В классе 7-м у меня что-то щелкнуло и все стало наоборот: я стал убегать из школы, чтобы успевать на две тренировки в день.

— У вас было много травм, но в то же время вы доиграли до 44 лет…

— Травмы, само собой, мешали карьере. Например, из-за мизинца я потерял почти год. Мне из ребра сделали новый. Ничего, живой (смеется). Думаю, я немного пересидел в «Шахтере» по возрасту. В последний вагон успел заскочить — в «Торпедо». На тот момент мне было уже 27 лет. Хотя до этого я прошел через все сборные в нашей стране. Думал, что сыграю на Олимпиаде в 1984 году и закончу. Тогда я пришел ко Льву Ивановичу Яшину в больницу и сказал о своем решении. Он ответил: «Даже не думай! Ты последний представитель старой школы. Дасаев — это уже новое поколение». После его слов я почти 10 лет еще отыграл.

— Вы долго выступали за «Шахтер». Приходилось ли когда-нибудь спускаться в шахты?

— Обязательно. У нас в семье и дедушка, и бабушка — шахтеры, работали под землей. В детстве я приезжал к ним и лазил по шахтам. Уже играя за «Шахтер», мы спускались и в качестве экскурсии, и просто так — на 700–800 метров. Что такое шахтерский труд, я знаю. У меня есть два ордена шахтерской славы. Я рад и горжусь этим.

— Ринат Дасаев в книге «Команда начинается с вратаря» несколько страниц посвятил вам.

— Почему он написал про меня в книге? Когда мы приехали в сборную перед чемпионатом мира в Испании в 1982 году, то ни он, ни Витя не были в своей лучшей форме. Я ему предложил заниматься так, как вижу это я. Мы жили в одной комнате. Я помню, как он писал эту книгу. В ней он говорит, что если бы рядом не было меня, то все могло бы сложиться иначе.

— А сейчас общаетесь с Дасаевым?

— Да. В 80-х все кружилось вокруг трех вратарей, которых вы только что назвали. Мы получали звания лучших в стране — то он, то я. Сейчас у нас дружеские отношения, которые мы поддерживаем уже очень давно. Вратари в целом всегда поддерживают отношения.

— Перед ЧМ-1982 тренеры выбирали между Дасаевым, вами и вашим братом. Верно?

— Да. Поехали мы с Ринатом. Тогда Яшин сказал, что мы давно не были на чемпионатах мира. Вратари у нас молодые. На тот момент Дасаеву — 25, Вите — 23, мне — 31. И тренеры сборной, выбирая между нами, решили, что лучше взять того, кто опытнее. Мало ли что может случиться. Вдруг кто-то не попадет в игру. Решили, что мой опыт может пригодиться.

— Как Виктор на это отреагировал?

— Мы с ним все обговорили. Думаю, что было бы лучше, если бы поехали три вратаря. Но здесь был честный выбор, честная борьба. И, насколько я знаю, все решил матч в «Лужниках» перед отъездом, в котором играли команды СССР-1 и СССР-2. Тогда Витя отыграл минут 20 во втором тайме. А я вышел с первой минуты.

— В тот период между Константином Бесковым и Валерием Лобановским уже был конфликт. Это наверняка сказывалось на атмосфере в коллективе?

— Естественно. Были три тренера, у каждого были игроки из своих команд. Свое видение.

— В 83-м вы играли в сборной с Федором Черенковым. На тот момент уже знали о его болезни?

— Нет, ее не было видно. Я думаю, что в тот год на него слишком много всего навалилось. Он ведь играл и за первую, и за олимпийскую сборные. Может, такая большая физическая нагрузка тоже повлияла на это.

— В те годы хватало договорняков. Вам никогда не предлагали сдать игру?

— Будет неправильно сказать, что нет. Все решалось мимо нас. Но я всегда стоял до последнего.

— Вам лично предлагали деньги?

— Было один раз. Но я спустил их с лестницы. Больше никто никогда не подходил. Футбол — это маленькая страна. Один раз предашь — всегда всплывает. Я остался чистым.