Рустем Абдуллин, Нижнекамский хлебокомбинат: «Не советовал бы покупать хлеб в пекарнях»

Рустем Абдуллин: «Пищевая отрасль в России никому не нужна. Мы не относимся ни к министерству промышленности, ни к министерству сельского хозяйства. Есть много программ поддержки, но пищевое производство туда не относится»

«БЕЗГРАМОТНОСТИ И ВРЕДИТЕЛЬСТВА, К СОЖАЛЕНИЮ, ОЧЕНЬ МНОГО»

— Рустем Альбертович, возможно, многим вопрос покажется кощунственным: правильная ли еда — хлеб? Сейчас нередко можно услышать споры по этому поводу.

— Очень много роликов в интернете о вреде хлеба и дрожжей. Например, в одном ролике, который ходит в соцсетях, говорится о характеристиках дрожжей по ГОСТу — якобы они ядовитые. Мы со специалистами посмотрели эти дрожжи и документы на них. Те ядовитые вещества, которые указаны в ролике, не используются в приготовлении хлеба. Они применяются для лабораторных исследований дрожжей, но по ГОСТу необходимо указывать всю информацию. Такой безграмотности либо прямого вредительства, к сожалению, очень много в наше время.

Однако не могу не сказать, что сейчас появилось много различных улучшителей. Те же самые дрожжи бывают термостабильные — они не боятся высоких температур. Их специально выводят для того, чтобы хлеб и мелкоштучные изделия очень быстро формировались на малых производственных площадках. У крупных же комбинатов есть отдельные дрожжевой цех, цех заквасок. То есть наше тесто выбраживается в течение 12 часов, набирает свои полезные свойства, потом в печи при высокой температуре дрожжи погибают. Это старые технологии, которые были еще в Советском Союзе. Тогда не было таких больных людей, как сейчас.

Наше поколение было здоровым, потому что мы питались правильными продуктами. Сейчас улучшители, химия, пальмовое масло дают о себе знать. Мне говорят: «Мы поели в пекарне продукцию и не заболели». Конечно, сразу не заболеете, но, когда у вас появится гастрит или болезнь поджелудочной железы, вы будете грешить на какую-то еду, а причина в другом. Некачественным хлебом отравиться нельзя, но негативное воздействие накапливается и со временем может о себе дать знать.

«У нас от замеса теста до выхода конечного продукта проходит 12–13 часов, в пекарнях — полчаса-час»

— Какие тенденции в потреблении хлеба вы видите? Оно падает, растет?

— По статистике, потребление хлеба падает. Это связывают с тем, что благосостояние населения выросло и люди могут позволить себе разнообразные продукты. Хлеб перестал быть основным блюдом стола. Наши потребители стали задумываться о своем здоровье, более требовательно относиться к хлебобулочной продукции, отдавать предпочтение ржаным сортам хлеба с добавлением злаков. Но я считаю, что статистика не совсем правильная, потому что не учитывает производство мини-пекарен. Их стало очень много. Они забрали определенный процент рынка. И этот процент не учитывается.

— В любом городе можно встретить людей, которые считают, что качество хлеба в целом упало: «Раньше у вас был такой хлеб, а сейчас он не такой». Это субъективное мнение?

— Я думаю, что субъективное. В детстве мы ели хлеб с маслом и вареньем — и это казалось вкуснее, чем самый лучший торт сейчас. Но, возможно, доля правды в этом есть, потому что раньше сырье было качественнее. Наше самое главное сырье — мука. Все-таки пшеница татарстанская отличается от пшеницы краснодарской. Мы в основном используем местную муку. Делаем из того, что нам дают. Мы могли бы завезти муку из Краснодара или взять алтайскую, но, соответственно, ценник на хлеб поднимется серьезно. 

Сейчас еще есть закваски. Даже если дрожжевой хлеб, мы все равно добавляем закваски для улучшения вкуса. В пекарнях могут улучшители добавлять, а у нас есть возможность выращивать настоящие улучшители вкуса, а не химические.

— Какие объективно плюсы и минусы в продукции мини-пекарен вы видите как эксперт?

— Плюс в том, что они продукцию продают в горячем виде. Население привыкло, что если еда горячая, свежая, то она полезна. Это психология. Но я бы лично не советовал покупать продукцию в пекарнях — покупайте товар любых крупных хлебокомбинатов.

«У нас около 200 наименований продукции. Не все из них мы выводим в торговые сети, потому что невозможно это сделать, каждый SKU стоит денег, но в любом случае мы не стоим на месте»

— В чем принципиальная разница?

— В выработке продукта. У нас от замеса теста до выхода конечного продукта проходит 12–13 часов, в пекарнях — полчаса-час.

— За час сделали хлеб или за 12 часов — в чем разница для потребителя?

— Разница в технологии приготовления. Чтобы хлеб был по-настоящему полезный, а в данном случае и безопасный, необходимо пройти ряд технологических этапов, для которых нужны специализированные помещения и температурные режимы. Хлеб, который делается опарным способом, безопасен и полезен. Срок годности у него — от 3 до 5 суток. А вы ели хлеб из пекарни на второй день? Уверен, что через пять часов свежесть уходит, он уже не столь вкусен. Ускоренное производство по меньшей мере не полезно. Термостабильные дрожжи во время печения не погибают, а могут остаться и продолжить свою жизнь в организме. Возможно, как-то иначе негативно влияют. Это мое личное мнение. Конечно, не все пекарни этим способом пользуются, но, со всей ответственностью заявляю, на нижнекамском хлебокомбинате этого нет!

«ПРИ ЭТОМ ЦЕНЫ НА ХЛЕБ ПОВЫШАТЬ НЕЛЬЗЯ. КАК БЫТЬ?»

— Расскажите о предприятии, его истории.

— Пекарня в Нижнекамске открылась в 1961 году в районе промбазы, работали здесь 30 человек, выпекая до 600 килограммов хлеба в сутки. В феврале 1965 года рядом с ней построили хлебозавод №1. Уже в мае 1965 года началось строительство хлебозавода №2. Через год оба хлебозавода объединили, появилось объеденное новое современное предприятие — Нижнекамский хлебокомбинат. В 2020 году готовимся отпраздновать свой полувековой юбилей.

На хлебокомбинат я пришел сразу после окончания института. Через год, в 2005-м, на предприятие в качестве генерального директора пришел молодой и энергичный Кутдусов Булат Фатихович. Комбинат стал наращивать объемы — и это на фоне очередного экономического кризиса. Результат нашей работы оценили, в 2011 году Кутдусова пригласили на булочно-кондитерский комбинат в Казань. В составе команды вместе с ним был и я, а через 11 месяцев мне поступило предложение вернуться на родное предприятие, но уже в качестве гендиректора.

— Какова сейчас годовая выручка?

— Около 350 миллионов рублей. Мы более-менее стали выравниваться, но с мая сырье и ГСМ начали резко дорожать, это дало о себе знать. Все поставщики сырья прислали нам письма об увеличении цен на продукцию от 5 до 10 процентов. Мы тоже разослали письма о повышении цен на нашу продукцию, за исключением социальных хлебов. Но сети принимают цены в течение двух-трех месяцев. Мы получаем продукцию уже по высоким ценам, а продаем еще по низким. Соответственно, у нас в экономике все сложно.

Мы очень хорошо жили в 2017 году, даже несмотря на то, что были скачки доллара. По некоторым продуктам была дефляция — по сахару, по муке. Когда последняя стала дешевле 13 рублей, мы немного вздохнули, но это продолжалось недолго.

— Какова динамика финансовых показателей вашего предприятия за последние пять лет?

— Это больная тема, потому что хлебная отрасль находится в сложном положении. Цены на муку выросли более чем на 50 процентов с мая 2018 года. Причина в том, что доллар вырос и очень много зерна уходило на экспорт. В прошлом году Россия вышла на лидирующие позиции по экспорту зерна. Для сельского хозяйства это выгодно, наконец-то оно стало прибыльным. Но цены на хлеб повышать нельзя. Как быть? Такая ситуация была уже четыре года назад, но тогда спохватились, ввели заградительные пошлины.

В ситуации, когда все дорожает, пристальное внимание уделяют хлебу. Мы это понимаем и принимаем все меры для того, чтобы социальные сорта хлеба по цене оставались на прежнем уровне. Социальные сорта хлеба — это «Дарницкий», или, как говорят в народе, «Серый», хлеб первого сорта «Белый» и круглый «Сельский». На них цену мы стараемся не повышать, маржинальную рентабельность берем с других продуктов.

Эти хлеба для нас убыточные. В принципе, цены на них мы должны были бы поднять, так как цена на сырье резко увеличилась, если бы все было по рынку. По факту процентов 25–30 не хватает. Мы стараемся, проводим различные мероприятия, а тут на тебе — мука на 50 процентов подорожала. Это просто кошмарный рост. Раньше наш татарстанский минсельхоз субсидировал. Например, года три назад цена была 13 рублей за килограмм муки, все, что свыше данного показателя, субсидировалось. Это было нормально. Сейчас мука стоит дороже. Представьте, что мука с 10 рублей подорожала до 17 рублей. Рост цен на муку начался с мая 2018 года и не прекращается. Повышение прогнозируют и в следующем году, что самое сложное. Если цены на муку не прекратят расти, мы будем вынуждены повышать цены на свою продукцию. Пока сдерживаем стоимость за счет своих ресурсов.

Вот для примера: у нас в марте выручка была такая же, как октябре, но на муку мы затратили больше на 1,3 миллиона рублей! И это повышение затрат только на муку, а растет все сырье! Да, может, для крупных предприятий это не деньги, но для нас это огромная сумма, которая проделала брешь в нашей экономике. И ничего не меняется пока.

«Некачественным хлебом отравиться нельзя, но негативное воздействие накапливается и со временем может о себе дать знать»

— Но не выпускать социальные хлеба вы не можете?

— Изначально наше предприятие, как и многие другие заводы, в советское время строились для того, чтобы именно выпускать недорогой хлеб в больших объемах. Раньше люди ели простую пищу, зачастую выращенную на своих участках, — картошка, огурцы, помидоры, основным блюдом стола был хлеб.

— В вашей продукции какую часть составляет социальный хлеб?

— Это 80 процентов. Остальное — это кондитерские и мелкоштучные хлебобулочные изделия.

— Какая доля рынка вам принадлежит в Нижнекамске?

—  Из-за всех неучтенных пекарен трудно сказать точную цифру. Наверное, процентов 60, в городе у нас лидирующие позиции. По Закамью другие цифры. По статистике, которую ведет союз хлебопроизводителей, мы занимаем 5 процентов рынка хлебобулочных изделий Татарстана. Мы входим в число крупнейших производителей хлеба в Татарстане наряду с такими предприятиям, как Казанский хлебозавод №3, Казанский булочно-кондитерский комбинат, «Челны-Хлеб», Казанский завод №2, Зеленодольский.

— Каковы объемы производства?

— Объем производства хлебобулочных изделий — 18 тонн в день, кондитерских изделий — 1 тонна в день. Очень небольшой объем. Меньше, чем в позапрошлом году.

— Ваш главный конкурент — небольшие пекарни. Какую часть рынка они занимают?

— Зависит от вида продукции. Если это рынок индустриальных хлебов, то пекарни занимают очень маленькую часть. Если речь идет о мелкоштучных изделиях, то это значительная часть рынка. Если взять все пекарни на рынке Татарстана, то это процентов 20–30.

Если говорить о конкуренции, то есть несправедливость. Во-первых, хлебокомбинат — предприятие с прозрачным начислением заработной платы, которое платит все налоги, активно участвует в жизни города, оказывает спонсорскую помощь, но не все пекарни могут похвастаться этим. Во-вторых, у небольших пекарен есть налоговая амнистия. По факту их не могут проверять никакие надзорные органы с момента открытия три года. Потом никто не мешает закрыть предприятие либо реорганизовать его. Например, был у тебя «Пекарь», станет «Пекарь+» — и дальше занимайся три года. В нашем городе для проведения плановых проверок из пищевых предприятий остался только наш хлебокомбинат, поэтому проверками нас не удивишь. В прошлом году нас проверил транспортный надзор. Я говорю: «Ребята, мы хлебокомбинат, какой транспортный надзор?» А они отвечают: «А кого проверять?» Так и живем.

«Мы возим по всему Татарстану. В Закамье мы есть везде, что касается Казани, то в крупных магазинах небольшая часть продукции у нас присутствует — мелкоштучные изделия, кондитерские»

— А вы не хотите сами выйти на этот рынок с такими же точками продаж?

— Такие мысли есть. Сказывается недостаток финансов. Но в любом случае на следующий год мы планируем открыть свои точки даже не для того, чтобы составить конкуренцию пекарням, а для того, чтобы предлагать населению наши новинки. У нас есть много интересных продуктов, которые мы не можем реализовать в магазинах. Например, недавно наши технологи разработали очень вкусные слоеные пшеничные хлеба «Начо» с добавлением специй и сушеных помидоров, «Чиполо» с жареным луком. Готова новая линейка полезных хлебов «Кукурузный», «Картофельный», «С отрубями» и «Гречневый». А если их и завозят в сети, то очень медленно. Торговые сети принимают только определенный процент продукции — примерно 20 позиций самого ходового товара.

— Производители нередко жалуются на проблемы сотрудничества с федеральными сетями. В этом плане как ваша компания себя чувствует?

— Ситуация для местных поставщиков сложная, поэтому их все меньше. Вот, например, есть федеральная сеть «Магнит», у которой капитализация составляет несколько десятков миллиардов долларов. Ее акции котируются на биржах, у них огромные финансовые ресурсы. И есть Нижнекамский хлебокомбинат — пекарня-переросток, которая изначально была создана для производства социальных хлебов. И вот сети приходят сюда со своими поставщиками. Как мы сможем с ними конкурировать? Иногда смотришь: на полке лежит торт — 150 рублей, а ты понимаешь, что его себестоимость — 200 рублей. Просто сеть за счет своих ресурсов продвигает этот продукт, тем самым по сети в целом повышается чек. Если бы было прописано в законе, что местный поставщик должен занимать определенную долю полки…

— Минпромторг РТ лет 10 назад пытался это делать.

— Если бы это все приняли по России, гораздо легче бы в стране жилось производственникам. Но, к сожалению, не все проходит в Москве. Наш минпромторг пытался нам помочь — обязать сети работать с местными производителями. Но по закону это невозможно.

Еще три года назад на съезде пекарей России говорилось о том, что за пять лет количество хлебокомбинатов сократилось в два раза по стране. Представляете? Если говорить о продовольственной безопасности, то это просто катастрофа! Все привыкли, что полки магазинов пестрят огромным количеством товара и ни в чем недостатка нет. Если, не дай бог, что-то случится, кто будет обеспечивать население качественным продуктом? Примеры есть.

«В прошлом году нас проверил транспортный надзор. Я говорю: «Ребята, мы хлебокомбинат, какой транспортный надзор?» А они отвечают: «А кого проверять?» Так и живем»

В 2014 году на севере была такая ситуация. Там также хлебокомбинаты закрылись, не выдержав недобросовестной конкуренции. Хлебозаводов нет, есть только пекарни. Была аномальная погода, снежные бураны, заносы. Муку частник вовремя подвезти не смог, в итоге на пекарни просто повесили замок. Для них это просто бизнес. Были бешеные очереди за хлебом.

Все это показывали по федеральным каналам. Начали поднимать вопрос о продовольственной безопасности, но потом аномальная погода закончилась и все про это забыли. В советское время все было продумано: поставка муки на предприятия, поставка продукции в магазины. Вопрос обеспечения населения продуктами первой необходимости был на первом месте!

— Но ведь продукт продукту рознь. Например, крупу можно откуда угодно привезти, но хлеб из Краснодара не привезешь. В этом плане, например, «Магнит» и «Пятерочка» разве сами от вас зависят? Ведь только местный хлебокомбинат может дать им свежую продукцию.

— «Магнит» не привезет хлеб из Краснодара, но он привезет оттуда и круассаны, и другие продукты, на которых мы зарабатываем. Если в нынешних реалиях мы будем делать только социальный хлеб, то мы закроемся за полгода, наверное. Мы повышаем цены на наш ассортимент, но при этом социальные хлеба мы стараемся оставить на прежнем уровне для того, чтобы не было волнений и претензий в наш адрес.

В прошлом году вышли поправки к закону о торговле, которые дали нам спокойно вздохнуть. Было введено ограничение по возврату готовой продукции. Раньше был просто бардак. Мы выпекли, загрузили, развезли, потом обратно поехали, забрали и все продали за копейки на корм животным. Были бешеные возвраты, огромные убытки. Раньше сети заказывали сколько хотели. Хочешь работать — заваливай полки, потом обратно весь завал увози. Не хочешь работать — до свидания, возьмем другого.

«МЫ ТОЛЬКО ЗАПУСТИЛИ РУЛЕТ, ЧЕРЕЗ ДВА МЕСЯЦА КОНКУРЕНТЫ ЗАПУСТИЛИ ТАКОЙ ЖЕ»

— Где вы реализуете вашу продукцию? Только в Нижнекамске?

— Нет, мы возим по всему Татарстану. В Закамье мы есть везде, что касается Казани, то в крупных магазинах небольшая часть продукции у нас присутствует — мелкоштучные изделия, кондитерские. Наше преимущество в том, что мы не стоим на месте. Очень сильно раздражает, что, когда мы только выпускаем новую продукцию и она начинает пользоваться спросом, ее сразу же начинают копировать. Очень много у нас случаев было. К примеру, у нас есть топовый рулет с маком. В 2017 году он завоевал звание «100 лучших товаров России». Уникальность в начинке. Несмотря на широкий ассортимент готовых маковых начинок, мы ее готовим сами из натурального продукта без химии, по старым советским рецептам.

«Мы получаем продукцию уже по высоким ценам, а продаем еще по низким. Соответственно, у нас в экономике все сложно»

— Вас наркоконтроль не проверяет из-за этого?

— Соответствующие органы проверяют, но мы все равно не сдаемся. Раньше этот мак был азербайджанский, потом иранский. Он по цене и качеству был лучший, но его перекрыли. Потом мы в другом месте заказывали. Возникло много трудностей. Так мы запустили этот рулет, через два-три месяца конкуренты начали выпускать с такой же этикеткой тоже рулет с маком. И таких случаев очень много, например наш супервкусный хлеб «Камский» и другая продукция. У нас есть отдел маркетинга, раз в неделю мы собираемся, проводим дегустации, устраиваем мозговые штурмы и занимаемся разработкой новой продукции. Только сотрудники нашего предприятия без привлечения сторонних специалистов!

Бывает, что у нас получается здорово и сразу начинают копировать. Раньше мы расстраивались, девочки у нас плакали, но потом подумали: раз нас копируют, значит, мы молодцы. Следовательно, двигаемся в правильном направлении, надо работать еще быстрее. Раз в месяц у нас обязательно выходит какой-то новый продукт. Сейчас, например, запускаем новую линейку полезных хлебов. Сначала мы создаем продукт, потом мы его «докручиваем», отрабатываем спрос на своем магазине, потом на мелких точках. И только после этого мы выводим его в сети. И то не факт, что вся линейка пойдет. Как правило, из 5–10 новых продуктов один-два только приживается. При этом срок жизни продукта — четыре-пять месяцев, максимум год. 

У нас около 200 наименований продукции. Не все из них мы выводим в торговые сети, потому что невозможно это сделать, каждый SKU стоит денег, но в любом случае мы не стоим на месте, поэтому и хотим открыть свои небольшие точки. Когда угощаешь гостей или устраиваешь выставки и дегустации, все спрашивают: «Где можно купить?» А я говорю: «Извините, только в нашем магазине у завода».

— Вы сейчас проводите реконструкцию. Покупаете новое оборудование или ремонтируете то, что есть?

— В основном мы поддерживаем текущее состояние. Для того чтобы заменить индустриальную печь, нужно около 150–200 миллионов рублей, поэтому мы просто приобретаем оборудование, которое может повлиять на качество продукции. Покупаем хорошие тестомесильные и тесторазделочные машины. Например, приобрели вакуумный делитель немецкой фирмы, который может делить тесто любой влажности. Есть и отечественное оборудование. К примеру, мы сейчас приобрели отечественную линию по производству лаваша, чтобы зарабатывать. Лаваш в настоящее время пользуется спросом у хозяек.

«Люди приходят, у нас обучаются, а потом переходят на ТАНЕКО на зарплату в 2,5 раза выше. Я уже шучу: вы нам хотя бы доплачивайте за это»

— Это все в кредит приобретаете?

— В лизинг. Часть своих средств, конечно, есть.

— Есть ли какие программы поддержки, в которых вы принимаете участие?

— Опять-таки больная тема. Пищевая отрасль в России — удивительно — никому не нужна. Мы не относимся ни к министерству промышленности, ни к министерству сельского хозяйства. Есть много программ поддержки производства, но пищевое производство туда не относится. Есть программа поддержки малого и среднего бизнеса, но туда мы не проходим по количеству людей, работающих на комбинате. У нас 350 человек, а должно быть не более 250.

— Вы планировали становиться резидентом ТОСЭР «Нижнекамск». Что помешало?

— Мы хотели, но мы не подходим под данную программу. Сейчас думаем о том, как выйти из этой ситуации. Может быть, часть каких-то сопутствующих функций на аутсорсинг передать. Мы к этому шли, просто раньше боялись. Например, арендованный транспорт выгоднее, но есть опасность, что он взбрыкнет и мы оставим население без хлеба. У нас однажды была подобная ситуация. У поставщика электричества произошла авария, соответственно, прекратилась подача воды, мы на двое суток встали, полки были пустые. Хлебом обеспечить ни один завод не смог. В соцсетях все писали: «Почему нет хлеба на полках?» Это показывает, насколько все уязвимо. Многие говорят, что рынок все отрегулирует. Но мы знаем, как это бывает, мы подобное прошли, все это гайдаровское «рынок сам себя отрегулирует». Пока не возникнет форс-мажора, мы этого не поймем.

— Какая средняя зарплата на предприятии?

— Средняя — 22 тысячи рублей. Более чем скромная. Но это связано с очень низкой рентабельностью на пищевых предприятиях. 80 процентов наших сотрудников — женщины, причем в основном предпенсионного и пенсионного возраста. Остались именно патриоты своего дела. У нас есть своя аллея славы: туда могут попасть люди, проработавшие на предприятии 25 лет и более и продолжающие работать. Таких у нас более 30 человек.

«Объем производства хлебобулочных изделий — 18 тонн в день, кондитерских изделий — 1 тонна в день. Очень небольшой объем. Меньше, чем в прошлом году»

— Рано или поздно эти люди будут уходить. Как обновляете коллектив? Где обучаете? Каких выпускников берете?

— Обучаем мы сами. Профильное образовательное учреждение есть, но его выпускники к нам не идут. Есть технологи, но они все, как правило, уходят на химические предприятия. Как вы знаете, средняя зарплата по «Нижнекамскнефтехиму» сейчас составляет около 47 тысяч рублей. Люди идут за заработком, а здесь мы находим именно патриотов, тех, кому важен коллектив. Мы одна семья: когда случаются проблемы, решаем их вместе. Этим какую-то часть людей мы привлекаем. Но у нас коллектив в руководящем составе сильно обновляется. У нас сейчас начальники цехов, главный технолог — все молодые. На рабочих позициях у нас молодежь работать не хочет, потому что физический труд тяжеловатый. Получается, что с нашей зарплатой мы сейчас являемся кузницей кадров для МСБ и заводов. Это касается слесарей, технологов, электриков. Люди приходят, у нас обучаются, а потом переходят на ТАНЕКО на зарплату в 2,5 раза выше. Я уже шучу: вы нам хотя бы доплачивайте за это.

— У вас среди акционеров есть холдинговая компания «Ак Барс» и «Татэнерго». Присутствие ХК «Ак Барс» не удивляет, данный холдинг много где совладелец. Но откуда «Татэнерго» у вас? 

— Знаете, с давних пор это было. «Татэнерго» не принимало участия в управлении предприятием. И в настоящее время пакет акций реализован в пользу ОАО ХК «Ак Барс» Контрольный пакет в настоящий момент у «Ак Барса».

«МНЕ КОММУНИСТЫ БОЛЬШЕ ИМПОНИРУЮТ, ЧЕМ «ЕДИНАЯ РОССИЯ»

— Сами что едите из своей продукции?

— Едим продукцию предприятия всей семьей. Хлеб — это самый главный продукт, причем очень полезный. Есть хлеб пшеничный, отрубной, ржаной, ржано-пшеничный. Есть хлеб на молочной закваске, на хмелевой закваске. Дрожжевой хлеб тоже полезен. Почему говорят, что дрожжевой хлеб есть нельзя? Потому что сейчас, к сожалению, люди испортили себе желудки и вообще иммунную систему различными химическими продуктами, пальмовым маслом. Опять-таки дело не в хлебе, а в той среде, в которой мы живем, и в том, чем питаемся. В принципе, поэтому мы и производим разную продукцию. Но сам по себе хлеб очень полезен, там много микроэлементов. Сам я не могу без него — ем суп с хлебом, картошку с хлебом. Сейчас есть самодостаточные хлеба с морковью, с семечками. Хлеб, сыр — вот тебе вкусный и сытный завтрак на скорую руку.

— Вы знаете, в ходе нашего разговора несколько раз возникало ощущение, что вы, хотя и молодой человек, по взглядам — «красный директор». Во-первых, вы депутат от «Коммунистов России», во-вторых, часто ссылаетесь на опыт СССР.

— Мне это импонирует. Знаете, очень много ругают власть. Я тоже одно время ругал. Мне сказали: «Иди и участвуй». Я пошел в депутаты от партии «Коммунисты России». Избирался по одномандатному округу, выиграл не по партийным спискам. Я депутат городского совета. Сейчас понимаю, что не все так просто на самом деле, ситуация сложная. Те деньги, которые поступают в муниципалитет, — это капля в море. Но глава наш, надо отдать ему должное, при ограниченном финансировании сделал из Нижнекамска очень красивый город, а наша набережная не уступает многим столицам областей России.

«Я хочу улучшить жизнь. В детстве мечтал быть президентом, чтобы все исправить, чтобы все было правильно. Сейчас же просто по мере возможностей и сил стараюсь помогать людям»

— Но ведь вы могли идти и не от коммунистов.

— Наверное, но мне коммунисты импонируют больше, чем «Единая Россия». Все, что было раньше, мне очень нравится. Да, возникали определенные моменты, которые нужно было исправить, но разрушать… Если учесть, какая сейчас ситуация с молодежью, можно сказать, что не хватает ни комсомола, ни пионерии. Если бы все это у нас до сих пор существовало, не было бы таких проблем с молодежью, не было бы этой трагедии в Керчи. Это моя точка зрения.

— С какой задачей вы шли в депутаты?

— Я хочу улучшить жизнь. В детстве мечтал быть президентом, чтобы все исправить, чтобы все было правильно. Сейчас же просто по мере возможностей и сил стараюсь помогать людям. Депутаты городского совета муниципального образования занимаются проблемами людей на местах, за недостатком финансирования глобальные вопросы мы решить не сможем, потому что так сложилось, что, по федеральному закону об основах муниципальной деятельности, очень маленький процент финансов остается в муниципалитете. Я тоже раньше думал, что депутаты такие-сякие, но сейчас вижу, что многие из них реально болеют за людей.

Люди думают, что, раз ты депутат, ты обязан помочь. Но никто не знает, что мы работаем бесплатно, у нас нет прав, одни обязанности. Люди же думают, что депутаты воруют, у них куча денег, служебная машина. Кстати, у меня служебная машина от предприятия, а от депутатства я получаю стопку писем с просьбой оказать содействие и помощь. По мере возможности помогаю, как правило, из личных средств. Если уж вопрос сложный, обращаешься по службам. Я не способен решить вопросы щелчком пальца, но могу подсказать, к кому обратиться, составить письмо, сам, бывает, попрошу за человека. Ищем спонсоров, если тяжелый вопрос.

— Расскажите о себе, своих хобби, увлечениях.

— У меня четверо детей, я депутат, директор хлебозавода. Свободного времени очень мало, поэтому стараюсь проводить его с семьей. Такого, чтобы я пропадал на рыбалке или охоте, не могу себе позволить. Мне с детьми в кайф, я их всех обожаю. Стараюсь участвовать в различных конкурсах. Например, в 2016 году победил в конкурсе «Предприниматель года. Золотая сотня». В 2018 году заявился на конкурс «Лидеры России».

— Три ваших совета для успешного ведения бизнеса.

— В первую очередь необходимо быть честным и с коллективом, и с партнерами, и с покупателями. Второй совет — необходимо любить свой коллектив. Если бы я работал в «Газпроме», то мог бы деньгами мотивировать людей. А у нас нет такого. Люди работают потому, что у нас добрая семейная атмосфера. Третий совет — любить свою работу. Если ты нашел дело, которое приносит тебе удовольствие, то у тебя все получится.