«Русскоязычные татары – будущее нашей нации?..»

Рустам Батыр уверен, что смерть языка еще не означает смерть народа, евреи — тому подтверждение

«ПОМИМО ЯЗЫКА У НАС ДОЛЖНЫ БЫТЬ И ДРУГИЕ ТОЧКИ ОПОРЫ»

«Кто ты, татарин?» — этот вопрос, вынесенный когда-то Рафаэлем Хакимовым в название одной из своих работ, сегодня с новой силой воскрешает перед нами «Стратегия развития татарского народа», разработка которой минувшей осенью была инициирована президентом РТ Рустамом Миннихановым. Вопрос этот, конечно же, многоплановый, но автора настоящих строк прежде всего интересует его мусульманская составляющая. У председателя нацсовета «Милли шура» Василя Шайхразиева, которому по должности поручено курировать данную тему, уже есть готовый ответ. «Мы не задаемся вопросом, какая религия у нашего народа, — сказал он на расширенном круглом столе, посвященном обсуждению стратегии, — в исламе ли человек или в православии, атеист ли он или нет. Для нас это неважно».

То, что неважно для Шайхразиева и К^о, крайне значимо для миллионов татар по всему миру. Как ни крути, но ислам остается духовным истоком нашей культуры и национального самосознания. Рядополагать в подобном контексте его с православием и атеизмом весьма странно, ведь в рамках задач татарского нациестроительства они не могут быть равнозначными по определению. Тем не менее светские националисты уже давно и упорно продвигают нам мысль о том, что для татар главное — язык. Именно он в первую очередь, дескать, и делает человека татарином, потому на его сохранение и бросаются все силы.   

Безусловно, язык важен для нашего народа. Перефразируя Хайдеггера, можно сказать, что татарский язык — дом национального бытия татар. Это вместилище его самосознания. Вот почему, к слову, татары по всему миру так болезненно восприняли капитуляцию Татарстана по вопросу преподавания второго государственного языка в школе. Тем не менее делать ставку исключительно на язык, превращая его в ключевой критерий «татарскости», крайне недальновидно. Если мы говорим о стратегии обеспечения будущего татарского народа, то складывать все яйца в одну корзину опасно и даже преступно. Помимо языка, у нас должны быть и другие точки опоры. Ислам — главная из них.

Делать ставку исключительно на язык, превращая его в ключевой критерий «татарскости», крайне недальновидно

«РУССКОГОВОРЯЩИЕ ТАТАРЫ — НЕ ЧТО ИНОЕ, КАК БУДУЩЕЕ ТАТАР»

Смерть языка еще не означает смерти народа. Евреи — тому подтверждение. Однако наши светские националисты так заняты ритуальными танцами вокруг татарского языка, что не замечают очевидного: будущее, которое неумолимо надвигается на нас, церемониться с татарским языком отнюдь не собирается. Характерно, что упомянутый круглый стол начался с доклада журналиста и общественника Римзиля Валеева под названием «30 вопросов татарскому народу». Многоуважаемый Римзиль-эфенди затронул многие вопросы, но в их перечень, по собственному признанию докладчика, он не включил один-единственный: «Что делать с русскоязычными татарами?»

Русскоязычные татары для исповедников культа языка — аномалия, которой не должно быть, страшный сон, от которого хочется отмахнуться. Но если взглянуть поверх этих шор маниакального гипертрофирования значимости языка, то придется признать: уже сейчас огромная часть татар не говорят по-татарски. Ученые оценивают их число в районе 20% от общей численности народа. Лично я полагаю, что это заниженная цифра. Как бы там ни было, для всех нас очевидно, что она будет только расти, причем гигантскими темпами. Поэтому вопроса «Что делать с русскоязычными татарами?» надо не избегать, стыдливо опуская глаза, а ставить среди первых, ибо русскоговорящие татары — не что иное, как будущее татар. А значит, мы должны продумать, как их сохранить в лоне нации.

В подавляющем большинстве смешанных русско-татарских семей дети говорят исключительно на русском

«В СМЕШАННЫХ БРАКАХ УЖЕ СЕЙЧАС СОСТОИТ ТО ЛИ ЧЕТВЕРТЬ, ТО ЛИ ТРЕТЬ ТАТАР»

Повторюсь: язык крайне важен для национального самосознания. Конечно же, в стратегии надо прописать меры его сбережения и развития. Но давайте будем честны: если нам даже в республике не удалось отстоять язык в школе (притом, что по факту это малоэффективный инструмент его сохранения), то за ее пределами, где проживает основная часть татар, у нас еще меньше возможностей. И если мы в таких условиях будем привязывать национальное самосознание только к языку, то это путь прямиком в пропасть самоуничтожения.

Разработчики стратегии призывают нас сохранять язык в семье. В ответ автор одного из Telegram-каналов тонко напомнил, что дочь одного из разработчиков стратегии вышла замуж за русского, а значит, подобные призывы — это просто красивая риторика, которая к реальной жизни не имеет никакого отношения, ибо в подавляющем большинстве смешанных русско-татарских семей дети говорят исключительно на русском. Смешанные семьи — естественная часть нашей жизни, я бы даже сказал, прекрасная ее часть, ибо в таких семьях самым наглядным образом воплощается принцип того, что любовь не знает никаких границ, она превыше социальных условностей, а ведь любовь, пожалуй, самое главное, что есть у человека.

В смешанных браках уже сейчас состоит то ли четверть, то ли треть татар. И этот процесс невозможно отрегулировать никакими стратегиями: любовь всегда будет выше любых наших идеологических концептов и парадигм. Это закон жизни, с которым надо считаться. Часть детей, рожденных в таких семьях, пожелают быть частью татарского народа, а это лишний раз подтверждает уже высказанную мысль о том, что русскоязычные татары — неумолимое будущее татар. Потому повторюсь еще раз: делать ставку исключительно на язык — значит не понимать того, что нас ждет.

Речь идет о том, чтобы перестать смотреть на ислам исключительно как на продолжение языковых идиологем светских националистов

«НЕЛЬЗЯ ВЕСЬ ВОПРОС ИСЛАМА СВОДИТЬ ЛИШЬ К ЯЗЫКУ РЕЛИГИОЗНОЙ ПРОВЕДИ»

Вот здесь нам и может помочь ислам. Национальное самосознание человека не существует в вакууме. Оно, как и любая идентичность, питается конкретными действиями. Русскоязычные татары не могут понимать татарскую литературу, поэзию, телепередачи (им сложно подпитываться всеми этими вещами), но они могут пойти на Ураза-байрам и Курбан-байрам, соблюдать пост в месяц Рамадан, собирать дома коранические маджлисы. Участие в подобного рода обрядах, как пуповина, связывает человека с его народом, историей, культурой. И если инициатор стратегии заявляет, что ему все едино: ислам, православие и атеизм, то, на мой взгляд, он отсекает для его самосохранения просто гигантский ресурс. Самое печальное заключается в том, что данный подход уже начал находить свое воплощение. Как было показано в моей предыдущей статье, разработчики стратегии целенаправленно избегают в ее эскизе апеллирования к понятиям ислама и мусульман.

Речь не идет о том, чтобы кого бы то ни было из татар против воли принуждать к исламу. Огромную часть нашего народа представляют собой светские люди, в том числе и убежденные атеисты. Среди них немало достойных сынов нации. Речь идет о том, чтобы перестать смотреть на ислам исключительно как на продолжение языковых идиологем светских националистов, которым он нужен лишь постольку, поскольку в мечетях проповедь читается на татарском языке, что, кстати, отражено в эскизе стратегии. Русскоязычного ислама они категорически не признают. И в этом их роковая ошибка, ведь религия и без языка может питать национальное самосознание. А раз так, то надо действовать на всех фронтах: и на языковом, и на религиозном. Но, увы, пока нет никаких признаков того, что авторы стратегии это понимают.

Впрочем, справедливости ради нужно заметить, что не любая концепция ислама служит делу самосбережения татар. Часть мусульманских богословов откровенно выступают против национальных модусов жизни. Уже поэтому «Стратегия развития татарского народа» не должна дистанцироваться от вопросов религии. Нельзя весь вопрос ислама сводить лишь к языку религиозной проведи, ведь имам с минбара вполне может призывать слушателей отказаться от своей национальной идентичности. Здесь начинается работа богословов, которые должны сформулировать исламское наследие таким образом, чтобы оно служило делу сохранения татар. Но для этого в «Стратегии развития татарского народа» надо для начала признать стартовый тезис: не только без языка, но и без ислама у татар не будет никакого будущего.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции