Kill a Commie for Mommy.

– Американский лозунг

Дилма Руссефф «В 2015 году Бразилия находилась не в лучшей форме: в местных верхах разразился скандал, в результате которого действующий президент Дилма Руссефф получила вполне предметный риск попасть под импичмент» Фото: kremlin.ru

«СТРАНА КАК СТРАНА, НЕ ХУЖЕ И НЕ ЛУЧШЕ, СО СВОИМИ РЕГИОНАЛЬНЫМИ ОСОБЕННОСТЯМИ»

Темы ситуации в Бразилии я не касался довольно давно, с осени 2015 года. Бразилия тогда находилась не в лучшей форме: экономика после бледного анемичного роста пошла на спад, рейтинг страны был снижен, пошло сокращение рабочих мест и доходов населения. Ситуация усугублялась тем, что как раз тогда в местных верхах разразился скандал, в результате которого действующий президент Дилма Руссефф получила вполне предметный риск попасть под импичмент. Сопровождалось это в полном соответствии с присказкой «за престиж разве черта не простишь» большими и бессмысленными тратами на будущую Олимпиаду-2016. Тем не менее годы прошли – и, похоже, Бразилия сейчас имеет серьезные шансы на значительные политические и экономические изменения, которые коснутся не только самой страны, но и Южной Америки в целом.

Вообще говоря, в первом приближении к Бразилии вполне можно относиться как к южноамериканской России. У обеих стран рост экономики близок к нулевому – хотя в России не случилось бразильского провала 2015–2016 годов. Далее – и РФ, и Бразилия могут похвастаться положительным торговым балансом при не сильно положительном балансе текущего счета. Более того, страны практически равны друг другу по душевому ВВП (без ППС). Также обе страны весьма велики по географическим размерам, обладают довольно большим населением (в Бразилии проживает примерно 210 млн человек) и имеют ярко выраженную низкопередельно-сырьевую структуру экспорта.

При этом экономика как таковая в Бразилии достаточно разнообразна. Страна производит очень широкий спектр изделий – от обуви и текстиля в сфере легкой промышленности до руды, древесины, олова, нефти и угля в добывающей – и заканчивая неплохим машиностроением, свидетельством чего является наличие собственной авиационной промышленности. Всему миру известны вполне конкурентоспособные самолеты марки Embraer – так, в 2016 году средства транспорта составили 12% бразильского экспорта. Другими значимыми экспортными направлениями Бразилии является продукция растениеводства и животноводства (16% и 7%), прочее продовольствие (13%), а также минеральное сырье и металлы (21%).

В общем, страна как страна, не хуже и не лучше, со своими региональными особенностями. К примеру, мерно бьющемуся финансово-промышленному сердцу государства – юго-востоку с центром в Сан-Паулу – противостоит сельскохозяйственный юг, а на них грустно взирает весьма небогатый северо-восток. Иначе говоря, в стране достаточно большая региональная дифференциация доходов, что не способствует социальному согласию с одной стороны, а с другой – в каком-то смысле провоцирует социалистические (точнее уравнивающие) настроения в социуме. Соответственно, социалисты (и в широком смысле левые) имеют широкую поддержку среди населения, и она периодически превращается (демократия же) в наличие на высшем посту государства представителя именно этого идеологического направления. Однако есть основания предполагать, что в кратко- и среднесрочной перспективе левым придется довольствоваться маргинальными позициями в местной политике – и это, судя по всему, вполне оформившаяся региональная тенденция, откат от имевшего место полтора десятилетия назад полевения.

«СЕЙЧАС В РЕГИОНЕ ЛЕВЫЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА СОХРАНИЛИСЬ ТОЛЬКО У ЭКВАДОРА, УРУГВАЯ И ВЕНЕСУЭЛЫ»

Действительно, в 2005–2009 годах многие страны региона прошли через разные формы этого процесса. В Боливии на выборах 2005 года победил Эво Моралес, в Уругвае в 2004 году – Табаре Васкес, в Эквадоре (2006) – Рафаэль Корреа. Не отставали и прочие страны Латинской Америки: в Никарагуа в 2007 году главой стал Даниэль Ортега. Все эти страны, скажем так, примкнули к лагерю Уго Чавеса в Венесуэле (у власти с 1999 года), Рикардо Лагоса  в Чили (с 2000 года), Луиса Инасиу Лулы да Силвы в Бразилии (с 2003 года) и сменявших друг друга двух половинок четы Киршнер в Аргентине (опять же с 2003 года). В целом это выглядело как мощный региональный антиимпериалистический парад, сопровождавшийся соответствующей риторикой. Довольно странно, надо отметить, что весь этот победный марш левой идеи, пока он еще существовал, оказался очень мало отмеченным отечественной прессой соответствующего толка.

Латиноамериканские левые тем не менее праздновали победу, и было отчего. Более того, с точки зрения сути левой идеи – избавления от бедности масс населения – в странах региона имел место значительный прогресс. Достаточно сказать, что за вот этот вот период 2002–2015 годов имело место снижение уровня бедности в Латинской Америке, ее уровень в целом по региону сократился в полтора раза с 44% до примерно 30%. Правда, особой заслуги левых здесь нет: достаточно вспомнить, что первая половина этого периода была временем заметного роста в мировой экономике, роста, сопряженного с повышением спроса на сырье – и, соответственно, его стоимости. В развивающиеся страны региона пошли деньги, которые более-менее равномерно (через фискально-бюджетные механизмы) распределялись среди населения, повышая его уровень жизни. Кроме того, некоторым странам удалось заработать денег и на инвестиционном взаимодействии – хотя это в целом прерогатива азиатских развивающихся стран. В общем, прилив поднимает все лодки – и левые режимы этим воспользовались, с той или иной степенью успешности.

В общем, все было хорошо, но рост мировой экономики сменился спадом, перешедшим в затяжную депрессию с периодически прорывающимися проблемами в разных частях земного шара. Соответственно отреагировал и регион: поток входящих денег сократился, начался отток капитала, денег стало меньше, что и вызывало закономерное недовольство населения. Ситуация усугублялась тем, что местные левые, вообще говоря, не являются лицами высоких моральных стандартов: несмотря на всю свою человеколюбивую риторику, коррупция была и остается спутником всех местных режимов – что левых, что правых. Так, в этом году к суду была привлечена Кристина Киршнер, экс-президент Аргентины, и именно из-за коррупционного скандала произошел импичмент Руссефф в Бразилии, а ее проводник в политику и коллега по партии да Силва оказался за решеткой. Были и другие истории – так, Моралес, левый глава Боливии, пока еще сохраняющий свой пост, отметился играми с местной Конституцией, запрещающей избираться более чем на два срока подряд. В итоге он сейчас досиживает свой третий срок на посту, поскольку в силу некоторых суд постановил первый срок не засчитывать, а в 2016 году попытался провести референдум о снятии ограничения на два срока подряд, но народ не поддержал это начинание.

Соответственно, сейчас в регионе левые правительства сохранились только у Эквадора, Уругвая (там оно скорее левоцентристское) и Венесуэлы. Первые две страны невелики по размеру и влиянию, соответственно, более управляемы, и власть там (любая) в прямом смысле слова ближе к народу. Венесуэла же сейчас переживает индуцированную многолетними неверными решениями экономическую катастрофу – с риском превращения в однозначное failed state. Все прочие страны региона поправели – с той или иной силой.

После импичмента Руссефф пост и.о. президента занял Мишел Темер, представитель "демократической оппозиции" оказавшийся проходной фигурой «После импичмента Руссефф пост и.о. президента занял Мишел Темер, представитель «демократической оппозиции», оказавшийся проходной фигурой» Фото: kremlin.ru

«ЖАИР БОЛСОНАРУ – ФАНАТ И ГОРЯЧИЙ СТОРОННИК ДОНАЛЬДА ТРАМПА И ПРОВОДИМОЙ ИМ ПОЛИТИКИ»

Вернемся к Бразилии – ключевой по силе и влиянию стране Латинской Америки. После импичмента Руссефф пост и. о. президента занял вице-президент Мишел Темер, представитель «демократической оппозиции», оказавшийся проходной фигурой, точно так же замешанной в скандалах, переживший попытку импичмента и чей рейтинг доверия измеряется однозначной цифрой. По сути, бразильцы всего лишь терпели (с трудом, надо сказать) его на высшем посту, ожидая прихода положенных по закону президентских выборов, на которых можно будет определиться с личностью очередного главы.

Таковые состоялись 7 октября, но они не определили победителя. Во второй тур вышли ультраправый депутат национального парламента Жаир Болсонару, член Социально-либеральной партии (название не соответствует исповедуемым ценностям, СЛП сейчас стоит на позициях национал-консерватизма), и Фернанду Аддад, представитель левой Партии трудящихся, к чьим рядам принадлежали и Руссефф, и да Силва, и, надо сказать, что Болсонару заметно опережал Аддада. При этом с последним все в целом понятно: он вполне себе мейнстримный (для Бразилии) левый, а Болсонару – фигура гораздо более яркая. Достаточно сказать, что его за высказывания обвиняют в расизме и гомофобии, а икона левых экономист Томас Пикетти в своей колонке в Le Monde ругает его за мачизм (sic!), милитаризм и антисоциальные взгляды, основанные на «ультралиберальных экономических воззрениях». Кроме того, он был обвинен в «ностальгии по времени величия белого человека», и в целом Пикетти предсказывает, что результат этих выборов может иметь «ужасные последствия». Что забавно: Пикетти своими словами подтверждает то, что я писал полгода назад: за истекшие десятилетия левая идея трансформировалась и маргинализовалась, найдя новую опору не в «человеке труда», но в разнообразных «угнетаемых меньшинствах».

Впрочем, это уже частности. Итоги первого тура были вполне однозначны: Болсонару набрал 46% голосов, Аддад – 29%. Лидерство Болсонару сохраняется и сейчас – по последним опросам, за него намерены проголосовать во втором туре 59% граждан страны, за его противника, соответственно, 41% голосующих. То есть вполне вероятным кажется избрание именно Болсонару президентом страны – и раз так, то становятся весьма интересными возможные последствия этого события.

Здесь стоит исходить из того, что Болсонару – фанат и горячий сторонник Трампа и проводимой им политики. Соответственно, можно будет ожидать более серьезного ориентирования Бразилии на США и сопутствующего ухудшения отношений с Китаем. Возможно, Бразилия будет пытаться позиционировать себя проводником воли США в регионе, и это вполне может усложнить отношения с соседями по континенту. Не исключены также попытки вписаться в новую структуру USMCA, приходящую на смену NAFTA; что одно, что другое суть трехсторонний торговый  договор между США, Канадой и Мексикой, но в его новой версии (ожидается, что она будет подписана в конце ноября) США будут играть куда более значимую роль. Кроме того, не исключено то или иное сокращение контактов по линии BRICS – а это, в свою очередь, рискует разрушить данную структуру либо перевести ее в неработоспособный формат.

Это, однако, уже более далекая перспектива. Сейчас Болсонару, если он станет президентом, придется решать другую задачу – как бы форсировать экономический рост, где искать новые рынки сбыта, как избавиться от излишних регуляторных норм, избежав при этом разрушительного воздействия притоков и оттоков капитала. В общем, решать традиционные проблемы средне-стандартной развивающейся страны – и, похоже, левые рецепты бразильцам менее предпочтительны, чем правые. Я, однако, не уверен в том, что у них это получится: развивающейся стране довольно сложно сойти со своего места в иерархии, выраженной в доле подушевого ВВП от такого же показателя мирового гегемона.

Впрочем, об этой проблеме, политкорректно (и весьма ограниченно) именуемой «ловушкой среднего дохода», надо говорить отдельно, в однозначном теоретическом аспекте. По-хорошему, этим и надо бы заняться левым экономистам, тому же Пикетти, но увы, увы…

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции