«Вариант Сяопина или главного аятоллы Ирана»: Кремль запускает конституционную реформу?

Грядущее 25-летие российской Конституции может стать поводом для ее пересмотра Фото: ©Илья Питалев, РИА «Новости»

«ЧТОБЫ В ИТОГЕ ГОСУДАРСТВЕННАЯ ВЛАСТЬ НЕ ОКАЗАЛАСЬ МОНОПОЛИЗИРОВАНА КАКОЙ-ЛИБО ОДНОЙ ПАРТИЕЙ ИЛИ ГРУППОЙ»

В России, похоже, снова грядет эпоха перемен – время реализации отложенных политических решений и рисковых мер, о которых раньше даже не считали возможным говорить вслух. Судя по всему, теперь на очереди – конституционная реформа. Председатель Конституционного суда Валерий Зорькин как верховный арбитр в этом щекотливом вопросе выступил со статьей «Буква и дух Конституции» в «Российской газете», где признал, что изменения могут быть, хотя и лишь точечные. Сама публикация Зорькина преподнесена как некая реакция на бурную общественную дискуссию, но здесь Валерий Дмитриевич, надо полагать, слегка лукавит. До недавнего времени все призывы к изменению основного закона, от кого бы они ни исходили, трактовались как маргинальные и не стоящие обсуждения в публичном пространстве. В случае чего на экране телевизора несокрушимой скалой всегда мог возникнуть президент РФ Владимир Путин в качестве гаранта и заявить что-то вроде: «Мы должны бережно относиться к Конституции нашей страны. Не позволять ее менять по вкусу тех людей, которые в данный момент оказались у власти. Я категорически против ее изменения» (сказано в июне 2003 года).

Что ж, Путин, как известно, был также категорически против пенсионной реформы, но это не помешало ему впоследствии поменять свое мнение. А тут еще Зорькин со своей статьей как бы кивает в такт затаенным президентским мыслям: «Да, можно, да, позволено. Но если уж менять Конституцию, то я бы сделал так-то и так». В этом, пожалуй, основной месседж зорькинского эссе в правительственной «Российской газете», остальное – детали. Главное, что Зорькин благословил Кремль на реформу и обозначил себя как не последнюю инстанцию в этом процессе.

Еще бы не благословить, когда на родине президента, в стольном Питере, Конституционному суду созданы все условия для того, чтобы 19 судей и все сотрудники их аппарата чувствовали себя как бы живущими при коммунизме. Путешествие хранителей буквы и духа основного закона из Москвы в Петербург состоялось еще в 2008 году. Тогда же, кстати, Дмитрий Медведев в качестве гаранта, оставленного на хозяйстве, внес первые точечные изменения в Конституцию РФ. Это касалось увеличения срока президентских полномочий с 4 до 6 лет, а депутатских — с 4 до 5 лет. Сам он этим благом, как известно, не воспользовался, передав эстафетную палочку своему старшему товарищу, а вот 19 конституционных судей получили возможность жить в Питере в роскошных апартаментах на Крестовском острове (там же, где построен самый дорогой в Европе стадион, но довольно далеко от его шумного соседства). Территория, отведенная под судейские коттеджи, занимает почти 40 тыс. кв. м над гладью Средней Невки, неспешно соединяющейся в этом месте с Финским заливом. Кроме этого, в элитном курортном поселке Комарово, на балтийских дюнах, под судейские дачи отвели еще 11,5 гектара. Кабинет самого Зорькина находится в бывшем здании правительственного Сената и Синода – том самом, под окнами которого декабристы когда-то кричали: «Ура Константину и его жене Конституции!» Это и называется полным гособеспечением, тем более что кормят специалистов по «жене Константина» практически бесплатно – в здешней ведомственной столовой еще недавно можно было купить суп за 16 рублей и салат за 12. При этом некоторые из судей еще артачились, не желая покидать Москву и ехать в ссылку в комфортабельные коттеджи, полностью оборудованные мебелью и всем необходимым вплоть до чайных ложек. Но теперь хлопоты по переезду уже далеко позади, ныне на повестке дня – конституционная реформа.

В «Российской газете» Зорькин на удивление многословен, но из его витиеватых и таких осторожных размышлений не трудно выделить главное. Любопытным выглядит замечание: «Процесс (политический) должен протекать таким образом, чтобы в итоге государственная власть не оказалась монополизирована какой-либо одной партией, группой, организацией и стоящими за ними силами». Это как бы последний бастион, который бывший профессор Высшей юридической заочной школы МВД СССР готов сдать. Между тем, хотя о создании однопартийной системы в РФ речи не идет, говорить об одной группе или силе было бы вполне уместно.

Самым первым недостатком существующей конституционной системы Валерий Дмитриевич именует крен в пользу исполнительной ветви власти. Собственно, именно этот крен делает Россию в большей степени президентской республикой, нежели парламентской. Это было выгодно и ни у кого не вызывало вопросов, пока в качестве главы государства мог переизбираться Путин. Однако к настоящему моменту он израсходовал количество положенных ему по основному закону сроков, а значит, читается за этим замечанием, не настало время выровнять корабль российской государственности в сторону парламентской республики? Мало ли какой орган общественного доверия захочет возглавить Владимир Владимирович после своего неизбежного вроде бы ухода с президентского поста.

Вызывает скепсис у Зорькина и ст. 12 Конституции, которая дает повод к противопоставлению органов местного самоуправления органам государственной власти. «В то время как органы местного самоуправления по своей природе являются лишь нижним, локальным звеном публичной власти в РФ», – добавляет Валерий Дмитриевич. Получается, выборы мэров, которые то тут, то там конфликтуют с губернаторами, надо отменить?

«Недостатки существуют и в разграничении предметов ведения и полномочий между Федерацией и ее субъектами», – оговаривается Зорькин, но не развивает эту опасную мысль, как бы давая карт-бланш более горячим трибунам, знающим, как именно следует перекроить российскую политическую карту. Впрочем, рецепты данных изменений тоже давно вброшены в общественное пространство: это идея о так называемом укрупнении регионов и создании крупных агломераций.

Зорькин благословил Кремль на реформу и обозначил себя как не последнюю инстанцию в этом процессе Фото: kremlin.ru

«СОЛИДАРИСТСКОЕ МИРОВОЗЗРЕНИЕ ВСЕ ЕЩЕ ОСТАЕТСЯ ПОГРЕБЕННЫМ ПОД ОБЛОМКАМИ СОЦИАЛИЗМА»

Еще одна революционно звучащая в наших широтах идея Зорькина – переход к двухпартийной системе. «Как показывает мировой политический опыт, в организационном плане реальная демократия наиболее эффективным образом обеспечивается двухпартийной (двухблоковой) системой, позволяющей сформировать политическую волю основных социально-политических сил как в элитах, так и в массах, – пишет Валерий Дмитриевич. – Конкуренция этих сил в парадигме „правящее большинство – парламентская оппозиция“ предотвращает политическую систему от застоя и загнивания, реализует „проветривание политических легких“ в государственном организме, позволяет обеспечить не только слушаемость, но слышимость масс со стороны власть имущих».

Здесь председатель Конституционного суда ориентируется на пример ненавистных вроде англосаксов и не скрывает этого (именно по таким «схемам-чертежам» создавалась двухпартийная система США, отмечает он). Создать в России аналоги лейбористов и консерваторов, а также республиканцев и демократов намеревались давно, но все связанные с этим проекты по сию пору оказывались неудачными. Если кто не помнит, «Справедливая Россия» задумывалась в свое время именно в качестве российского варианта лейбористов, то есть левоцентристской партии, объединяющей под своим крылом разношерстных и крикливых оппозиционеров. Противовесом ей выступала, разумеется, «Единая Россия» в роли местной «Тори». Но модель так и оказалась недостроенной ввиду очевидной слабости эсеров. Неужели теперь лейбористов попробуют слепить из объединения партий парламентской оппозиции, то есть из создания некоего дикого симбиоза Владимира Жириновского, Геннадия Зюганова и Сергея Миронова? О том, что нечто подобное возможно хотя бы теоретически, Жириновский уже заявлял. Да и опыт создания коалиционного правительства в тех регионах, где по результатам сентябрьского единого дня голосования проиграли «медведи», может послужить основой для будущих лейбористов. Это, кстати, станет еще одним кирпичиком для создания парламентской республики.    

Не менее знаменательно упоминание Зорькиным и национальной соборности. Собственно, это прямой намек на концепцию симфонии властей или приоритета благодати над законом, идущую еще от митрополита Илариона, жившего во времена Ярослава Мудрого. «Хочу напомнить, что для русской философии конца ХIХ – начала ХХ века (с ее учениями о соборности, всеединстве, всечеловечности и т. д.) было характерно стремление соединить идею абстрактного, обезличенного формально-правового равенства с идущей от раннего христианства идеей ответственности каждого не только за себя, но и за других, – пишет Валерий Дмитриевич. – Стремление согласовать в рамках понятия права разум и дух, свободу и милосердие, право и правду, индивидуальное и социальное начала. Надеюсь, что данные достижения русской философии права будут востребованы нашей юридической теорией и практикой. Это позволит нам освободиться от ошибочных представлений о солидаризме как идеологии авторитарного типа и на новом уровне возродить в России солидаристское мировоззрение, которое все еще остается погребенным под обломками социализма».

Сам Зорькин в прошлом году заявлял, что защита прав человека не должна подрывать нравственные устои общества и разрушать его религиозную идентичность. Теперь он возвращается к той же теме, но под другим углом: председатель КС предлагает избавить российских граждан от потребности слишком часто обращаться с жалобами в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). Данная инстанция, которую Валерий Дмитриевич именует наднациональным юрисдикционным органом, в своей активистской деятельности шагнула, по его мнению, слишком далеко. «ЕСПЧ обладает разработанной, но достаточно противоречивой доктриной пределов усмотрения, – констатирует главный российский конституционный судья. – Однако национальные государства обладают (и это прямо следует из их конституций) своими пределами уступчивости, которые очерчиваются их пониманием национальной конституционной идентичности». Главное, что предлагает Зорькин, – защитить большинство от агрессивного меньшинства. «Права меньшинств могут быть защищены в той мере, в какой большинство с этим согласно, – декларирует он. – Нельзя навязывать всему обществу законодательную нормативность, отрицающую или ставящую под сомнение базовые ценности общего блага, разделяемые большинством населения страны».

Таким образом, верховенство ЕСПЧ, равно как и приоритет международного права над российским, закрепленные в российской Конституции 1993 года, могут быть поставлены под сомнение. Мы сами разберемся и с бедностью, и с коррупцией, и с сохранением норм социального государства, как бы говорит Валерий Дмитриевич. Кстати, борьбе с бедностью, за чертой которой находятся свыше 20 млн россиян, в его статье уделено немало абзацев. Так же, как и проблеме коррупции, «без решения которой невозможно достичь искомого общественного согласия и массового признания справедливости российского социального устройства». Но все это – уже частности. Главное – стимулирование национального государства со всеми вышеперечисленными атрибутами, над которым должен опуститься надежный защитный занавес переписанной в сторону суверенитета Конституции.

Неужели теперь лейбористов попробуют слепить из объединения партий парламентской оппозиции, то есть из создания некоего дикого симбиоза Владимира Жириновского, Геннадия Зюганова и Сергея Миронова? Фото: kremlin.ru

«КАРДИНАЛЬНОЕ СОКРАЩЕНИЕ СУБЪЕКТОВ ФЕДЕРАЦИИ (ДО 15–20) С ЦЕЛЬЮ НЕЙТРАЛИЗАЦИИ ЭТНОСЕПАРАТИСТСКИХ ТЕНДЕНЦИЙ»

Здесь уместно вспомнить, что ельцинскую Конституцию, вступившую в силу 25 декабря 1993 года, всегда критиковали именно за отсутствие суверенности, называя ее документом, закрепившим статус России в качестве колониальной сырьевой державы. Действительно, этот высший нормативный акт родился в результате вулканических процессов 1988–1993 года, которые окончательно похоронили под собой СССР с его брежневским основным законом. Когда шла завершающая работа над новой Конституцией, в воздухе еще стоял запах гари, пороха и национального унижения от расстрелянного танками Верховного Совета.

Впрочем, существующую Конституцию преимущественно критиковали «справа», а либералы всех мастей, наоборот, держались за нее обеими руками и постоянно подозревали Путина в намерении переписать ее. Поэтому национальный лидер практически каждый год вынужден был оправдываться, что не собирается этого делать. «Основной закон отличается тем, что он претендует на то, чтобы быть самым стабильным из всех принимаемых законов», – заявлял он. Правда, с каждым годом эти заявления становились все уклончивее. Наконец, Владимир Владимирович договорился до того, что поскольку Конституция является живым организмом, то по мере необходимости само общество, парламент, президент могут инициировать определенные изменения или регионы РФ, если речь касается взаимоотношений между регионами и федеральным центром (сказано еще в декабре 2013 года – прим. ред.).

Тем не менее в полный голос о необходимости переписать основной закон по сию пору заявляли только политические маргиналы либо те, кого принято относить к этому славному племени. К примеру, чеченский парламент ратовал за увеличение президентских сроков до трех, и было совершенно понятно, что этим он выполняет волю всем известного «пехотинца Путина». Еще одним активным критиком конституционных норм выступал думский депутат от «Единой России» Евгений Федоров. «Статья 13, к примеру, запрещает нам иметь национальную идеологию, – замечал он. – Но как можно запретить национальное стратегическое нормотворчество – такого нет ни в одной стране мира, даже в отсталых африканских государствах?!»

В ноябре 2017 года в ряды противников либеральной Конституции записался и кинорежиссер, депутат ГД от КПРФ Владимир Бортко. Он призвал Думу собрать конституционное собрание для принятия нового проекта основного закона, поскольку старый уже безнадежно устарел. Кинорежиссер даже внес в нижнюю палату соответствующий законопроект, горячо поддержанный Жириновским, но так и оставшийся тогда на обочине. «Первое – это превалирование международных законов над нынешней Конституцией, над теми законами, которые мы принимаем, то есть зачем мы здесь сидим? – объяснял тогда Бортко суть своих депутатских претензий. – Второе – статус русского народа, который не определен совершенно, его не существует, его нет. И мне бы хотелось восстановить справедливость, сказать, что он все-таки существует. Третье: в нашей Конституции отсутствуют цели. Ну и писали хотя бы – для блага российского народа. Нет, и этого нет, то есть вообще ноль. Средний возраст Конституции – обычно 15 лет. Нашей – уже 20. Необходимо заменить ее на другую, где будут объяснены цели, задачи, стало бы понятно, к чему мы идем».

Наконец, о неотвратимости конституционных изменений заговорил и славящийся своими инсайдами профессор МГИМО Валерий Соловей. Еще в ноябре 2016 года Валерий Дмитриевич нашептывал всей стране на ушко, что власть может большевистскими темпами провести в России конституционную реформу. При этом должность президента либо будет вообще упразднена, либо низведена до полной номинальности и резкого сокращения полномочий. Реальная же власть в стране должна будет перейти к главе Госсовета, органа с новыми расширенными возможностями, во главе которого вполне может стать Путин. «Вариант Дэна Сяопина или главного аятоллы Ирана, – уточнял профессор. – При нынешнем устройстве российской власти конституционная реформа – задача скорее техническая, чем содержательная. Если будет на то желание Кремля, провести ее можно большевистскими темпами. Проблема в другом – объяснить происходящее элите и обществу».

Буквально вчера Валерий Дмитриевич разразился новым постом на эту тему в «Фейсбуке». По его словам, подготовка конституционной реформы, а точнее кардинальных изменений в широкий спектр конституционных законов, была начата осенью 2017 года. Чего же нам следует ожидать? Во-первых, как уверяет осведомленный в рецептах кремлевской кухни политолог, формирования новой конфигурации государственной власти и управления. Под этим подразумевается несколько вариантов. «От известной модели с учреждением Госсовета как аналога Политбюро и сведения роли президента к представительским и символическим функциям до, наоборот, усиления и расширения президентских полномочий и учреждения поста вице-президента», – растолковывает Соловей.

Во-вторых, кардинального сокращения числа субъектов Федерации (до 15–20) путем их объединения с целью удобства управления, выравнивания уровней развития и нейтрализации этносепаратистских тенденций. В-третьих, решительной правки законов о выборах и политических партиях (отнюдь не в смысле либерализации). В-четвертых, введения государственной идеологии. «Ну и еще кое-что», – загадочно добавляет доктор исторических наук.

Все новшества не собирались вводить единым махом ввиду прогнозируемой сильной негативной реакции, свидетельствует Соловей. Однако, по его данным, общий транзит системы должны в любом случае осуществить до 2024 года, «дабы застать врасплох врагов внешних и внутренних». «Предполагалось, что решающими могут стать 2020-2021 годы», – констатирует политолог, добавляя, что ни о каких досрочных выборах речь не шла и не могла идти. Тем паче что кардинальное изменение организации госвласти и управления осуществляется не для того, чтобы проводить выборы и подвергать систему сильнейшему стрессу.

По словам Соловья, ключевыми бенефициарами реформы власти должны стать три человека, которые и так входят в первую десятку элиты по своему политико-бюрократическому весу. Профессор на этот раз не упоминает их имен, но в предыдущих постах они уже мелькали. Это Медведев как политик, вызывающий «наименьшее раздражение Запада, с которым Москва стремится вновь наладить нормальные отношения». Ставленником силового лобби в этом качестве называют губернатора Тульской области Алексея Дюмина. Ну и, разумеется, спикер ГД Вячеслав Володин, несмотря на то, что его «ссылка в Госдуму из администрации президента говорит о настороженности и недоверии к нему из-за чрезмерной амбициозности», считает политолог. Есть, конечно, еще и четвертый (вернее, первый) бенефициар – Путин. Однако здесь Соловей позволяет себе туманно намекнуть на некую одну-единственную причину, по которой сроки конституционной реформы могли бы быть сдвинуты в сторону уменьшения. «И эта причина не имеет отношения к политике и снижающимся рейтингам, – уточняет политолог. – Ситуация оценивается как беспокоящая, но не критическая и находящаяся под контролем». Речь, по всей видимости, идет о некоей тайной хвори национального лидера, которой он якобы терпеливо страдает, не желая делиться своими больничными бюллетенями с общественностью. Но эти сведения, как и все, что касается личной жизни Владимира Владимировича, совершенно ничем не подтверждены.

Соловью подпевает Telegram-канал «Незыгарь», предполагая со ссылкой на неназванного источника (впрочем, открытых на этом ресурсе и не бывает), что изменения в Конституцию РФ планируется внести в канун ее 25-летия, которое, напомним, грядет 25 декабря. Совет Федерации оформит реформу до Нового года, предсказывает «Незыгарь». Правда, при этом анонимные источники полагают, что в стране будет не только создана новая конституционная модель власти, но и инициированы досрочные выборы президента РФ. Что, как уже было сказано выше, опровергает Соловей.

Впрочем, прежде чем инициировать досрочные выборы или, наоборот, отодвинуть их в далекую перспективу, власти предстоит решить вопрос с всенародным референдумом, без которого конституционная реформа пока что невозможна. Напомним, что в 1993 году за принятие Конституции высказались 58,43%, против – 41,57%. Удастся ли сегодня получить хотя бы аналогичный результат в системе рисков, заложенных во всякое честное голосование сентябрьскими выборами, – еще вопрос.

Добавим, что на постсоветском пространстве уже имеется заразительный пример конституционного референдума, который проходил в сентябре 2016 года в Азербайджане. Опыт оказался успешным, несмотря на то, что гражданам предложили проголосовать сразу за 29 поправок к местному основному закону. В итоге они получили одобрение от 90 до 95% голосов при явке 69,7%. Помимо прочего, глава Азербайджана был наделен новыми расширенными полномочиями вплоть до возможности распускать парламент, а ему в помощь ввели должность вице-президента. Так что Кремлю есть на кого равняться.

Ельцинскую Конституцию всегда критиковали именно за отсутствие суверенности, называя ее документом, закрепившим статус России в качестве колониальной сырьевой державы Фото: Алексей Белкин

«НАДО МЕНЯТЬ ПРИНЦИПЫ НАШЕГО УСТРОЙСТВА, ЧТОБЫ БЫТЬ НЕЗАВИСИМЫМИ ОТ АМЕРИКАНСКОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ»

Зачем в России анонсируют конституционную реформу и что может оказаться ее предметом, «БИЗНЕС Online» поинтересовался у своих экспертов.

Евгений  Федоров – депутат Госдумы Федерального Собрания РФ:

– Я только что прочитал сценарий усиления санкций США, это приведет к дополнительной стагнации в российской экономике – на 2,5 процента. Нам в любом случае надо менять принципы нашего устройства для того, чтобы быть независимыми от американской политики, от американского воздействия. Потому что это война, и надо побеждать. Отсюда – необходимость конституционных изменений. Тут два направления конституционных изменений, которые частично Зорькин и обозначил. Первое – это перераспределение и передача полномочий по 15-й статье Конституции, допустим, президенту или органам власти РФ. Необходимо формировать национальное законодательство в национальных органах власти и тем самым отсоединиться о тех решений… Допустим, социальная реформа или НДС, повышение которого от нас требовал МВФ, и это было реализовано.

Второе направление: фактически нужно предоставить полномочия органу власти – главе государства. Потому что сегодня у нас имеются законодательная, исполнительная и судебная власти. Президентской нет, конституцией не предусмотрено, там даже написано, что присвоение власти – тягчайшее преступление, как, соответственно, и те предложения, которые дает президент, а он давал альтернативные предложения по всем направления (необязательны к исполнению). «Майские указы» – это альтернативные экономические предложения, например по удвоению ВВП. Напоминаю, что мы падаем, а было предложено увеличить в два раза. Если у президента окажутся полномочия, его предложения станут обязательными для органов власти. Зорькин вокруг этого очень аккуратно станцевал, но, думаю, в процессе обсуждения конституционной реформы обязательно выйдут на необходимость предоставления полномочий власти избранному органу – президенту РФ. Сейчас происходит так: хочу – послушаю, хочу – нет, а должно быть обязательно, потому что мы же видим, что не выполняются его указания по удвоению экономики. Президент ведь предлагает это не с потолка, у него есть механизм, он изложил его в 2012 году. Просто не хотят реализовывать органы власти его указания и имеют право так не делать. Если у президента будут полномочия, то они обязаны делать это под угрозой увольнения.

Эдуард Лимонов – политик, создатель запрещенной партии НБП, исполкома коалиции «Другая Россия»:

– Конституционная реформа – это забота о преемнике, о том, кто придет после Путина. Чтобы обеспечить такому человеку, как Медведев (или еще называют Валентину Матвиенко), определенную легитимность и бесштормовую, тихую передачу власти. Какие будут изменения? Вы у Зорькина спросите. Это загадка, кот в мешке, которого никто никогда не видел, есть ли он там.

Мне кажется, это попытка укрепить то, что нельзя укрепить. На самом деле, ни один из преемников Путина не будет пользоваться тем авторитетом, который он [Путин] имеет. А если и будет, то только в отдельных регионах. Вот, например, что сказать о регионах наших мусульманских: Татарстане, Башкортостане, не говоря уже о Кавказе. Будут ли они долго слушаться Дмитрия Анатольевича? Что-то я сомневаюсь. Может, пару лет послушают, а потом надоест.

На мой взгляд, надо все менять. У нас трагическое противоречие между национальными, ярко выраженными интересами России в большой политике и ее дохлым капитализмом. Это долго не продержится.

«СМОТРИТЕ, ЧТО СЕЙЧАС ПРОИСХОДИТ В ИНГУШЕТИИ. ЭТО ЖЕ МОЖЕТ СЛУЧИТЬСЯ В ПОВОЛЖЬЕ, ЕСЛИ ТАМ ГРАНИЦЫ РЕГИОНОВ ИЗМЕНЯТ»

Дмитрий Журавлев – генеральный директор Института региональных проблем:

– Мне кажется, существующая модель государства вполне жизнеспособна. Может быть, они хотят усилить парламентскую сторону – к этому все явно идет. Несмотря на то что у нас жесткая президентская республика. Зачем это нужно, я могу только предположить: может быть, для международного имиджа. Потому что все время идет критика того, что наша сверхпрезидентская республика, кстати очень похожая на Францию времен Шарля де Голля, недостаточно демократична.

Если говорить об идее, что изменения в Конституции могут коснуться укрупнения регионов… Само по себе это ничего плохого не даст, но в принципе изменение региональных границ – смотрите, что сейчас в Ингушетии происходит. Это же может случиться в Поволжье, если там границы регионов, причем не только национальных, изменят. С точки зрения чистой теории, эта идея не плохая и не хорошая. Надо смотреть, что будет увеличиваться и как. Может быть, появится попытка создать более экономически жизнеспособные регионы, потому что у нас есть такие субъекты, которым самим экономически существовать очень сложно. Однако политические и психологические последствия могут быть довольно тяжелыми. Мы страна неожиданных реформ, но, мне кажется, если есть возможность реформу не проводить, не надо ее и делать.

Павел Салин – директор центра политологических исследований Финансового университета:

– Я не уверен, что сейчас речь идет именно о старте конституционной реформы. Статья Зорькина может означать один из трех вариантов. Первое – начало конституционной реформы и подготовки общественной реформы. Второй вариант – старт обсуждения конституционной реформы и подготовки общественного мнения элитой к ней. Третье – это отвлекающий маневр, когда дискуссия сосредотачивается вокруг того, нужно ли менять Конституцию кардинально, как это предлагает господин Зорькин, пересматривать первый и второй разделы, а потом тихой сапой менять остальные разделы, где как раз предусмотрено нынешнее соотношение баланса между президентом, правительством, Федеральным Собранием и регионами.

Изначально ожидалось (а разговоры ходят с конца 2016 года), что старт реформе будет дан в 2020–2021 году, так что у власти есть еще временной лаг. Зачем это нужно? Практика показывает, что та политическая система, которая существовала в стране минимум 15 лет, себя исчерпывает и подходит к своему закономерному концу. Бенефициары этой политической системы – верхушка российской элиты – хотят сохранить свое привилегированное положение и статус-кво. Раньше это удавалось за счет всякого рода политологических ухищрений как в рамках выборов, так и кризисных ситуаций, как было во время протестов 2011–2012 года. Последний единый день голосования продемонстрировал, что политтехнологии себя в решении этой задачи исчерпывают, население отказывает в кредите доверия. Другой случай в Ингушетии, там не выборы, но тоже фактически силовики вышли из-под контроля и отказались подчиняться. Так что федеральный центр теряет управляемость региональными процессами. Если невозможно ее вернуть политтехнологическими методами, нужно это делать юридическими методами в рамках нынешней системы, для чего и нужна конституционная реформа. Другой вопрос, когда она будет – или в 2019-м, или в 2020–2021 году? Реформа очень серьезно перекроит соотношение полномочий между институтами власти. Это как минимум.

Может, все окажется еще более масштабно, как предлагает господин Зорькин, когда идеология государственная будет введена (он называет ее солидаризмом), когда официально упразднят местное самоуправление, а это требует созыва Конституционного Собрания, потому что 12-ю статью нельзя изменить без этого. Время покажет.

«ТЕРРИТОРИЮ СУБЪЕКТОВ МОЖНО ИЗМЕНИТЬ ТОЛЬКО ПУТЕМ ПРОВЕДЕНИЯ РЕФЕРЕНДУМА»

Мидхат Курманов – экс-министр юстиции РТ:

– Конституция России предполагает, что 1-я, 2-я и 9-я глава меняются лишь путем референдума. Это означает, что только народ может их поменять. Остальные главы, включая изменения структуры органов госласти, меняются путем принятия федерального конституционного закона, потом впоследствии не менее 2/3 законодательного органа субъектов должны это подтвердить.

На заявления Зоркина о том, что Конституцию надо менять, я скажу то, что уже неоднократно говорил: Конституция у нас универсальная. Она может подстраиваться под любого человека. Путин являлся президентом – у нас была президентская Конституция, стал он премьер-министром – Конституция перестроилась, так сказать, под него и стала уже чуть ли не премьерской. Поэтому нет необходимости вносить какие-то изменения по полномочиям президента и правительства.

Что касается разграничения полномочий между субъектами Федерации, также никакой необходимости нет их разделять путем принятия федерального конституционного закона. Территорию субъектов можно изменить только при проведении референдума, есть соответствующий ФКЗ. Так просто их не ликвидируешь.

Да, в Конституции имеются некоторые несостыковки, несоответствия, но сейчас не то время, чтобы будоражить людей и что-то менять. Говорят, что Россия сегодня – это республика полупрезидентская, полупарламентская. Но по факту сегодня она полностью президентская [республика], президент достаточными полномочиями владеет. Мы Конституцию меняли, когда увеличивали полномочия президента до 6 лет, Госдумы – до 5 лет, и наделили правительство обязанностью ежегодно предоставлять отчет Думе о своей деятельности. Тут вроде бы все вопросы решены уже. Но главная загвоздка в том, что президент Российской Федерации не более двух раз подряд может избираться. Если ставится цель убрать эту формулу, я думаю, что тут никакой надобности нет. Был же у нас премьер-министр Путин, который фактически являлся президентом России. Поэтому, я считаю, правовых оснований для того, чтобы менять Конституцию ради изъятия каких-то шероховатостей, нет, и не стоит поднимать этот вопрос.

Айнур Ялилов – партнер юридической компании «Шаймарданов и партнеры»:

– Изменение Конституции, согласно ей же, возможно. Большинство положений могут быть изменены парламентом. Однако главы, посвященные основам конституционного строя, правам и свободам человека и гражданина, а также конституционным поправкам и пересмотру Конституции, может изменить лишь Конституционное Собрание. Оно либо подтвердит неизменность этих глав, либо примет новую Конституцию 2/3 голосов, либо вынесет на всенародное голосование.

При этом федерального конституционного закона о Конституционном Собрании к настоящему времени нет, и если речь идет о попытке изменить указанные главы, то сперва нужно принять закон о Конституционном Собрании.

Эти же новости я встречаю с тревогой и с определенным раздражением. Надеюсь, что это либо слухи, либо очередное зондирование. Я не вижу неотлагательной необходимости в каких-либо изменениях. К Конституции можно притрагиваться на трезвую и свежую голову, в мирное и сытное время, когда общество спокойное, есть позитив и общественный консенсус.

Но в полувоенном состоянии, в период откровенного нищания населения, санкций, шпиономании, закручивания гаек, клерикализации, борьбы с инакомыслием и многих других прелестей застоявшегося режима очевидно, что эти изменения станут реакционными, основной целью которых будет закрепление одиозных достижений последних лет и попытка удержания власти.

С учетом того, какое жалкое зрелище представляет наш парламент и каких только проходимцев не зачислили в элиту и интеллектуалы, здравый смысл и идеи демократии не станут гостями в коридорах, где эти изменения будут обсуждаться.

Если все же изменят (примут новую Конституцию), то, как всегда, это будет молниеносно, топорно, грубо и бездумно, без лишних обсуждений. Тяп-ляп и овации.

Конституцию когда-то все же нужно менять, уйти от суперпрезидентской республики, устранить крен в сторону исполнительной власти, предусмотреть гарантии, в том числе финансовые, для субъектов Федерации и местного самоуправления, чтобы федеральный центр не превращался в метрополию.