Гузель Сагитова В начале сентября театр им. Кариева возглавила известная ведущая ТНВ, основатель творческого объединения «Калеб» Гузель Сагитова Фото: Сергей Елагин

«ОТ ЭТОГО ПРЕДЛОЖЕНИЯ Я НЕ СМОГЛА ОТКАЗАТЬСЯ»

— Гузель, насколько неожиданным стал для вас новый поворот в карьере? Когда и как прозвучало предложение от министра культуры Татарстана Ирады Аюповой стать директором театра имени Кариева? 

— Это произошло в cередине июня. Для меня это, конечно, стало полной неожиданностью. Хотя, не скрою, было приятно, что руководство республики обратило внимание на мою кандидатуру. Конечно, это было непростое решение, ведь у меня совсем недавно родилась дочь. Я пребывала в такой зоне комфорта и умиротворения, которую не собиралась покидать в ближайшие три года.

— Значит, были сомнения, но Ирада Хафизяновна сделала вам такое предложение, от которого нельзя было отказаться?

— Да, вы правы, от этого предложения я не смогла отказаться. Во-первых, театр всегда занимал особое место в моей жизни. Многие годы на телевидении я вела передачи, связанные с жизнью театра, его проблемами. Во-вторых, воодушевило обещание площадки для проектов «Калеб» (творческое объединение, которое возглавляет Сагитова — прим. ред.).

— То есть вы согласились ради «Калеб»?

— Отчасти. Но при этом я ни в коей мере не хочу разочаровать коллектив театра. Ради «Калеба» я согласилась на эту должность, но моя основная цель — это все-таки продвижение и совершенствование работы театра. Деятельность творческого объединения будет идти параллельно, я даже хочу, чтобы основная ответственность за этот проект лежала на плечах других наших активистов, например Йолдыз Миннуллиной, чтобы «Калеб» не был связан только с моим именем. Сейчас пытаюсь сформировать для него небольшой штат.

— Сразу после вашего назначения пошли разговоры, что татарский ТЮЗ может превратиться в центр современной татарской культуры или в центр татарской молодежи, о необходимости которого давно говорит председатель всемирного форума татарской молодежи Табрис Яруллин.

— Примеры, когда классический театр превращается в современный культурный центр, есть. Например, Кирилл Серебренников пришел в театр имени Гоголя и сделал из него «Гоголь-центр». Но он туда пришел как художественный руководитель, и полномочий у него было больше. Здесь, в Кариевском, есть своя труппа, она вместе прошла очень много трудностей — переезжала из здания в здание, ютилась по разным углам. Превратить театр в центр современной татарской культуры, отодвинув их на задворки, — это было бы неправильно. Нужно найти золотую середину: чтобы «Калеб» и другие проекты помогали росту театра, а театр — им. Чтобы появился азарт показать зрителю, что мы тоже можем не хуже, чтобы появилась творческая конкуренция.

А что касается центра современной культуры, было бы здорово, но здесь много факторов. Табрис со своей командой видят свой центр шире. У них все-таки есть и политические, и социальные проекты. Они шире, чем мы. Я, например, не представляю, как татарские дизайнеры будут продавать свои вещи у нас в театре. И почему у татар должен быть только один центр? У русских же есть и «Угол», и «Смена», и «Штаб».

. «Никаких сроков мне никто не ставил, однако у министра культуры РТ было пожелание, чтобы театр стал конкурентоспособным»
 Фото: Сергей Елагин

«МОЕ НАЗНАЧЕНИЕ — ЭТО И ДЛЯ ИРАДЫ ХАФИЗЯНОВНЫ БОЛЬШАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ»

— Ставила ли перед вами Ирада Аюпова какие-то конкретные задачи, которые нужно решить в сжатые сроки?

— Нет, никаких сроков мне никто не ставил, однако у министра культуры РТ было пожелание, чтобы театр стал конкурентоспособным. И она мне сказала: «Я чувствую, что у вас есть чувство вкуса, и надеюсь, что этот вкус отразится на всем, начиная с театральных афиш и билетов и заканчивая репертуаром». И я постараюсь оправдать ожидания. Мое назначение — это и для Ирады Хафизяновны большая ответственность.

— В театральном мире, поддерживая этот кадровый шаг Аюповой, тем не менее указывают на то, что у вас нет специфического опыта управления культурным учреждением. Все-таки «Калеб» — это одно, а управлять репертуарным театром — совсем другое. Не будет трудностей, ведь придется решать какие-то хозяйственные, бытовые проблемы, руководить большим коллективом?

— Есть такое понятие, как многозадачность, для меня эта норма. До этого я работала на двух работах, приходилось решать абсолютно несхожие между собой вопросы, творческим проектом «Калеб» занималась в свободное от работы время. Может, юридическая и финансовая часть — не самые сильные мои стороны как руководителя, но, думаю, и с этой задачей справлюсь — у меня есть помощники в этих вопросах. Правда, некоторые документы изучаю дома по вечерам.

Управлять коллективом? Организаторские способности, как говорит моя мама, у меня проявились еще в детстве. Я была старостой в классе, в группе, всегда активно участвовала в общественной жизни. И при организации мероприятий «Калеб» мне этот опыт пригодился. Во время подготовок к проектам приходилось решать вопросы не только творческого характера, но и организационные моменты на разных уровнях! И с мэрией, и с исполкомом, и с директорами театров, и с начальниками цехов. А здесь будет даже легче, потому что в театре есть службы со своей зоной ответственности, нужно только правильно распределить обязанности и организовать контроль. Но вот заместителей пока не хватает — вакансия заместителя директора театра по маркетингу у нас открыта.


— Вы согласны, что ТЮЗ имени Кариева — наименее известный казанской публике местный театр? Почему так сложилось, как вы считаете?

— Я думаю, что это связано с тем, что сначала театр располагался очень далеко от центра города — на улице Гладилова. После переезда он несколько лет находился в здании театра кукол «Экият». Там он и вовсе растворился — у коллектива не было профессиональной театральной сцены, для которой нужен профессиональный свет, монтировка, кулисы. Но и новая сцена в бывшем Доме офицеров тоже не совсем театральная. Это клубный вариант. Очень много вопросов и по освещению, и по техническим возможностям сцены. Там предстоит еще многое сделать. Вместе с тем хочется поблагодарить моего предшественника Мансура Ярмиева и правительство республики, ведь много сил было потрачено на то, чтобы театр обрел свой дом. Мы находимся в центре, у нас со временем появится парковка, уверена, мы переломим ситуацию со зрителем, и нас станут активно посещать.

— Каким было ваше первое поручение в новой должности?

— Первым делом я избавилась от искусственных цветов в фойе и поручила убрать их. Театр — это живое творчество. Он, по-моему, вообще живой организм. Театр и искусственные цветы никак не сочетаются. В середине октября появится возможность приобретения билетов онлайн через сайт театра. Это тоже одно из первых моих поручений. Это не так сложно, сегодня это уже насущный запрос времени — каждый театр должен предоставить зрителю такую возможность.


«В НЫНЕШНЕЙ СИТУАЦИИ С НАЦИОНАЛЬНЫМИ ЯЗЫКАМИ У ТЕАТРОВ ОСОБАЯ МИССИЯ»

— Есть у вас понимание того, как должен выстраиваться репертуар театра?

— Я в должности директора пока еще три недели и к вопросу репертуара подхожу очень осторожно. Все-таки это в первую очередь поле деятельности главного режиссера театра Рената Аюпова. Пока больше занята административными вопросами — индивидуально встречалась с каждым сотрудником, выслушала их просьбы-пожелания, сделала определенные выводы. К открытию сезона облагораживаем прилегающую территорию, продолжаются хозяйственные работы и внутри театра, нужно решить вопрос с финансированием, премиями для артистов. Мы объявили конкурс на ребрендинг. 22 декабря театр отметит свое 30-летие, надеюсь, это событие наш театр встретит в новом дизайнерском обличии.

Что касается репертуара, то в ближайшее время мы пригласим на наши спектакли четырех театральных критиков. На протяжении двух месяцев — в октябре и ноябре — они просмотрят все наши спектакли, после чего дадут рекомендации, в какую сторону нам двигаться дальше. Я надеюсь, что мы получим ответы на многие свои вопросы. Взгляд со стороны обязательно нужен.

В условиях глобализации театру приходится конкурировать с интернетом, телевидением, компьютерными играми. Но этим вызовам театр может противостоять. Оперативность, технические возможности уступают эмоциям и сопричастности зрителя к происходящему на сцене. Помимо эмоционального воздействия, у современного детского театра должен быть новый способ и формат общения с детьми — с ними невозможно разговаривать на том же театральном языке, что и 20–30 лет назад. Для подростков, к примеру, сегодня нет ни литературы на татарском языке, ни спектаклей. А это самый опасный возраст.

У меня есть педагогический опыт, и я с уверенностью могу сказать, что самые сложные дети — это 7–9-е классы. В 10–11-х классах они уже успокаиваются, начинают формироваться как личности. У нас на недавней пресс-конференции прозвучало такое мнение, что, может быть, их вообще оставить в покое, пусть живут в своем мире? Но и подростки бывают разные. И пьесы бывают разные. Например, я участвовала в лаборатории по драматургии, даже нам, людям, которые считают себя прогрессивными, не все пьесы-победители «Любимовки» понятны. А внутренний мир подростка, его мысли нам тем более неведомы. И, чтобы понять этот мир, должен быть открытый, искренний, откровенный разговор с ними, без пафоса, без мишуры. Несмотря на все процессы современного мира, театр остается местом сохранения литературного языка. В нынешней ситуации с национальными языками у театров особая миссия, которую достаточно сложно выполнить из-за потери потенциальной аудитории. Но мы не унываем и планируем провести первую режиссерскую лабораторию «Молодые режиссеры — детям и подросткам», а также конкурс детских и подростковых пьес и сценариев на татарском языке.

— Какую роль в репертуаре театра будут играть проекты «Калеб»?

— Сейчас идет период адаптации «Калеб» в театре Кариева. Пока еще рано что-либо конкретно говорить. Мы думаем в этом направлении. Объединить «Калеб» и театр под одной крышей — достаточно непростая задача. В разговоре с артистами чувствуется настороженность, но и команда «Калеб» воспринимает это объединение с определенной долей скепсиса. При этом какое-то сотрудничество между ними уже началось. Например, музыку для новых спектаклей Рената Аюпова напишут молодые композиторы, которых открыл для публики именно «Калеб». Это Миляуша Хайруллина, Ильяс Камал, Зульфат Валиуллин. В Кариевском мы пока ввели проекты «Калеб» в афишу театра, но не в репертуар. 8 октября будет первый вечер — класс-концерт «Окрыленные танцем», посвященный татарскому танцу, предполагающий как обучающий элемент — ликбез по танцу, так и созидательный — творческий концерт. Участвовать будут профессиональные молодые артисты Государственного ансамбля песни и танца РТ. 15 октября покажем «Алиф».

По понедельникам и вторникам сцена нашего театра пока свободна, в это время двери театра открыты для всех молодежных проектов. Сейчас, например, под эгидой «Калеб» идут репетиции нового пластического спектакля «Балбаллар» по мотивам поэтического цикла Йолдыз Миннуллиной «Өтүкән җирендә ут яна». Это синтез двух языков — словесного и телесного — в попытке поиска своей этнической идентичности в современном мире. Пластическое прочтение поэтического текста, отсылающего к событиям V–VII веков, даст возможность открыть и насытить смыслы, заложенные в текст. Хореограф-постановщик — Нурбек Батулла. Мы планируем показать его в ноябре. Сейчас они репетируют у нас в театре.

. «Сейчас под эгидой «Калеб» идут репетиции нового пластического спектакля «Балбаллар» по мотивам поэтического цикла Йолдыз Миннуллиной «Өтүкән җирендә ут яна»
 Фото: пресс-служба театра юного зрителя им. Кариева

«ЕСЛИ БЫ Я ПРИШЛА ВО ВРЕМЯ РЕМОНТА ИЛИ ДО НЕГО, МНЕ БЫЛО БЫ ЛЕГЧЕ ВЛИТЬСЯ В РАБОТУ»

— Можно вести речь о том, что проекты «Калеб» перестанут быть одноразовыми?

— До сих пор «Калеб» активно поддерживал театр имени Камала, предоставляя малую сцену и оборудование. Но у любого учреждения культуры есть свой план и часовая загруженность залов, при всем желании руководства Камаловского театра нам иногда приходилось получать отказ по объективным причинам. До сих пор спектакли, встречи, вербатимы «Калеб» игрались по одному-два раза, иногда даже без финального прогона. И все проекты кураторского центра «Калеб» до сих пор осуществлялись на общественных началах, что, безусловно, отрицательно сказывалось на качестве мероприятий. В первые годы существования эта проблема не была столь острой, но по мере развития деятельности встал вопрос о минимальной достойной оплате работы как кураторов объединения, так и участников, многие из которых выросли благодаря «Калеб» в крупных мастеров культуры. Если в будущем оформить его филиалом театра, то эта проблема исчезнет сама собой. И как раз тогда можно будет думать о включении его проектов в основной репертуар театра.

Кстати, иногда я слышу и претензии к качеству поставленных татарским ТЮЗом спектаклей. Но спектакли, выпущенные с таким маленьким бюджетом, естественно, не сравнятся с теми, у которых он на порядок выше. Это и на костюмах отражается, и в декорациях, и в работе режиссера. Тот же Ренат Аюпов — самый низкооплачиваемый театральный режиссер республики. Хотя заслуги его бесспорны. Моя первая цель — поменять финансовую ситуацию в театре.

— Раз уж мы заговорили о финансах, то такой вопрос: как вы оцениваете состояние материально-технической базы театра? На нынешние зарплаты актеров можно привлечь хорошие кадры?

— Мы говорим об автоматизированной сцене, машинерии, люках, о сцене-трансформере, о малом зале. Пока у нас ничего этого нет. На сегодняшний день предстоит еще много работы. Есть проблема со складом. Половина наших декораций лежит на складе русского ТЮЗа, другая часть — в театре «Экият». У нас еще подвал недоделан, нет столярного цеха. Напротив театра есть здание библиотеки, но оно до сих пор находится в ведении министерства обороны России, Татарстан пока никак не может получить его в свою собственность, чтобы передать нам. У нас нет свободных площадей. Каждый метр территории перед театром на счету —  это наша территория, это не наша, это муниципальная и тому подобное. У нас пока нет парковки. Если бы закрыли небольшой участок дороги между нашим театром и театром кукол, появилась бы возможность организовать парковку. Таких моментов много. Если бы я пришла во время ремонта или до него, мне было бы легче влиться в работу. Сейчас нужно многое скорректировать. У моего предшественника было свое видение, как решать эти проблемы, у меня свое. А переделывать всегда сложнее, чем делать с нуля.

— Стоит ли ждать в вашем театре работ известных приглашенных режиссеров и есть ли на них деньги?

— Сразу после того как мне сделали предложение возглавить театр, я стала изучать деятельность передовых российских ТЮЗов: кто является сильным режиссером? Естественно, все приглашения связаны с бюджетом. Я очень хочу пригласить Романа Феодори из Красноярского ТЮЗа, а Ренат Аюпов — пригласить Искандера Сакаева. Хочется сделать очень многое, но есть реальность. Зачастую как раз все наши мечты разбиваются об нее. Знаю по «Калеб», сколько мы хотели сделать и лаборатории, и творческий лагерь — все осталось на стадии идей. Но я все равно до сих пор верю, что качественный продукт искусства не начинается с бюджета, он начинается с творческой идеи. Если нет вот этого вдохновения, полета, то ничего и не будет. Имея даже минимальный бюджет, можно идти вперед. Тот же Феодори начинал с нуля, а теперь у них в Красноярске ставятся высокобюджетные спектакли. Я верю, мы сможем и то, и другое — и найти идеи, и получить финансирование. Но все постепенно, не ждите заметных сдвигов прямо сейчас, они уже есть, но это пока подводная часть нашего театрального айсберга.

Ренат Аюпов «Ренат Аюпов (справа) — самый низкооплачиваемый театральный режиссер республики. Хотя заслуги его бесспорны» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ТО, ЧТО РЕНАТ АЮПОВ В СВОЕ ВРЕМЯ ПРИМЕТИЛ НУРБЕКА БАТУЛЛУ И ПРИГЛАСИЛ ЕГО В ТЕАТР, — БОЛЬШАЯ УДАЧА»

— Какую роль в театре отводите Нурбеку Батулле? Сейчас он настоящий герой татарской молодежи. Не трудно будет с ним ужиться?

— Я приехала в Казань, когда Нурбек уже учился в Петербурге, поэтому мы не были с ним знакомы. После его возвращения я долго не решалась пригласить его к участию в «Калеб», боялась, что он окажется высокомерным: приехал из культурной столицы, сын известного писателя Рабита Батуллы. Сближение произошло в прошлом году, после совместного проекта — «Калеб» помог организовать первую презентацию спектакля «Алиф». Тогда для меня стал открытием не только «Алиф», но и Нурбек как человек — скромный, без доли цинизма и звездности.

То, что Нурбек служит в этом театре, морально дает мне силы. На пресс-конференции, посвященной открытию нового сезона, он сказал, что если раньше называл театр, в котором служит, «Кариевский театр», то после моего прихода туда называет его «наш театр». Это очень ценно. Нурбек говорит, что если раньше не совсем понимал свое место в театре, то теперь у него сложилась общая картина, в которой он видит и себя в том числе. Он проводит тренинги среди артистов театра. Среднее и старшее поколение, возможно, до конца и не понимает, какой в них смысл, однако сам Нурбек говорит, что видит изменения в артистах после этих тренингов. Но тренинги — это процесс долгосрочный, и, если не вылить их в конкретную постановку или спектакль, оценить или осознать их необходимость сложно. И я предложила ему в рамках «Калеб» подготовить эскиз, именно с артистами Кариевского театра, и если из этого получится что-то дельное, то мы введем его в основной репертуар, потому что артисту в первую очередь необходимо, чтобы его оценил зритель.


Вообще в театре много прогрессивной молодежи. У Нурбека есть свои экспериментальные вещи, идеи помимо театра, и я попросила, чтоб он в них задействовал наших артистов, потому что необходимо, чтобы они попробовали себя и в других форматах, чтобы их увидели на других площадках, и уже через них вернулись в наш театр обновленными.

— А чисто с практической стороны — в качестве кого Батулла будет служить в театре? Нам в интервью он рассказывал, что прямо перед тем как принять его на работу в театр, там сократили ставку хореографа, а его оформили как актера...

— Теперь он хореограф! Появилась штатная единица, в эти дни он официально стал главным хореографом татарского ТЮЗа. То, что Ренат Аюпов в свое время его приметил и пригласил в театр, — большая удача. Надеюсь, что в будущем у нас сложится хороший тандем, который выльется в качественный творческий контент. К примеру, мы хотим восстановить формат «Калеб-ликбез». Какие-то из этих лекций, обсуждений спектаклей будет проводить Нурбек, возможно, они будут закрытыми — только для артистов театра. Но и открытый формат с участием литературоведов, критиков, композиторов, поэтов тоже продолжится.

— Коллектив у театра большой?

— По сравнению с академическими театрами — нет, небольшой — 110 человек. В том же академическом театре есть и заместитель директора по финансам, и заместитель по зрителям, и заместитель по маркетингу, и рекламный отдел. Мы этим пока похвастаться, к сожалению, не можем. Коллектив уже сформированный. Конечно, хотелось бы своей команды. Но это очень деликатная тема, потому что касается живых людей... Я уверена, что театр делается командой, каждая позиция здесь, от администратора на входе до PR-менеджера, очень важна. Не тот человек — и все будет не так.

Нурбек Батулла «У Нурбека есть свои экспериментальные вещи, идеи помимо театра, и я попросила, чтоб он в них задействовал наших артистов, потому что необходимо, чтобы они попробовали себя и в других форматах» Фото: пресс-служба театра юного зрителя им. Кариева

«ПОСТАНОВКА В КАМАЛОВСКОМ МОЕЙ ПЬЕСЫ ЯВЛЯЕТСЯ БОЛЬШИМ АВАНСОМ»

— Вы планируете, что ваш театр составит настоящую здоровую конкуренцию Камаловскому и Тинчуринскому театрам?

— Мы никак не можем стать им конкурентами, поскольку в первую очередь будем готовить им зрителя. И на сегодняшний день Ильфир Якупов и Нияз Игламов являются моими главными советчиками. Камаловский театр, по-моему, как театр с большой историей и авторитетом является отцом всех татарских театров. И говорить о конкуренции просто неуместно. Однако на брифинге, посвященном открытию театрального сезона, Нияз Игламов сказал, что надеется на то, что среди татарских театров Казани появится конкурент Камаловскому: «Я надеюсь, что у нас будут конкуренты, потому что иначе нам самим будет сложно развиваться». С этой точки зрения хочется, чтобы наш театр стал конкурентоспособным.

— А вообще в целом как вы оцениваете нынешнее состояние национальных театров республики? Какие татарские спектакли, которые сейчас идут в репертуарных театрах, являются для вас образцовыми?

— Влияние на татарские театры образовательного форума «Науруз», который проводит Камаловский театр, было очень велико. Участники форума, вернувшись в свои родные театры, внедряют прогрессивные веяния у себя. Например, Альметьевский театр настолько поднялся на новый виток развития! Эта огромная заслуга и директора театра Фариды Исмагиловой. Человек ищущий, образованный, небезразличный, как мне кажется, она мыслит категориями проектов. Смотришь, они то на одном фестивале, то на другом. И у них есть что показать! Они каждый раз работают с разными режиссерами, в этом, может быть, есть и свои минусы — труппа каждый раз должна привыкать к новому человеку, однако они все время находятся в поиске. Поиск всегда лучше, чем спящий режим и стабильность, в плохом смысле этого слова. Театр имени Камала — это вообще отдельная история, как я уже сказала, флагман для всех татарских коллективов. Одновременная работа над спектаклями разных жанров, стилей и культур Камаловский обогащает в творческом плане и держит в форме не только труппу и режиссера, но и зрителя. Театры, находящиеся далеко от Казани, выходят из ситуации былой замкнутости. В последнее время в Буинске происходит серьезное театральное движение, Мензелинск прогремел со своим «Иблисом».

Конечно, я в прошлом и как журналист, и как педагог, и как просто поклонник театра хотела бы видеть искусство Татарстана процветающим. Я нередко критиковала театры в программе «Мәдәният дөньясында» («В мире культуры» — прим. ред.). Я тогда тщательно следила за культурной жизнью и в целом могла сделать анализ. Тогда, видимо, произошло перенасыщение, и последние два года я специально немного отстранилась, поэтому вполне возможно, что потерялся общий фокус и назвать отдельные спектакли мне сложновато. Сейчас придется догонять, ставить вопросы и уже самой отвечать на них: как привлекать и воспитывать новую публику, как повысить активность уже существующей аудитории, как продвигать идеи, которые найдут отклик, но в то же время не поступиться художественными принципами.

А спектакль в татарском театре, который меня в свое время поразил, — это «Три сестры» в постановке Фарида Бикчантаева. Я посмотрела его первый раз в Уфе, когда театр приезжал на фестиваль «Туганлык», и всеми фибрами души желала, чтобы победил именно он. Спектакль мощный, глубокий, по своей эстетике очень близкий моему мироощущению.

В этом сезоне на малой сцене театра им. Камала выйдет постановка спектакля по пьесе Гузель Сагитовой «Туман»Фото: пресс-служба театра им. Камала

— Что касается театра имени Камала: в этом сезоне там на малой сцене выйдет постановка спектакля по вашей пьесе «Туман». Воспользовались «служебным положением»?

—  Нияз Игламов говорит, что эту пьесу ставят «не потому, что она стала директором» (смеется). Лаборатория прошла еще в прошлом году. Честно говоря, я, когда отдавала свою пьесу, думала, что она не сможет конкурировать с другими работами, и поэтому до последнего не хотела участвовать в самом конкурсе («Новая татарская пьеса» — прим. ред.). Но я сделала это, преодолев себя, какие-то свои комплексы, страхи. Нас как раз этому и учили в лаборатории, как убрать перфекционизм, как поставить последнюю точку, ведь это самое сложное — закончить пьесу.

Я знаю, что постановка в Камаловском является большим авансом. И для меня стало приятной неожиданностью, что ставить будет сам Фарид Бикчантаев. Но должна сказать: я не претендую на постановки в профессиональном театре, это «новая волна», пьеса ставится исключительно в рамках этой школы. Это нельзя сравнивать с работой профессиональных драматургов. В театрах все-таки должны ставить пьесы профессиональных драматургов.

— Вы тоже профессионал, кандидат филологических наук!

— Нет, что вы. Творчество — это совсем другое, и ученая степень здесь скорее даже мешает.


«Я НЕ КРИТИКОВАЛА «ҮЗГӘРЕШ ҖИЛЕ», НАОБОРОТ, ВОСПРИНЯЛА ЭТОТ ФЕСТИВАЛЬ ПОЗИТИВНО»

— Тяжело было уйти с телевидения?

— Я не ушла. На ТНВ нахожусь в декретном отпуске. А вот из консерватории уйти было действительно нелегко. Ведь и идея «Калеб» в свое время появилась именно там — студенты консерватории вдохновили меня на этот проект. Не хотелось бы, чтобы изучение татарского языка в консерватории после моего ухода кануло в лету. Татарский язык преподается там в качестве факультатива, и, чтобы это дело не сошло на нет, там нужен неформальный педагог, а педагог — творческая личность.

— Два года назад вас чуть было не назначили на должность руководителя пресс-службы министерства культуры РТ. Но назначение сорвалось после того как вы провели круглый стол по итогам фестиваля «Үзгәреш җиле». Можно ли воспринимать ваше нынешнее назначение как триумфальное возвращение? 

— Считаю, что я из сферы культуры никуда и не уходила. На ТНВ занимала должность редактора передачи «Ком сәгате» («Песочные часы» — прим. ред.), продолжала работать в консерватории, была задействована и в оперной студии. И тогда у меня не осталось какой-то обиды, в глубине души я не так сильно стремилась на ту должность. Но почему-то это вызвало такой резонанс.

— Но тогда ваше назначение сорвалось из-за того, что вы покритиковали фестиваль «Үзгәреш җиле». Не боитесь, что, если и на этой должности придется что-то критиковать, можете лишиться работы?

— Я не критиковала «Үзгәреш җиле», наоборот, восприняла этот фестиваль позитивно. Но меня интересовало, каким окажется конечный результат. Форматы круглого стола, дискуссии на ту или иную тему у нас в консерватории всегда проходили. Это не была какая-то специально организованная акция против фестиваля. Я уже вышла из того возраста, чтобы совершать необдуманные поступки. Просто тогда меня попросили отменить круглый стол, я не согласилась.

— Круглые столы в КФУ на татарские темы, которые вы проводили, по какой причине не стали регулярными?

— Это вопрос не ко мне, это к руководству КФУ. Я не являлась организатором этих круглых столов, меня приглашали как модератора.


«ТАТАРСКОЙ КУЛЬТУРЕ СЕГОДНЯ НУЖЕН РЕНЕССАНС»

— А как вы оцениваете состояние татарской литературы сегодня? Вообще есть она или нет? Можно ли назвать Ильдара Абузярова, Шамиля Идиатуллина и Гузель Яхину татарскими писателями?

— Правила, по которому того или иного писателя можно отнести к татарской литературе, нет. Например, мы не можем категорически заявить, что вот эти люди с татарскими фамилиями, пишущие на русском языке, не татары, а эти — татары. Каждый читатель сам для себя определяет. Конечно, как филолог скажу, что важны и татарские образы, знаки, символы, коды. Если их нет, а автор пишет на татарском, вот тут уже должны ставиться вопросы... И вообще для творчества не должно быть рамок, писатель — это вселенная, и ограничивать его только национальными рамками неправильно.

Например, всегда приводят в пример Чингиза Айтматова, Расула Гамзатова, когда говорят о близких нам народах. Мол, вот у них есть всемирно известные имена, а у татар почему нет? У меня есть свое мнение на этот счет, и Мустай Карим об этом говорил — у этих народов по одному писателю такого масштаба, и они его популяризируют. А у татар таких писателей много, поэтому невозможно выделить кого-то одного. Например, кого из русских писателей можно было бы сравнить с Чингизом Айтматовым? Никого, потому что их много. То же самое и у нас. Когда говорят, что у татар нет таких масштабных личностей, это в корне неверно. Гаяз Исхаки, Фатих Амирхан, Махмут Галяу, ранний Галимжан Ибрагимов, Амирхан Еники, Аяз Гилязов...

— Ваша диссертация как раз посвящена драматургии Аяза Гилязова. Можно ли сказать, что ваше увлечение или знакомство с миром театра началось именно с него?

— Нет. Мой интерес к театру начался еще в студенческие годы в Уфе. Я тогда не пропускала ни одного спектакля. Я не делала разницы между башкирским драмтеатром, русским или молодежным, который ставит спектакли на двух языках. А гастроли Камаловского театра в Уфе и вовсе были для меня праздником. Сначала ожидание этих гастролей, потом две недели — анализ и впечатления. Те же самые «Три сестры»...

— А как оцените общее состояние татарской культуры?

— Татарской культуре сегодня нужен ренессанс, для это нужен какой-то рывок. Ведь есть положительный опыт 30-х годов. В 1934 году на базе Московской консерватории открывается студия татарской оперы, в задачи которой входило подготовка кадров и материала для будущего национального театра. Это и стало толчком для рождения и развития татарской оперы и балета. В 1967 году по инициативе Назиба Жиганова был создан симфонический оркестр, и композиторам ежегодно заказывали симфонические произведения. Так и пополнялся фонд татарской классической музыки. Услышать звучание своего времени и отразить его в своих произведениях — миссия каждого поколения. Наше не исключение. Потенциал для пополнения золотого фонда огромен, необходимо дать ему возможность развиваться и показать себя. Сегодня талантливым профессиональным авторам не хватает мотивации для написания новых произведений, это объясняется тем, что создание и обработка нового материала, запись песни, ротация требует больших денег и зачастую написанное им остается в тени, не доходя до слушателя-зрителя.

В этой связи мы хотя бы в рамках «Калеб», наконец, планируем реализовать нашу давнюю мечту — лабораторию песен. Ждем для нее утверждения финансирования. Если все получится, это будет огромным шагом для пополнения фонда и популяризации нового искусства. Стоит отметить, что с самого начала «Калеб» активно работал в этом направлении, для перехода на следующую ступень необходимы финансовые вложения. На площадке «Калеб» поэты, композиторы, музыканты, вокалисты знакомились друг с другом, и создавались тандемы для дальнейшего сотворчества.

. «Услышать звучание своего времени и отразить его в своих произведениях — миссия каждого поколения. Наше не исключение» Фото: Сергей Елагин

Но для ренессанса искусства в целом есть необходимость в государственных программах. Важность этого очевидна, ведь представители культуры большую часть своего времени заняты решением социальных проблем. Например, молодым, чтобы снимать квартиру, нужно работать и работать. А если творческий человек вынужден работать на нескольких работах, чтобы обеспечить себе и своей семье быт, то на творчество у него совсем не остается времени. Да, Достоевский создал свои шедевры в самые трудные периоды своей жизни, но его работа также была связана с творчеством. А сегодня большинство старается работать в коммерческих структурах. Поэтому со стороны государства по отношению к таким людям должна быть социальная защита, опека.

Я недавно посетила общежитие, где живут наши актеры, и была просто поражена. Сама 9 лет во время студенчества и аспирантуры жила в общежитии, но у нас были все-таки другие условия. В таких условиях очень сложно сохранить не только чистую любовь к искусству, но и желание жить. Славу богу, наши сотрудники недавно получили квартиры в «Салават Купере», но пока не могут в них въехать. Однако меня уже беспокоит, как они будут добираться до работы.

С другой стороны, придерживаюсь мнения, что нельзя всего и вся ждать только от государства. Основываясь на этом принципе, мы придумали и сделали «Калеб». Каждый должен начать с себя, сделать шаги в этом направлении. Изменения, которые происходят сейчас, рождают во мне какие-то надежды. Отменили обязательное преподавание татарского языка в школах, и все вдруг обратили внимание на альтернативные проекты, в том числе на тот же «Калеб». А многие положительные изменения происходят как раз в период кризиса.

— То есть, можно сказать, что татарский народ сейчас в кризисе?

— Я бы сказала, сейчас момент переключения со «спящего режима» на «активный». И у Тукая же есть такие слова: «Безнең милләт үлгәнме, әллә йоклаган гынамы?» («Наш народ умер или только уснул» — прим. ред.). Мы спали, но последние события нас разбудили, и сейчас мы находимся в таком состоянии, когда нас резко разбудили и мы смотрим по сторонам, осматриваемся: а что же произошло? Когда до конца очнемся ото сна, будем думать, в какую сторону нам двигаться. Пока мы находимся именно в таком состоянии, однако верю, что грядут глобальные изменения в хорошую сторону.