ГОМЗИНА ВЗЯЛИ В РАБОЧЕМ КАБИНЕТЕ, А ОН ОТВЕТИЛ ИНФОРМАЦИОННОЙ АТАКОЙ ИЗ СИЗО

«20 лет я управляю этим предприятием, за 20 лет я вывел предприятие на лучшие показатели по стране. Прошу, ваша честь, учесть это и принять ко мне иные меры пресечения, а не арест», — обратился сегодня к Верховному суду Татарстана находящийся под стражей главный конструктор и гендиректор ОКБ им. Симонова Александр Гомзин.

Гомзина задержали 16 апреля. Днем в рабочий кабинет гендиректора ОКБ им. Симонова заявились сотрудники управления экономической безопасности МВД, а затем его доставили на допрос во второй, «антикоррупционный» отдел по особо важным делам татарстанского следкома. После допроса Гомзина  задержали и отправили в изолятор временного содержания как подозреваемого в мошенничестве, злоупотреблении полномочиями и нецелевом расходовании бюджетных средств. Правда, сразу попасть в ИВС Гомзину было не суждено: как только он узнал о задержании, ему резко стало плохо. Подозреваемого доставили в одно из медицинских учреждений Казани, предположительно, в РКБ-2. Правда, и там главный конструктор не задержался — врачам довольно быстро удалось поставить его на ноги. Под конвоем оперативников Гомзина доставили в Советский райсуд, который удовлетворил ходатайство следственного комитета и его арестовали до 10 июня. Операция прошла в условиях повышенной секретности: органы не допустили утечки в СМИ, а в электронной базе суда информация об избрании меры пресечения не отображалась.

Правоохранительные органы готовили операцию по Гомзину почти год. В связке работали три структуры – татарстанское управление ФСБ, УБЭП и следственный комитет. Первые оперативно-следственные мероприятия, как принято говорить в силовых кругах, прошли в октябре: тогда, по словам наших источников, органы провели масштабные обыски в конструкторском бюро, а затем опросили ряд сотрудников. По данным источников издания, инкриминируемый подозреваемому в вину эпизод касался засекреченного на тот момент госзаказа на сумму в 12,2 млн рублей. Суть его не раскрывалась, собеседники лишь указывали на то, что он оказался неисполненным. Позднее наши источники намекали на гораздо более крупные претензии к команде Гомзина, указывая на то, что предъявленный эпизод — лишь верхушка айсберга.

Напомним, что «ОКБ им. Симонова» — одно из ВПК-предприятий, на которое возлагаются особые надежды. Оно должно создать первый в России ударный беспилотный летательный аппарат (БПЛА). В октябре 2011 года оно сенсационно выиграло конкурс министерства обороны РФ на научно-исследовательскую работу по созданию БПЛА весом до 5 тонн. Тема только на первом этапе получила 1 млрд рублей финансирования. Предположительно, это прообраз тяжелой ударной машины с продолжительностью полета не менее 12 часов. Такого в России до сих пор не делали — подобные аппараты создали только США и Израиль. Вторая из известных тем ОКБ — «Зеница»: предположительно, это беспилотный летательный аппарат (БЛА) с воздушным стартом. А декабре 2017 года бюро получило контракт на выполнение аванпроекта по созданию тяжелого (4,5 т) турбореактивного беспилотника. Именно провалы с выполнением этих контрактов, по нашим сведениям, и вызвали интерес правоохранительных структур к предприятию. 

Официально органы отказываются комментировать ход расследования, молчат и защитники арестованного руководителя ОКБ. Тем не менее в СМИ вышло несколько публикаций, якобы срывающих покровы с уголовного дела. С открытым письмом к президенту страны обратились сотрудники ОКБ им. Симонова, которые, как следует из текста, заявили о беспрецедентном давлении как на предприятие, так и на самого руководителя. После его ареста ОКБ даже перешел на трехдневную рабочую неделю. Публиковались и обращения самого Гомзина — в том числе к руководству ФСБ и в совет безопасности России. Их автор заявлял о том, что стал жертвой рейдерского захвата предприятия, а его уголовное преследование — чуть ли ни заказ людей, связанных с иностранной разведкой. Дескать, с прошлой осени Гомзина настоятельно просили покинуть должность руководителя предприятия, а известный в Татарстане бизнесмен Рустэм Магдеев предлагал Гомзину «вступить в кооперацию» с израильскими коллегами. Такая информационная активность чем-то напомнила «откровения» Анатолия Ливады в программах Андрея Караулова: громкие заявления, отсутствие доказательств и полное нежелание идти на контакт с прессой. Адвокаты конструктора после ареста своего нанимателя от комментариев упорно отказываются.

«УЖЕ В СИЗО ОПЕРАТИВНЫЙ СОТРУДНИК ПРЕДЛАГАЛ МНЕ ОПРОВЕРГНУТЬ СООБЩЕНИЯ В СМИ»

Сам Гомзин сегодня впервые публично прокомментировал расследование. На изложение своей позиции у него ушло почти 20 минут, в течение которых он рассказал об инкриминируемых преступлениях и суммах ущерба, которые фигурируют в деле.

Первым делом он ополчился на предоставившего в суд материалы следователя по делу Андрея Белова, которого Гомзин, по его словам, спрашивал, почему тот не хочет приобщить к делу документы минобороны РФ, которые якобы полностью его оправдывают.  «Следователь в ответ недвусмысленно дал понять, что ему дано прямое указание по доказательству для избрания меры пресечения в виде ареста. Самое главное — ему важно спокойно уволиться из структуры следственного комитета! — возмущался Гомзин и продолжил цитатой. — „Данное дело мне по барабану“, — заявил Белов! Повторяю — в присутствии троих адвокатов. О какой самостоятельной стратегии может идти речь, если сам следователь находится под давлением?!»

«Мы сейчас рассматривает материал в отношении вас, мы не обсуждаем работу следователя», — прервал подозреваемого судья.

Конструктор в ответ попросил дать ему возможность выступать по существу. Судя по его словам, в основе дела лежат в первую очередь два документа: материалы проверки федерального казначейства и прокуратуры. Гомзин начал с документов казначейства, в которых приведены показания сотрудников ОКБ. Сотрудники оборонного предприятия, к примеру, отвечают на вопросы о том, как Гомзин вносил изменения в проект изделия, заказанного министерством обороны. В документах казначейства, по утверждению Гомзина, в бездоказательном характере приводится утверждение о нецелевом характере закупки неких немецких двигателей. Это, утверждает конструктор, заявил финансовый специалист, который, по его словам, не является экспертом в авиастроительной сфере.

«Данные двигатели выбраны в качестве прототипа, согласованы и являются частью создания испытательного комплекса! — негодовал Гомзин, отмечая необоснованность довода казначейства. — Но даже здесь не говорится о моей причастности».

Затем он сделал отсылку к материалам прокурорской проверки, которые содержали утверждение о хищениях в период с 2015 по 2018 год средств гособоронзаказа на сумму в 907,5 млн рублей. Сумму самих хищений Гомзин не уточнил, но чуть позже обмолвился о 163 млн рублей. «Данное утверждение прокурорской проверки подтверждается актами выполненных работ, заключением самого ведомства — министерства обороны РФ. Целевой характер контракта полностью подтвержден заключениями министерства обороны, и все эти документы приложены в суде и приняты 3 мая следователем, — сказал Гомзин. — В голословных утверждениях прокурорской проверки нет никаких упоминаний о моей причастности. Есть только одна формулировка — о неустановленных лицах. Таким образом, приведенный следствием состав оснований моей причастности опровергается содержаниями моей проверки, выводом моей проверки».

Гомзин упомянул и о нецелевом расходовании субсидий минпромторга, которые также инкриминируются ему. В чем суть обвинений — он не уточнил, мельком заметив, что его подозревают «в использовании 100 миллионов рублей субсидий по своему усмотрению». Конструктор отметил, что в материалах дела также есть отчеты (какие — фигурант дела не уточнил — прим. ред.), которые указывают на его невиновность и опровергают нецелевое расходование средств.

По словам Гомзина, в списке «доносчиков», которые дали показания по преступлениям в период с 2014 года, есть те, кто поступил на работу в ОКБ лишь в этом году. «Можно задать вопрос: а в чем причина такого „прекрасного“ подхода прокуратуры? Причина раскрывается в ряде недавних публикаций в СМИ, я попрошу мою защиту их представить суду. В публикациях раскрывается заказной характер следствия, следственных мероприятий в сфере рейдерского захвата, нездоровой конкуренции, признаков иностранных спецслужб в отношении предприятий, выполняющих гособоронзаказ. Данные факты, я понимаю, не могут быть предметом разбирательства на данном заседании Апелляционного суда. Но позволяют оценить причины беспрецедентного давления на генерального директора, главного конструктора ОКБ имени Симонова, то есть на меня. Например, уже в СИЗО №1 оперативный сотрудник предлагает мне опровергнуть сообщения в СМИ в обмен на смягчение меры пресечения!..» — заявил Гомзин, но его снова прервал судья. Дескать, конструктор «не туда ушел, давайте по существу».

Гомзин на минуту успокоился и перешел к формальным фразам: постановление Советского суда назвал незаконным, действия следователя — де-факто непрофессиональными. «Я хочу сказать, ваша честь, что данный арест является жестоким давлением на меня. Но в первую очередь — на мою семью, на моих детей. В частности старшая моя дочь заканчивает школу, поступает в институт, арест отца для нее — тяжелый удар, — сказал он, перечислив и других детей, жену, родителей. — Я подвергаюсь очень серьезному давлению под арестом. Я добросовестно сотрудничал со следствием. У меня есть документы, подтверждающие и мою непричастность, и отсутствие преступлений. Мне нет смысла скрываться, я хотел бы как можно скорее вести расследование и содействовать».

В итоге подозреваемый попросил отменить постановление Советского суда от 18 апреля.

ЗАЩИТА: НАХОЖДЕНИЕ В СИЗО ПОДРЫВАЕТ ШАТКОЕ ЗДОРОВЬЕ, А ОБВИНЕНИЕ СТРОИТСЯ НА ПОКАЗАНИЯХ ПОДСТАВНОГО СВИДЕТЕЛЯ

Отметим, состав защиты Гомзина существенно расширился: если на аресте его интересы представляли адвокаты Наталья Фарукшина, Юрий Головенкин и Ильбер Латыпов, то сегодня в суд поддержать его приехали и московские адвокаты Валерий Бараковский и Сергей Фоменко. Защитники приобщили к материалам дела характеризующие Гомзина документы. В формальном списке оказались грамоты и награды, всевозможные характеристики.

Основные доводы защиты высказал Головенкин. Он апеллировал к тому, что следователь не привел ни одного доказательства виновности Гомзина — кроме материалов прокурорской проверки. Адвокат эмоционально назвал их «актом непонятно какого специалиста». Не вдаваясь в подробности проверки, содержание которой, пожалуй, представляет наивысший интерес, Головенкин раскритиковал прокуратуру за фактические ошибки. Дескать, надзорный орган путался в терминологии и не видел разницы между «силовой установкой» и «двигателем».

видео

«Доказательства, которые приняты в обосновании судом, справка о выездной проверке, где проверяющий охватил период с 1 января 2017 года и конец — 31 декабря 2017 года. Что проверял проверяющий? Это же явная фальсификация!» — возмущался Головенкин, но конкретизировать, в чем именно подвох, не стал.

Адвокат Фарукшина отметила: если бы изначально органы следствия изучили все документы, представленные Гомзиным, то, возможно, уголовное дело бы не завели. К тому же она указала на подорванное здоровье подзащитного, подчеркнув, что Гомзина задержали после госпитализации в РКБ-2 с диагнозом «гипертонический криз». Адвокат Латыпов ее поддержал, заметив, что судом не было учтен тот факт, что Гомзин страдает болезнью сердца и сахарным диабетом: «Непосредственно перед задержанием, при допросе следователя, его доставили на карете скорой помощи в больницу».

Всех адвокатов возмутил факт наличия одного свидетеля — некоего Хайруллина. По оценке Латыпова, это вымышленный персонаж в уголовном деле. По его логике, Хайруллин как свидетель должен входить в круг руководства ОКБ им. Симонова, но в протоколе указано, что этот человек безработный.

Московский адвокат Фоменко заговорил о мерах пресечения, которые он видит для Гомзина. Он предположил, что домашний арест был бы для него необоснованным, поскольку лишает его возможности участвовать в производственном процессе. А без него, считает, адвокат, производство двигается, но не так успешно. «Подписка о невыезде — маловероятна. Наиболее приемлемая мера пресечения — залог, мы готовы внести сумму от 3 до 5 миллионов рублей», — сообщил суду Фоменко.

Завершил цепочку выступлений адвокатов Бараковский, который напомнил, что Гомзин — главный конструктор ОКБ им. Симонова, и пока он не может руководить процессом, завершение важного для страны гособоронзаказа под вопросом.

Но суд к доводам фигуранта и десанту его защитников не прислушался — главный конструктор ОКБ им. Симонова остается под стражей до 10 июня.