Рауф Сабиров Рауф Сабиров Фото с сайта, посвященного 90-летию ТАССР

«С НИМ ПОПРОСТУ ПОСТУПИЛИ ПО-ИЕЗУИТСКИ»

Его репрессировали дважды. «В первый раз с ним попросту поступили по-иезуитски, – отметил в беседе с корреспондентом „БИЗНЕС Online“ известный казанский историк Булат Султанбеков. – Перевели в Москву как бы на повышение, а затем подвергли репрессиям, но позже все-таки выпустили. Во второй раз, через несколько лет, дело закончилось расстрелом».

В 27 лет молоденького паренька из глухого тогда татарского селения Мамадыш выбрали членом бюро Татарского обкома РКП(б) и поставили председателем президиума ТатЦИКа, то есть главой Татарской автономной республики. Спустя три года его с повышением перевели в Москву и назначили заместителем заведующего национальным отделом ВЦИК СССР. Того самого отдела, который стал выполнять функции недавно упраздненного Наркомнаца (Народный комиссариат по делам национальностей РСФСР – государственный орган по осуществлению национальной политики Советской республики, действовал с октября 1917 года по апрель 1924 года. Был упразднен 9 апреля 1924 года в связи с образованием союзного государства, а функции переданы ВЦИКу – прим. ред.).

А в 1929 году Сабирова исключили из партии и арестовали. Через два года тюремного и лагерного заключения его выпустили на волю. К руководящей работе, конечно, больше не допускали. Сабиров стал работать рядовым рабочим-фрезеровщиком московского автозавода «ЗиС». На новом поприще он добился немалых успехов и вскоре стал одним из лучших фрезеровщиков цеха механосборки. Его поставили наладчиком сложных станков, затем бригадиром. Выбрали в профком завода, где он занимался организацией соцсоревнования.

Талантливый рабочий с парламентским прошлым мечтал получить высшее техническое образование и полностью посвятить себя развитию автомобильного производства. Но в 1937 году его снова арестовали и после пыток и изнурительных допросов 30 декабря того же года расстреляли.

«Имя Рауфа Сабирова на многие десятилетия исчезло из истории Татарстана именно „без следа“, – читаем на сайте, посвященном 90-летию ТАССР. – Будто и не было никогда такого человека! Лишь в начале 90-х годов прошлого века информацию о нем извлек из мрака забвения и обнародовал известный историк-публицист Булат Султанбеков».

В ПОЛЬЗУ КОГО ОН «ШПИОНИЛ» – СЛЕДОВАТЕЛИ ТАК И НЕ ПРИДУМАЛИ

Профессор истории Султанбеков разыскал в архивах КГБ дело по обвинению Сабирова в том, что тот «являлся активным участником антисоветской, татарской, националистической, шпионской, террористической организации, по заданию которой организовывал шпионско-террористические группы и занимался шпионской деятельностью». Вот только в пользу какой именно страны Сабиров «занимался шпионской деятельностью», следователи так и не придумали. Да и якобы созданных им «террористических групп» в природе не существовало.

Султанбекову довелось поработать в этих прежде совершенно закрытых архивах и ознакомиться с пунктами обвинения Сабирова. При исключении из партии его «уличили» в том, что он якобы скрыл свое чуждое социальное происхождение и в анкетах указывал, что является по социальному положению рабочим. Но вроде бы на самом деле происходил из семьи муллы.

Да, его отец – Ахмет Сабиров – действительно был азанче. Но что такое азанче? Это самое низшее звено в религиозной иерархии. Его обязанности заключались в том, чтобы несколько раз в день подниматься на минарет сельской мечети и произносить азан – призыв правоверных к молитве. Вообще, его отец был простым крестьянином и жил своим трудом.

Следователь раскопал и то, что Сабиров одно время учился в медресе, духовном учебном заведении. Но других у татар тогда вообще не было! К тому же Рауф не соглашался с мертвой схоластикой своих духовных наставников, за что и был исключен из медресе (на этой почве у него даже произошла ссора с отцом).

Рауф Сабиров рано оставил семью и, уехав из родной деревни, работал чернорабочим в Нижнем Новгороде, откатчиком вагонеток, бурильщиком на соляных копях Екатеринослава... Даже по меркам того времени его трудно было упрекнуть в «неправильных» происхождении и классовой принадлежности. Однако Сабирова обвинили еще и в буржуазном национализме. В качестве доказательства приводился тот факт, что он был участником Второго мусульманского военного съезда, ратовавшего за создание татарской государственности.

В годы Первой мировой войны Сабиров был призван в армию в 1915-м, воевал на германском фронте. В начале 1918 года солдатский комитет 170-й пехотной дивизии выбрал его делегатом этого съезда и направил в Казань. Но и тут убежденный интернационалист Сабиров, хотя и не был еще членом партии, полностью поддерживал позицию большевиков и вместе с ними покинул съезд. Это о таких, как он, татарские газеты того времени писали, что «они потеряли на фронте свою татарскую голову и нечаянно прихватили русскую голову».

ТОГО, КТО ПРИБЛИЗИТСЯ К АМБАРУ, ЖДАЛ АРЕСТ

Обратно на фронт он уже не вернулся. «Полный советскими идеями, Сабиров приехал в родные края, в Мамадыш, – пишет в очерке о своем земляке Гуляндам Давыдова, научный сотрудник районного музея. – Он сразу вливается в строительство новой жизни, вступает в большевистскую партию. В кантоне начинает работать мусульманский комитет по народному образованию, и Сабиров становится его членом. В 1918–1921 годах он – учитель татарских педагогических курсов.

В апреле 1919 года Рауфа Сабирова избирают председателем Мамадышского исполнительного комитета. В этой должности он находится до июня 1921 года. Это – самые трудные для Мамадыша годы. Шла Гражданская война, близко к этим местам придвинулась армия Колчака. Многие были мобилизованы на борьбу с ним.

1920–1921 годы – самое голодное время для молодой Татарской республики, в Мамадышском кантоне (административно-территориальная единица в РСФСР, существовавшая в 1920–1941 годах. В Башкирской, Дагестанской, Киргизской, Татарской АССР и Марийской АО кантоны были, по сути, аналогами уездов – прим. ред.) тоже свирепствовал голод. Люди умирали прямо на улице. Особенно в трудном положении были семьи с маленькими детьми. Закрывались детсады, школы, к тому же распространялись инфекционные болезни – холера, тиф. Люди не подчинялись приказам исполнительного комитета, который призвал объединиться и всем вместе бороться с голодом. Шел массовый убой и продажа лошадей. Нужно было срочно остановить это явление.

В такой трудной обстановке Рауф Сабиров работал председателем Мамадышского исполнительного комитета. Все силы он мобилизовал на борьбу с голодом, нищетой, разрухой, болезнями. Главным лозунгом того времени были слова: „Трудовой фронт – главный фронт“. Сельские жители семьями прибывали в город, начались кражи. Заводские рабочие оставляли свои места и уезжали в поисках „лучшей жизни“ в другие губернии. В некоторых деревнях произошли вооруженные восстания и голодные бунты.

В 1920 году в Мамадыше вводится военное положение. Согласно нему люди, гуляющие после часа ночи, должны быть арестованы и преданы суду. Также нельзя было устраивать какие бы то ни было сборища, как в самом Мамадыше, так и в пределах кантона, особенно – вблизи амбаров. Замеченные тоже арестовывались.

Рауф Сабиров выдержал это испытание, вывел кантон из голодного положения. Его заметили и в Центральном исполнительном комитете Татреспублики. В июне 1921 года наш земляк избирается председателем Президиума ТатЦИК. Тогда ему было всего 27 лет!»

ВРЕМЯ САБИРОВА – ВРЕМЯ ПОДЪЕМА

10 июля 1918 года V Всероссийский съезд Советов принял первую Конституцию РСФСР, определившую конструкцию советской власти. Согласно основному закону страны разделения властей на законодательную и исполнительную не предусматривалось: она обязывала Совнарком, то есть правительство РСФСР, представлять на «рассмотрение и утверждение» ВЦИК решения, «имеющие крупное общеполитическое значение», с правом «непосредственно» осуществлять мероприятия, требующие «неотложного выполнения». С другой стороны, Конституция РСФСР уполномочивала ВЦИК рассматривать «проекты декретов и иных предложений» СНК и отдельных ведомств и выпускать собственные декреты. Центральная «конструкция» была повторена и на местах. То есть главные органы Советской власти руководили и управляли страной и республикой не в качестве «свадебных генералов», а на вполне законном основании, и фигура председателя ТатЦИК пока еще не превратилась в декоративную. В начале 1920-х годов кровавое колесо репрессий еще не набрало оборотов.

Так что Сабиров был реальным главой Татреспублики. По работе на посту председателя ТатЦИКа к нему трудно было предъявить какие-либо претензии – при нем республика успешно преодолевала последствия страшного голода 1921 года, последствий братоубийственной разрушительной Гражданской войны.

Встало на ноги сельское хозяйство, новая экономическая политика постепенно стала давать ощутимые результаты. (Новая экономическая политика, НЭП, была принята 14 марта 1921 года X съездом РКП(б), сменив политику «военного коммунизма», проводившуюся в ходе Гражданской войны, которая привела Россию к экономическому упадку. Проводилась в 1920-е годы в Советской России – прим. ред.). Открывались прежде закрытые предприятия, строились новые фабрики и заводы. На руководящие посты выдвигались талантливые национальные кадры. Современные исследователи единодушно признают, что период пребывания Сабирова на посту председателя ТатЦИКа – время подъема народного хозяйства и культуры республики.

Сабиров был не только хорошим организатором и руководителем, но и подающим надежды публицистом. В 1923 году вышла из печати его брошюра «Деревни Татреспублики после голода». В ней автор подробно описал катастрофические последствия голода в республике. Вымирали целые селения, пустели уезды и волости. Доходило до фактов людоедства. Сабиров прямо писал, что к этому привела политика военного коммунизма, и настаивал на скорейшем внедрении НЭПа.

Он не раз обращался к Ленину по различным вопросам – и каждый раз к его предложениям прислушивались, даже выносили поднятые темы на Политбюро. Вот почему с ним решили расправиться иезуитским способом, о котором говорилось в начале публикации: сначала перевели в Москву как бы на повышение, а затем подвергли репрессиям.

ТАКОГО «ВЕЛИКИЙ ВОЖДЬ И УЧИТЕЛЬ» НЕ ЗАБЫВАЛ И НЕ ПРОЩАЛ

«Предъявленные ему обвинения в шпионаже и террористической деятельности были шаблонными и означали лишь то, что жертва террора обречена на высшую меру наказания, – продолжает рассказ Булат Султанбеков. – Настоящая же причина преследований заключалась в том, что в июне 1923 года Сабиров был участником знаменитого Четвертого совещания ЦК РКП(б), где основное внимание было уделено „делу Султан-Галиева“ (Мирсаид Хайдаргалиевич Султан-Галиев (1892–1940) – видный татарский революционер и политический деятель, репрессирован, расстрелян, реабилитирован посмертно в 1990 году – прим. ред.). Выступая на этом совещании, Рауф Сабиров не поддержал обвинений против Султан-Галиева, выдвинутых Сталиным, и заявил, что нет никаких оснований обвинять этого человека ни в национализме, ни в шовинизме. Такого „великий вождь и учитель“ не забывал и не прощал никому».

К тому же Сабиров был лично известен главному сталинскому палачу Ежову (Николай Иванович Ежов (1895–1940) – генеральный комиссар госбезопасности, один из главных организаторов массовых репрессий 1937–1938 годов, также известных как «Большой террор». В 1940 году расстрелян по обвинению в подготовке антисоветского государственного переворота – прим. ред.), вместе с которым в 1921 году работал в Татарском обкоме РКП(б).

Уже после ареста, в 1930 году, Сабиров первым среди десятков арестованных признал все выдвинутые против него обвинения и согласился «сотрудничать со следствием». Таким образом, он не только официально признал себя «врагом народа», но и, по словам своих товарищей, подвел под монастырь многих других. Впрочем, те, кто хоть немного представляет себе практиковавшиеся в то время методику следствия и технику допросов, хорошо понимают: «специалисты» ОГПУ и НКВД умели выбить из своей жертвы нужные им признания...