По версии следствия, Нияз Салахов отдавал поручения своим подчиненным, чтобы те незаконно закрывали исполнительные производства по долгам за ЖКУ

«УГОЛОВНОЕ ДЕЛО В ОТНОШЕНИИ САЛАХОВА БЫЛО ЗАКАЗНЫМ С САМОГО НАЧАЛА»

В Нижнекамске с осени длится судебный процесс над главным приставом Нижнекамска Ниязом Салаховым, которого обвиняют в злоупотреблении должностными полномочиями (ст. 285, ч. 1 УК РФ). По материалам следствия, Салахов отдавал поручения своим подчиненным, чтобы те незаконно закрывали исполнительные производства по долгам за ЖКУ. Делалось это ради повышения показателей, получения премии и для того, чтобы «зарекомендовать себя с положительной стороны». Салахова арестовали 17 мая. С тех пор он находится под домашним арестом.

В основу уголовного дела легли показания одной из подчиненных Салахова — Татьяны Протасовой. Давала она их уже находясь под арестом в СИЗО, а после ее перевели на домашний арест. Ее дело выделили в отдельное производство. Женщина получила два года условно за то, что в 2016 году незаконно закрыла 102 производства по долгам, из-за чего управляющим компаниям был нанесен ущерб в размере 4,9 млн рублей. Суд считает, что делала она это по указанию Салахова, поэтому та же сумма значится ущербом и в его деле. Во время судебного процесса над самим Салаховым свои показания давали и другие подчиненные. Однако все они заявляли, что их шеф не давал указания незаконно закрыть производства по долгам.

«Уголовное дело в отношении Салахова было заказным с самого начала, правоохранительные органы правдами и неправдами довели дело до суда. Салахов противодействовал незаконным прекращениям исполнительных производств „выгодным людям“, которым все дозволено в Нижнекамске, заставлял приставов делать все по закону. Такие люди не угодны на начальствующих должностях», — заявил «БИЗНЕС Online» адвокат Салахова Эрик Валеев. Салахов был пришлым человеком в Нижнекамске. Его перевели из Набережных Челнов руководить ведомством в 2016 году. Салахов воспринимался как независимый и неугодный человек, который пришел в чужой монастырь со своим уставом и не захотел подстраиваться под местный уклад.  

Во время процесса выявилось много интересных подробностей. Так, например, сотрудница службы судебных приставов рассказала суду, что ключи от кабинета Салахова были у большого круга лиц — вплоть до уволившихся сотрудников. Свидетель сообщила, что в кабинет во время отсутствия Салахова заходили как его подчиненные, так и сотрудники полиции из соседнего подъезда. Сам Салахов подтвердил, что иногда утром обнаруживал включенный свет в своем кабинете, а также непорядок на рабочем столе.

Еще одна подробность в работе службы приставов — это своего рода служебный роман. По словам той же сотрудницы, Протасова испытывала симпатии к своему начальнику, однако Салахов не отвечал взаимностью. «Протасова могла как обиженная женщина наговорить на начальника. Это мое мнение», — пояснила свидетель. В своих показаниях это также подтвердила еще одна сотрудница службы — пристав Симакаева.

Нелестный отзыв о Протасовой дала в суде свидетель обвинения — представительница УК «Мой дом Камских Полян», которая понесла убытки из-за незаконно закрытых дел. «Она [Протасова] на самом деле неадекватный человек, которая постоянно, когда ни придешь к ней, была с перегаром. Дышать было нечем. Она могла их [посетителей] посылать матом. Девочки, которые сидели с ней в одном кабинете, говорили ей: „Ты же работала в УВД, тебя ждет уголовная ответственность“. На что она просто махала рукой», — охарактеризовала Протасову представитель компании.

По показаниям свидетелей, сам Салахов иногда хвалил на общих собраниях Протасову как работника, который больше всех успевает закрыть за день долговых делопроизводств. Но справедливости ради надо отметить, что и других успевающих он хвалил точно так же.

Если верить следствию, Салахов требовал от Протасовой закрывать дела для того, чтобы получить премию. В суде выяснилось, что премия составляет 5 тыс. рублей в квартал, то есть 1,6 тыс. рублей в месяц. «За 1600 рублей в месяц совершать такие преступления, которые инкриминируют мне, уму непостижимо», — заявил Салахов. Также защита главного пристава предоставила документы суду о том, что выплата премии не зависела от показателей и из года в год сумма была примерно одна и та же. При этом транши в качестве некоей матпомощи получают все приставы по стране вне зависимости от объема выполненных работ.

Сам Салахов также заявил суду, что в период, когда якобы были совершены преступления, приставы имели возможность закрыть 20 тыс. производств, тем самым выполнив план законным образом. «На мой запрос ФССП РФ по РТ ответило, что в инкриминируемый Салахову период в отделе было около 20 тысяч исполнительных производств, по которым уже поступили деньги, и их можно было законно окончить, для чего ему давать указания о незаконном прекращении каких-то 102 производств? Это капля в море! Отдел в месяц оканчивал около 3 тысяч дел», — поясняет адвокат. По его словам, он пытался приобщить эти документы к делу, но они не были приняты судом.

«ВОТ У ТЕБЯ РЕБЕНОК МАЛЕНЬКИЙ. ПРОБЛЕМЫ НЕ СОЗДАВАЙ»

В суде сложилась не менее интересная ситуация. Ни работники службы приставов, которые, по сути, являются свидетелями обвинения, ни пострадавшие компании на Салахова в своих показаниях не указали. По словам потерпевших, о незаконно закрытых делах в управляющих компаниях они узнали лишь во время очередной сверки документов, которая проходит раз в три месяца. Представитель одной из компаний указала на то, что обращалась именно к Протасовой с просьбой возобновить дела, однако та лишь обещала, но ничего не делала.

Апогеем стало заседание, на котором сразу три свидетеля заявили в зале суда, что на них давили во время следствия, почему им и пришлось дать показания на Салахова. Пристав Анастасия Магсумова, которая работает в ведомстве с 2015 года, заявила в суде, что следователь заставил ее подписать показания, пригрозив проблемами в будущем. «Он [следователь], получается, допрашивал, я отвечала. А когда он уже давал прочитать, расписаться, там было совсем другое. Я говорила: „Я не согласна“. Я, говорю, сейчас напишу „Не согласна“. Он сказал, типа „Вот у тебя ребенок маленький. Проблемы не создавай, а то окажешься вместо Протасовой“».

Другой подчиненный Салахова Фархат Джумаев тоже заявил, что подвергся давлению, признавшись, что допрос проходил «не вполне мягко», а показания, которые записал следователь, были в виде шаблона. «Приставы-исполнители допрошены как под копирку. Даже технические ошибки перешли из допроса в допрос: к примеру, указано, что „Салахов на всех совещаниях приводил пример Протасову“, правильная фраза „в пример“ не указана ни в одном допросе», — поясняет адвокат Салахова.

Прокурор в обоих случаях настоял на оглашении прежних показаний, в которых приставы признавались, что знали о нарушениях со стороны Протасовой и получали от Салахова на общих планерках указания незаконно закрывать производства по долгам, чтобы выполнить план. Оба отказались от своих показаний, за что получили строгий выговор от судьи и напоминание об ответственности за дачу ложных показаний.

— Вас как фашистов, что ли, под стенкой преследуют на допросе? Вы что, не могли отказаться от этих показаний, что ли? — вопрошал судья.

— Я впервые, — пытался отвечать Джумаев.

— И женщины были здесь, которые отказались давать свои показания следователю, не подтверждали их и не подписываются под этим, — приводил пример судья.

— Я впервые сталкиваюсь с такой ситуацией. Может, я испугался, может быть, еще что-то, — Джумаев рассказал суду, что следователь намекнул ему на то, что тот может остаться без работы.

Такого поворота, видимо, судья не ожидал. «Нельзя так делать! — заявил он. — Вы же должностное лицо, я вот удивляюсь. Я не требую, что вы должны признавать то, что мы огласили. Я удивляюсь людям, которые проходят через следователей, там говорят одно, а потом в суде — другое. Подписываются еще под этим. Если там ложные данные, почему там подписываете их? Я не верю тому, что вы лишились бы работы. Женщины, которые через это прошли и до сегодняшнего дня стоят на своем, — никто их не уволил. До сих пор там работают».


«На мои запросы УФССП РФ по РТ ответило, что действительно судебные приставы-исполнители сообщали руководству о давлении на них при допросах, однако эти ответы на запросы суд не приобщает к материалам дела, отказывает в ходатайствах защиты, это наводит на мысль, что суд занял обвинительную позицию», — комментирует адвокат.

За все время судебного следствия подобная картина повторялась несколько раз. Три свидетеля открыто заявили о давлении, а пристав по фамилии Трифонова рассказала, что настояла на изменении показаний после того, как увидела в печатном варианте расхождения со сказанным. Еще несколько человек не стали отказываться от показаний, так как не увидели расхождений по сути, а различие в формулировках их не смутило. Адвокат указывает, что так или иначе приставы сообщали суду о том, что их показания записали неверно либо исказили суть при помощи иных формулировок.

После представления в суде документов о том, что от количества закрытых дел размер премии не зависел, а само ведомство могло законно закрыть в разы больше делопроизводств, суд ступил на тонкий лед. Судья пытался выяснить у приставов, могли ли они истолковать требования Салахова выполнять план как призыв незаконно закрывать долги, — приставы отвечали отрицательно. Были вопросы и о том, является ли Салахов карьеристом и как это трактовать.

«Я ему [следователю] говорил как есть, по сути. Он мне говорил: скажем на словах, например „карьерист“. Он мне объяснял: „Начальник хочет стать уважаемым человеком, правильно же?“ Карьерист звучит, с одной стороны, хорошо — каждый человек хочет построить свою карьеру. Так же это звучит, как будто это плохо сказано», — рассказывал о сложностях допроса Джумаев.

Повторилась история и во время следующего судебного заседания 12 января. На этот раз другой сотрудник службы приставов Галимова заявила суду, что отказывается от своих прежних показаний. В зале суда она рассказала, что Салахов не давал ей указаний незаконно закрывать долговые дела. Однако в ее прежних показаниях сказано, что начальник заставлял оканчивать дела, давая понять, что его при этом не интересует законность. Отказ от показаний женщина объяснила тем, что не произносила таких слов на допросе. А расписалась под показаниями лишь потому, что невнимательно прочитала документ. 

При этом сторона защиты считает, что все показания писались под копирку, из в протокола в протокол кочевали одни и те же опечатки. В связи с этим Валеев указывает на тот факт, что допросы свидетелей проводил оперуполномоченный управления ЭБиПК МВД РТ Альбиков, который, по словам адвоката, также проходит по данному делу в качестве свидетеля. Адвокат уверен, что это нарушение закона: лицо, которое проходит свидетелем по делу, не может проводить допрос в рамках этого расследования. Кстати, на Альбикова Салахов написал заявление о привлечении к уголовной ответственности во второй отдел по особо важным делам СУ СК РФ по РТ. 

Суд над главным приставом Нижнекамска близится к завершению — на 19 января назначено очередное заседание, предваряющее итоговое, на котором озвучат приговор. «БИЗНЕС Online» следит за развитием событий.