«Если 10 лет назад точка зрения Ольги Артеменко была абсолютно неприемлемой для сферы образования в национальных республиках, то теперь она взята за основу»

«ИМЕННО ЕЕ АРГУМЕНТАЦИЯ ЛЕГЛА В ОСНОВУ ПОЗИЦИИ ФЕДЕРАЛЬНОГО ЦЕНТРА И МЕСТНЫХ БОРЦОВ ЗА ПРАВО НА НЕИЗУЧЕНИЕ ТАТАРСКОГО ЯЗЫКА В ТАТАРСТАНЕ»

Опубликованное на уходящей неделе на сайте «БИЗНЕС Online» интервью руководителя центра этнокультурной стратегии образования Ольги Артеменко стало, пожалуй, одним из самых читаемых и обсуждаемых материалов по языковому вопросу в Татарстане. Более резонансными, наверное, оказались только сами слова президента РФ Владимира Путина на памятном заседании в Йошкар-Оле.

Мысли не новые, но надо отдать должное позиции Ольги Ивановны: получилось честно, бескомпромиссно, поучительно. Последовательно из года в год на протяжении последних 10 лет Ольга Ивановна била в одну точку и добилась своего. Главным объектом приложения усилий был Татарстан. И, давайте признаемся, он сдался под напором ее «аргументов». Если 10 лет назад точка зрения Артеменко была абсолютно неприемлемой для сферы образования в национальных республиках, то теперь она взята за основу. Поразительно: татары должны будут учить свой родной язык у себя на родине, испросив это право по отдельному заявлению!

Можно не сомневаться, что именно Артеменко стала главным архитектором процесса обретения татарским языком факультативного статуса. Ольга Ивановна подтверждает, что речь президента выстроена на подготовленных ею цифрах и ее «анализе ситуации». Именно ее аргументация легла в основу позиции федерального центра и позиции местных борцов за право на неизучение татарского языка в Татарстане, неизучение языка коми в Республике Коми, неизучение чувашского языка в Чувашской Республике и т. д.

Сегодня эти же родительские сообщества начинают борьбу за исключение татарского из образовательных программ детских садиков и призывают к ликвидации национальных школ.

«ИЗ МАЛЕНЬКОЙ ЛЖИ ВЫРАСТАЮТ БОЛЬШОЕ НЕДОВЕРИЕ И ЖЕЛАНИЕ ЗАДАВИТЬ В ТАТАРСТАНЕ НЕСУЩЕСТВУЮЩИЙ СЕПАРАТИЗМ»

Сразу признаюсь: аргументы Артеменко не только лишены объективного взгляда, они основаны на сугубо личном опыте, отдельных ситуациях, которые экстраполированы на всю республику. Слова случайно встреченного собеседника объявляются продуктом пропаганды местных властей. Ученые так не действуют.

Личный опыт пребывания Артеменко в Татарстане шокирует. Этот опыт очень специфический, потому что она слышала такие слова, как: «Если вы нам не дадите, то мы сейчас, как в 1990-е, устроим, вам придется танки сюда вводить». Но все дело в том, что даже если кто-то и ляпнул подобное, Артеменко, будучи ученым, просто перевела эти слова на общее восприятие республики. В этом же ряду мнение о недоговороспобных коллегах из Татарстана, у которых напрочь отсутствует российская идентичность. Видимо, структура идентичности коллег открылась ей на основе неизвестных доселе методах экспресс-диагностики личности.

Было бы интересно узнать, что это были за учебники, в которых описываются следующие события: «татары колесо придумали, татары седло изобрели», а после взятия Казани Иваном Грозным жителей города сжигают на кострах. Ни в одном из имеющихся в Национальной библиотеке учебников по истории Татарстана подобных фактов нет. Призыв «не лезть в учебники», обращенный к Институту истории, интересен в силу того, что в самом институте есть структурное подразделение, которое специализируется на вопросах школьного образования. Попутно Артеменко призывает нивелировать национальное многообразие, удивляется требованию создания классов с изучением татарского языка, сомневается, что татарский является государственным языком Татарстана.

Многие утверждения должны быть проверены юристами. Чего стоит только опус о том, что в 2008 году президент Татарстана грозился провести референдум и выйти из состава России. И дело здесь не столько в личности Минтимера Шаймиева (хотя, зная осторожного и взвешенного в высказываниях Бабая, невозможно представить себе таких тезисов из его уст!) — это пятно на весь Татарстан, это слова, которые потом могут звучать в федеральных коридорах власти.

Из маленькой лжи вырастают большое недоверие и желание задавить в Татарстане несуществующий сепаратизм. РТ, на мой взгляд, находится не в той ситуации, когда можно пропускать такие обвинения, такие удары ниже пояса.

«Развивать свой язык и культуру в сложившихся условиях будет все сложнее и сложнее, а любой этнокультурный элемент будет встречать огромные трудности для внедрения в образовании»

«ЭТО БОЛЬШЕ, ЧЕМ КОЛИЧЕСТВО ПОДПИСЕЙ В ЛАТВИИ ПО ПОВОДУ СОХРАНЕНИЯ РУССКОГО ЯЗЫКА В ОБРАЗОВАНИИ»

Налицо технологии массовой манипуляции сознанием: здесь и перенос частного факта в сферу общего, подача противоречивой и заведомо предвзятой информации, использование слухов, домыслов и толкований в сложной социально-политической ситуации, метод «страшилок» (танки в Татарстане), замалчивание одних фактов и выпячивание других, подмена фактов красивыми лозунгами. Например, руководитель центра этнокультурной стратегии образования говорит о «массе ежедневных обращений родителей в администрацию президента». Вопрос: каково точное количество обратившихся, в какой именно период была масса ежедневных обращений, какой характер они носили? Совершенно игнорируется тот факт, что в течение месяца под обращением к президенту Российской Федерации по поводу сохранения всеобщего преподавания татарского языка было собрано более 2 тыс. подписей родителей. Кроме того, разными инициативными группами составлены схожие обращения, петиции к республиканским органам власти с требованием сохранить преподавание татарского языка в школах Татарстана — здесь общее количество подписантов составляет более 20 тыс. человек. Это больше, чем количество подписей в Латвии по поводу сохранения русского языка в образовании.

Вообще, с точки зрения позиционирования проблема преподавания татарского языка оказалась в весьма невыгодном свете. Требование добровольности (ассоциация с демократией, справедливостью), а по сути, движение за факультативный статус государственного языка было умело противопоставлено принципу равенства языков, всеобщего обучения, который получил штамп «обязательности», «насилия над ребенком».

В этом отношении весьма интересен тезис Артеменко о провале политики мультикультурализма в России со ссылкой на авторитет президента страны. Вот только Путин всегда очень осторожен в оценках отечественного опыта, он не говорит о том, что в Российской Федерации все эти годы существовала неправильная парадигма национальной политики, и он не характеризует ее как мультикультурализм. Сегодня слишком часто цитатами Путина умело манипулируют в пользу своих политических целей. Российский и татарстанский опыт последних 20 лет уникален, в республиках сложились действительно межнациональный и языковой баланс, осознанная дружба народов. И это утверждение подтверждалось до последнего времени анализом татарстанских этносоциологов. Боюсь предположить, но следующие замеры межнациональных отношений, структур идентичностей могут оказаться намного хуже предыдущих показателей. Стараниями таких экспертов, как Артеменко, может получиться обратный результат — отчуждение от российской идентичности значительного количества представителей татароязычных татар.

«ГДЕ ВСЕ ЭТО ВРЕМЯ БЫЛ ЦЕНТР ЭТНОКУЛЬТУРНОЙ СТРАТЕГИИ ОБРАЗОВАНИЯ? ИЗУЧАЛ «НАЦИОНАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ В ОБРАЗОВАНИИ» ИЛИ СОЗДАВАЛ ИХ?»

Конечно, руководитель центра этнокультурной стратегии образования прекрасно ориентируется в законодательстве. Артеменко принимала участие в составлении федеральных образовательных стандартов. Это те самые стандарты, где каким-то «чудесным образом» не оказалось примерных учебных планов с государственными языками республик. Именно отсутствие должного регулирования вопроса преподавания государственных языков республик в федеральных государственных образовательных стандартах (ФГОС) стало краеугольным камнем конфликтной ситуации, поводом для проведения масштабных прокурорских проверок. Вот где была искусственно заложена мина замедленного действия. В нужный момент она взорвалась.

О пробеле в законодательстве было известно давно, по словам татарстанского минобрнауки, они сигнализировали об этом неоднократно. Но только сейчас, когда ситуация была доведена до крайности, появился вариант учебного плана от минобрнауки РФ, где определена возможность изучения государственных языков республик. Где все это время был центр этнокультурной стратегии образования? Изучал «национальные проблемы в образовании» или создавал их?

Это не говоря уже о том, что сами ФГОС изначально оказались тем нормативно-правовым актом, который ликвидировал национально-региональный компонент в образовании и серьезным образом «ограничил права народов России на национально-культурное развитие». Именно об этом говорилось в многостраничном заключении ведущих московских юристов к законопроекту. Приведу только два вывода из большого перечня экспертных заключений: «Ликвидация регионального и школьного компонентов государственного образовательного стандарта общего образования повлечет за собой ликвидацию всех реализуемых в настоящее время в субъектах Российской Федерации учебных курсов и предметов, востребованных населением субъектов РФ и (применительно к школьному компоненту) местным населением, учитывающих региональную и местную специфику и реализуемых в рамках этих компонентов, и... приведет к блокированию реализации образовательной системой России одной из ее важнейших функций — национально-культурного воспроизводства народов и российского многонационального общества в целом. Решение задачи сохранения и развития национальных языков и культур в сфере образования окажется невозможным». В конечном счете мы оказались очевидцами претворения в жизнь такого негативного прогноза.

Дух федерализма в образовании был искоренен решительным образом. Между тем в федеративных государствах (и не только!) образование является, как правило, прерогативой региона. Вариативность образования помогает детям получать прекрасное образование с нацеленностью на профессиональный и жизненный успех. Однако Российская Федерация — страна, которую тяжело назвать лидером в школьном образовании, — решила отмахнуться от международного опыта и выстроить «единое образовательное пространство» от Чукотки до Калининграда. Именно после этого «общероссийское» и «региональное» вдруг оказались по отношению к друг другу в конфронтационном положении. Почему-то в этой картине мира татарстанское самосознание оказывается противоречащим российскому.

Вследствие устранения национального-регионального компонента в образовании были ликвидированы национальные школы в регионах компактного проживания татар, национальные школы в Татарстане перестали преподавать предметы на татарском языке, была аннулирована возможность сдачи ЕГЭ и получения высшего образования на татарском языке.

«Удивительно еще и то, что чиновник и ученый в сфере образования берет на себя ответственность оценивать Конституцию и правовое положение Татарстана, называя его отношения с федеральным центром «конфедеративные» «Удивительно еще и то, что чиновник и ученый в сфере образования берет на себя ответственность оценивать Конституцию и правовое положение Татарстана, называя его отношения с федеральным центром конфедеративными»

«ЕСТЬ СОМНЕНИЯ, ЧТО САМ ПРЕЗИДЕНТ МОЖЕТ ВОСПРИНИМАТЬ СИТУАЦИЮ ПОДОБНЫМ ОБРАЗОМ — «ЕСТЬ ПОРУЧЕНИЕ ПРЕЗИДЕНТА РФ, И О КОМПРОМИССАХ НЕ МОЖЕТ ИДТИ И РЕЧИ»

В аргументации Артеменко предпочитает использовать отдельные положения федерального законодательства, практически игнорируя Конституцию Российской Федерации, при том что «Одна страна — одно образование», в которое лишь иногда позволено интегрировать этнокультурные особенности, — это, по сути, игнорирование ответственным федеральным чиновником многонационального характера российского народа, указанного в преамбуле Основного Закона страны. В то же время яростное сопротивление возможности формирования системы поликультурного образования, далеко идущие выводы о национальной школе — это лишь частное мнение и личный опыт Артеменко. По крайней мере, законодательство (пока!) не устанавливает запрет на его существование, а тезисы о провале стоило бы подтвердить международными научными публикациями в ведущих международных журналах. Откуда такие претензии? Так сложилось, что весьма конфронтационные оценки Артеменко оказали огромное влияние на языковую ситуацию и межнациональный баланс в российских республиках. А это уже сфера национальной безопасности.

Интересно, что Артеменко, позиционирующая себя как ученый, воспринимает тезисы президента как непреклонную догму. Есть сомнения, что сам президент может воспринимать ситуацию подобным образом — «есть поручение президента РФ, и о компромиссах не может идти и речи». Удивление исчезает, когда вспоминаешь, что это тезисы, вложенные в уста президенту самим этим ученым.

Удивительно еще и то, что чиновник и ученый в сфере образования берет на себя ответственность оценивать Конституцию и правовое положение Татарстана, называя его отношения с федеральным центром конфедеративными, при этом не удосужившись погрузиться в суть договорных отношений, их присутствие в Конституции РФ, в дефиниции понятий «федерация» и «конфедерация». Умозаключения в этой части не выдерживают никакой критики. Это лишь расхожие штампы, лишенные научной основы.

Не только имеющиеся законодательные основы гражданства республик (которое почему-то снова противопоставляется общероссийскому), но «этническое самосознание» оказывается в числе явлений, которым дана негативная оценка. Далее возникает множество вопросов, исходя из аргументации Артеменко. Почему образование в Татарстане не может формировать этническое самосознание? Почему в многонациональной России не может быть этнической мобилизации молодежи? Стоит напомнить, что в Великую Отечественную войну этническая мобилизация и высокое этническое самосознание, наряду с общегосударственным патриотизмом, использовались для поднятия боевого духа народов СССР в борьбе против фашизма.

Где прописан тот идеал, в котором Татарстану отведена роль малой родины, а детям надо правильно ответить на вопрос «Как называется твоя большая Родина»? Где место любви к родному городу, селу? И если мы признаем, что есть «иерархия родин», каким должно быть сочетание идентичностей? Сколько процентов центр стратегии этнокультурного образования снисходительно дает на татарскую идентичность? 5, 10, 20? А если 80% моей идентичности — это осознание того, что «я татарин», получается, я неправильный гражданин России, деформированный национальной школой? Сравнимы ли по силе проценты российской идентичности одной личности и проценты идентичности другой личности? Кто сказал, что если выпускник школы сильно любит свой родной город и республику, значит, он плохо любит Россию?

«C каких пор понимание «я татарин» стало оцениваться в России как явление, противоречащее общероссийской идентичности?»

«ДОЛГ РЕСПУБЛИКИ — ПРОТИВОСТОЯТЬ МНЕНИЯМ И ИНСИНУАЦИЯМ «ЭКСПЕРТОВ», КОТОРЫЕ ОБВИНЯЮТ ТАТАРСТАН И ТАТАР В СЕПАРАТИЗМЕ И НЕЛОЯЛЬНОСТИ»

Хочется спросить: с каких пор понимание «я татарин» стало оцениваться в России как явление, противоречащее общероссийской идентичности? Другими словами, воспитывая детей татарами, я воспитываю противников России? На мой взгляд, такое видение — это прямая угроза национальной безопасности Российской Федерации и прямая дорога к межнациональной розни, особенно если такое видение исходит от руководителей федеральных стратегических центров.

Противопоставление татарстанского и российского в структуре идентичности гражданина равнозначно непризнанию того, что Татарстан — субъект Российской Федерации. Складывается ощущение, что понятие «диалектика» вовсе не знакомо таким федеральным «аналитикам». Оказывается, учить детей «на базе родной (нерусской) культуры» означает срыв государственного заказа на формирование «общероссийского сознания», а школа на родном языке обучения может создавать «межэтническое напряжение».

Конечно, после драки кулаками не машут, но это далеко не финальный матч. Работа над ошибками ценна сама по себе, но, судя по широкому кругу вопросов, которая подняла Артеменко, это не только этнокультурная стратегия образования, но и новый манифест языковой политики в Российской Федерации. Можно продолжать считать это частным мнением эксперта, но, видимо, подобным образом думают многие на федеральном уровне, иначе бы аргументы Артеменко не получили поддержки на самом высоком уровне.

Ясно, что развивать свой язык и культуру в этих условиях будет все сложнее и сложнее, а любой этнокультурный элемент будет встречать огромные трудности для внедрения в образовании. К сожалению, в картине мира таких идеологов национальное образование — это фактор развала России.

Максимум — это формула «сохранения», лубочный формат, танцы и песни в фольклорных костюмах. С такими манифестами мы очень скоро придем к вопросу «А зачем татарам Татарстан? Все равно в одной стране живем», а дальше уже можно ожидать окриков «Разговаривайте на понятном языке!».

Долг РТ на правовом, медийном, научном уровне — противостоять мнениям и инсинуациям «экспертов», которые систематически на протяжении долгих лет обвиняют Татарстан и татар в сепаратизме и нелояльности, иначе мы окончательно потеряем республику, а некоторые горячие головы и вовсе долго и упорно предупреждают нас о новом Донбассе.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции