«А КТО В ИЮНЕ ЗНАЛ, КТО ТАКОЙ ЛЕНИН?»

— Валерий Евгеньевич, некоторые историки считают большевиков самой удачливой сектой за всю историю человечества, которая смогла навязать России и другим странам нормы своей сектантской морали и свой скучный «Капитал» (его мало кто в СССР читал до конца). Как могло случиться, чтобы в Российской империи такая секта пришла к власти?

— Отслеживать траекторию большевиков надо не с Октябрьской, а с Февральской революции. Сразу после Февральской революции, если бы кто-то сказал, что во главе страны окажутся большевики, такого человека сочли бы просто сумасшедшим. В эти дни они были абсолютно никем. Это была мелкая партийная группировка, даже единого руководства у них не было. Поэтому в первой половине 1917 года они не котировались. Котировались партии кадетов, октябристов, которых поддерживали англичане и французы, то есть государства Антанты, и которые считалась главной оппозиционной силой при царе. Когда они в результате заговора благодаря англичанам перехватили власть в России, вслед за ними выдвинулись эсеры и социал-демократы — меньшевики. А большевики вообще были в загоне. Повторюсь, у них даже единого руководства не было. И ленинская группировка была одной из раздробленных структур большевиков. На верховенство в РСДРП(б) претендовали и редакция «Правды», и вернувшиеся из ссылки депутаты Государственной Думы от большевиков. Что касается Владимира Ленина, то он до апреля 1917 года находился за рубежом и пересылал в «Правду» свои «письма издалека» — из Швейцарии. Редакция «Правды» из всех писем, если не ошибаюсь, опубликовала только одно, а остальные просто бросила в корзину (четыре письма будут опубликованы уже после смерти Ленина — прим. ред.).

— Редакцию «Правды», насколько помню, контролировали тогда Каменев и Сталин, вернувшиеся в Петроград из ссылки после Февральской революции.

— Нет, у них была отдельная группировочка. Когда Ленин прибыл из эмиграции на Финляндский вокзал Петрограда и выступил со своими «Апрельскими тезисами», призвав к борьбе с Временным правительством, то ЦК проголосовал против. Та же редакция «Правды» опубликовала «Апрельские тезисы» (7 апреля 1917 года по старому стилю — прим. ред.), но с пометкой, что это «личное мнение товарища Ульянова», которое не разделяется большинством Центрального комитета РСДРП(б).

На дальнейшие события большое влияние оказали международные факторы. Сперва определяющим стало то, что очень резко пошло германское финансирование большевиков, которое осуществлял через Швецию Парвус (Израиль Парвус, известный революционер, успешный коммерсант и литературный агент Максима Горького, заключивший, по одной из версий, контракт с германским генштабом на раскручивание революции в России — прим. ред.). Эта подпитка весной 1917-го сказалась настолько сильно, что тут же было закуплено типографское оборудование, массовыми тиражами начали печататься большевистские газеты и листовки, которые завалили и Петроград, и Москву, и весь фронт.

Сразу после Февральской революции, если бы кто-то сказал, что во главе страны окажутся большевики, такого человека сочли бы просто сумасшедшим «Редакция «Правды» опубликовала «Апрельские тезисы» Ленина, но с пометкой, что это «личное мнение товарища Ульянова», которое не разделяется большинством Центрального комитета РСДРП(б)» Фото: РИА «Новости»

Сказалось также, что у «вождей» появились советники, очень хорошие советники. Вообще в таких случаях, когда речь идет о подобных масштабных операциях, иногда не на главные фигуры нужно смотреть, а на тех, кто рядом. А рядышком оказываются вроде серенькие и, на первый взгляд, незаметные фигуры. Вот рядом с Лениным тогда вовремя оказался Яков Свердлов (будущий председатель всероссийского ЦИК, организатор борьбы с казачеством и, как считается, один из тех, кто принял решение о расстреле царской семьи — прим. ред.). Закулисная борьба в партии большевиков была выиграна во многом благодаря его интригам. И ЦК был переизбран, и на VII Апрельской конференции (состоялась в Петрограде 24 - 29 апреля — прим. ред.) были махинации. Кто-то обиделся, кто-то уходил в ряды меньшевиков, потому что между двумя категориями социал-демократов граница была совершенно прозрачная. Что и требовалось.

Фактически весной 1917 года стала создаваться совершенно новая партия. Во-первых, массовая. А во-вторых, это было уже не рыхлое сборище эмигрантов, которые в пивных теоретизировали, а настоящая боевая партия. Далее произошло объединение с троцкистами, которые тоже представляли собой отдельную группировку межрайонцев («Межрайонная организация объединенных социал-демократов» — прим. ред.). Но это все равно еще не привело к популярности большевиков. Характерно, что в июне 1917 года, когда состоялся первый всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов и там выступил Ленин, далеко не все обратили на это внимание. Когда у одного из иностранных журналистов, Вильямса, потом спросили: «Ну как же вы могли пропустить выступление Ленина?», то он ответил: «А кто в июне знал, кто такой Ленин?!»

А дальше уже случился июльский мятеж большевиков (3  - 5 июля 1917 года — прим. ред.), первая попытка захвата власти. Тем не менее эти группировки большевиков и троцкистов были бы, конечно, раздавлены и разогнаны — сделать это было просто, если бы не закулисная политика. Начала играть в свои игры Америка — она вступила в войну в апреле 1917 года и очень ловко использовала в том числе и тех, кого финансировала Германия. Фактически к лету 1917-го англичане и французы, которые вели подрывные операции против своей союзницы Российской империи, добились своего. Россия ослабела, перед ней можно было не выполнять союзных обязательств — в частности, обязательства о передаче проливов Босфор и Дарданеллы и так далее. У власти в Петрограде стояло уже совершенно послушное Временное правительство, которое заглядывало буквально в рот послам Антанты Джорджу Бьюкенену (Англия) и Морису Палеологу (Франция).

Но был и более радикальный план, который заключался в том, что Россию надо обвалить целиком. Этот план прослеживается в дневниках и письмах советника президента США Вильсона полковника Эдуарда Хауза. («Остальной мир будет жить спокойнее, если вместо огромной России в мире будут четыре России. Одна — Сибирь, а остальные — поделенная европейская часть страны» — цитата из дневника Хауза от 19 сентября 1918 года — прим. ред.). Как раз для Америки этот план был очень выгодным, потому что она вступила в войну «на новенького». Да, этот план затягивал войну. Для тех же французов, например, это означало лишние жертвы. Если обвалить Россию полностью, то Германия перекидывала все войска на Запад. Но тогда державам Антанты, тем же французам и англичанам, уже от России помощи ожидать не приходилось. Такую помощь они могли ждать только от Соединенных Штатов. И США, вступившие в войну «на новенького», уже могли диктовать условия, иначе им было как-то неудобно. Они как раз могли воспользоваться политическими плодами, поучаствовать уже в качестве решающей силы в последующем переделе мира, что впоследствии и произошло.

Ещё немножко, и надежды крестьян на землю связались бы не с большевиками, а с эсерами «Еще немножко, и надежды крестьян на землю связались бы не с большевиками, а с эсерами» Фото: РИА «Новости»

«СЕКРЕТ ПОПУЛЯРНОСТИ БОЛЬШЕВИКОВ: ПРОСТЕЙШИЕ ЛОЗУНГИ, ПРИМИТИВИЗАЦИЯ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРИЕМОВ»

— А кто был проводником интересов США среди большевиков? Троцкий, который прибыл в Петроград из Нью-Йорка?

— Да, из Нью-Йорка прибыл Лев Троцкий, но оттуда же прибыло много других людей. Впрочем, в большевистском руководстве после объединения троцкистов с большевиками прозападную линию держал, конечно, Троцкий.

Характерно, что часть английской элиты примкнула к этому же направлению. В июне 1917 года министр иностранных дел Великобритании Артур Бальфур приехал в Соединенные Штаты, где состоялись его переговоры с Вудро Вильсоном о послевоенном переделе мира. Переговоры Бальфур вел в основном с Хаузом, и Хауз, во-первых, предложил альянс. То есть если не делиться с другими странами, то Соединенные Штаты и Англия смогут диктовать условия, прижимать интересы французов, итальянцев и японцев. Во-вторых, тогда же была высказана мысль, что после войны Англия и США должны перенацеливаться не на германскую, а на русскую опасность. Это было высказано, и это тоже задокументировано.

И начинается работа против России. В июне-июле — провал наступления на фронте. К этому наступлению, которое Россия уже не могла осуществить, были хорошо причастны союзники. Определяющую роль сыграли Соединенные Штаты. Тогда приехала в Россию специальная миссия президентского представителя, бывшего военного министра США Элиу Рута, который прямо поставил вопрос: не будет наступления — не будет денег. А надо сказать, что Временному правительству были обещаны огромные кредиты, где-то 325 миллионов долларов. Тогда это было очень и очень много. И эта миссия довольно долго прогостила в России, застав июльские события в Петрограде и трагические события на фронте. В результате этих событий Георгий Львов, министр-председатель Временного правительства, уходит в отставку, и на его место пропихивается Керенский.

Ему устроили бешеную рекламу в газетах. Кто оплачивал эту рекламу, остается до сих пор за кадром, но ясно, что не сам Керенский из своего адвокатского кармана. Как писали тогда: «спаситель Отечества», «рыцарь революции», «солнце свободы России» и так далее. Хотя сам «рыцарь» сразу же начал вести очень странную политику. С одной стороны, вроде как направленную на оздоровление страны: были прикрыты большевистские газеты, генерала Лавра Корнилова сделали верховным главнокомандующим, по его предложению даже ввели на фронте смертную казнь, чтобы восстановить дисциплину в «распропагандированной» армии. Но тот же Керенский очень препятствовал арестам руководителей июльского путча.

— Однако был арестован Троцкий.

— При этом Ленина Керенский сам предупредил об угрозе ареста через общих знакомых, и тот сумел скрыться. А когда контрразведчики уже накрыли Троцкого, вдруг там появился министр земледелия в правительстве Керенского Виктор Чернов, который именем министра-председателя отменил приказ об аресте. Потом Льва Давыдовича все-таки арестовали, но все это абсолютно ненадолго.

— А существовала возможность у Временного правительства коренным образом покончить с большевиками?

— Да, в этот период большевиков очень легко было накрыть, потому что у контрразведки на руках находились исчерпывающие доказательства их финансирования Германией. Когда началось расследование, эти доказательства легли на стол министра юстиции Павла Переверзева. Он хотел поступить очень просто: опубликовать все это в газетах. И все — это политическая смерть партии большевиков. Но как только прошла первая публикация в газете журналиста Владимира Бурцева «Общее дело», тут же мгновенно Керенский, Михаил Терещенко и Николай Некрасов, то есть министры, которые ближе всего были к Керенскому, заявляют протест и объявляют, что Переверзев нарушил тайну следствия. Его увольняют, газету закрывают, и все это дело оказывается прикрытым.

Затем следует провокация с мятежом Корнилова. Хотя на самом деле никакого мятежа не было, а было по согласованию с Керенским движение войск к Петрограду, чтобы навести там порядок, чтобы разогнать мятежных и буйствующих солдат, разогнать матросов Кронштадта и установить диктатуру правительства. Но вдруг Керенский объявляет Корнилова мятежником, и огромную поддержку в этом ему оказывают Соединенные Штаты. Хотя прежде в совместной конференции с Англией и Францией было принято решение поддержать Корнилова. Все изменилось, когда в Петрограде американский посол Дэвид Фрэнсис созывает остальных дипломатов, после чего принимается противоположное решение: Корнилова причисляют к мятежникам, а остальные дипломаты тоже получают новые инструкции поддержать Керенского.

«Корниловская угроза» стала предлогом, чтобы разгромить в Петрограде последние патриотические организации. Под этим же предлогом выпускаются из тюрьмы настоящие мятежники, Троцкий и иже с ним. Также под маркой «борьбы с корниловщиной» начинается формирование Красной гвардии, которой выдается оружие.

В дальнейшем важную роль сыграла появившаяся в России миссия американского Красного Креста (ее возглавлял Фрэнк Биллингс, чикагский врач, промышленник и финансист — прим. ред.), где врачей и медицинского персонала было всего несколько человек, пять или шесть. А остальные были банкирами, представителями крупных компаний и разведчиками. Центральную роль в миссии играл Уильям Бойс Томпсон, один из директоров федеральной резервной системы Соединенных Штатов, и его заместитель полковник Раймонд Роббинс, крупный горнопромышленник и разведчик. Эти люди начали очень интенсивно работать с Александром Керенским. Причем в короткий срок Роббинс стал ближайшим советником Керенского.   

Осенью большевики стремительно набирают популярность. А Керенский делает один провальный шаг за другим. Под чьим влиянием? Это понятно. Британский военный атташе Альфред Нокс жаловался своему правительству, что огромное влияние на Керенского приобрёл Роббинс и дает ему гиблые советы. 

У большевиков был еще один секрет популярности: простейшие лозунги, примитивизация политических приемов, причем лозунги перехватывались. Например, лозунг «Земля — крестьянкам» — это лозунг не большевиков, а эсеров. Его просто «одолжили». Мир без аннексий и контрибуций — такую формулу выработали международные социалистические конференции в Циммервальде, в Кинтале, и ее использовали в основном меньшевики. А теперь вот тоже бросили в массы. Простейшие лозунги, без всяких мыслей о последствиях и о том, какой может быть мир без аннексий и контрибуции, если в таких условиях он выражается в капитуляции. «Заводы — рабочим» — это лозунг анархо-синдикалистов, он тоже был взять на вооружение.

Как раз к осени большевиков стали прижимать обстоятельства. Они должны были произвести переворот, иного времени не было. В ноябре уже должен был собраться съезд Советов крестьянских депутатов, и там верховодили эсеры. Должны были принять эсеровскую аграрную программу. Еще немножко, и надежды крестьян на землю связались бы не с большевиками, а с эсерами.

Когда произошёл переворот, американские газеты вышли на следующий день и известили, что глава нового правительства России — Троцкий. Чуть-чуть ошиблись «Когда произошел переворот, американские газеты вышли на следующий день и известили, что глава нового правительства России — Троцкий. Чуть-чуть ошиблись» Фото: РИА «Новости»

«АМЕРИКАНЦЫ ВЫДВИГАЛИ ТРОЦКОГО В ВОЖДИ РЕВОЛЮЦИИ, НО ЛЕНИН ЕГО ПЕРЕИГРАЛ»

— Кроме того, опасались сдачи Петрограда немецким войскам. Ленин писал об этом.

— Немцы подталкивали, сдачи столицы опасались — да. Потому что немцы с успехом провели Моонзундскую операцию, высадились в Эстонии. При этом германское правительство само останавливало своих генералов, чтобы они не лезли дальше ни в коем случае. Им нужно было подписание мира, им не нужен был Петроград. Но большевики тоже струхнули, что Временное правительство сбежит в Москву. У большевиков сил было еще совсем недостаточно. Они организовывались в одном городе, а в Москве пришлось бы все заново устраивать.

— В октябре Москва сопротивлялась большевикам, чего не скажешь о Питере, где переворот был почти бескровным.

— Кроме угрозы бегства «министров-капиталистов», для большевиков существовала еще одна опасность. Правительство Керенского объявило, что Россия больше вести войну не в состоянии. И в конце октября должна была открыться в Париже конференция по этому вопросу. Таким образом, надежды на заключение мира тоже могли связаться в народном сознании не с большевиками.

Поэтому осенью события начали ускоренно раскручиваться. Ленин, кстати, боялся, что значительная часть его партии клюнула на лозунги Керенского, те же Лев Каменев, Григорий Зиновьев. Уже готовились выборы в Учредительное собрание, уже создавалась предвыборная комиссия,  и было объявлено, что выборы назначены на ноябрь. Часть тех же большевиков считали, что они сумеют в это Учредительное собрание попасть, получат портфели депутатов нового парламента и смогут вполне хорошо устроиться.

Но обстановка нагнеталась. Начали те же англичане и американцы, которые принялись выводить свои капиталы. Фирмы стали закрываться уже где-то с августа, за ними потянулись российские предприниматели. К октябрю около тысячи больших заводов закрылись, масса народа оказалась без работы. Однако их тут же брали в Красную гвардию, а там платили больше, чем рабочим на заводах. Приток в ряды красногвардейцев получился ощутимым. Тем более что финансирование шло. Хотя финансирование из Германии к этому времени прекратилось, после июльского мятежа каналы были вскрыты контрразведкой. Но у Троцкого имелись свои денежные источники. Какие могут быть вообще финансовые вопросы, если в Петрограде сидел один из директоров ФРС США. Вопросов таких не возникало. 

Сама американская миссия работала с Керенским, но одновременно очень хорошо работала с большевиками. Потому что при этой миссии были секретари-переводчики, такие как капитан Иловайский — большевик, потом Борис Рейнштейн, он потом пристроился одним из помощников Троцкого, уже после октябрьского переворота. Еще одна фигура, Александр Гомберг, у него брат был в руководстве большевиков — Сергей Зорин (один из руководителей «северной коммуны», правая рука Зиновьева — прим. ред.). Взять тех же американских журналистов, действовавших в Петрограде, — им тоже платил Томпсон. Джон Рид, Гарольд Вильямс — они уже заранее околачивались в Смольном вокруг большевиков. И за неделю до переворота брали интервью у Троцкого, где он описывал, какую политику поведет новое правительство. Вполне возможно, что американцы как раз таки выдвигали Троцкого в «вожди революции». Но Ленин его переиграл. 

Сценарий развивался старый. Готовились созвать II съезд Cоветов рабочих и солдатских депутатов, произвести переворот и передать власть съезду. На волне вот этого успеха захватить верхушку в самих Советах, потому что даже в них большинства еще не было. Съезд сперва назначили на 20-е, потом сдвинули на 25 октября. Подготовка шла. Но вот 20 октября состоялась встреча: Томпсон, Роббинс, британский атташе Нокс, также присутствовал российский генерал Константин Неслуховский. На встрече американцы прямо сказали, что Керенского надо менять. Нокс с ними согласился. А Неслуховский хотя представлял русскую сторону, был связан с большевиками. Еще в 1906 году у него на квартире (улица Большая Гребецкая, дом 9/5 — прим. ред.) жил Ленин. Поэтому Неслуховский сразу же известил вождя. Тут Ленину было о чем призадуматься: хорошо, Керенского надо менять, а вот кем? 

«Если бы кто-то сказал, что во главе страны окажутся большевики во главе с Лениным, такого человека сочли бы просто сумасшедшим (на фото: дом-музей Ульяновых в Казани)» Фото: «БИЗНЕС Online»

У Ленина тоже были свои козыри. Говорят, что после июльского мятежа, сбежав из Петрограда, он прятался в Разливе, но на самом деле он жил не в Разливе (железнодорожная станция рядом с Сестрорецком — прим. ред.), а в Финляндии. Мало того, он жил в доме начальника полиции Хельсинки. Как раз когда дошло до переворота, он вызвал свой контингент, верный лично ему Финскую Красную гвардию, а также из дивизии Михаила Свешникова (полковник российской армии, при советской власти, комбриг и преподаватель Военной академии, расстрелян в 1938 году — прим. ред.) прибыло где-то две тысячи человек. И это были не разнузданные петроградские красногвардейцы, это была настоящая боевая часть. Благодаря этому Троцкому пришлось с Лениным считаться и занять не первое, а второе место. 

Интересно, что, когда произошел переворот, американские газеты вышли на следующий день и известили, что глава нового правительства России — Троцкий. Чуть-чуть ошиблись. На том же съезде Советов Роббинс и Гомберг присутствовали, причем сохранились воспоминания Вильямса. Оказывается, представители американского Красного Креста были гораздо более информированные, чем даже многие большевики. Например, далеко не все делегаты съезда знали, что Ленин пришел в Смольный. А они все знали. И американские корреспонденты, если почитать Рида, Вильямса, в каждый важный момент оказывались в нужной точке. Они знали, когда им надо быть на съезде и когда Зимний будут штурмовать. Здесь взаимосвязь прослеживается очень четко. Фактически технологии Октябрьского переворота лежат на поверхности.

— Как вы думаете, была ли в 1917 году какая-то сила, которая могла остановить эту лавину. Например, полковник Кутепов, находившийся, как известно, в феврале 1917 года в Петрограде, был единственным, кто попытался противодействовать февральскому мятежу.

— Александр Кутепов действительно пытался противодействовать. Трудно говорить, получилось бы у него это или нет, так как в распоряжении у него имелся лишь небольшой отряд. Тем более он подчинялся командующему округом Сергею Хабалову, который просто забыл о существовании его отряда и еще о многом другом.

— Но в революции небольшие силы зачастую играли огромную роль. Или 1917 год был своего рода необратимой лавиной, которая с февраля по октябрь прокатилась по стране?

— Шла она действительно по нарастающей. «Февраль» — типичный сценарий бархатной революции, которую разыграли не большевики, не меньшевики и не эсеры. Ее сделали английские спецслужбы. А «октябрь» сделали уже американцы.

— То есть американцев вы ставите на первое место перед немцами.

— На первое — буквально. Немецких ставленников выставляли «напоказ», это как раз и нужно было. Троцкого вовремя тормознули в Канаде. Ведь он выехал в Россию раньше Ленина — сам Ленин еще торговался в Швейцарии, как ему поехать в Петроград. Троцкого придержали, остановили в Канаде — нужно было, чтобы первым приехал Ленин, замаркированный в «пломбированном вагоне». Нужны были те, на кого можно все свалить.

Рутенберг шепнул своим: «Все в порядке— наши договорились с вашими». Договорились, сдали. Город сдал— город принял «Рутенберг шепнул своим: «Все в порядке — наши договорились с вашими». Договорились, сдали. Город сдал — город принял» Фото: ©Алексей Варфоломеев, РИА «Новости»

«ГОРОД СПАЛ: НИ ВЫСТРЕЛОВ, НИЧЕГО. НО УЖЕ ПРОИЗОШЛА РЕВОЛЮЦИЯ»

— Хорошо,  рассмотрим сам день 25 октября: штурм Зимнего, овеянный многими мифами, которые были закреплены, в том числе советской кинематографией. Есть замечательные воспоминания на этот счет адъютанта Петроградской школы прапорщиков, поручика Александра Синегуба, который участвовал в обороне дворца. Но то, что там описывается, сводится к вакханалии «восставшего народа». Повальное пьянство, вскрытие погребов с винами и драгоценностями, расстрелы и изнасилования ударниц из состава женского батальона... Насколько это достоверно? Эйзенштейн нам этого не показывал.

— Я читал воспоминания Александра Синегуба. Это отчасти подтверждается, потому что там фактически никакого штурма Зимнего не было. На протяжении всего дня 25 октября никто не лез этот Зимний штурмовать. Хотя во дворце неизвестно зачем сидело и заседало правительство, брошенное сбежавшим Керенским. А вокруг была бешеная демократия, которая и развалила все и сделала сопротивление невозможным. На защиту Временного правительства пришло несколько рот юнкеров, пришла рота ударниц (из состава женского батальона смерти, сформированного Марией Бочкаревой — прим. ред.), пришли несколько инвалидов. Никто из них не знал даже плана Зимнего дворца. Само по себе это величественное здание на набережной Невы вообще не приспособлено к обороне: масса дверей, масса входов, масса окон, подземные переходы. Как можно это все контролировать? Кроме того, в Зимнем с 1915 года по инициативе царской семьи размещался госпиталь (Под госпитальные палаты отводились Аванзал, Восточная галерея, Фельдмаршальский, Гербовый, Пикетный, Александровский и Николаевский залы. Петровский зал стал послеоперационной палатой. Перевязочные располагались в Фельдмаршальском и Колонном залах. В Зимнем саду и Иорданском подъезде находились ванные и душевые. Галерея 1812-го года служила для хранения белья. В ней также разместили рентгеновский кабинет — прим. ред.).

И вот зачем-то около дворца сложили баррикады из дров. Сами люди, которые якобы пришли оборонять Зимний дворец, ходили там, тыкались из комнаты в комнату, сидели голодные — их никто даже не покормил. Где-то только к ночи, как раз в ночь на 26 октября, когда уже весь город был фактически в руках большевиков, в окрестностях дворца появились красногвардейцы, солдаты и матросы. До этого солдаты стояли в оцеплении — они мерзли, их еле удерживали командиры, чтобы они вообще не разошлись. Если кого-то штурмовать, то это было не по их части, — их под пули абсолютно не тянуло.

Поэтому сперва пошли переговоры, то есть появился большевик Григорий Чудновский (накануне вместе с Троцким прибыл из США, какое-то время провел на фронте в действующей армии — прим. ред.). Его хотели арестовать, но оказалось, что комендант Зимнего дворца Петр Рутенберг (революционер, организатор убийства Георгия Гапона, позднее — один из лидеров сионистского движения и организаторов Американского еврейского конгресса — прим. ред.), а также экс-губернатор Петрограда инженер Петр Пальчинский с Чудновским — очень хорошие друзья. Они и переговорили между собой: «Нет, пока мы не хотим сдаваться». Ну а раз не хотите сдаваться, было решено их пугануть артиллерийским обстрелом. Передали на эскадру, которая вошла в Неву из Кронштадта утром 25 октября, соответствующий приказ. Минный заградитель «Амур» должен был выстрелить («Амур» шел головным в эскадре, на его палубе находилось несколько тысяч вооруженных матросов и штаб сводного отряда — прим. ред.). Но между ним и Зимним дворцом стояла «Аврора». Ладно — передали на «Аврору». «Аврора» сказала: «Да, мы можем из носового орудия пальнуть, но если у вас там калибр 120 миллиметров, то у нас шестидюймовый. И если мы пальнем, то, извините, что будет?» — «Хорошо, давайте холостыми». — «Договорились, холостыми один раз выстрелим». То есть выстрел действительно был. «Пробойным» снарядом, такие использовали, если в стволе образовывалась наледь, и его надо было прочистить. Вот таким зарядом и пальнули. Потом уже стала стрелять Петропавловка — там несколько выстрелов было трехдюймовых (в этот период комендантом Петропавловской крепости был поручик Георгий Благонравов, впоследствии — комиссар государственной безопасности 1-го ранга, расстрелян в 1937 году — прим. ред.).

Ночью в окна Зимнего дворца со стороны Невы и со стороны Невского проспекта начали просачиваться люди и постепенно занимать дворцовые помещения. Никаких боев в Зимнем не было — они просто были невозможны там. Те же юнкера договаривались с пришедшими (это и Синегуб пишет). Хотя вначале договорились казаки: они посмотрели, как все складывается, и говорят: «Нет, пожалуй, мы отсюда уйдем».  Им: «Ну и уходите!» И часть юнкеров заявила: «Ну что, и нас пропускаете?» — «Пропускаем!» — «Все, уходим».

— Единственное сопротивление было у дверей, где заседало Временное правительство. Там юнкера готовы были дать бой. Синегуб пишет: «Между тем министр Пальчинский сообщал юнкерам решение правительства принять сдачу, без всяких условий, выражая этим подчинение лишь силе, что предлагается сделать и юнкерам. „Нет, — раздались ответы, — подчиняться силе еще рано! Мы умрем за правительство! Прикажите только открыть огонь“. — „Бесцельно и бессмысленно погибнете“, — убеждал новый голос. — „И правительство погубите этим“, — доказывал третий».

— Да, там стояли юнкера, которые действительно держали оборону. К ним стали подходить проникшие во дворец маленькие группы, и юнкера их разоружали. Все безропотно сдавали винтовки. А когда «сдавшихся» накопилась большая толпа, они просто набросились на юнкеров и полностью их разоружили. Рутенберг шепнул своим: «Все в порядке — наши договорились с вашими». Договорились, сдали. Город сдал — город принял.

А вот уже после того, как объявили о сдаче, хлынули во дворец все, кто накопился вокруг него: и солдаты, и матросы. Их тянуло в основном с целью пограбить те же самые легендарные винные погреба. Там были и утонувшие, вернее, упившиеся. Сдирали обои, сдирали обшивку кресел на сапоги. Но грабили по мелочам, хотя в Зимнем находились ценнейшие произведения искусства, за которые боялись, они свободно висели на стенах, но они никому не были нужны. Впрочем, грабеж быстро прекратили и навели порядок: выставили надежный отряд матросов, который отбирал то, что удалось награбить, обыскивая всех выходящих. И через пару дней слили все запасы из винных погребов, потому что туда продолжались попытки прорыва.

— А расстрелы ударниц, о которых тоже пишет Синегуб? «Теперь пулеметы стучали громче. Местами щелкали винтовки. — „Расстреливают“, — прервал молчание солдат. „Кого?“ — справился я. — „Ударниц!“... – и, помолчав, добавил: „Ну и бабы, бедовые. Одна полроты выдержала. Ребята и натешились! Оне у нас. А вот, что отказывается, или больна которая, ту сволочь сейчас к стенке!“... „Ого, куда я попаду сейчас!“ — пробежала жуткая мысль в голове... „Эх, все равно!“»

— Таких документальных подтверждений нет. Слухи об изнасиловании одной или двух женщин ходили, но массового явления не было.

— То есть шабаша не было?

— Просто ринулись на грабеж. Если кто-то попался под горячую руку, то могли. Но особенно давка там была в этих винных погребах.

— Я почему так подробно останавливаюсь на этом дне: все-таки мы его праздновали на протяжении более 70 лет. Интересно теперь узнать, что же мы так радостно отмечали.

— В тот день украсился флагами Нью-Йорк. И я думаю, этот день, 7 ноября, надо отмечать там же. Для них это праздник, как раз для них это — годовщина.

Группа юнкеров и солдат за кремлевской стеной до взятия Кремля восставшими. Октябрь, 1917 год Группа юнкеров и солдат за кремлевской стеной до взятия Кремля восставшими. Октябрь, 1917 год Фото: РИА «Новости»

— Почему Москва, в отличие от Питера, оказала реальное сопротивление большевикам?

— В Москве у большевиков в то время было еще недостаточно сил, чтобы так организоваться. В Петрограде был очень четкий план. Кто его составлял, кстати, остается неизвестным. К этому явно приложили руку очень квалифицированные военные. Фактически революция совершилась не штурмом Зимнего. Заглавную роль сыграла предыдущая ночь, с 24-го на 25 октября, когда маленькие группочки и отрядики, от 10 до 50 человек, вышли по заранее оговоренному плану и заняли все ключевые точки. Город спал— ни выстрелов, ничего. Но уже произошла революция. Это как спецоперация: раз — и все. Телеграф, телефон, банки, вокзалы, мосты... У многих большевиков оказались пароли,  и они просто сменяли караулы. И никто и не знал, что уже все, власть поменялась.

В Москве такого не было, и там даже не нашлось толковых руководителей. Поэтому, когда сопротивление было оказано, когда выдвинулся энергичный полковник Константин Рябцев (командующий войсками Московского округа, правый эсер —  прим. ред.), то оказалось, что Москву и взять-то нельзя. Пришлось подвозить тех же матросов из Петрограда, пришлось вызывать из Иваново-Вознесенска Михаила Фрунзе. А Фрунзе показал себя хорошим военным, и у него были неплохие бойцы. Кроме того, большевики задействовали немецких военнопленных — несколько сот человек. А немецкие пленные по лагерям получили приказ: при необходимости — поддержать большевиков. К примеру, орудия, которые с Воробьевых гор обстреливали Кремль, обслуживали германские артиллеристы.

— Ну и как в случае с Питером, юнкера приняли наиболее активное участие в защите Кремля. Известна песня Вертинского на этот счет: «Я не знаю, зачем и кому это нужно, кто послал их на смерть недрожащей рукой?»

— Юнкера — да, мальчишки. Временное правительство уже всех так достало, что защищать его не хотел никто. Не считали нужным. И только мальчишки-юнкера... Те же самые юнкера, кстати, погибали ни за что в Киеве. Когда Украинская Центральная рада вступила как бы в соглашение с Советом рабочих и солдатских депутатов, но одновременно провела переговоры со штабом Киевского округа: дескать, мы вам оставим военное командование, а вы нас поддержите. «Хорошо, пожалуйста!» И тогда силами тех же офицеров и юнкеров в Киеве подавили, разогнали Красную гвардию, разгромили Совет, но власть досталась Центральной раде, Владимиру Винниченко, а затем Симону Петлюре.

— Но у атамана Краснова осенью 1917 года была уникальная возможность на корню подавить большевистский мятеж. Почему он ей не воспользовался?

— Не было такой возможности, потому что третий конный корпус, которым командовал генерал Петр Краснов, сразу после так называемого корниловского мятежа постарались раскидать по сотням, по отрядикам, по разным городам и разным частям... И когда сбежавший из столицы Керенский явился к Краснову со словами: «Пойдемте спасать Петроград», то никаких особенных сил в распоряжении атамана не было. (Тем не менее Краснов издал приказ: «В Петрограде кучка безответственных людей, подкупленная императором Вильгельмом, и толпа солдат Петроградского гарнизона, состоящая из трусов, упорно не желающих идти на позицию, решила насильственным путём свергнуть Временное правительство. ...Казаки и солдаты! Нас мало, но за нами честная солдатская присяга. Мы боремся за право, за свободу, за революцию и за Русский народ. С нами Бог! Наши противники — продавшиеся немцам люди, забывшие присягу. За их спиною измена, предательство и трусость» — прим. ред.). Там было всего-то 600 казаков, и они наступали на Петроград до тех пор, пока сторонники большевиков от них разбегались. А как только вышли стойкие отряды матросов и те же стойкие отряды, приехавшие из Финляндии, тут все и кончилось. Защищать Керенского казакам было абсолютно незачем. Они с матросами тут же замирились, пришли к Краснову и предложили ему вариант: «Мы условия мира уже заключили, давайте будем меняться — мы сейчас им Керенского выдадим, а они нам Ленина привезут. Мы Ленина повесим и замиримся. А выдать Керенского— это совершенно не грех, потому что, де, он сам большевик». (В воспоминаниях Краснова «На внутреннем фронте это передано так: „Как вам не стыдно, станичники! — сказал я. — Много преступлений вы уже взяли на свою совесть, но предателями казаки никогда не были. Вспомните, как наши деды отвечали царям московским: „с Дона выдачи нет!“ Кто бы ни был он, — судить его будет наш русский суд, а не большевики... — Он сам большевик! — Это его дело. Но предавать человека, доверившегося нам, неблагородно, и вы этого не сделаете» — прим. ред.)

— Тогда к Краснову после боя у Пулковских высот прибыл Троцкий...

— Троцкий приехал, но он еще не вошел в свой ранг величия, он был в растерянности, бегал, и на него почти никто не обращал внимания. (Из воспоминаний Краснова: «Генерал! — сказал, останавливаясь против стола, за которым я сидел, штатский. — Прикажите этому казаку отстать от нас». «А вы кто такие? — спросил я. Штатский стал в картинную позу и гордо кинул мне: „Я Троцкий“. Я внимательно посмотрел на него. „Ну же, генерал! — крикнул он мне. — Я Троцкий!“ „То есть Бронштейн, — сказал я. — В чем дело?“ — прим. ред.) Приехали и те, кто был на стороне Советов: тот же Михаил Муравьев, Павел Дыбенко. Они с казаками очень хорошо договорились. С тем же Муравьевым сели обедать и напились вместе, стали вспоминать общие фронтовые дела, общих знакомых и с Дыбенко тоже общий язык нашли. Он даже офицеров казачьих поучал, если к ним матросы слишком приставали, то, как говорил народный комиссар по морским делам: «С ними надо умеючи: надо в морду их — и все».

Музей гражданской войны на острове-граде Свияжск Музей гражданской войны на острове-граде Свияжск Фото: Сергей Елагин

«В КАЗАНИ ТРОЦКИЙ РАЗРЕКЛАМИРОВАЛ СЕБЯ КАК ПОЛКОВОДЦА, КАК ВОЖДЯ НОМЕР ДВА»

— Насколько, на ваш взгляд, проявляется в русской революции ее антихристианский характер?

— Начнем с того, что  Февральская революция произошла через четыре дня после Недели Торжества Православия (праздник в православных церквях, совершаемый в первую неделю (воскресенье) Великого поста. В 1917 году отмечался 19 февраля — прим. ред.). В чин Торжества Православия входила в том числе анафема изменникам престола и отечества. Однако, когда спустя четыре дня произошла эта массовая измена, удивляться дальнейшим бедствиям, простите, не приходится. Сами под анафему полезли, причем церковь изменила одна из первых, верных оказалось не так уж и много.

— И имя Николая II по предписанию Священного Синода выкидывается из литургии...

— По всей России разлетается предписание Синода — не упоминать на службе отрекшегося царя, а упоминать «благоверное Временное правительство». Далее— созыв в августе 1917 года Поместного собора православной русской церкви, который впоследствии берется за конструктивные дела, но первоначальная его настроенность была исключительно деструктивной и еретической. Был настрой на те реформы, которые позже были названы обновленчеством. Дух собора был именно такой. На нем выступали Керенский, министр внутренних дел Николай Авксентьев, звучали фразы про «революционную церковь». Уже шли выборы прихожанами священников и епископов — по России это уже начало практиковаться. Но вскоре духовенство начинает вразумлять Сам Господь, причем вразумлять сурово. К осени, когда уже шли бои в Москве и когда артиллерийские снаряды полетели на храмы, где заседал Поместный собор (в Успенском соборе Московского Кремля — прим. ред.), отсеивается часть депутатов. Надо учесть, что среди них большинство были мирянами, профессорами, представителями демократической общественности. И только тогда взялись за выборы патриарха. А до этого большая часть собора протестовала, она говорила: «Не нужно. Это что, диктатура у нас будет? У нас, как и везде, должны быть свободы». Таким образом, настраивались именно на разрушение церковной иерархии.

— Почему, на ваш взгляд, церковь так быстро отшатнулась от Николая II? Сказался синодальный период, бюрократизация церкви?

— Причиной была общая «зараженность» России либеральными идеями.

— Вспомним о том, что и Сталин был семинаристом, и Анастас Микоян.

— Совершенно верно. Будущий маршал СССР Александр Василевский, учившийся в Костромской духовной семинарии, описывал, что из семинарского выпуска никто не рукополагается в священники, все уходят учителями, земскими служащими.

— То есть внутреннее разложение церкви подготовило эти события.

— В верхушке церкви это тоже сказывалось во всем. Тот же Поместный собор мыслился как некий церковный парламент. Потом уже было крыло обновленчества, отколовшееся от церкви. Но, повторюсь, изначально еретическая направленность преобладала.

Восковая фигура Льва Троцкого в музее гражданской войны на острове-граде Свияжск Восковая фигура Льва Троцкого в музее гражданской войны в Свияжске Фото: Сергей Елагин

—  Мы знаем, какая трагедия разыгралась в 1918 году в православном монастыре Свияжска — с участием Троцкого, Ларисы Рейснер, белых войск во главе с Владимиром Каппелем и многих других действующих лиц. Как в этой трагедии отразилась суть революции?

— Если уж говорить о богоборчестве, то сперва большевики его совершенно не выпячивали. Избегали всего, что может отпугнуть от них народ, а позже стали смелеть. 20 января 1918 года был принят декрет о свободе совести в церковных и религиозных обществах, фактически — декрет об отделении церкви от государства. Но при этом церковь лишили прав, фактически она оказалась вне закона. Этот декрет вышел, когда большевики начали укрепляться во власти. Потом гайки стали завинчиваться все туже.

В Свияжске политические махинации были очень серьезные, но и антирелигиозная сторона тоже проявилась. Политические махинации проявились в том,  что чехословацкий мятеж подкармливался американцами еще с 1917 года. Еще при Временном правительстве в Чехословацкий корпус были засланы агенты, налаживалась система, разработкой которой занимался Чарльз Крейн, состоятельный американский бизнесмен. Крейн вообще разрабатывал чешскую линию, его же ставленником был Томаш Масарик (в будущем — первый президент Чехословацкой республики, родственник Крейна через жену — прим. ред.). Агенты Крейна работали с Чехословацким корпусом еще в 1917 году, наладили его финансирование как бы от лица чешской диаспоры, которая якобы собирала денежки для своих земляков. Но фактически корпус начал контролировать Крейн. Уже после Брестского мира вывод Чехословацкого корпуса из России сперва планировался якобы через Владивосток. Но вскоре идет просьба к Троцкому: мол, давайте не через Владивосток, давайте через Мурманск. Идут приказы приостановить движение эшелонов, и они растягиваются вдоль всей Транссибирской магистрали. Происходит мятеж корпуса, и если бы в этот момент целью было свергнуть советскую власть, ее свергли бы очень легко.

Музей гражданской войны на острове-граде Свияжск Музей Гражданской войны в Свияжске Фото: Сергей Елагин

Но такой цели просто не было. Чехи начинают расчищать Транссибирскую магистраль (корпус растянулся по Транссибирской магистрали от станции Ртищево в районе Пензы до Владивостока, на расстояние около 7 тысяч километров — прим. ред.), Америка заявляет о готовности поддержать чехословаков. А те, кто оставался на западе, в Пензе — там задержалась 10-тысячная  группировка, — вдруг поворачивают не на Москву, а на Самару, потому что в Самаре находился золотой запас России. Но его большевики во главе с Валерианом Куйбышевым успели эвакуировать— погрузить на пароходы и отправить в Казань. И тогда Чехословацкий корпус разворачивается, но опять же не на Москву, а вдоль Волги и начинает наступление на Казань. Наступление очень странное, потому что чехи тоже особенно геройствовать и погибать не стремились, они наступали там, где не чувствовали серьезного сопротивления. Если возникало сопротивление, то пускали вперед малочисленные дружины Каппеля, и так до Казани от Самары ползли два месяца.

За это время Троцкий, нарком по военно-морским делам, не сделал ничего для обороны Казани, ничем города не усилил и не прикрыл, и золотой запас эвакуирован не был. И лишь когда Казань вдруг захватывается и золотой запас уходит на территорию, контролируемую западными державами, он забил тревогу, в августе уехал на фронт И подкрепления сразу нашлись, в Свияжске начинает сосредотачиваться мощная группировка, с разных других направлений приходят войска, с Балтики приходят миноносцы. Но и чехи не наращивали дальнейшее наступление, здесь они очень хорошо подставили тех же белогвардейцев. Они начали снимать свои войска и перекидывать для усиления других направлений, для контроля над Транссибирской магистралью. Что касается Троцкого, то он в это время проявил бурную деятельность, почувствовал себя полководцем, что и увенчалось взятием Казани в сентябре 1918 года.

Обращает на себя внимание, что особенно жестоко при этом уничтожались и священники, и монастыри. Вспомним, что после взятия Казани Иваном Грозным произошло основание Зилантового монастыря — на месте, где были похоронены погибшие воины. И первыми монахами стали в XVI веке раненые искалеченные воины. Именно этот монастырь Троцким был полностью уничтожен. Всех насельников расстреляли (по неясному обвинению в обстреле красногвардейцев — прим. ред.).

А в Свияжске случился уникальный в сущности эпизод: Троцкий велел построить там памятник Иуде Искариоту. Свидетельства об этом оставил датчанин Хенинг Келер, который в 1919 году путешествовал по России и попал на большевистские торжества и парад. Это он описал в своей книге «Красный сад», она была издана в Берлине в 1921 году.

Экспозиция музея гражданской войны на острове-граде Свияжск Экспозиция музея Фото: Сергей Елагин

Произносились речи, прошел парад двух полков Красной Армии, согнали весь народ, Иуду объявили «человеком, который на протяжении двух тысяч лет невинно был прикован к позорному столбу капиталистической интерпретации истории, великим пролетарским Прометеем, Красным предтечей мировой революции». Народ ничего не понимает, крестится, потом покров со статуи падает— и взорам открывается памятник Иуде Искариоту. Келер описывал так: «Покров упал, обнажая рыжевато красную фигуру, пока только гипсовую: совершенно голую, огромного размера, с лицом, напоминающим лицо комиссара, обращенным к небесам, в то время, как руки страстно рвали обмотанную вокруг шеи натуральную пеньковую веревку». Монумент был установлен по личному приказу Троцкого, хотя тогда много памятников открывали, в Москве — и Каляеву, и Сазонову, и Стеньке Разину. Но эти памятники были непрочными и разрушались. Когда развалился памятник Иуде, данных нет.

— Но даже неизвестно точное место, где он был установлен.

— Там открывался городской Красный сад, и в этом саду памятник Искариоту был главным украшением.

— Казань, как считал Троцкий, стала ключевым событием в переломе, который наступил в Гражданской войне после взятия Казани красными. Действительно ли это так?

— Скорее ключевым моментом было взятие Ижевска и Воткинска, где рабочие восстали против большевиков. Хотя сами рабочие были сторонниками советской власти, но большевики их просто уже допекли. Они выходили на бой с Красным знаменем, с «Варшавянкой», но воевали против красных. Эти отряды были очень крепкими. А Казань для Троцкого стала рекламой, он там разрекламировал себя как полководца, как вождя номер два. После Казани он, кстати, стал достаточно независимым, ему понравилось быть единоличным царем, не ходить на заседания ЦК. Он даже ставку свою основал не в Москве, а в Серпухове.

— Хорошо. Теперь принято проводить параллели между тем 1917 годом и 2017-м. Есть ли сейчас в России предпосылки к такой же глобальной катастрофе, которая случилась с нами 100 лет назад? Есть ли силы, которые могли бы спровоцировать разрушение страны?

— Такие группировки всегда есть. Это в начале ХХ века Россию пришлось очень долго раскачивать, прежде чем началась Гражданская война, а сейчас в стране фактически сохраняется разделение на красных и белых, так что и раскачивать долго не придется. В данном случае наши предки были гораздо мудрее: когда в 1612 году они встретились под стенами Москвы, первое и второе ополчение (грубо говоря, это тогдашние красные и тогдашние белые), то не стали выяснять между собой отношения, а объединились. И потом, когда поляков выбросили из Москвы и собрали Земский собор, то не стали выяснять, кто прав, а кто виноват в Смуте. Это сейчас с момента революции прошло 100 лет, а мы до сих пор выясняем, кто прав и кто виноват. А тогда не стали выяснять, просто признали, что не правы были все. А кто больше, кто меньше виноват — это  не суть важно, это Господу виднее. Все покаялись, выбрали царя и восстановили государство. Если бы тогда стали выяснять, кто прав, а кто виноват, России бы не было. А сейчас уже 100 лет прошло, но продолжается разделение, технологии раскола известны.

— Белые и красные в 1917 году были в той или иной степени революционерами: только одни были февралисты, а другие — октябристы.

— Да, совершенно верно. Белые стали одумываться — и то далеко не все — уже в эмиграции. Монархическое начало стало брать верх в эмиграции, оно стало просыпаться, когда уже напробовались демократии. И то далеко не всеми стал осознаваться тот факт, что катастрофа началась не в сентябре 1917 года и не в августе, когда случился корниловский мятеж, а еще раньше. То есть с измены государю-императору покатился этот шквал.

— В 1613 году точкой общественного примирения стало избрание Михаила Романова на царство. А что могло бы стать такой точкой сейчас? Россия очень атомизированна.

— Действительно, Россия очень атомизированна. Сейчас особенно чувствуется это раздробление на политические и другие группировки, которые непримиримо враждуют между собой. Трудно сейчас найти какую-то объединяющую идею. Попробуйте выложить хоть какую-то мысль об объединении на каком-нибудь портале— тут же увидите, сколько народу ее заплюет.

— Насколько популярна сейчас монархия, можно увидеть по ситуации, которая сложилась вокруг скандального фильма «Матильда».

— На мой взгляд, идея монархии сейчас является единственно конструктивной. Но насколько реально ее внедрение в наше время? Без Божией помощи — нереально, но с ней — все реально. По моему мнению, здесь должна проявиться только воля Господа.