Айрат Файзрахманов На фоне продолжающейся дискуссии вокруг преподавания татарского языка кандидат исторических наук Айрат Файзрахманов решил обратиться к истокам вопроса

В ОБЩЕСТВЕ УЖЕ НАКОПИЛАСЬ УСТАЛОСТЬ ОТ ЭТОЙ ДИСКУССИИ

Несомненно, главный вопрос в повестке дня сегодняшнего Татарстана — преподавание татарского языка в школах. Сложно думать и говорить о чем-то другом, когда твой родной язык на твоей родной земле и сам Татарстан оказываются под огнем массированной критики и неприятия. Невольно учишься ориентироваться в тонкостях образовательного законодательства и в аргументах оппонентов. В их картине мира нет места не только татарскому языку и многоязычию, но и Татарстану и самим татарам. Некоторые школы под давлением таких активистов уже и вовсе переходят на факультативный статус татарского.  Скоро мы получим от них иски с требованием компенсации за моральный ущерб за годы суверенитета.

С другой стороны, в обществе уже накопилась усталость от этой дискуссии. Написано и высказано так много, что каждый новый аргумент лишь усиливает это нервозное состояние. И включить кнопку перезагрузки становится все сложнее и сложнее.  

Возможно, несколько исторических сюжетов поможет лучше осмыслить эту ситуацию. Нужно понимать, что такое эмоциональное отношение к языку могло возникнуть лишь в индустриальную эпоху, в период, когда уже закончилось конструирование наций, появились национальные государства, были созданы массовая школа и единые литературные языки, бешеными темпами пошла урбанизация, а люди осознали свою этничность. И когда нам с высоких трибун 4 ноября будут говорить о народном единстве 400-летней давности, стоит помнить, что это несравнимые с современностью величины, другая реальность, другой категориальный и ментальный мир. Постиндустриальный мир лишь начинает находить правильные  рецепты.

Нажмите, чтобы увеличить

В ДОВОЕННОМ ТАТАРСТАНЕ ПРОСТОЙ АНТАГОНИЗМ, БАНАЛЬНЫЙ БЫТОВОЙ ШОВИНИЗМ ДОХОДИЛ ДО ТАКОЙ СТЕПЕНИ...

Итак, сюжет первый. 1759 год. В Казани была открыта мужская гимназия. Первая классическая гимназия в городе, первая в российской провинции, первая на территории проживания мусульманских народов. Уже через год ее директор М. И. Веревкин писал своему руководству в Московском университете: «Здешний город — главный для татарского национального диалекта. Не повелено ли будет завести при гимназии класс татарского языка?» Указом 1769 года в гимназии был учрежден «татарский класс», то есть введено обучение татарскому языку российских дворян. Преподавателем был назначен Сагит Хальфин, за два года до этого избранный депутатом Уложенной Комиссии от татарских слобод Казани. С его подачи в Москве на русском языке была издана «Азбука татарского языка».      

Гимназия имела прочную традицию преподавания татарского языка. После Хальфина татарский язык преподавал его сын Исхак Хальфин, затем с 1800 года — его внук Ибрагим, ставший впоследствии адъюнктом-профессором Казанского университета (первым среди мусульман) и известным специалистом восточной словесности. Дело продолжил и его правнук Шагин-Гирей Хальфин. Даже в 1828 году при Николае I, когда число преподаваемых дисциплин было сокращено, татарский язык в Казани продолжал преподаваться.       

Выходит, и Аксаков, и Лобачевский, и Бутлеров учили татарский язык. А ведь недавно кто-то возмущался в сети, мол, знали бы казанские дворяне, что в славном губернском городе, нас, благородных потомков, будут «заставлять учить татарский язык».       

Сюжет второй. В 1922 году III съезд Советов новообразованной ТАССР принял резолюцию, которая вводила преподавание татарского языка в школах II ступени и в профессио­нально-технических учреждениях. Подготовкой программы для школ занялся Народный комиссариат просвещения. Стали создаваться учебники татарского языка для русских школ. Для служащих и рабочих организовались массовые курсы татарского языка. Военное поколение нередко вспоминало о старших русских товарищах, которые прекрасно знали татарский язык в силу именно школьного обучения. Одновременно внедрялось обучение русскому языку в татарской школе.

В то же время пошла волна недовольства фактом преподавания татарского для русских детей. Поток писем, обращений, сводок обкома. Параллели с современностью очевидны. Родители так же сетовали на ненужность татарского (а татары тогда почти не говорили на русском) и слабость преподавания языка. Татарская общественность и татарофилы из числа русских коммунистов сетовали на недостаточность внимания к татарскому языку, на его слабую материальную и методическую базу. Дискуссия периодически выплескивалась и на страницы печати даже в начале 1930-х.        

И вот здесь радует единственный факт, вернее, его отсутствие в современном Татарстане. Дело было не в языке. В довоенном Татарстане простой антагонизм, банальный бытовой шовинизм доходил до такой степени, что межнациональные драки и откровенная поножовщина на этой почве были обыденным явлением. К великому счастью, нынешнее татарстанское общество давно ушло от такого накала страстей. Думается, даже самые крайние националисты уже никогда не будут доходить до такой степени конфликтности. И это радует. В этом свете понятие межнациональный мир в Татарстане обретает реальный смысл.

Нажмите, чтобы увеличить

СЛОЖИЛОСЬ ТАК, ЧТО НЕСКОЛЬКО ПОКОЛЕНИЙ ПОДРЯД ГОРОДСКИЕ ТАТАРЫ ИЗУЧАЛИ ТАТАРСКИЙ НА ДОБРОВОЛЬНОЙ ОСНОВЕ

Сюжет третий. К концу 1930-х татарский язык перестали изучать как обязательный предмет в школах ТАССР. Параллельно разворачивается процесс ликвидации национальных школ в городах. Весьма символичное время — репрессии политические, репрессии языковые, а для кого-то и репрессии этнические. В 1954 году была проведена проверка национальных школ республики и принято постановление обкома «О состоянии и мерах улучшения преподавания русского языка в национальных школах республики».

Еще быстрее разворачивается процесс «вымывания» татарского языка из образования за пределами Татарстана. Если в 1930-е годы в местах компактного проживания татар повсеместно действовали национальные школы (например, в Москве), то к концу 1940-х  годов их число резко падает. При этом процессы «вымывания» национальных языков в школах активно происходили в других автономных республиках.

Сами городские татары уже с 1940-х годов стараются отдать своих детей в школы с русским языком обучения. Срабатывал прагматизм, национальные языки стремительно теряли к тому времени свои позиции. Родительские аргументы были схожи с сегодняшним днем: татарский язык может помешать хорошему знанию русского языка, он не сможет учиться дальше. В итоге в столице Татарстана, в Казани, к 1970-м годам фактически существовала только одна школа с татарским языком обучения. И это называлось интернационализмом и советской дружбой народов.

В конечном счете сложилось так, что несколько поколений подряд городские татары изучали татарский на добровольной основе. Многие из родившихся в последующие годы уже потом татарский язык толком и не знали. Мои родственники, рожденные в 30–40-е годы в Казани и Зеленодольске, на татарском почти не разговаривали, хотя в семье он постоянно присутствовал. В свою очередь, их дети язык или не знают вовсе или могут сказать на нем только несколько элементарных слов. Татарская идентичность для них неинтересна.  Я видел немало и тех городских татар или родившихся в смешанных браках (это естественный процесс в мире), кому татарская идентичность и язык и вовсе противны. В этом смысле они — продукт советской школы, «самой лучшей школы в мире». Кстати, пока я не встретил ни одного татарина, хорошо знающего татарский язык, но желающего перевести его на факультативный статус.

Их можно понять — они просто чувствуют себя «не в своей тарелке», потому что им говорят: «Какой же ты татарин, если не знаешь татарский язык?» или подвергают остракизму за слабый татарский. И естественная реакция на это — отвергнуть татарский язык и идентичность. К тому же они не находят понятных для себя форматов татарской культуры. Поэтому вполне естественно, что среди противников татарского в школах — сами татары или те, кто носит татарскую фамилию. Это как раз те, кто учился в советской школе.

Стоит подчеркнуть, что среди многих причин, по которым союзные республики СССР захотели суверенитета, огромную роль играла «языковая дискриминация», нежелание части населения знать язык территории, и это при том, что «этнические» бунты в Прибалтике, Таджикистане, северо-кавказских республиках, Якутии, Казахстане происходили до перестройки.

«Оказывается, мы сепаратисты, потому что хорошо знаем татарский язык»

НАС ЖЕ, ОБУЧИВШИХСЯ В ТАТАРСКОЙ ШКОЛЕ, ЕЩЕ В 2009 ГОДУ ФЕДЕРАЛЬНЫЕ ЧИНОВНИКИ ОТ МИНИСТЕРСТВА ОБРАЗОВАНИЯ НАЗВАЛИ СЕПАРАТИСТАМИ

В 90-е годы произошел ренессанс татарской школы. Но уже в 2000-е невнимание к татарскому языку (как и 85 лет назад), невозможность сдать ЕГЭ на родном языке, слабая конкурентоспособность привели к тому, что многие татарские школы перестали быть таковыми. Сегодня минобрнауки РТ активно занялся их возвращением к татарскому языку обучения. Допускаю, что кому-то это сильно не понравилось.

Нас же, обучившихся в татарской школе, еще в 2009 году федеральные чиновники от министерства образования назвали сепаратистами. Я долго искал причину такой формулировки. И нашел. Оказывается, мы сепаратисты, потому что хорошо знаем татарский язык.

Не могу не удержаться от рецептов по решению языковой проблемы Татарстана, о которых немало говорят в среде молодой татарской общественности. Первое — добиться включения в федеральные образовательные стандарты понятия «государственный язык республик», продвинуть новые учебные планы. Возможно, это могла бы быть такая часовая формула для языков — 5–4–3–2: 5 часов государственного русского, 4 часа государственного татарского, 3 часа родного языка на выбор или два часа второго иностранного. Второе. Научиться работать с родительским сообществом, с его настроениями, с его потенциалом. Возможно, для этого нужны специалисты, хотя у республики есть немало хороших примеров, модель которых можно и нужно тиражировать. Третье. Несомненно, Татарстану нужна внятная концепция языковой политики и продвижения многоязычия, как это сделали  в двуязычных регионах Европы. Четвертое. Поднять конкурентоспособность и количество школ с татарским языком обучения, сделать их по-настоящему полилингвальными. Особенно с этим важно поспешить в Казани и Челнах. Пятое. Татарстан крайне нуждается в продвинутом национальном университете — компактном, европейском, с мощной исследовательской составляющей, с актуальными для рынка профессиями.

Возможно, каждый пункт требует своей расшифровки. Буду рад раскрыть их, если нынешний материал найдет свой отклик у читателя.

Айрат Файзрахманов

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции