«НЕ РЫЖИЕ ОНИ, СТОЛЬКО НАЛОГОВ ПЛАТИТЬ»               

«Все новое — это хорошо забытое старое».

Роза Бертэн, портниха королевы Марии-Антуанетты

Дональда Трампа можно осторожно поздравить. Не слишком лояльный к нему сенат (верхняя палата американского парламента) на минувшей неделе с минимальным перевесом (51 голос против 49!) принял проект бюджета на следующий финансовый год. Это, очевидно, первый бюджет именно что Трампа; предыдущий принимался год назад, когда Трамп был еще кандидатом, да и президентом формально он стал лишь в январе, когда тот бюджет был уже полностью в работе. При этом бюджет этот довольно новый по своей основе относительно привычных за последние годы, поскольку заложенные в него изменения отражают взгляд именно трамповской администрации и более-менее соответствуют его предвыборным обещаниям. Все это, можно предположить, породит довольно интересные последствия, но сначала стоит посмотреть, какие именно изменения внесены в этот бюджет.

Прежде всего будет сокращен корпоративный налог. Текущая его ставка составляет 35%, снижена она будет до 20% (перед выборами Трамп обещал снижение до 15%, но в итоге был вынужден от него отказаться). Надо сказать, что текущая ставка является в значительной мере запретительной, эти деньги (больше трети!) вынуждены платить американские корпорации, которые производят репатриацию капитала — вывод его из внешних юрисдикций в американскую. Хорошо известен пример корпорации Apple Inc. — два года назад «яблочники» накопили на внешних счетах более $150 млрд от продажи своих товаров по всему миру, и когда Обама им предложил вернуть капитал в страну, те отказались — мол, не рыжие они, столько налогов платить. Хуже того, когда Apple Inc. потребовались деньги именно что в США, они предпочли обратиться к внутреннему рынку капитала, выпустить облигации, поскольку процентные платежи по ним были ниже государственной налоговой ставки за возвращение своих денег. В общем, в этом налоге предусматривается урезание, хотя и предполагается введение единовременного платежа именно что за репатриацию активов, в размере примерно 10% от его стоимости, при этом если актив неликвиден (недвижимости), ставка будет пониже. Аналогично будет уменьшена налоговая ставка для компаний, использующих сквозное налогообложение, с нынешних 39,6% ее обещают понизить до 25%. С другой стороны, предполагается некое сокращение различных накладных расходов и отраслевых стимулов — впрочем, здесь детализации пока еще нет.

«РЕЙГАНОМИКА 2.0»

Схожую трансформацию будет претерпевать и налоговая нагрузка на граждан. Налог по низкой ставке (для наименее богатых граждан США) повысится с 10% до 12%, но размеры стандартных налоговых вычетов будут удвоены; сделано это будет именно для того, чтобы не допустить увеличения налоговых платежей у этой и так страдающей группы граждан. При этом будет удалено множество иных вариантов налоговых вычетов, за исключением благотворительности и процентов по ипотечным кредитам. Вместе с тем налог на наиболее богатую часть населения (налог по третьей категории) будет сокращен с 39,6% до 35%, при этом идут разговоры о введении четвертой категории, ультрабогачей, с которых будут брать более 35%. Отдельно предполагается отмена налога на наследование дорогой недвижимости.

Подытоживая, можно однозначно сказать, что администрация Трампа взяла курс на снижение налоговой нагрузки и для бизнеса, и для частных лиц. На этом моменте я не могу не провести параллели с российским бюджетом и его жестким увеличением налогов всех видов и сортов, исключая ключевые (НДС и налог на прибыль), но включая сюда недавно анонсированный налог на котов и собак (точнее, плата за регистрацию таковых), предложенный Сергеем Ивановым налог на полиэтиленовые пакеты, инициативу минздрава о налоге на окурки и высказанного лично Путиным мнения о том, что софинансирование медицинского обслуживания в рамках ОМС хорошо и правильно. Можно вспомнить и продавливание индивидуального пенсионного капитала (ИПК) с обещанием, что уж его-то власть точно (мол, всеми богами клянусь) не станет отжимать во имя великих нужд — при этом, понятное дело, платежи в солидарную пенсионную систему тоже никуда не деваются.

Более любопытным является иное соображение, простое и примитивное, описываемое элементарной формулой: а за чей счет весь этот банкет налоговых послаблений?

Действительно, с налогами как нигде больше работает идея «если в одном месте прибавится, то в другом — убавится». В данном случае местом, где убавится, будет американский бюджет — сокращение налоговых поступлений в силу снижения налоговых ставок довольно быстро обернется в увеличившийся дефицит бюджета. Нельзя сказать, что в США это не понимают, эффект налоговой реформы для бюджета оценивается на десятилетнем горизонте как потери размером $2,2–2,5 трлн; иначе говоря, приведет это к тому, что бюджет США каждый год недополучит примерно $220–250 миллиардов. Оценка эта, на мой взгляд, довольно оптимистична, я склонен считать, что потери будут выше. Здесь же можно вспомнить, что бюджет США хронически дефицитен, профицитным в последний раз он был два десятка лет назад, еще при Клинтоне, соответственно, недобор налогов только добавит к дефициту. Дефицит этот придется компенсировать, правительство США делает это традиционным образом, размещая на рынке свои облигации и затем выплачивая по ним процент. И вот из этого следуют довольно любопытные выводы.

Я уже писал о том, что сейчас основным декларированным трендом для финансово-денежной (в самом  широком смысле) политики США является «нормализация». Означенная нормализация включает в себя медленное, шаг за шагом, повышение ключевой ставки, а в дополнение к нему — аккуратное сокращение баланса ФРС, который за последнее десятилетие кризисов и депрессий вырос пятикратно. Оба эти процесса действительно идут, ставку за год повышали трижды и, вероятно, подымут в декабре в четвертый раз — вероятность этого оценивается сейчас в 91%, сокращение баланса также пошло с нынешнего октября. Обе эти тенденции ведут к сокращению долларового денежного предложения на рынке, и размещение облигаций в объемах больших, чем изначально предполагалось, играет в эту же сторону. Эта сторона — укрепление доллара на фоне роста ставок, что будет провоцировать переток капитала в долларовую зону, и это, в свою очередь, чревато новым резким кризисом по образцу кризиса развивающихся стран (так называемого азиатского кризиса) 1997–1999 годов. Конечно, ситуация развивается очень аккуратно, по шажочку, американские финансисты в этом смысле — ребята, уже битые жизнью, но и вся внешняя система в целом сейчас более хрупка, нежели в 1997 году.

На мой взгляд, здесь очень сильную роль играет известная англосаксонская склонность к действиям по прецедентам. По сути своей, меры, предложенные в рамках бюджета Трампа, являют собой не что иное, как новое издание «рейганомики» образца начала 80-х годов, с одним лишь исключением — направление нормализации ставки было тогда вниз, то есть ставки снижались с высоких уровней (в пике ставка в США достигала 19%), а сейчас они растут с уровней сверхнизких. «Собственно, а почему бы и нет — если тогда все это сработало, то сработает и сейчас», — при этом под «все это» подразумевается весь комплекс мер, сводящийся к сокращению налогов, снижению зарегулированности и в целом поддержанию «экономики предложения» имени Роберта Манделла и Артура Лаффера. Эти исследователи как раз и разрабатывали ее теорию в 70-х годах прошлого века как ответ на кейнсианство, которое, по всеобщему на тот момент мнению, и довело развитые страны до резкого долговременного замедления экономики, получившего чуть позже название «стагфляция». Да, тогда, в 80-е годы прошлого века, принятая как парадигма «рейганомика» (и схожий с ней «тэтчеризм» в Великобритании) сопутствовала заметному положительному приросту в экономике. Но именно что «сопутствовала», поскольку ключевым в деле оживления ВВП США был, на мой взгляд, совсем другой механизм — инвестиционное взаимодействие развитой страны с развивающимися, в числе которых едва ли не первым номером была Мексика.                                                                  

ЗА ЧЕЙ СЧЕТ НАЛОГОВЫЙ БАНКЕТ?

История этого вопроса проста и примитивна. Мексиканцы (как много кто после них) разрабатывали нефть, продавали ее, это было выгодно, и когда в 70-х годах цены на нее поднялись, решили, что все, жизнь удалась, можно делать что угодно. Нет, задирать США они не стали, более того, и дело затеяли вроде бы правильное, про которое нам тут из каждого утюга вещают — импортозамещение называется. Ну и начали замещать: свое предсказуемо получалось кривое-косое и более дорогое, страна поддерживала «отечественного производителя» заградительным пошлинами на импорт, производитель этот, конечно, развивался, но поскольку ориентировался на узкий небогатый рынок сбыта, составить честную конкуренцию импорту никак не мог. История закончилась в 1982 году дефолтом Мексики по внешним долгам, сворачиванием трат на импортозамещение, девальвацией песо, резким падением доходов населения (то есть стоимости рабочей силы), и это сделало Мексику очень привлекательной для американского инвестирования, которое размещало там сборочные производства различных товаров для американского же рынка. Затем Мексику в этом качестве — резервуара дешевой рабочей силы — сменил Китай, есть и Вьетнам с Филиппинами, в инвестиционном режиме рада бы работать Индия, но...

Собственно говоря, механизм инвестиционного взаимодействия уже в значительной мере исчерпал свой потенциал. Китай уже выбран — труд на юго-восточном побережье Китая уже очень дорог, он остается дешевым в центральных и западных регионах страны, но установка там предприятий поднимает целый спектр логистических вопросов, что съедают выгоду от дешевого труда. Вьетнам, Индонезия, Филиппины не бездонны, Индия под управлением Нарендры Моди всячески за, но ей мешает фактическая децентрализованная структура управления, остающаяся заметная зарегулированность и различия законов и правоприменительных практик в различных штатах страны. Есть, конечно же, еще и совершенно нищая Африка, но и риски там очень велики.

Соответственно, у меня возникает закономерный вопрос: а кто будет обеспечивать фактическое, а не мифологическое превосходство «рейганомики 2.0»? Ответа на него нет, что, разумеется, не означает ухудшения перспектив для этой самой «рейганомики 2.0», по крайней мере в краткосрочном периоде. И последствия этого понятны: в этом случае риски повторения «азиатского кризиса» становятся весьма заметными. Впрочем, посмотрим: не исключено, что финальная версия бюджета окажется жестко выхолощенной, куда более соответствующей подходу «шаг за шагом».

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции