«Понимаю, что я возрастной. Мне 31 год, а сейчас ребята уже в 25–27 лет зарабатывают большие деньги», — говорит владелец бренда Tolstoywear Михаил Кузнецов. Как он начинал с брендированных толстовок для студентов, а ныне распродает франшизы по всей России, какое отношение к его бизнесу имеет Лев Толстой и каким образом продукция фирмы оказалась в космосе, предприниматель рассказал «БИЗНЕС Online».
Михаил Кузнецов: «Думаю, нашему успеху сопутствовало то, что Казань — одна из студенческих столиц России»
«МЫ СРАЗУ СТАЛИ ГНУТЬ ПРОИЗВОДСТВЕННУЮ ЛИНИЮ»
— Михаил Владимирович, как вы пришли к собственному делу?
— Я решил заняться бизнесом в первую очередь по материальной причине. У нас в науке, к сожалению, невысокая заработная плата. По крайней мере, была такой, когда я ей занимался. Решающим аргументом, наверное, стало то, что у меня родилась дочка. На тот момент я получал в университете в статусе лаборанта 6,5 тысяч рублей. Чтобы сделать из ребенка достойного гражданина страны и мира, этих денег, конечно же, не хватит.
Сначала я пошел по пути найма. За год пробежался по четырем компаниям. Более-менее долго работал в страховом бизнесе. Начинал со стажера, быстро вырос до финансового консультанта. Постигал тонкости страхования жизни и нюансы финансовых накопительных программ. Но это дело меня не зажигало. Одним словом, это была для меня абсолютно не мотивирующая история.
— Эти навыки вам потом в бизнесе не пригодились?
— Пригодился опыт общения с людьми. В страховании продаешь продукт по «холодной» базе клиентов, причем его невозможно потрогать: это воздух, поэтому приходилось много разговаривать с клиентами, отрабатывать гору возражений, «согревая» их к продаже. После страхования я твердо решил пойти по собственному пути. Мы с партнером начали прорабатывать несколько стратегий. После полугода проб остановились на производстве одежды.
Это было стечение нескольких обстоятельств. В университете я занимался студенческим самоуправлением. И когда мне на глаза попалась обычная с виду толстовка, на которой красовался большой логотип вуза, я понял, что это очень интересный продукт. Вообще, эти толстовки пришли в Россию, как и многое другое, через американские сериалы и в 2010–2012 годах были на пике популярности.
«Покупателями наших толстовок стали активисты, глубокие патриоты своего вуза. Остальные последовали их примеру»
В те годы молодежный форум «Селигер» «родил» аналогичный толстовочный проект, только уже с логотипами вузов России. Они даже в Казань доставили пробную партию. Я не знаю, чьего производства были эти толстовки. Мы просто отметили, что студенческая аудитория на них очень хорошо реагирует. Но те ребята почему-то быстро ушли с рынка. Мы решили занять их место.
Вторым фактором было то, что мы с партнером рассматривали как одно из направлений для старта бизнеса как раз текстиль. В частности, подумывали о том, чтобы привозить одежду из Италии и продавать оптом. И в третьих, у меня мама по образованию швея. Так все и сложилось.
— И с чего вы начали?
— Я не знаю, как нас угораздило, но мы сразу стали гнуть производственную линию. Хотя, может быть, было проще где-то найти готовые толстовки, нанести на них логотипы и предложить потребителям. А мы решили, что сошьем их сами.
Как-то я скинул своей маме (а она раньше работала на трикотажной фабрике) фотографию толстовки: «Можно такую изготовить?» Говорит: «Нет ничего сложного». И мы решили попробовать.
— А где взяли начальный капитал?
— Стартовали мы, можно сказать, вообще без денег. У нас было всего 30 тысяч рублей: 15 тысяч вложил мой партнер, 15 — я. Нашли у дистрибьютора в Москве сырье. Это были турецкие ткани. Скинулись, привезли. Мама дома на бытовой швейной машинке сшила из этой ткани первые толстовки.
Мы договорились с цехом по вышивке о нанесении на них логотипов — с тем условием, что их услуги оплатим после реализации товара. Изготовили первую партию, стали продавать. Так как продукт был трендовым, он довольно легко зашел на рынок. Думаю, нашему успеху сопутствовало то, что Казань — одна из студенческих столиц России.
«Во время одного из включений с борта МКС космонавты говорили, что в Казани будет проходить чемпионат мира по водным видам спорта. При этом они были в футболках нашего производства»
«ПОШЛИ КЛАССИЧЕСКИМ АДМИНИСТРАТИВНЫМ ПУТЕМ»
— Как вы продавали свои толстовки?
— Мы пошли классическим административным путем. Решили не искать конечного потребителя, а заходить сверху: через профсоюзные организации либо студенческие клубы. И это принесло свои плоды. Покупателями наших толстовок стали активисты, глубокие патриоты своего вуза. Остальные последовали их примеру. Всегда же хочется равняться на лучшего. Так в вузах зародился культ потребления нашей одежды.
— Одним словом, дело пошло?
— Да. Мы стартовали в конце 2011 года с этим продуктом. Сразу зарегистрировали компанию. Причем не индивидуальное предприятие, а общество с ограниченной ответственностью, да еще с НДС. В общем, не искали легких путей.
В 2012 году у нас появился бренд. На следующий год Казани предстояло принимать Универсиаду, поэтому проводилось много мероприятий касаемо подготовки к ней. В первую очередь это было связано с волонтерским движением. Нужно было, в принципе, зародить его в России. Казань была в этом плане первооткрывателем. Мы поняли, что наш продукт может оказаться востребованным и тут, потому что это логичная для него аудитория.
Придя в дирекцию Универсиады с предложением, мы были приятно удивлены. Оказалось, что в креслах руководителей этой организации сидят те же самые люди, которые составляли актив молодежной политики в нашем регионе. Мы с ними прежде так или иначе общались. Одним словом, нам легко удалось подружиться.
«Найти механика становится целой проблемой»
— О чем речь?
— В Татарстане много молодежных общественных организаций: «Академия творческой молодежи», «Молодая гвардия», «Молодежь Казани», профсоюзы и вузовские организации, которые были задействованы в проведении городских и региональных мероприятий. Это и был кластер молодежной политики.
Тогда никто — ни исполнители, ни заказчики — не знали, как заводить продукт в эту «систему». Мы сначала попробовали поучаствовать в небольших поставках, затем — в уже более массовых, пока, наконец, не включились в классическую схему с государственными торгами. Универсиада стала одним из удачных моментов для нашего бизнеса. На самом его старте мы получили большое количество заказов.
В том же 2012 году по всей России стартовала эстафета огня Универсиады. И если до этого большим заказом у нас считались 50–100 единиц одежды, то на эстафету мы одели примерно 3,5 тысячи человек. Это было первое наше крупное мероприятие. Не скрою, 2012–2013 годы дали нам четырехкратный рост.
— Одним словом, события вам благоприятствовали?
— Да. Для заказчика ценно то, что он полностью контролирует процесс. Он понимает, что одежда производится на территории России и компания-продавец местная.
— Вы нашли свою нишу?
— Голых людей на улицах нет, все они где-то одеваются. Весь вопрос в том, как предложить продукт, который и тебе окажется по силам, и будет пользоваться успехом у потребителей.
НАШ БРЕНД ПРОИЗОШЕЛ ОТ ЛЬВА ТОЛСТОГО
— Как родился ваш бренд Tolstoywear?
— Само слово «толстовка», если рассматривать его этимологически, произошло от Льва Николаевича Толстого. Находясь в эмиграции в Европе, он ходил в русской косоворотке. Европейцы называли ее одеждой Толстого. При вольном переводе это слово звучит как «tolstoy wear». Его, написанным слитно, мы и зарегистрировали: и на русском языке, и на латинице. Оно признано уникальным. Мы используем его без дословного перевода умышленно — это маркетинговая политика.
Правда, сейчас ввиду того, что мы работаем на рынке экипировки волонтеров и участников крупных международных мероприятий, бренд не столь важен. Мы шьем изделия под маркой заказчика, которому предоставляем форменную одежду. Собственный бренд мы активно использовали на начальном этапе, при выпуске толстовок с логотипом вуза.
— Сейчас вы такие толстовки не выпускаете?
— Только если работаем в сегменте B2C — для конкретного потребителя. Например, когда речь идет о коллекциях. В общем объеме нашего сбыта они составляют небольшой процент. У нас разработано порядка 7–8 коллекций, три из которых запущены. Какие-то их них мы реализуем не в Татарстане.
Дело в том, что с 2016 года мы развиваемся по франшизе и открываем производства по всей России.
— Франчайзи — ваши партнеры или в этих компаниях есть доля вашего участия?
— Это самостоятельные юрлица, которые по договору коммерческой концессии имеют право пользоваться нашим брендом и всеми технологиями и ноу-хау, которые мы предоставляем.
«Для экипировки мероприятий требуются гладкокрашеные ткани»
— Каковы условия сотрудничества?
— Это классическая франшиза. Есть единовременный паушальный взнос за передачу технологий и роялти — регулярные платежи. Например, наши франчайзи в Чите — это ребята, которые пришли к нам из розницы. Это бывшая франшиза бренда «Твое». Они просто захотели открыть свое производство. Как раз для них логична история с коллекциями, потому что они привыкли работать с конкретным потребителем-«физиком» и у них есть свой магазин. Какие-то коллекции мы реализуем у них.
В Казани — это немного не наша ниша. Тут мы привыкли работать с государством. Сегодня процентов 70 в сбыте у нас составляет B2G-сегмент: мы одеваем участников и волонтеров крупных международных мероприятий.
— Неужели на рынке нет других предложений? Почему выбирают именно вас?
— В качестве альтернативы на рынке можно рассмотреть очень много компаний, в том числе производственные, которые могут сшить одежду. И я бы не сказал, что мы дешевле или дороже: себестоимость продукции в России примерно одинакова. То есть, скорее всего, иные производители, которых может найти заказчик, назовут им примерно такую же цену. В том числе на рынке можно найти и уже готовое решение: покупать уже сшитые изделия и на них просто делать нанесение. Но в этом случае мы получим довольно простой продукт.
А если говорить о международном мероприятии, хочется, чтобы одежда была все-таки уникальной: как минимум была выполнена в фирменных цветах, как максимум сконструирована и сшита именно под него.
— Вы учитываете все пожелания?
— Не только. Мы можем разработать фирменную линейку одежды.
«В Волжске было удобнее собрать персонал ввиду работающей швейной фабрики»
— То есть вы шьете уже не только толстовки?
— Это может быть первый слой одежды: футболки, футболки-поло. Второй: разные толстовки, а также шорты и штаны. Был также опыт производства жилеток и ветровок.
— Почему вы на это пошли: это более востребовано на рынке?
— Какая головная боль обычно мучает заказчика? Мы не говорим сейчас про Казань, потому что она уже воспитана Универсиадой и десятком других крутых мероприятий. Организация любого крупного мероприятия — это прежде всего сложная исполнительная задача, в том числе задача по снабжению экипировкой, которую мы полностью берем на себя.
— Все это жестко контролируется и по затратам, и по срокам исполнения.
— Мы знаем, что такое дедлайн, как работать с государственным заказчиком по федеральным законам №44 и №223, как надо упаковывать товар и прочие частности.
«Мы в своей работе столкнулись со спецификой российского рынка. Она заключается в том, что инициатива практически никогда не исходит снизу»
— Опыт Универсиады оказался для вас бесценным?
— Да. И мы его, если можно так выразиться, пролонгировали. Сегодня мы являемся такими же поставщиками экипировки, только уже на территории России. То есть Универсиада дала нам возможность выйти за пределы республики.
К примеру, мы были задействованы на Олимпиаде в Сочи, на форуме БРИКС в Уфе, на дальневосточном экономическом форуме, а также на молодежных форумах «Утро» в Свердловской области и «I-Волга» в Самаре. В конце октября в Сочи будет проходить XIX всемирный фестиваль молодежи и студентов. Москва и южная столица будут принимать в общей сложности 26 тысяч человек. Мы экипировали делегации Сахалина и Владивостока. Сейчас у нас одеваются волонтеры Москвы.
— Это не потребовало от вас открытия филиалов? Или одежду можно без проблем доставить откуда бы то ни было?
— Мы не открывали по России собственные производства. Штата в Казани, раздутого до 20 человек, вполне хватает, чтобы обеспечить потребности одного довольно крупного мероприятия. Но у нас были заказы, часть которых мы размещали на производствах наших франчайзи, например, когда речь шла о Дальнем Востоке, и сейчас продолжаем эту практику. Порой нам проще, заложив определенный доход, отдать заказ целиком своему партнеру.
«Ровно в ту секунду, когда ты подумал: «А если?», ты с большой долей вероятности откажешься от реализации новых и интересных, хотя отчасти и рискованных идей»
«ПРОИЗВЕСТИ ВЕЩЬ — ЭТО ДАЖЕ МЕНЬШЕ ПОЛДЕЛА»
— Что в вашем бизнесе главное?
— Производственный бизнес — это в первую очередь даже не производство. Произвести вещь, в принципе, даже меньше полдела. Важно выйти на потребителя.
Это уже потом, когда налажен логичный и понятный сбыт, можно оптимизировать производство.
По этой причине у нас в офисе большой штат. Во-первых, отдел продаж, который сегментирован по направлениям. Это работа с государством B2G, работа с крупным бизнесом B2B и B2Partners — это наши франшизные направления. А еще B2C: бизнес для клиента. Там мы сегодня занимаемся тем, что разрабатываем коллекцию одежды под ключ. В том числе если кто-то хочет выйти на рынок, мы готовы предоставить ему полностью готовое предложение.
— Ваша мама и сегодня помогает вам в бизнесе?
— Да. Она полностью закрывает вопрос производства. В том смысле, что она сегодня его начальник.
— Как вы решаете вопрос с сырьем? Наладили с поставщиками более тесные связи?
— С трикотажным сырьем глобальных проблем нет. Их не было, даже когда Турция в 2015 году уходила с нашего рынка. Все дистрибьюторы тканей из этой страны, находившиеся на территории России, хотели «сбросить» товар. И мы даже получили 30-процентную скидку на ткани. Плюс у нас есть Азия: Узбекистан. Более того, те же самые турки открыли производство в Иваново.
«Может быть, было проще где-то найти готовые толстовки, нанести на них логотипы и предложить потребителям. А мы решили, что сошьем их сами»
Для нашего сегмента — экипировки мероприятий — требуются гладкокрашеные ткани. То есть довольно простые, не какие-то брендовые, которые разрабатываются в сотрудничестве с дизайнерами из домов мод. За нашу историю мы делали закупку на один заказ максимум в 1,5 тонны ткани. Это довольно большой объем. Но я бы не сказал, что его было трудно найти. В нашей базе сегодня 14 поставщиков, три-четыре из них для нас стратегические.
— Почему ваше производство размещено в Волжске?
— Я сам родом из Волжска. Во-первых, там было удобнее собрать персонал ввиду работающей швейной фабрики. Кроме того, уровень зарплат там ниже, чем в Казани. Да и стоимость квадратного метра аренды дешевле.
Но мы уже в 2015 году решили перебраться в Казань. В этом году, наконец, переезжаем, перевозим полноценно все производство. Главная причина — желание сократить транспортное плечо: не очень удобно гонять 56 километров каждый день туда и обратно, а бывает, и не по одному разу. Это практически компенсирует пониженные зарплаты сотрудников и даже арендную ставку, если правильно подобрать место в Казани. То есть мы останемся в пределах тех же самых затрат. Еще один плюс переезда сюда — управление в «доступе руки». Мы сможем быстро принимать решения. Наша логистика не ограничивается разъездами между производством и офисом. У нас нет цеха по брендированию — нанесению изображений на ткань или уже готовую одежду. Мы получаем эти услуги на рынке Казани. Перевозим полуфабрикаты либо готовые изделия, затем забираем их обратно к себе на сборку или упаковку. Делать это в пределах одного города будет гораздо проще.
— Вы по-прежнему строите бизнес вместе с другом?
— Нет, я теперь единственный владелец компании. Мы с партнером разошлись на пике развития, сразу после Универсиады.
«Стоимость сырья может составлять 2 миллиона. Но в кармане нет 2 миллионов рублей!»
— Это происходило болезненно?
— Нет. Мы очень легко расстались. Он выразил желание выйти из числа учредителей, мотивируя это тем, что хочет попробовать развиваться в другом направлении. Сначала он ушел в общепит, а сейчас занимается консалтингом.
— То есть он ищущий человек?
— Да. Думаю, ему было интересно попробовать себя. До сих пор, что касается консалтинга, он оказывает нашей компании определенные услуги, потому что она ему близка: он же создавал ее наравне со мной. Более того, когда он только заходил на рынок консалтинговых услуг, ему нужны были реализованные кейсы, он успешно отрабатывал свои технологии на нас.
— Вероятно, кризис спровоцировал спад продаж?
— Да. Мы ощутили спад, когда произошел валютный скачок и уменьшилась платежеспособность рубля. Наш основной потребитель — это государство. То есть это система, повлиять на которую ты не можешь. Событийность в России стала ниже, а наша работа напрямую связана с событиями.
«Вот и посчитайте: привлекая 2 миллиона, мы можем потерять до 400 тысяч рублей, что вполне может быть равно доходу от сделки»
— В условиях неопределенности все секвестировали планы мероприятий.
— Мероприятия проходили в том же формате. Просто их стало меньше, бюджет был более оптимизирован. Например, заявляя предварительно чек по экипировке на 2,8 миллиона рублей, нам в итоге снижали его до 700 тысяч, оставив только какую-нибудь одну позицию, например футболки или кепки. Для мероприятия это некритично, оно все-равно пройдет успешно, чего не скажешь о нас: мы недосчитаемся прибыли. Конечно, это обстоятельство было очень ощутимо.
— Со временем его удалось преодолеть?
— Да. Если говорить про направление B2G, то много что восстановилось. Это видно и по событиям. У нас в Татарстане, в принципе, все это прошло и так очень мягко по сравнению с Россией в целом.
Были якорные мероприятия. К примеру, WorldSkills — международный фестиваль рабочих профессий. Это сегодня в республике мероприятие №1. С ним мы работаем уже четыре года.
В России каждый год стали проходить национальные аналоги этого мероприятия. В них постепенно добавляются какие-то новые направления. Открываются целые кластеры по рабочим профессиям. В общем, ведется очень большая работа. Для нас это чревато тем, что появляются заказы на одежду.
«Задачу по снабжению экипировкой мы полностью берем на себя»
«СТОИМОСТЬ СЫРЬЯ МОЖЕТ СОСТАВЛЯТЬ 2 МИЛЛИОНА. НО В КАРМАНЕ НЕТ 2 МИЛЛИОНОВ РУБЛЕЙ!»
— Какая у вас сейчас главная трудность?
— Я думаю, что при годовой выручке до 100 миллионов рублей проблемы у малого и среднего бизнеса примерно одинаковы. Первое — это высокая налоговая нагрузка. Второе — это слабая доступность финансовых инструментов. В первую очередь кредитных. Малый и средний бизнес — это же история про небольшие деньги.
— Но при этом вам приходится исполнять крупные заказы?
— Да. Оплачивают их уже по факту сдачи товара, а ведь его еще нужно произвести. Зачастую чек по экипировке мероприятия, который мы осваиваем, достигает 5 миллионов рублей. Стоимость сырья может составлять 2 миллиона. Но в кармане нет 2 миллионов рублей! Даже у знакомых не всегда можно собрать такую сумму.
Первое, куда обращаешься, — это, конечно, банк. Как правило, получить там деньги довольно проблематично и, главное, долго. Быстрые кредиты дают не всегда. К тому же у малого бизнеса зачастую нет собственной недвижимости или ликвидных активов, что еще более затрудняет получение заемных средств. Бывает, что приходится брать кредит как физлицо. Одним словом, история с кредитами некомфортна.
— Потому что могут потребовать личного поручительства и над предпринимателем будет довлеть благополучие своей семьи?
— В том числе. В региональных банках подобрать себе кредитный продукт проще. Но есть обратная сторона медали. Привлекая средства банка, ты зачастую обязуешься вести все свои финансовые операции именно в нем. Но нет пока у региональных банков удобного мобильного приложения, высокой скорости оплаты счетов, длинного банковского дня и прочих «юзабильных» и «френдли» штучек, как у федеральных гигантов типа Альфа-Банка, «Точки» или банка «Тинькофф», где можно с телефона полностью управлять финансами компании. Но получение кредита у федералов практически невозможно.
«Это могут быть футболки, футболки-поло, разные толстовки, а также шорты и штаны» (на фото Адель Ягудин в одежде Tolstoywear)
Не получив результата, мы попадаем на рынок инвестиционных займов. Сегодня на нем ставка составляет от 5 до 10 процентов в месяц или 60–120 процентов в год. Как правило, такие деньги берут на очень короткий срок. Максимум до полугода. Нас интересует срок до двух месяцев: от 15 до 30 дней нам дают на исполнение государственного контракта, примерно столько же заказчик оставляет себе на погашение финансовых обязательств. Вот и посчитайте: привлекая 2 миллиона, мы можем потерять до 400 тысяч рублей, что вполне может быть равно доходу от сделки.
— Само производство тоже хлопотное дело?
— И внутри бизнеса тьма-тьмущая разных заморочек, например те же кадры. Мы стараемся покупать современное оборудование высокого класса. Оно стоит немало. Но вопрос больше не в цене, а в том, что нет людей, которые умеют его обслуживать. Найти механика становится целой проблемой.
И это я имею в виду обычные машины, что уж говорить о машинах по брендированию, которые имеют сложные механизмы. А их тоже надо как-то обслуживать. Как бы то ни было, приходящему механику, который знает 70 процентов этой ниши, проще поглотить еще 30 процентов, чем нам постигать все 100 процентов этих знаний.
— Квалифицированных швей тоже, вероятно, мало?
— Со швеями дело обстоит попроще. Сшить футболку или толстовку все-таки легче, чем, скажем, мужской костюм или изысканное свадебное платье.
Но мы в своей работе столкнулись со спецификой российского рынка. Она заключается в том, что инициатива практически никогда не исходит снизу. В 2014 году, не справляясь с объемом заказа для одного из крупных мероприятий, мы вынуждены были отдать часть его на аутосорсинг и удивились тому, как быстро получили результат. Там нам за одну смену пошили 400 футболок. Я понял, что у них скорость производства гораздо выше, и поинтересовался: «У вас большой штат?» Говорят: «Да нет, у нас работают буквально четыре человека». Углубившись в этот вопрос, я сильно расстроился. Как оказалось, причина заключалась в элементарных, базовых для швейного производства вещах, которые мне, биологу, были неизвестны. Есть вспомогательные устройства, которые позволяют ускорять некоторые операции, например пришивание воротника и подгибку рукавов и низа футболки. Причем они имеют очень низкую цену. Когда мы их купили и установили на производстве, швеи облегченно вздохнули: «Ну наконец-то». Но сами они о том, что такие устройства необходимы, нам ни разу не обмолвились.
«В этом году, наконец, переезжаем в Казань, перевозим полноценно все производство»
«МЫ НЕДОУМЕВАЛИ: ЧТО ЗА МИЗЕРНЫЙ ЗАКАЗ — ПЯТЬ ФУТБОЛОК?!»
— Я видела фотографию с космонавтами международной космической станции в ваших футболках-поло. Как вы туда-то дотянулись?!
— Не знаю, чья это было инициатива, но в рамках подготовки к чемпионату мира по водным видам спорта капсулу с водой из Казанки отправили на борт МКС. Для популяризации чемпионата с борта станции было организовано несколько включений. Во время одного из них космонавты говорили про то, что в Казани будет проходить чемпионат мира по водным видам спорта, при этом они были в футболках нашего производства. А мы-то, получив одно из заданий по экипировке к водному чемпионату, недоумевали: «Что за мизерный заказ — всего пять футболок?!» Нас поставили в известность уже при исполнении.
— Одним словом, мал золотник, да дорог?
— Именно. Однажды мы работали даже с канадской золотодобывающей компанией, у которой есть рудники на территории России. Запуская один из них, они вышли на нас.
— Каким образом?
— В штате этой компании был сотрудник из Казани, который уже сталкивался с нашей одеждой на родине. В результате мы поставили им в Магадан 1,5 тысячи единиц одежды.
— В будущем году, как известно, пройдет чемпионат мира по футболу. Вы там тоже задействованы?
— Да. Мы уже работали в этом году на Кубке конфедераций в Казани и Саранске. В первую очередь мы одеваем волонтеров. Спортсменов, как правило, экипируют всемирно известные компании. Самый успешный кейс в нашей нише реализовала компания Bosco. Ее учредитель, кстати, главный акционер московского ГУМа Михаил Куснирович. Именно эта компания разработала экипировку для российских участников сочинской Олимпиады 2014 года. Думаю, все помнят одежду с ярким принтом — это был очень классный фирменный стиль.
«Самое главное в предпринимательстве — это адекватное отношение к своим ошибкам»
Зачастую «громкий» бренд, который привлекают к участию в мероприятии, несет затраты в натуральной форме. Например, за указание его логотипа в качестве одного из партнеров он поставляет экипировку всем участникам, поэтому нам есть на кого равняться. Мы понимаем, как вести себя на рынке.
— И без работы вы не сидите?
— Пока фронт работ виден и понятен. Как известно, в России возродили такое крупное движение, как физкультурно-спортивный комплекс ГТО. Мы выполнили уже несколько госконтрактов на его экипировку, в том числе занимались разработкой фирменного стиля одежды и продолжаем это делать, потому что это длительный проект.
«САМОЕ ЦЕННОЕ — ЭТО ОШИБКИ»
— Какое у вас образование?
— Я всегда шучу, что получил самое близкое к бизнесу образование. Моей специальностью на биофаке университета была «физиология человека и животных». То есть я абсолютно никак не был связан с предпринимательством. Скорее двигался в околомедицинском направлении.
— Это семейная традиция?
— Нет, это был мой осознанный выбор. У отца высшее юридическое образование, у мамы — среднее специальное: она, напомню, швея. Университету я отдал 12 лет. Последние два года уже преподавал. Прошел предзащиту и, собственно, на этом закончил.
«С трикотажным сырьем глобальных проблем нет»
— Вы учились бизнесу или постигали премудрости по ходу дела? Назовите три секрета успеха.
— Это все приобретенное. Наверное, самое главное в предпринимательстве — это адекватное отношение к своим ошибкам. Очень многие люди боятся ошибаться и в этом страхе живут до конца своих дней.
— Кто-то становится пугливым после того, как сильно обжегся.
— Это же самый бесценный опыт! (Смеется.) Вообще, исходя из общения, которое у нас есть в кругу предпринимателей, я понимаю, что я возрастной предприниматель. Мне 31 год, а сейчас ребята уже в 25–27 лет зарабатывают большие деньги. Так что мне есть чему поучиться. Если говорить в целом, у предпринимателей все проблемы в голове. Мы сами себе определяем: «Это я делать не буду», «Это не смогу», «На это не пойду».
— То есть люди дела сами устанавливают для себя табу?
— Ровно в ту секунду, когда ты подумал: «А если?», ты с большой долей вероятности запрограммировал свой мозг на легкий путь и откажешься от реализации новых и интересных, хотя отчасти и рискованных идей. Предприниматель так себя вести не должен.
Второе — это самообразование. Неважно, как это происходит: через обычные или аудиокниги, на форумах, при общении с наставниками.
И третье — это открытость. Открытый человек легче воспринимает информацию и быстрее растет. Закрываясь же, мы сужаем границы своего мира.
Визитная карточка компании
ООО «Мобильные спортивные системы»
Год создания — 2011.
Направления работы — швейное производство.
Количество сотрудников — 17.
Учредители — Кузнецов Михаил Владимирович (100% УК).
Оборот — 28,6 млн рублей (2016).
Визитная карточка руководителя
Кузнецов Михаил Владимирович — генеральный директор.
Родился 5 ноября 1985 года в Волжске Марийской АССР.
Образование
Окончил биолого-почвенный факультет Казанского государственного университета им. Ульянова-Ленина по специальности «физиология человека и животных» (2008).
Трудовая деятельность
2004 — Казанский государственный университет им. Ульянова-Ленина, лаборант кафедры физиологии человека и животных.
2007 — Казанский государственный университет им. Ульянова-Ленина, младший научный сотрудник кафедры физиологии человека и животных.
2010 — СК «Ренесанс», финансовый консультант.
С 2011 года и по настоящее время — ООО «Мобильные спортивные системы», учредитель и генеральный директор.
Семейное положение — женат, трое детей.
P. S. Вы готовы поделиться историей успеха своей компании с читателями «БИЗНЕС Online» или же знаете неизвестных широкой публике предпринимателей, построивших эффективный бизнес? Пишите ведущему рубрики «Персона» Любови Шебаловой: shebalova@business-gazeta.ru.
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 25
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.