Почему современная школьная система, отсеивая слабых, не выявляет сильных? Надо ли вернуть в вузы вступительные испытания, а в школу — обязательную уборку учениками классов? Об этом «БИЗНЕС Online» в преддверии Дня учителя, который отмечается сегодня, поговорил с заслуженным учителем России, доцентом Института математики и механики КФУ Валентиной Сочневой.
Валентина Сочнева: «Учитель — самая счастливая профессия, потому что он может радоваться не только своим достижениям, но и достижениям своих учеников»
ГЛАВНАЯ БЕДА — НЕУВАЖИТЕЛЬНОЕ ОТНОШЕНИЕ К ПЕДАГОГАМ
— Валентина Алексеевна, вы как человек, имеющий за спиной многолетний преподавательский опыт, можете сказать, какой, по вашему мнению, самый большой недостаток современного образования?
— Самая главная беда образования и среднего, и высшего — недостаточно уважительное отношение к педагогам. Частично это объясняется материальной необеспеченностью. Про зарплату, которую сегодня получают учителя и университетские преподаватели, вообще все стесняются говорить, потому что стыдно, потому что люди, работающие в других отраслях, получают вдвое больше. И только одни лозунги, что нужно приравнять зарплату учителей к средней. Школьники это видят — и у них складывается мнение: сколько платят, значит, того ты и заслуживаешь, значит, соответствующим образом можно к тебе относиться.
— Наверное, такое отношение от родителей идет? Все-таки они должны как-то прививать уважение к взрослым...
— В школе, может быть, и родители. Но что сделаешь, если у родителей точно такое же мнение?!.. И иногда, почитав газеты, даже задаешься вопросом: образование — это услуга? Значит, мы — слуги, мы прислуживаем? На самом деле педагог идет вперед, а за ним — его ученики, которые чего-то хотят. А сейчас идут все, потому что им диплом нужен, аттестат. Буквально вчера одна моя коллега говорит: «Больше не могу». Пришел к ней на пересдачу третьекурсник, который у нее с первого курса в хвостах. Она говорит: «Я не буду у вас одна принимать, только с комиссией. Пока вы не уйдете, я раздавать билеты остальным студентам не буду». А он: «Ну чего вы тянете? Раздавайте билеты!» И как быть в такой ситуации, когда все внутри уже кипит?! Вот раньше не было такого отношения.
— То есть школьники другими стали...
— Да, они менее грамотные, гораздо менее подготовленные.
— Может быть, все дело в едином государственном экзамене, который так ругают?
— Кто хочет учиться, тот всегда учится! Сдавали они ЕГЭ или нет, всегда в группе есть несколько человек, с которыми заниматься — одно удовольствие. Но если раньше их было 15 из 30, то теперь три-четыре.
В ЕГЭ есть плюсы и минусы. Все зависит от того, кто проводит и как проводит. Совсем неподготовленный человек, конечно, ЕГЭ не напишет. Но ЕГЭ помогает отсеивать слабых, а вот выявить сильных не помогает. Мы иногда обучаем студентов с 80–90 баллами, которые ничего не знают. Получается, баллы — это не показатель, поэтому вступительные испытания, особенно в ведущие вузы, обязательно нужно возобновить. Москва так и делает.
Еще один минус ЕГЭ — дети не изучают то, что не входит в вопросы экзамена. Вот в университете нам понадобился какой-то раздел математики, а ученики не знают, а раньше учили все, что в школьной программе есть!
— Раз не повлиял ЕГЭ, то что тогда так отразилось на подготовке школьников?
— Это общее настроение: человеку важно, чтобы у него просто был диплом, и совсем не так важно получать знания. Родителей, которые хотят, чтобы у ребенка был не просто диплом, а знания, в три раза меньше. Слава богу, сами ребята иногда понимают: чтобы получить диплом, нужно что-то знать. Никогда не забуду историю с одним парнем, который учился на физфаке. Он получал тройки по алгебре, потом и вовсе несколько раз завалил предмет — деканат его представил к отчислению. Приехал его папа, чтобы пообщаться с деканом. Тот сказал: если преподаватель согласится, то я напишу направление. Парень вперед папы мчится к нам на 11-й этаж и громко заявляет: «Ради бога не соглашайтесь! Не соглашайтесь, пожалуйста! Я все равно не пересдам, я не хочу этим заниматься». Ему вовремя объяснили, что математика — это не его.
«ЕГЭ помогает отсеивать слабых, а вот выявить сильных не помогает. Мы иногда обучаем студентов с 80–90 баллами, которые ничего не знают»
«НЕКОТОРЫЕ ДАЖЕ НЕ ЗНАЮТ, КАК КРОВАТЬ ЗАПРАВЛЯТЬ!»
— Новый министр образования и науки России Ольга Васильева много говорит о возвращении к традициям советской школы...
— Она говорит хорошие слова, но больше ничего пока не вижу. Вот недавно она говорила, что будет дистанционное образование. Наверное, это кому-то поможет. Но подвести итог, оценить, чему человек научился, с помощью тестов нельзя. Надо всегда говорить с человеком, понимать, что он чувствует, что он может. Без человеческого общения не представляю себе обучение молодых. У нас это еще есть, но за рубежом все больше от этого уходят.
— Васильева предлагает вернуть уборку в классах силами учеников. Помню, мы раз в неделю убирались, никто не возмущался, мы чувствовали определенную ответственность...
— Считаю, это непринципиально. Сейчас полно всяких технических средств, есть уборщицы. А дети после школы бегут в художку, музыкалку или еще куда-то. Этот труд на 10–15 минут никакого серьезного воспитательного значения не имеет. Вот когда они в «Квант» приезжают, мы им говорим, что они должны убирать свои комнаты сами. Причем некоторые казанцы даже не знают, как кровать заправлять! Вот ежедневная уборка и сохранение порядка дисциплинируют, а в школе не вижу такой необходимости.
— Каковы тогда лучшие традиции советской школы?
— Уважение к учителям. Это то, к чему мы должны вернуться.
— А вам не кажется, что уважение и от учителя зависит — от того, как правильно подать предмет, как себя поставить? Вот у вас же получается...
— С одной стороны, да. А иногда ученики с самого начала начинают себя вести так, что тут от учителя ничего уже не зависит. Какой-то начальный уровень культуры должен быть от родителей. Моя знакомая, которой 60 лет, пошла в 9-й класс преподавать физику. И вот она решилась пройти по рядам. Подходит к одной парте, а там двое парней вино употребляют. «Вы что делаете?!» — ужасается она. А они глаза поднимают и говорят: «А мы что, мешаем? Мы же тихо сидим». В итоге моя знакомая сбежала из этой школы... Ну и при чем здесь ЕГЭ? Это воспитание.
«Васильева говорит хорошие слова, но больше ничего пока не вижу»
— Недавно кто-то из больших функционеров минобразования заявил, что через 10 лет российский школьный учитель станет воспитателем в большей степени, чем он был даже в советской школе. Действительно ли советский учитель был таким уж воспитателем по сравнению с его современными коллегами?
— У меня отношение к ученику не поменялось. И когда я им даю математику, то могу поговорить обо всем. Я постоянно разговариваю на разные темы с учениками, даже при условии, что я у них почти не преподавала. В каком-то смысле мы все воспитатели, обязательно. В конце концов, мы воспитываем молодых своих примером. У нас стала популярна тестовая система Европы и Америки. Общения преподавателя со студентом и школьником становится меньше. Мне кажется, это не наш менталитет. По тестам можно о чем-то судить, но когда ты разговариваешь с человеком глаза в глаза, то можешь понять, что он знает, что ему еще нужно объяснить. Каких-то инноваций нет, но я стараюсь чувствовать аудиторию. Я вообще считаю, что нет необучаемых детей. Или просто мне так везет в жизни. Надо к кому-то подходить индивидуально, с открытой душой. Если ты знаешь предмет и любишь детей, все равно у тебя все получится.
— Пользуетесь ли вы советскими учебниками?
— Конечно, я ими пользуюсь, но в обновленном виде, потому что большинство из них уже устарело. А вот количество современных учебников я бы сократила в пять раз: есть для продвинутых, для среднего уровня, для гуманитарных классов и так далее. Ну пусть будет два-три учебника, а когда их 15 штук — это уже перебор.
«Еще один минус ЕГЭ — дети не изучают то, что не входит в вопросы экзамена»
«МОЛОДЫЕ ПРИХОДЯТ СО СЛОВАМИ «РАЗ МНЕ СТОЛЬКО ПЛАТЯТ, Я ТАК И БУДУ РАБОТАТЬ»
— Как оцените молодых преподавателей, приходящих в вуз?
— Молодых берут, даже когда они не очень хорошие преподаватели, и в то же время сокращают людей постарше — только из-за возраста. А некоторые молодые приходят со словами «Как мне платят, так и буду работать».
— Как вы относитесь к двухуровневой системе подготовки в вузах? Такое ощущение, что в России пошли простейшим путем: вместо создания специальных программ для бакалавриата просто обрезали старые, полноценные.
— Это у кого как. Кто-то придумал собственные подходы, кто-то махнул рукой. Но, конечно, общий средний уровень сильно снизился.
— Сейчас брошен лозунг о том, что вовсе не обязательно всем идти в 9-й класс — надо наполнять среднее профессиональное образование. Пропорции определены как 50 на 50. Приведет ли такой отсев к повышению уровня школьного образования?
— Это постоянные колебания: то все учитесь в вузе, то никому не ходить в вуз. Оно, в конце концов, само все усредняется. Вот это категоричное требование, чтобы половина шла, а другая — нет, неправильное. Здесь надо не принуждать, а объяснять, как можно добиться и успехов, и уважения, и хорошей зарплаты. Если у ребенка большого таланта к учебе в школе нет, а хороший сварщик из него получится, надо показывать плюсы, а не гнать насильно. А то все отличники учатся дальше, а двоечники идут в ПТУ. Ерунда какая-то! Отличники тоже могут прекрасно овладеть рабочими профессиями. И может быть, им это даже больше понравится.
«Общения преподавателя со студентом и школьником становится меньше. Мне кажется, это не наш менталитет»
— Вузовские преподаватели часто жалуются на требования по заполнению различных документов. Вам такая бюрократия мешает?
— Только требование, чтобы каждый год преподаватели публиковали статьи в журналах, которые входят в Scopus. Это совершенно лишнее, потому что в образовательный процесс уже какая-то политика вмешивается. У нас в России есть прекрасные журналы, например «Математика высшего образования», который издается в Нижнем Новгороде. Он никуда не входит, но там замечательные статьи, там публикуются преподаватели из других стран, делятся своим опытом, но публикации в этом журнале никак не котируются.
— Сегодня в Татарстане проводят ЕГЭ для учителей. Как считаете, это дисциплинирует учителей, дает импульс к саморазвитию?
— Если человек преподает всерьез, он все задания ЕГЭ, конечно, легко решает. Но если человек работает с пятыми-шестыми классами, а его заставляют писать ЕГЭ за 11-й, то это странно — он же специально идет работать в средние классы, а не в старшие. Я, например, боюсь работать с маленькими, но люблю со старшими... Но какие-то проверки для учителей должны быть — бывают такие, которые сами ничего решать не умеют.
«САМЫХ ХОРОШИХ ДЕТЕЙ ПЛОХИЕ УЧИТЕЛЯ МОГУТ ИСПОРТИТЬ»
— Вы основоположник и бессменный руководитель летней школы «Квант». Интересно, как вообще начинаются такие проекты?
— Начался «Квант» с заочной школы. Была такая газета «Комсомолец Татарии» — мы публиковали там задачки по математике. Я тогда начала ездить на так называемые зимние школы для молодых ученых и подумала: почему бы нам школьников таким же образом не собрать? Ведь дети письмами присылали свои ответы — электронной почты тогда не было. Вот я и предложила собрать самых активных по переписке. Пошла в министерство и рассказала о своей идее. Там была очень хорошая замминистра Зинаида Михайлова, она сказала: «Проще простого». Позвонила в один из интернатов, перенесла там ремонт на июль и предложила нам приехать туда. Мы дали ей список самых активных детей — вышел приказ прислать этих детей в Казань. Это сейчас над каждым ребенком трясутся, а тогда мальчишку отправляли из района на пароходике одного, а мы его здесь встречали.
«Общение — главная причина того, что «Квант» все еще действует и туда рвутся люди. Очень многие мне говорят, что если бы не «Квант», то они не пошли бы в физику или математику»
— Благодаря чему «Квант» стал таким популярным и успешным?
— Главное в таких лагерях то, что дети общаются с увлеченными и способными людьми. Общение — главная причина того, что «Квант» все еще действует и туда рвутся люди. Очень многие мне говорят, что если бы не «Квант», то они не пошли бы в физику или математику.
— На что сегодня существует этот проект?
— Нам через университет выделяются деньги из министерства образования и науки Татарстана. Путевка стоит 15–17 тысяч, 10 из них оплачивает республика, остальное — родители. Желающих гораздо больше, чем мест! Поэтому мы смотрим, чтобы у ребенка были какие-то заслуги, чтобы он действительно хотел чем-то заниматься.
Раньше мы работали на базе лагеря «Кордон», потом три года — в лагере «Яльчик». Но в 2017 году там начался ремонт, поэтому нам смогли предложить только лагерь елабужского пединститута. Раньше у нас собирались 150 школьников и 50 преподавателей, а теперь для школьников только 130 мест дали, преподавателей пришлось сократить. Ходят слухи, что из «Яльчика» хотят сделать конфетку, продавать туда путевки. Словом, места там нам уже не будет. Мы бы очень хотели попросить через «БИЗНЕС Online», чтобы нас оставили в «Яльчике».
— Некоторые говорят, что «Квант» в последнее время стал слишком коммерциализированным...
— Сейчас коммерциализация всего происходит. Я была в «восторге», когда купила бутылочку воды, а на ней было написано: «Производство Казанского федерального университета».
— Среди ваших учеников очень много известных в татарстанской педагогике личностей — Павел Шмаков, Андрей Поминов...
— Не только они. Я была страшно горда, когда защищался самый молодой профессор университета, это было четыре года назад. Я его учила в лицее имени Лобачевского, потом пинками погнала на мехмат, хотя он сомневался. Потом прошло года три — он пошел на кафедру алгебры и уже в 32 года защитил докторскую. Он тогда был самым молодым доктором. Сейчас этот молодой человек — Искандер Калимуллин — академический профессор, то есть он профессор не только Казанского университета, но и утвержден Москвой. Такие профессора — это ближайшие кандидаты в Российскую академию наук. И самое интересное, что уже у нас планируют защищаться ученики ученика Искандера. Ему еще 40 лет нет, а уже какое поколение воспитал. Еще одна моя ученица, Людмила Лазарева, которая в свое время была победительницей всевозможных олимпиад по математике, сейчас создала целую команду единомышленников. Ее ученики и ученики ее учеников обеспечивают олимпиадную подготовку школьников Татарстана по математике.
«После лета в «Кванте» трудно было возвращаться к обычному преподаванию. Так и появилась идея лицея»
— Насколько известно, вы причастны и к основанию лицея имени Лобачевского...
— Да, хотя там сменилась власть и почему-то о том, как он создавался, говорить не хотят, ведут его историю только с того момента, как он вошел в состав университета. Между тем лицей придумали именно квантовцы — Игорь Григорьев, Павел Шмаков, Андрей Столов и я. После лета в «Кванте» трудно было возвращаться к обычному преподаванию. Так и появилась идея лицея. Я пошла в министерство: так и появился лицей №1, потом он стал лицеем №33, а затем получил имя Лобачевского, а еще позже вошел в состав университета.
Потом Шмаков начал пробивать свой колледж. Он попытался в дополнение к физико-математическому направлению усилить гуманитарное. Но Паша очень неуживчивый с начальством человек, чуть лучше может общаться с учителями. Он всегда говорит: «Самые главные — дети». А я говорю: «Самые главные — учителя». Самых хороших детей плохие учителя могут испортить.
— Валентина Алексеевна, может быть, вы хотели бы что-то сказать в честь Дня учителя?
— Поздравляю всех учителей — школьных и вузовских. Учитель — самая счастливая профессия, потому что он может радоваться не только своим достижениям, но и достижениям своих учеников. Поэтому я живу и радуюсь!
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 77
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.