Фото предоставлено Альбиной Нафиговой

«У ТАТАРСТАНСКОГО КИНО ПОКА НЕ ВЫРАБОТАЛСЯ СВОЙ КИНОЯЗЫК»

— Альбина, сегодня, в День российского кино, хочется начать разговор с главного вопроса: а существует ли такое явление, как татарстанский кинематограф?

— Вам нужен ответ менеджера или анализ?  Потому что это два абсолютно разных ответа...

— Наверное, будут интересны оба ответа.

— Как менеджер отвечу: у татарстанского кино пока не выработался свой киноязык, поэтому нет четко очерченной целевой аудитории. Зритель Казани — это очень насмотренный зритель.  И так считаю не только я...  Например, работой кинотеатра «Мир», который показывает лучшие образцы современного авторского кино, по большому счету поставлена подножка татарстанскому режиссеру, честно говоря.

— А какая здесь связь?

— Объясню. Это только кажется, что архивный «Мир» ближе к нашему кино, чем мультиплекс в центре шопинга. А на самом деле наоборот.

Вот возьмем якутский сценарий развития...У нас он не пройдет. У них нет этого обилия альтернативного контента в залах, только Голливуд и свое национальное. Из-за удаленности они сохранили аутентичность, а мы все-таки имеем более интегрированный вариант, я про языковой зрительский выбор. Конечно, и у нас есть населенные пункты, где люди хотят смотреть на своем языке. Да, именно там хорошо идут малобюджетки на татарском языке. И этим надо пользоваться с точки зрения менеджмента очень активно. Но...

В столичном секторе по-другому. В Якутске всего четыре кинотеатра, с довольно свободной репертуарной политикой, и уже 10 лет показывают это свое кино. Если в их многозальник придут с якутскими фильмами, они возьмут. А вот наш условный «КиноШик» не возьмет. А их условный «Мир» — кинотеатр «Лена» — давно внедрил свое кино в репертуар, а кино это сегодня хорошего качества и сильно отличается от коммерческого своей вдумчивостью и непохожестью. А у нас в казанском «Мире» эту нишу занимает качественный короткий метр, европейское кино. Зритель такого контента еще более взыскателен, чем массовый зритель пусть и дорогого, но жанрового кино.

И вот балансируя между высокой зрительской планкой и системой жанрового ожидания, надо выбрать второй вариант. Зритель его ждет уже, есть лояльность к своему кино, и некоторые уже этим правильно воспользовались: хочешь страшилки — на тебе страшилки, хочешь посмеяться — на комедию. И уже есть результаты, например, предпродажи на «Айсылу» очень порадовали. И это очень правильный ход, я считаю — побольше снимать  простого кино, которое понятно массовому зрителю, которое «отбивалось» бы. И на базе уже большого количества простого жанрового кино — два-три фестивальных фильма, как источника для дискуссий и фестивальной славы — этого достаточно, а не наоборот.


«ПРИЗВАЛА БЫ ХОДИТЬ НА СВОЕ КИНО — ЗАПЛАТИТЬ  200 РУБЛЕЙ И РУГАТЬ В СВОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ»

— Какой же ответ будет у аналитика на вопрос о существовании татарстанского кино?

— Татарстанское кино есть. У нас в 2000 году только впервые вообще сняли игровой фильм — «Куктау» Ильдара Ягафарова. До этого лучший татарский фильм всех времен — «Булат-Батыр». Очень достойно выглядел в своем временном пласте.

— Между ними практически 7 десятилетий...

— Давайте смотреть между ними. Итак, мы снимали документалку — и все, не надо ничего придумывать. И хорошо это делали. Функционал был равен вложениям и результату. Мы снимали документалку, у нас все под это было заточено: все производство, весь показ, весь сбыт, ни у кого голова не болела по поводу того, как пройти к зрителю, все было понятно. Вот сняли игровое — и, в принципе, у нас с нулевых до десятых оно потихонечку стало развиваться — очень медленно. В полном метре заметно проявили себя «Бибинур», «Курбан-Роман», можно отрисовать артхаусную короткометражную или документальную ретроспективу. Игровое кино требует больших вложений, конкуренция на рынке бешеная, в одиночку не пробиться. Я думаю, что и на короткий метр всегда надо делать ставку. Короткий метр — это хороший трамплин. Сейчас появилось очень много короткого метра. Вы заметили? Появляется молодое полнометражное, причем очень разное, в том числе фестивальное («Пустота») и жанровое («Неотосланные письма») параллельно.


Пока давайте говорить о фильмах как об этапах становления. Вот что бы ни говорили про «Семейные хлопоты», но этот фильм — этап. Этап, который продемонстрировал, что можно быть интересными коммерческим залам. Я бы сказала зрителю спасибо и призвала бы ходить на свое кино — заплатить  200 рублей и ругать в свое удовольствие.

«Вирион», сам факт появления полнометражной картины на краудфандинге, тоже останется в каких-то сборниках... Вот я состарюсь и все равно напишу об их вкладе (смеется). Потому что есть кино, где мы показали, что мы красиво снимаем, есть кино, где мы показали, что мы в принципе снимаем, а есть кино, где мы снимаем на собранные средства, очень быстро «отбиваемся» в залах и у нас есть поддержка публики. Пока у нас вызревают модели, и они должны получить свое развитие в залах.

Как и в других сферах культуры в кино у нас есть имена, известные за пределами Татарстана: Хаматова, Хайруллина, есть теперь уже кассовый Риналь Мухаметов. У нас есть лауреаты фестивалей, в том числе класса А, у нас есть Севастьянов и Привин, Разбежкина. У нас у Позднякова в ассистентах Пырьев работал. Тот самый Пырьев, который потом «Мосфильм» возглавит и нетленочки создаст.

Да и недавно Казань стала частью прокатного российского проекта «Команда мечты», где снялись 200 казанцев — непрофессиональные и профессиональные актеры. Просто в кино у нас все разбираются, поэтому ругать его легче. 

«РЕЖИССЕР, ЗАРАБАТЫВАЮЩИЙ В ЗАЛАХ, — СЧАСТЛИВЫЙ РЕЖИССЕР»

— Что вообще в России происходит с региональным кинематографом?

— Сейчас бум регионального кино. В Кабардино-Балкарии, в которой не снимали, снимают, а Кантемир Балагов за «Тесноту» и вовсе получил приз в Каннах. Якуты не сдают своих позиций, молодцы — они будут держать оборону. Они повышают бюджеты, раздают хорошие деньги на питчингах. В Иркутске фильм заработал больше 20 миллионов рублей («Похабовск» — прим. ред.)! Ярославль снимает... И уж совсем замечательный факт: уфимский парень, живущий в Питере, снимает абсолютно башкирское кино («Из Уфы с любовью!» Айнура Аскарова — прим. ред.), на русском языке, и все знают, что оно башкирское. Он вышел в прокат по России. Вот слежу за его успехами, весной он делал в рамках нашего питчинга предпремьеру, очень хочется этой осенью успешным кейсом его разобрать.

— Как же татарстанскому кино выйти на новый уровень? Нам нужны гении?

— Время должно было пройти, и оно прошло. И сейчас хорошее время. Процесс уже на самом деле идет: появились жанровые картины, появились попытки самостоятельных картин. Можно выделить в отдельное направление дамское кино, вовсю идет подготовка к съемкам веб-сериала. На сносях большие фильмы — «Байгал» у Ягафарова, «Водяная» у Барыкина. В фильмы начали привлекаться звездные титры (Вдовиченков в «Байгале», Башаров в «Мулле»). Не скажу, что это радостный факт, кино наоборот должно открывать новые имена, но как маркетинговый ход — почему нет. Рашитов перерос из шортов в полный метр. В принципе, высокобюджетный (для нас) «Курбан-Роман» Салавата Юзеева тоже свою роль сыграл. Просто таких фильмов надо много снимать. Давайте сравнивать: «Из Уфы с любовью!» и «Курбан-Роман» — оба региональные. Так? Сколько аскаровских картин умещается по бюджету в юзеевском? Как минимум пять. Сборы уфимского посчитать и сборы нашего. И подумать. Хорошо подумать, как именно и кому давать деньги и на какое кино.


Мы должны создавать индустриальное поле, должны поддерживать азарт молодых. Вот сейчас завершились съемки в Казани «Команды мечты», Казань появилась в федеральных статьях о кино. Все классно! Следующий этап — далее Татарстан должен участвовать активнее, а для этого и ради этого мы должны быть интересны чем-то кроме денег, умелы и талантливы. Ведь так? Красивые и доступные локации, техника, павильоны, специалисты, продвижение и кинопоказ — вот что надо развивать обязательно. Удобные и практичные схемы для копродукции создавать надо. Ну и самое главное — надо поддержать продвижение и кинопоказ. Режиссер, зарабатывающий в залах, — счастливый режиссер, а господдержка наконец станет поддержкой, а не единственным источником финансирования.

— То есть количество перейдет в качество? Этот закон работает для кино?

— Обязательно. Цветы растут на удобрении, это удобрение нужно создавать, пусть никто не обижается...

— А можно пригласить какого-то иностранного режиссера — этнически и религиозно близкого республике, чтобы тот научил наших снимать крутое кино? Например, Мохсена Махмальбафа или Сиддика Бармака, который был в жюри казанского кинофестиваля в прошлом году.

— Мохсен Махмальбаф очень помог таджикскому кинематографу. Почему бы нам по тюркоязычному принципу не попробовать что-нибудь такое? Попробовать снимать с Киргизией, они освоили блокбастер, у нас есть общий герой — Чингиз Айтматов. Я не говорю, что это обязательно будет и это станет формулой успеха, но это тоже вариант. И хороший продюсер с этим справится.

— Кстати, союз кинематографистов Татарстана, который Ильдар Ягафаров пытается реанимировать, какую-то роль может сыграть в этом кинопроцессе?

— Все должны играть свою роль. Обязательно. Без этого нельзя. Когда все перестанут заниматься всем, наступит порядок. Союз — объединять и снимать, «Татаркино» — заниматься показом, прокатом, партнерскими схемами, допустим. Одни должны учить, другие должны снимать, третьи — показывать, еще кто-то должен продвигать — это вообще отдельное направление. И я с удовольствием этим займусь в ближайшее время. Они должны не топтаться, не мешать друг другу, а помогать и соблюдать некие законы равновесия.

«Мой уход не связан ни с какой конкретной личностью» «Мой уход не связан ни с какой конкретной личностью» / Фото: «БИЗНЕС Online»

«У «ТАТАРКИНО» ОЧЕНЬ ВАЖНАЯ МИССИЯ — ЭТО КИНОПОКАЗ, КОТОРЫЙ МАЛО ЗАМЕТЕН, ПОТОМУ ЧТО НЕ В КАЗАНИ»

— Вы ушли из «Татаркино». Почему? По времени это совпало с приходом сюда Миляушы Айтугановой.

— Нет, это не связано ни с какой конкретной личностью. На самом деле я просто прошла школу фестивального кинопоказа и продвижения, и мне интересно делать это по-своему. Произошло много интересного, и я поняла для себя, чем могу быть полезной для кино Татарстана. А «Татаркино» — это очень классное место, чтобы погрузиться в конвейер, в историю, получить базис. То есть ни в одной коммерческой структуре я бы не получила такого фундаментального знания.

— Но вообще «Татаркино» принято критиковать...

— Принято кем? У «Татаркино» очень важная миссия — это кинопоказ, который мало заметен, потому что не в Казани, даже если кричать, трубить, рассылать релизы. Что касается казанской точки — любой релиз кинотеатра «Мир» схватывается... Кстати, сейчас схватывается быстрее, чем года четыре назад. Помню, что в свое время я обиделась на журналиста, который не отреагировал на наш релиз, а был какой-то интересный фильм. И тогда мы себе так сказали: «Хорошо, придете к нам за зрителем». Так и получилось, журналисты к нам пошли за зрителем.

 «Татаркино» — это такой фундаментальный кластер. И, несмотря на все нападки на «Татаркино», именно оно сохранило хоть что-то от советского кино. Если мы вспомним, то казанская киностудия была благополучно убита. Там все без вины виноватые, рухнула вся госсистема. И наши режиссеры оказались беспомощными в какой-то момент, их тоже можно понять. Не все смогли быстро справиться с предлагаемыми обстоятельствами, тем более на региональном уровне. А вот «Татаркино» как кинопрокатная организация по сравнению с соседними регионами смогла сохранить сеть этих залов.

— Многие до конца не понимают, что же такое «Татаркино». Объясните, как работает эта структура.

— Две основные миссии «Татаркино» — сохранение фонда и кинопоказ. И тот же «Булат Батыр», который многие пытались показывать. Да он оцифрован архивом, отличная работа! Но чьи-то бережные руки в «Татаркино» сохранили его, реставрировали и сделали так, чтобы было что оцифровывать, чтобы фильм 1927 года прошлого века дошел до наших дней — там же большой пленочный фонд кино. И когда-то была мощная структура по его сохранению, которая работу свою выполняла.

И сеть кинозалов. Да, она абсолютно не может конкурировать с коммерческими кинотеатрами, но именно «Татаркино» может обрабатывать такой контент, который называется социальным.

Когда формировалась политика кинотеатра «Мир», а это было задолго до меня, решили сделать ставку на другое кино. Оно тяжело прокатывалось — это факт. Когда-то Звягинцева брал в прокат только «Мир», а сейчас — все кинотеатры. К моменту моего прихода было два прекрасных непаханых поля: работа со зрителем через мероприятия и популяризация альтернативного контента. Пришлось из недостатков сделать достоинства, а также обратить энергию интернета на свою сторону. Интернет везде, хорошего кино там много. Интернет по отношению к «Миру» должен был стать инструментом зрительского выбора. В принципе, мы этого добились. У нас есть зритель, который смотрит-пролистывает в сети какие-то новинки и приходит их смотреть к нам в кинотеатр. Или тот же Future Shorts, Oscar Shorts — их можно найти в интернете. Наши зрители идут за магией кинотеатрального просмотра, за обсуждением, за творческими встречами и за субтитрами приходят, и за восстановленными копиями — за атмосферой. Наша миссия — рекрутировать что ли, обратить в эту религию кино как можно больше людей. И мы не останавливались ни перед чем, даже перед возрастом. Мы показывали детям «Летят журавли» — и им было интересно. Дети умеют смотреть умное кино, просто им его мало показывают, и они самостоятельно не загуглят «Калатозов», пока не познакомятся с ним. И это тоже деятельность «Татаркино».

Вообще, поддержка кинопоказа всегда выпадает из поля зрения, черт побери. На него не готовят кадры, не дают денег. Все средства отдаются на кинопроизводство. Я не говорю, что это плохо, это не совсем правильно. Возьмем, допустим, грантовые кинотеатры, вы, наверное, слышали, фонд кино дал, по-моему, по 5 миллионов на закупку проекторов, экранов. Прекрасно. Но при этом заплата у сельского библиотекаря больше, чем у киномеханика... А киномеханик должен быть материально ответственным за эти 5 миллионов. А если в здании крыша течет? Как устанавливать дорогое оборудование?

Когда в Татарстане работала программа по строительству ДК, конечно, надо было в каждом предусмотреть кинозал сразу, по умолчанию. Кинозал будет зарабатывать больше, чем все кружки вместе взятые. И  сельского зрителя надо возвращать в кинотеатры.

«ОСОБЕННЫЕ ДЕТИ НАЧАЛИ СМОТРЕТЬ ПОЛНОМЕТРАЖНОЕ КИНО И ХОДИТЬ В КОММЕРЧЕСКИЕ ЗАЛЫ»

— Вы считаете, что за время работы «Татаркино» с кинотеатром «Мир» вы все-таки создали эту аудиторию, которая смотрит авторское кино и готово приходить ради него в кинотеатры?

— Люди всегда есть, их надо собрать, создать повод, выучить правила игры. Люди с удовольствием включаются в процесс. Кстати, даже обязательные плановые мероприятия можно делать интересными и вовлекать зрителя. Так появилось «Кино без попкорна», «Весна российского кино», «Эффект бабушки».

— Что это значит?

— У нас не было попкорна, и мы объединили зрителя под этим лозунгом. Российское кино сказали показывать. Хорошо. У нас шел Балабанов, Вырыпаев, Быков, якутское кино, короткий метр «Кинотавра». Сеансы благотворительные — их мы оформили так. На кассах лежал бюллетень, в котором был перечислен список бесплатных  благотворительный мероприятий. И вот молодой зритель приходит на свое модное вечернее кино, а мы ему вручаем этот бюллетень и говорим: позаботься о своей бабушке, пожилой соседке, приятельнице родителей —  не важно. И люди улыбались, забирали, распространяли. И бабушки с удовольствием ходили на утренние сеансы, а мы не просто выполняли план мероприятий, а показывали кино в несмотрибельное время целевой аудитории. Миссионерствовали, как могли.

«Мир» — самый доступный кинотеатр. Он адаптирован для зрителей со слуховым аппаратом, есть программы с тифлокомментированием. В прошлом году заработала инклюзивная программа, где мы стали показывать аутистам кино. Кстати, очень эффективно стартовала — особенные дети начали смотреть полнометражное кино и ходить в коммерческие залы. При мне один мальчик-аутист высидел двухчасовой фильм на малайском языке. В темном зале.  

Хотелось систематизировать и сделать эту работу максимально понятной зрителю. То есть непросто вот, мы показываем бесплатно, показываем слепым, глухим. Даже эту работу надо было отстроить так, чтобы она была интересна, а главное — стремилась к инклюзии. То есть «Рай» Кончаловского — ожидаемый  фильм, конечно, на него придут. И почему бы тебе его с тифлокомментариями не показать? Вот тебе инклюзия. Если это кино без барьеров, мы собирали максимально количество здоровых и людей с разными видами ограничений, чтобы они общались друг с другом.


«Я ПРОТИВ БЕЗУМНЫХ РИБЕЙТОВ, НО Я ЗА СОТРУДНИЧЕСТВО»

— Кинорибейты — что это? Это благо для регионального кинематографа или все-таки зло?

— Рибейты нужно делать по-умному. Если не по уму, то лучше, может, и не надо.

— Когда Данила Козловский едет на Дальний Восток, чтобы сниматься там в какой-то мелодраме, которая будет происходить в интерьерах Владивостока или Хабаровска, — это как-то помогает региональному кино? Или помогает позиционировать регион с точки зрения внутреннего туризма?

— И позиционирование региона тоже имеет свою роль, это тоже нужно. И то, что он туда едет, и с ним еще люди. Появляется киношная метка в городе. Это один момент, допустим. Второй момент — локация. Да, в Казани и Татарстане столько красивых мест... Категорически за! За то, чтобы здесь была вся инфраструктура, и тогда здесь будут снимать. И если это тоже назовут рибейтом или не назовут, то это будет развивать наш регион.

И не надо бояться комментариев:  вот у нас знаменитый актер снялся всего лишь таксистом. Да и пусть бы он таксистом! Кино — это не только актеры. Хотя пока у нас, конечно, в основном именно так. Надо создавать условия для постоянного съемочного процесса, который будет развивать техническую армию специалистов на этой площадке, чтобы появилась конкуренция, чтобы люди посмотрели вообще, как снимается.

Я против безумных рибейтов, но я за сотрудничество. Безумный рибейт, когда кто-то приезжает, влезает в наш бюджет, осваивает его или сам, находя тут каких-нибудь местечковых друзей, распределяет, уезжает, оставляя выжженное поле, — это не рибейт. Или когда большой режиссер приходит к региону и говорит: «Дай мне денег, дай», — снимает, и региону вообще ничего не остается — это тоже не рибейт, хотя его могут так назвать.

— Почему в Татарстане еще не принято политического решения о внедрении этой системы?

— Я думаю, что Татарстану пока не поступило четкого, вменяемого и правильного предложения о рибейтах, потому что, может быть, рибейт и родится в очень скором времени, просто не будет называться рибейтом, например.


«БЕЛОЕ СОЛНЦЕ ПУСТЫНИ» — ФИЛЬМ ПО ДУХУ, КАРТИНКЕ И СОДЕРЖАНИЮ ИЗ ПРОГРАММЫ НАШЕГО ФЕСТИВАЛЯ»

— Давайте теперь про наш казанский фестиваль мусульманского кино, который стартует совсем скоро, поговорим. Насколько вы довольны его развитием и есть ли какая-то идея с точки зрения его дальнейшего продвижения?

— У нашего фестиваля очень сложная судьба (смеется). Честно скажу, даже скрывать не буду, что когда я пришла в «Татаркино» и мне сказали, что фестиваль проводится, я сама лично сказала: какой? Мне сказали: международный.

— «Золотой минбар» еще назывался?

— К тому времени уже не было «Минбара». Но к моменту моего прихода именно это и обсуждалось в сети. Писали про что угодно, но не про кино. И фестивальный сайт почетно замыкал это информационное шествие на третьей странице в интернет-поисковиках. А ведь есть классная идея — про диалог культур! Вот она и должна быть главной!!! Вот  наш казанский феномен!!! «Что будем делать?» — спросил меня тогда руководитель пресс-службы. Я ему тогда сказала: мы будем показывать кино, мы будем о нем говорить, мы будем делать его субтитрированным, как на всех фестивалях, и руководство фестиваля тогда меня поддержало.

И спасибо им за это доверие, на самом деле. Еще киноведы, которые работали тогда на фестивале, очень помогли, пересмотрели фокус, давали ценные советы. Переводчики, консультанты по богословским темам — остались самые неравнодушные и работоспособные люди. Это хорошая, профессиональная команда, способная работать в очень непростых условиях и не ставить результат в зависимость от бюджетных колебаний. Вы только представьте себе логистику фестиваля с ее географией. Ее, по сути, делает один человек. Найти второго такого в нашем городе я не смогу.

— Все-таки хочу задать сакраментальный вопрос: что такое мусульманское кино? Как вы на него отвечаете?

— Я на него неоднократно отвечала, но я на самом деле больше вижу центровую движущую силу фестиваля, именно его девиз. Религия — часть многослойного пирога. Даже к одной и той же религии народы приходили по-разному, по-разному формировалась обрядовая часть под влиянием климата, этнических особенностей и так далее. Мусульманин фарси, арабского происхождения или тюрок — это очень разный кинематограф. Обобщая — это кино, которое снимается либо в мусульманских странах, либо о мусульманских странах, либо режиссером-мусульманином, живущим не в мусульманской стране, либо кино затрагивает вопросы взаимодействия различных религий и культур или наблюдает ее в развитии, либо экранизация. Это может быть снято вообще не мусульманином, но зато по Чингизу Айтматову или Фазилю Искандеру. Или югославский конфликт — абсолютно наша тема, а режиссер — хорват, босниец или серб. В их киноповествовании нет желания обвинять, есть желание предотвратить конфликт. Если обратиться за популярным примером,  «Белое солнце пустыни» — фильм по духу, картинке и содержанию из программы нашего фестиваля.

Конечно же, в диалоге культур, особенно когда приходят очень интересные фильмы, иногда в программу попадают такие картины, как якутские. Они вроде не мусульмане. Спрашивают: что они тут делают? Я говорю: они наши тюркоязычные братья. Тюрки в основном мусульмане. И есть все-таки что-то похожее — где еще показать их, как не на казанском фестивале? Тем более кино очень хорошее, ничего там противоречащего нет. А разве вы всегда знаете, как живут в Мьянме или в Бирме? Ну так посмотрите. Или в современном Египте... Вот у нас тоже будет фильм в этом году, показывающий современный Египет. Последнее, что я помню о Египте, — это война и туризм. Кто-то давно уже не ездит. У нас на фестивале вы совершаете интереснейшее путешествие по малотуристическим странам.  


— В конце нулевых хотели показать в конкурсной программе «Кус-кус и барабулька» Абделатифа Кешиша, который как раз получил приз в Венеции... Вообще шикарное кино. И его не взяли, потому что главная героиня в какой-то момент исполняет танец живота.

— Смотря как она исполняет этот танец. Часть восточной культуры, почему нет? А вообще, наверное, просто не договорились с дистрибьютором. Причина, скорее всего, банальнее.

Вообще, это не табу, а метки. Действительно, нечего делать некоторым фильмам на нашем фестивале. Понятно, что когда 5 часов кишки наматывают на кулак,  даже если 25 мусульман снялись и еще 25 мусульман в это вложились — зачем? Мое уважение к мусульманскому кинематографу... Иногда зубодробильные темы в силу своей ментальности снимаются более пронзительно — без болевых приемов, но очень визуально мощно. Когда мы видим сцену, допустим, когда обижают женщину, сильно обижают: стандартно в кино это показывают во всех подробностях, а в мусульманском кино показывают реакцию мужчины. И, поверьте, смотреть на это иногда еще тяжелее.

Если мы очень глубоко пойдем в кино, мусульманское кино — это вообще оксюморон. Вот уж где оксюморон! Но раз уже в современном сообществе мусульман предпринята попытка визуализировать свои традиции... А это же язык, это же инструмент общения. Просто можно сидеть в своем мире и вообще никак не развиваться. Но все-таки есть прогрессивная часть сообщества, которая решилась снимать кино. Раз кино уже есть, раз фестивали проводятся в Афганистане, в Египте, в арабском мире, в суннитской среде, в аутентичной мусульманской Африке — давайте просто за точку отсчета возьмем тот момент, когда кто-то из мусульман снял фильм и кто-то из мусульман организовал фестиваль.

«ОТ ФЕСТИВАЛЯ ДОЛЖНЫ ПОЯВЛЯТЬСЯ «ДЕТИ» — КОПРОДУКЦИОННЫЕ СХЕМЫ»

— А какое место казанский фестиваль мусульманского кино занимает в иерархии российских фестивалей?

— Во-первых, у нас для фестиваля небольшой срок — 13 лет. Это вообще младенчество. Известный прессе «Кинотавр» в три раза нас старше. Есть московский фестиваль, который является фестивалем класса А. И такой фестиваль должен быть в стране один по правилам. Ну и не надо забывать, что фестивали — это борьба бюджетов. Мы сильно отличаемся географией и содержанием, поэтому даже при небольшом бюджете заметны на фестивальном пространстве.

Нормальный хороший фестиваль в своем становлении. Уникальный? Безусловно. Перспективный? С такой-то географией, конечно. Чего не хватает? Денежных призов. Их надо больше. От фестиваля должны появляться «дети» — копродукционные схемы. Надо создавать индустриальную платформу —  она в работе, форум «Время кино» на сегодняшний момент уже получил самостоятельное развитие, он омолаживает фестивальную кровь, создает не только зрительский, но и кинематографический движ.

— Есть что-то на казанском фестивале, чем вы особенно гордитесь?

— Фильмами горжусь и зрителем. Зритель постоянно держит меня в тонусе, я хочу удивлять его программой, особенно внеконкурсной. За конкурсной ведь еще и жюри следит. Но зритель — мое главное мерило. А фильмы — орудие массового поражения красотой.

Если говорить о реформах, которыми я горжусь, — это «Россия молодая», которая позволила привлечь молодежь. Она хорошо смотрится в фестивальном графике, хотя и не международная, но очень колоритная программа получается.


Горжусь, что появился повод приглашать людей с мастер-классами — я о форуме «Время кино». Это такая мощная параллельная программа с дискуссиями, презентациями, анализом. Ну как можно было представить сентиментального артхаусного препаратора российской действительности или продюсера совершенно коммерческого продукта, мощного  блокбастера на мусульманском фестивале? Теперь это возможно и интересно обеим сторонам.

Питчинг, который мы провели весной, уже самостоятельной площадкой, — есть снятое кино, есть прокатные сборы, есть результаты, и мы уже этой же осенью подводим итоги питчинга. Впервые в Казань приехали не просить денег, а дать их. И это произошло на форуме «Время кино».

Горжусь, что диалог культур меня саму научил многому. Горжусь, что фестиваль по-настоящему любят федеральные журналисты и зарубежные режиссеры. Мне приятно приезжать в гости на другие фестивали и слышать положительные отклики.

Горжусь знакомством с директором кинотеатра «Мир» Александром Ишимовым, этот специалист — один из лучших в кино, он экстремал, способен многое сделать для кино Татарстана.

И особенно горжусь командой фестиваля, которая верит и доверяет. И это взаимно.

— Основная программа уже сформирована или нет?

— Она очень скоро выйдет, просто там несколько технических договорных моментов осталось. Программа будет хорошей, очень интересной — и внеконкурсная, и конкурсная...

— Вы можете про какие-то сюрпризы рассказать или пока рано?

— Я ведь не могу сейчас предварять работу пресс-службы. Мой любимый набор фильмов в этом году — это Африка, Мьянма, Филиппины, Корея и Таиланд. Вот всегда приходят какие-то такие фильмы, что отдельная программка сама по себе очень вкусненькая складывается. В этом году это «Арт-побережье» — я ее так назвала. Обязательно «Индостан — на стыке культур» надо посмотреть. «Окно в Европу» — все фильмы просто чудо. В программе «Вне зоны доступа» рекомендую посмотреть фильмы из Ганы, Ирана и Китая.

 «Россия — исламский мир» — мы понимаем, что это такая ритуальная вещь, как в свое время ТЮРКСОЙ в диалоге культур, но как и в 2014 году, — это очень интересная подборка, правда. Я, например, была очень приятно удивлена, увидев африканское кино.

На форуме «Время кино» 10 сентября мы увидим День казанских презентаций — это анонсы самых ярких событий в нашем кино. Вы, например, знаете про интерактивное кино? У нас оно делается — и про новый веб-сериал узнаем, и про игровое кино. 5 и 10 сентября надо вписать себе в расписание кинотеатр «Мир», а остальные дни отпроситься и посещать конференц-зал отеля «Ногай». Отдельного внимания заслуживает сценарный блок и продюсерский, а 11 сентября будет блок Generation P — пиар, продвижение и провокация.

Это будет 13-й фестиваль. По-моему, в нумерации уже есть сюрприз.