«Татарское общество было осведомлено о сборе ополчения»

Известие о вторжении Великой армии на территорию Российской империи достигло Казани примерно через неделю / Василий Верещагин, «Наполеон I на Бородинских высотах» (1897)

«КАЗАНЬ УЗНАЛА О ВОЙНЕ ДОВОЛЬНО БЫСТРО — ЧЕРЕЗ НЕДЕЛЮ»

Известие о вторжении «Великой армии» на территорию Российской империи достигло Казани примерно через неделю. Казанский краевед Лев Жаржевский сообщил некоторые подробности корреспонденту «БИЗНЕС Online»: «Тогда не было ни телеграфа, ни телефона — ничего подобного из коммуникаций, кроме лошадей. Фельдъегеря поехали по губернским центрам с сообщением о начале войны. Ее объявление было оформлено рескриптом Александра I, который он направил председателю Государственного совета фельдмаршалу графу Салтыкову. Рескрипт оканчивался достопамятными словами: „Я не положу оружия, доколе ни единого неприятельского воина не останется в царстве моем“».

«Этот торжественный обет Александра не вступать ни в какие переговоры с Наполеоном, пока хоть один человек из неприятельской армии будет в пределах России, нашел отголосок в каждом россиянине, возвратил государю прежнюю безусловную любовь и безграничную веру в него», — сообщает «Русский биографический словарь А.А. Половцова». И уже граф Салтыков озаботился доставкой на места важнейших государственных бумаг.

«Сообщение было отправлено в Казань из Санкт-Петербурга. Расстояние было покрыто чуть больше чем за неделю, то есть довольно быстро, — продолжает Жаржевский. — Интересно, что издание, в котором в Казани был опубликован рескрипт, находилось при университете, а университет подчинялся начальнику Казанского учебного округа, и рескрипт направлялся как раз на его имя, а не напрямую губернатору. Газету велено было напечатать как можно быстрее, и это сделали буквально за ночь — тоже гораздо быстрее обычного. А еще рескрипт объявлялся по церквам. Церковь была почти в каждой деревне, куда газеты могли и не дойти, так что этот „вид связи“ был наиболее эффективным».

6 июля 1812 года император издал манифест «О создании народного ополчения», в котором призвал «собрать внутри государства новые силы, которые, нанося новый ужас врагу, составили бы вторую ограду в подкреплении первой и в защиту домов, жен и детей каждого и всех». Содержание манифеста стало известно в Казани в тот же день, текст его также был опубликован в местной газете «Казанские известия», причем газета вышла тиражом в 500 экземпляров вместо обычных 200. Директор 1-й Казанской мужской гимназии Яковкин перевел манифест на татарский язык, и, как отмечал казанский гражданский губернатор Борис Александрович Мансуров, «сие средство сделалось виною сильного впечатления на сердца сих иноверцев и открыло усерднейшее соревнование в пользу Отечества».

Легендарный Денис Давыдов, поэт-гусар и зачинатель партизанского движения 1812 года, вклад которого в разгром наполеоновской армии трудно переоценить, происходил из известного рода Давыдовых / Джордж Доу, «Портрет Дениса Васильевича Давыдова» (до 1828)

ДЕНИС ДАВЫДОВ — ПОТОМОК ЧИНГИСХАНА

В конце июля в Казани собрались представители всех сословий от всей губернии, здесь слышалась русская, татарская, чувашская, марийская речь. Выступавшие призывали не жалеть «ни живота, ни имущества». В Казани манифест читался в Кафедральном соборе, не вместившем всех желающих, вся площадь и ближайшие улицы были заполнены народом. Манифест также зачитывался в каждом уезде и волости и везде у жителей вызывал желание идти на борьбу с иноземным захватчиком. Десятки и сотни патриотов из уездов и сел записывались добровольцами в ополчение.

Среди ополченцев были дворяне, мещане, чиновники различных учреждений, крепостные крестьяне, студенты семинарии и университета, технический персонал Казанского университета, рабочие городской типографии и т. д. Желающих быть ополченцами было очень много: шли и молодые, и старые (старики-ветераны не желали заниматься в это тревожное время мирным трудом), холостые и обремененные семейством. В Казанском ополчении наряду с русскими упорно и доблестно сражались и татары. Многие из них пришли в ополчение добровольцами. Мать двоих сыновей татарка Нигабидуллина обращалась в Казанскую татарскую ратушу с просьбой принять добровольцем в ополчение ее младшего сына, который, так же как и старший, желал драться за Родину. Сергей Николаевич Глинка, российский издатель и литератор, участник войны 1812 года, в те дни писал: «Не только страдавшие сыны России, но и народы, отличные языком, нравами, верой и образом жизни, народы кочующие, и те наравне с природными россиянами готовы были умереть за землю русскую».

Интересно, что легендарный Денис Давыдов, поэт-гусар и зачинатель партизанского движения 1812 года, вклад которого в разгром наполеоновской армии трудно переоценить, происходил из известного рода Давыдовых, начало которому положили выходцы из Золотой Орды. Поэт подтверждает свое происхождение такими строками:

Блаженной памяти мой предок Чингисхан,
Грабитель, озорник с аршинными усами,

На ухарском коне, как вихрь перед громами,
В блестящем панцире влетал во вражий стан
И мощно рассекал татарскою рукою
Все, что противилось могучему герою.

Много было желающих поступить в ополчение и среди профессоров и студентов Казанского университета: одни предлагали себя в качестве медиков, другие — в качестве санитаров, третьи — простых воинов. Будущий знаменитый профессор университета Петр Кондырев подал заявление Совету университета с просьбой отпустить его для поступления добровольцем в формирующееся в Казани ополчение. В своем прошении он писал: «Внимая воззванию к верным сынам Отечества о восстании против врага нашего и желая по долгу своему, не щадя живота, содействовать благу общему, имею честь объявить почтеннейшему Совету мою готовность быть ныне на поле брани».

Сразу 60 студентов Казанской духовной академии подали заявление на имя казанского архиепископа с просьбой отпустить их на службу в ополчение. Многие из них отличились в боевых действиях, были отмечены и награждены командованием.

Резервное ополчение, сформированное по указу императора Александра I от 21 октября 1812 года, состояло из двух батальонов (1 тыс. человек) и конной сотни, но в походах не участвовало / Сергей Герасимов, «М.И. Кутузов - начальник Санкт-Петербургского ополчения» (1953)

«ГУБЕРНАТОР МАНСУРОВ ПРЕДПИСАЛ КАЗАНСКОЙ ГОРОДОВОЙ РАТУШЕ ТАТАРСКИХ СЛОБОД ПРИСТУПИТЬ К СБОРУ ДЕНЕЖНЫХ СРЕДСТВ»

По императорскому манифесту от 18 июля Казанское ополчение вошло в состав 3-го округа, куда кроме Казанской губернии вошли Нижегородская, Симбирская, Пензенская, Вятская и Костромская губернии (с центром в городе Костроме), и составило резерв. Резервное ополчение, сформированное по указу императора Александра I от 21 октября 1812 года, состояло из двух батальонов (1 тыс. человек) и конной сотни, но в походах не участвовало.

«Татарское общество было осведомлено о сборе ополчения, о назначении командующим ополчением генерал-лейтенанта П.А. Толстого, о наложении штрафов за укрывательство дезертиров и так далее, — читаем в научно-документальном журнале „Гасырлар авазы — Эхо веков“ государственного комитета РТ по архивному делу. — Губернатор Мансуров предписал Казанской городовой ратуше татарских слобод немедленно приступить к сбору денежных средств для 2-го Костромского полка. К 3 июля „на устроение“ пехотного полка было собрано 4100 рублей. Губернатор распорядился созвать в Казани и „градских голов с лучшими из общества людьми для составления здесь общаго собрания“. 21 августа на собрании в городской Думе было обнародовано следующее: „Положено на пожертвование в пользу Отечества против врага, вторгшагося в пределы Российской империи <...>, с объявленнаго всем казанским купечеством на нынешний 1812 год капитала по две копейки с рубля, в том числе с подведомых сей Ратуше купцов всех трех гильдий восемь тысяч триста шездесят рублей“. 26 августа татарские купцы „единогласно и из доброй воли“ решили внести пожертвования. Аналогичным образом поступило мещанское общество. У мещан сбор составил 2 рубля 70 копеек с каждой ревизской души. Кроме того, желающие могли жертвовать „особо“, сверх означенной суммы. В сборщики „пожертвенных денег“ были выбраны купец 2-й гильдии А. Заманов и мещанин Г. Нигаметуллин. Им было дано строгое указание завершить порученное дело в недельный срок. Проявление „малейшей медленности и послабления“ грозило им наказанием по всей строгости законов».

Позже, с размещением военнопленных в уездах Казанской губернии (первые пленные французы появились в октябре 1812 года), среди населения возникли разного рода заболевания. Ученые Казанского университета под руководством профессора Карла Фукса работали над изысканием способов борьбы с эпидемиями. Члены медицинского отделения университета объявили, что будут ухаживать за ранеными, находящимися в госпиталях Казани, а также, если потребуется, поедут на поле брани в качестве санитаров. Было решено как можно более ускорить прохождение программы со студентами медицинского отделения «с тем, чтобы в случае воззвания военных врачей могли бы быть полезными». Профессору Арнгольдту было поручено вести практику по хирургии с теми студентами, которые изъявили желание пойти в армию. Почти все студенты университета, учащиеся 1-й мужской гимназии и многие чиновники учреждений проходили курс артиллерийской стрельбы и марша.

«ВСЕ ДЛЯ ФРОНТА, ВСЕ ДЛЯ ПОБЕДЫ»

Желание казанцев, жителей уездов Казанской губернии помочь Родине сказывалось во всем. Ополченцам не хватало оружия: нашлись кузнецы, которые из имеющейся меди отливали и оттачивали штыки, палаши и другое оружие. Особенно много помогали горожане по перевозке пороха и привозу разного сырья, необходимого для выработки пороха. До войны большую трудность для Казанского порохового завода составляла перевозка продукции, завод часто имел большой перерасход, связанный с уплатой за тягловую силу. Совсем другая ситуация сложилась во время войны: крестьяне буквально стояли в очереди, предлагая свою лошадь для перевозки. Производительность фабрики Осокина по выработке сукна для ополчения и военных с момента войны стала быстро расти. На фабрику поступило много новых рабочих: все они исключительно быстро осваивали незнакомую профессию, чем вызвали даже удивление администрации. «Новые люди, поступившие на фабрику, — говорится в одном из донесений, — как будто были ранее все ткачами». Рабочие понимали, насколько важна их работа для армии, стремились сделать все, что было в их силах, чтобы труд их принес наибольшую пользу. Артисты Казанского театра устраивали благотворительные спектакли, денежный сбор от которых шел на помощь раненым воинам или на другие нужды. Билеты на эти спектакли быстро распродавались, а многие жители города приходили просто отдать деньги, не приобретая билета.

В сентябре 1812 года сбором добровольных пожертвований занялся специально организованный комитет пожертвований по внутреннему ополчению Казанской губернии. В газете «Казанские известия» комитет несколько раз размещал объявления: «Желающие приносить или присылать свои пожертвования могут во всякое время с утра до вечера являться в комитет, где оные будут принимаемы без малейшего задержания». Татарское общество (так называлось тогда население Казани, живущее в татарских Старой и Новой слободах) выбрало от себя по сбору пожертвований, помимо комитета, особых сборщиков, «которые бы каждую неделю докладывали татарскому городскому голове, комитету и Ратуше, сколько они собрали». В итоге ими была собрана внушительная сумма — 8 тыс. 360 рублей.
Поток пожертвований рос с каждым днем: приносили от целого общества, приносили лично. Много денег и вещей присылалось в Казань из других городов и сел Казанской губернии, иногда приезжали целые обозы, нагруженные продовольствием и различными нужными вещами для ополчения. Крестьяне Свияжского уезда привезли 100 пудов штыковой меди, крестьяне Чистопольского уезда кроме денег и различных вещей привезли 200 пудов шерсти на фабрику Осокина для изготовления солдатского сукна. Много было собрано латуни, штыковой меди, шерсти, золота, серебра и т. д. Среди вещей много было серебряных украшений женщин-татарок.

Вообще, население губернии не скупилось на денежные средства: дворянство пожертвовало на ополчение 140 тыс. рублей, казанское купечество — 74 тыс. 40 рублей, мещанство — 10 тыс. рублей, «цеховые» — 2 тыс. рублей; Чебоксарское общество — 3 тыс. рублей, Козьмодемьянское — 2 тыс. рублей, Свияжское — 700 рублей, Цивильское — 500 рублей, Лаишевское — 500 рублей, Ядринское — 1 тыс. 520 рублей. Все пожертвования составили огромную по тем временам сумму — 346 тыс. рублей.

Начиная с августа 1812 года в Казань эвакуируются жители из Москвы, Смоленска и других городов, занятых неприятелем, — всего 30 тыс. жителей. Все они нашли самый радушный прием: жилище, угол, ласку и заботу. Каждый житель Казани старался облегчить участь пострадавших: давали одежду, мебель, посуду и т. д. Много эвакуированных находили приют в квартирах татар.

В Казань из Москвы переводят ряд учреждений: департаменты правительствующего сената с архивами, Московский опекунский совет, Институт благородных девиц и др. Все эти учреждения были размещены в лучших домах города Казани. При казанских монастырях организуются общежития для детей, потерявших кров и родителей.

«ВПЕРЕДЪ, НА СУПОСТАТЫ!»

Казанское ополчение состояло из 3 тыс. 280 ратников, из них: 1 пеший полк (3 тыс. человек) и батальон конницы (280 человек). 13 января 1813 года ополчение выступило в поход. Проводить его вышли все жители Казани: и местные, и приезжие. Три месяца шло ополчение до Киева; сначала оно двинулось к городу Арзамасу, затем — через Рязанскую, Тамбовскую, Воронежскую, Орловскую, Курскую, Слободско-Украинскую, Полтавскую и Малороссийско-Черниговскую губернии. Поход проходил в тяжелых зимних условиях — морозы доходили до 30 градусов, дороги были занесены глубоким снегом, но ополченцы, хорошо снабженные продовольствием и одеждой, прекрасно чувствовали себя. Воины были вооружены силами своих земляков и одеты в кафтаны и шаровары из сукна, изготовленного ими же. Ратники Казанского ополчения носили серые кафтаны и серые шаровары навыпуск, которые в ненастную погоду заправляли в сапоги. На серой фуражке традиционный ополченский знак — крест и императорский вензель. Воины носили ранцы на черных перекрещенных ремнях, а спереди, на поясном ремне или на кушаке, — черный патронташ. Рукавицы, варежки, полушубки — как и в других ополчениях. За время похода из 3280 ополченцев заболели 20 человек, умерли двое.

Казанское ополчение прибыло в Киев в полном боевом порядке, вид ополченцев был настолько удовлетворителен, что производивший в Киеве смотр генерал-лейтенант Толстой отметил исправность Казанского ополчения. Затем ополченцы разместились западнее, в Волынской губернии, и через два месяца отдыха и военных тренировок выступили 21 июня. 12 июля 1813 года Казанское ополчение, перейдя реку Буг, соединилось с корпусом генерал-майора Муромцева и вместе с ним прошло через Польшу, Силезию, Богемию. В начале сентября 1813 года ополчение достигло границ Саксонии и 30 сентября остановилось у селения Лохвиц, в 7 верстах от Дрездена.

«ВСТУПАЛИ В БОИ, ПО ПОЯС УТОПАЯ В КРОВИ»

В октябре 1813 года наши земляки участвовали в осаде сильно укрепленной Дрезденской крепости. Им пришлось выдержать особенно жестокий бой 25 октября. Кровопролитное сражение длилось весь день и всю ночь. Были большие потери: 38 убитых, 170 раненых. Казанские ополченцы проявили себя под Дрезденом храбрыми и выносливыми бойцами. Многие из них получили за дрезденскую операцию награды и повышения в чинах. «Казанцы были выдвинуты на передовые позиции и сумели в непрерывных боях проявить огромную стойкость и мужество. Не имея подчас ружей, воины шли в рукопашную, убивая французов прикладами ружей, поражая их штыками. Все позиции были удержаны, все воины порасстреляли патроны, но позиций не сдали», — писал адмирал Чичагов. Храбро сражаясь под Дрезденом, наши земляки получили первое боевое крещение и вписали свое славное имя в бессмертные страницы Отечественной войны. Командир Казанского пехотного полка подполковник Чичагов был награжден золотой шпагой с надписью «За храбрость», батальонные командиры Селиванов и Ростовцев награждены медалями, подпоручики Бланк и Иглен — орденами. Татарский конный батальон принял участие в боях под Магдебургом и Гамбургом. Ратная доблесть многих казанских ополченцев, в том числе и татар, была отмечена наградами. Так, крестьянин-татарин Агиев был возведен в чин младшего офицера, награжден Анненским крестом за проявленную храбрость и получил дворянство.

В одном из татарских баитов (эпический и лиро-эпический жанр татарской и башкирской поэзии — прим. ред.), посвященном событиям тех лет, есть такие слова: «Четыре-пять раз вступали в бои, по пояс утопая в крови». Высокую оценку татарским воинам дал историк Тарле, писавший, что они «сражались, судя по всем отзывам, замечательно стойко и мужественно».

После взятия Дрездена Казанское пехотное ополчение было введено в состав гарнизона, занявшего город, и здесь оставалось до самого возвращения в Россию, до 1815 года. Конные полки Казанского ополчения участвовали в осаде города Мазербурга в Пруссии и там находились весь январь 1814 года, после чего были посланы к Гамбургу. Из 10 взятых крепостей русским войсками на долю ополчений (всех, в том числе и Казанского) приходится 8: Данциг, Новое Замостье, Модлин, Глогау, Торгау, Дрезден, Магдебург, Гамбург. Немало жителей Казанской губернии своим участием в кампании против Наполеона вписали бессмертные страницы в историю Отечественной войны. Среди них — первая женщина-офицер Надежда Дурова (родом из Елабуги).

«РАТНИКИ, «БЫВШИЕ ДАЛЬШЕ ОДЕРА», ПОЛУЧИЛИ В НАГРАДУ ПО 5 РУБЛЕЙ»

Весть об окончательном разгроме наполеоновских полчищ была встречена в Казани всеобщим ликованием. 3 мая 1814 года в Казани в честь взятия Парижа был организован народный праздник: «У Черного озера был фейерверк и пущены разные искусственные огни. Народ во весь день и за полночь наполнял у сего озера площади, на коих выставлены были палатки, ни одного не было во всей Казани, кто бы не принимал живейшего участия в сем общем торжестве. Радость и умиление изображены были в лице каждого из высших состояний; просто, серьезно и трогательно изъявлял русский поселянин; с сановитой гордостью азиатец-татарин показывался, являя, что и он причисляется также к верным сынам России, и он принимает в славе ее такое же участие». В декабре 1812 года на одном из заседаний татарской ратуши города Казани был зачитан манифест Александра I от 3 ноября 1812 года с изъявлением благодарности российскому народу за спасение Отечества. Эти слова относились и к татарскому населению России, в том числе Казани и Казанской губернии, внесшему свою лепту в общее дело разгрома врага.

В целом в годы Отечественной войны 1812 года в борьбе с наполеоновскими войсками участвовали более 6 тыс. татар. Об этом рассказывает Светлана Зарипова, автор статьи «Татары-мусульмане в войне 1812 года». Кроме ополчения из татар Поволжья были сформированы 1-й, 2-й и 3-й Тептярские, 1-й и 2-й Мишарские полки, а также Башкирский полк. Тептярями раньше называли поволжских и приуральских татар. Форма одежды и вооружения всем тептярским полкам была определена такая же, как и у уральских казаков. Денис Давыдов так писал в своем донесении о подвиге конников 1-го Тептярского полка: «18 числа (сентября) посланный мной в партию майор Тимиров с вверенным ему 1-м Тептярским полком атаковал неприятеля, взял 125 человек в плен и одну фуру с артиллерийскими снарядами». Известно, что 2-й Тептярский и 2-й Мишарский полки победоносно вступили в Париж. Воины этих полков получили медали «За взятие Парижа 19 марта 1814 года» и другие знаки отличия. Все участники Отечественной войны 1812 года были награждены серебряными медалями «В память войны 1812–1814 годов». В память доблестного участия татаро-башкирских полков в Отечественной войне 1812 года мусульмане Москвы в 1813 году получили разрешение на открытие молитвенного дома в Татарской слободе.

Казанское ополчение вышло из Дрездена 10 сентября 1814 года, и 25 февраля 1815 года казанцы торжественно встречали своих боевых героев-земляков: был устроен большой праздник в честь их возвращения. «Поутру в девять часов 10 тысяч жителей Казани и других городов Казанской губернии отправились за речку навстречу ополченцам. Ополчение под командованием подполковника Чичагова в военном порядке приходило по правую сторону Казанки. Часто повторяемое „ура“ наполняло звуком улицы Казани и, далеко отзываясь в окрестностях города, гласило радость и торжество его». Несколько дней подряд длились торжества, обеды, балы, вечера в честь славной дружины. Помимо «монаршего благоволения», все ратники, «бывшие дальше Одера», получили от государя в награду по 5 рублей, на которые в 1815 году можно было купить около центнера ржаной муки. Ополченцам преподносили и другие всевозможные подарки.

Подготовил Михаил Бирин