Разиль Валеев: «Нематериальное культурное наследие — это дух народа, дух народа — это душа народа» Разиль Валеев: «Нематериальное культурное наследие — это дух народа, дух народа — это душа народа»

«БЕЗДУХОВНЫЙ НАРОД — ЭТО УЖЕ НЕ НАРОД»

Нематериальное культурное наследие Татарстана возьмут под государственный контроль — в конце мая президент РТ Рустам Минниханов подписал соответствующий республиканский закон. Накануне на пресс-конференции в Госсовете РТ его презентовали журналистам. Закон, который будет введен в действие с 1 января 2018 года, уникальный и передовой, констатировал председатель комитета Госсовета Татарстана по образованию, культуре, науке и национальным вопросам Разиль Валеев.

«В федеральном законодательстве такого закона нет, он входит в перечень опережающего законодательства», — отметил он и подчеркнул значение документа. — У нас есть закон об охране материального культурного наследия. Но у нас имеются не только материальные культурные ценности, но и очень богатое нематериальное культурное наследие. А нематериальное культурное наследие — это дух народа, дух народа — это душа народа. Язык, нормы и правила поведения, верования, обычаи, празднества, фольклор, технология изготовления предметов народно-прикладного искусства, музыкальные инструменты, предметы быта, народно-художественные каноны и так далее — без всего этого народ не может существовать, не может развиваться, не может жить полноценной духовной жизнью, а бездуховный народ — это уже не народ, это население».

О том, как будет реализовываться закон, рассказала замминистра культуры РТ Гузель Шарипова. «Принять легко, реализовать трудно», — сразу же заметила она. «Опыт нашей республики по сохранению и популяризации народной культуры считается одним из самых лучших, самых передовых в РФ среди регионов. У нас сохранена и развивается сеть культурно-досуговых учреждений, попросту говоря, домов культуры — клубов, которых в Татарстане почти 2 тысячи», — подчеркнула замминистра.

В план реализации закона входит создание реестра объектов нематериального культурного наследия (НКН), электронной платформы реестра, экспертиза объектов НКН. Разработка закона велась полтора года, однако работа по данного составлению реестра началась еще в 2013 году. «К 2016-му в проектном реестре НКН значилось уже 200 объектов нематериального культурного наследия из 26 муниципальных образований республики», — отметила Шарипова. При этом Валеев добавил, что информация из этого реестра будет общедоступной. «И это тоже очень важно, каждый человек даже для собственного понимания и использования будет иметь доступ к данному реестру... Это необходимо для последующего информирования населения и передачи будущим поколениям этой информации. Наша задача — не только консервация, но и возрождение и возвращение народу этих традиций и инструментов», — добавил он.

По словам замминистра культуры РТ, закон позволит создавать мастерские народно-художественных промыслов, информационные порталы, сайты, телевизионные программы для популяризации традиций народной культуры, а также поддерживать носителей объектов нематериального культурного наследия, осуществлять грантовую помощь, проводить научные исследования, формировать образовательные и просветительские программы, издавать книги.

Самым главным объектом нематериального культурного наследия в Татарстане является, естественно, Сабантуй

«У ТОГО САБАНТУЯ, КОТОРЫЙ ШАГАЕТ ПО ВСЕМУ МИРУ, СОВЕРШЕННО ДРУГИЕ ЦЕЛИ И ЗАДАЧИ»

Самым главным объектом нематериального культурного наследия в Татарстане является, естественно, Сабантуй. «Нас часто спрашивают: Сабантуй является объектом НКН или нет? Конечно, да!» — отметила руководитель республиканского центра развития традиционной культуры Фанзиля Завгарова. «Но какой Сабантуй будет сохранен, какой Сабантуй для нас важен? Нас интересует Сабантуй в совокупности с предсабантуйными обрядами со всей терминологией, со всем языковым контекстом. Этим он и интересен», — подчеркнула она. 

При этом Завгарова призвала разграничивать Сабантуй, который войдет в НКН, и те сабантуи, которые проходят в местах компактного проживания татар, в том числе и за рубежом. «Для нас очень интересен тот Сабантуй, который сохраняет свои мифо-ритуальные, обрядово-ритуальные составляющие. У того Сабантуя, который шагает по всему миру, совершенно другие цели и задачи — консолидация национальной идентичности. Мы консолидируем нацию и презентуем через Сабантуй татарскую нацию как толерантную, культурную, цивилизованную нацию», — отметила руководитель республиканского центра развития традиционной культуры. «Сегодняшний Сабантуй — это не настоящий Сабантуй. Не сохранились традиционные игры и забавы», — добавил Валеев.

Поможет ли проведенный в Париже Сабантуй вхождению этого праздника в нематериальное культурное наследие ЮНЕСКО?

«Поможет ли проведенный в Париже Сабантуй вхождению этого праздника в нематериальное культурное наследие ЮНЕСКО?» — поинтересовались тут же журналисты, помянув давнюю мечту первого президента Татарстана Минтимера Шаймиева. «На парижский Сабантуй я не ездил, пусть отвечает тот, кто там был», — Валеев переадресовал вопрос Шариповой. «Никто из нас не ездил», — под смех собравшихся ответила ему она. «Надо понимать, что, пока Россия не ратифицирует конвенцию ЮНЕСКО, мы ни один объект внести в список ЮНЕСКО не можем, — ответила вместо них Завгарова. — После того как была ратифицирована парижская конвенция в 2003 году, два российских объекта успели внести в список ЮНЕСКО — это якутский Олонхо и образ жизни забайкальских староверов». В 2003 году была принята соответствующая парижская конвенция, в течение трех лет после этого страны могли отправлять свои заявки без ратификации, как некий тайм-аут. За эти три года — с 2003-го до 2006-го — Россия успела отправить как раз две заявки. С 2006 года отправлять заявки могут только страны, которые ратифицировали конвенцию, а Россия этого до сих пор не сделала. По словам спикера, Татарстан ищет альтернативные пути для того, чтобы включить любимый народный праздник в список ЮНЕСКО: «Сабантуй проводится и в других странах, мы пробовали внести его через страны, которые ратифицировали эту конвенцию, в частности через Турцию. Но вопрос до сих пор остается открытым и актуальным».

«Минтимер Шаймиев направил письмо в минкультуры РФ о необходимости ратификации конвенции ЮНЕСКО 2003 года о нематериальном культурном наследии, — добавил Валеев. — И надеемся, что мы еще в своей жизни застанем то, что конвенция будет ратифицирована, и сможем объекты НКН Татарстана презентовать в список шедевров нематериального культурного наследия ЮНЕСКО», — оптимистически добавила Завгарова. «РФ следит за нашим законом, и мы надеемся, что в перспективе будет принят федеральный закон. Мы будем просить депутатов Госдумы от Татарстана, чтобы они ратифицировали конвенцию».

Среди исчезающих видов НКН также детские игры и забавы

«БЫЛИ ВРЕМЕНА, КОГДА ПОСЛЕ СМЕРТИ КРУПНОГО ВОЕНАЧАЛЬНИКА ВМЕСТЕ С НИМ ХОРОНИЛИ ЕГО ЛОШАДЬ. ТАКИЕ ВЕЩИ В НКН МЫ ВКЛЮЧАТЬ НЕ БУДЕМ»

В реестр объектов НКН также будет включена информация об исчезающих объектах культурного наследия. В частности, уникальная история — мордва-каратаи. Их осталось в мире около 400 человек, из них 67 проживают в татарстанской деревне Карманка, соответственно, их культурно-обрядовая сторона жизни должна быть сохранена. Среди находящихся под угрозой исчезновения НКН также, как оказалось, и традиционные татарские народные инструменты. «Из музыкальных инструментов у нас остались гармонь да баян, катастрофически исчезают традиционные инструменты. У нас есть единственный энтузиаст, Геннадий Макаров, который пытается их сохранить. Эти инструменты сохранились у казахов, у киргизов. Нужно ехать, учиться у них», — отметил Валеев. Среди исчезающих видов НКН также детские игры и забавы. «Заставить детей играть в игры нашего детства — это утопия. Эти игры также исчезающий объект НКН», — отметила Завгарова.

В сам реестр также попали, к примеру, отдельные элементы праздника Каравон. «НКН — это и язык, и говоры, это территориальные особенности не только татарского народа, но и всех коренных народов, проживающих на территории Татарстана. Объекты НКН не подлежит консервации в отличие от объектов материального культурного наследия. Все меняется по ходу самой жизни», — отметила Завгарова. Она добавила, что ценность нового республиканского закона — в сохранении культурного многообразия: «Любой народ в своей традиционной культуре гармонизировал отношения с соседом. Это некий иммунитет, некий гуманистический буфер противостояния современным вызовам не только России, но и мировым. Мир на сегодняшний день полярен, жесток».

Как оказалось, жители республики могут вносить свои предложения на предмет объектов НКН, при этом чиновники просят татарстанцев быть более активными в данном вопросе. «Этот закон уникальный, очень нужный. Если народ не возьмется, не поможет, реализовать его будет очень и очень сложно. Одни государственные органы с данной проблемой справиться не смогут. Необходимо очень активное участие общественности и физических лиц. Потому я обращаюсь к вам с просьбой написать об этом», — обратился к журналистам депутат Госсовета РТ. Кстати, по его словам, не все объекты НКН необходимо сохранять. «Были такие времена, когда после смерти крупного военачальника вместе с ним хоронили и его лошадь. Сегодня такой необходимости нет, — пошутил Валеев. — Когда умирал высокопоставленный руководитель, вместе с ним хоронили и его жену. Нет необходимости это возрождать, пусть наши женщины живут и процветают, такие вещи мы в реестр НКН включать не будем».