Наталья Реснянская, «Егоза»: «Когда пошел беби-бум, под детсады переделывали даже бордели»

Наталья Реснянская: «Мы начинали первыми. Очень долго приходилось доказывать, что это не банальное зарабатывание денег, а система воспитания» Фото предоставлено центром развития «Егоза»

«РАЗ-ДВА, ТРИ, ЧЕТЫРЕ... ТРИДЦАТЬ — ВСЕ НА МЕСТЕ»

— Наталья Леонидовна, воспитание детей, как известно, задача трудная. Как вышло, что вы сделали его делом своей жизни?

— Вообще, лет в 15 я дала себе зарок, что никогда в жизни не буду работать с детьми. И это было мое твердое убеждение года три-четыре. Начну с того, что моя мама была заведующей детским садом. Сначала она, естественно, работала воспитателем, нам с сестрой частенько приходилось делиться своими игрушками и даже своей комнатой с детсадовскими детьми. Когда малышей забывали забирать, мама приводила их домой.

Затем подростком, когда нужно было проходить практику, я летом подрабатывала в садике воспитателем. Помню ощущение ужаса, когда я пересчитывала группу своих трехлеток: «Раз-два, три-четыре... тридцать — все на месте». Тогда-то я и пообещала себе, что никогда не буду работать с детском саду, плюс у меня было убеждение, что я никогда ни на кого не буду работать.

— И поступили с точностью до наоборот: открыли детсад...

— Я училась на четвертом курсе пединститута имени Крупской в Йошкар-Оле, когда у меня родился ребенок. К началу сессии крохе было всего четыре месяца. Бабушки помочь не могли: они еще работали. Через меня прошли несколько нянь. При первом собеседовании они производили благоприятное впечатление. Но в дальнейшем оказывалось, что у каждой своя история, которая так или иначе отражалась на ребенке: супруг у меня в то время занимался установкой систем видеонаблюдения, поэтому в доме были камеры.

— Няни об этом, разумеется, не знали?

— Нет.

— Что стало для вас неприятным сюрпризом?

— Например, одна из нянь называла моего сына Кирилла Дашенькой и даже, имитируя девочку, надевала ему на голову повязку. У нее в это время в Америке родилась внучка, и она изливала свои чувства к ней на моего ребенка. С виду безобидно, но это могло сказаться негативно на его дальнейшем развитии. Кто-то просто оставлял сыночка и засыпал...

В итоге я договорилась с подругой: идя на экзамен, оставляла ребенка у нее. Когда же экзамены сдавала она, с ее малышом нянчилась я. А дальше нам надо было как-то заниматься, и у нас возникла идея организовать развивающие занятия. Мы сами отремонтировали помещения. Я вела и занятия, и финансовую часть. Когда моему ребенку исполнился год, мы открыли первый центр кратковременного пребывания детей.

Фото: Сергей Елагин

«МЫ НЕ ОБЕЩАЛИ, ЧТО РЕБЕНОК В ДВА ГОДА БУДЕТ ЗНАТЬ АСТРОНОМИЮ»

— Но в итоге вы оказались в Казани?

— Мой муж стал больше работать в столице Татарстана — и мы перебрались сюда. Это был 2002 год. Для меня было удивительно: на тот момент Казань уж точно была прогрессивнее, чем Йошкар-Ола, но в ней практически не было частных дошкольных учреждений. Я нашла человека, который дал мне на открытие детского центра деньги — 30 тысяч рублей.

— На каких условиях?

— На тех условиях, что станет соучредителем. Мы, кстати, с ним по-прежнему работаем вместе. Мы отремонтировали первое помещение на улице Родины. Тогда был демографический спад и было достаточно просто найти свободный детсад.

Первый год это были развивающие двухчасовые занятия для детей с 9 месяцев. Мы разработали свою методику. Я не сторонник опережающего развития, поэтому мы не учили ни читать, ни писать и родителям не обещали, что их ребенок будет в два года знать географию или астрономию. Только то, что у него будут развиты моторика, мышление и логика, он будет двигаться и говорить соответственно возрасту.

— Вы сами работали воспитателем?

— Да, у меня было 8 занятий: каждый час по группе. В перерыве с часа до трех я занималась уборкой, подписывала документы, ко мне приходили родители заключать договоры. Поэтому, когда сейчас я слышу от своих сотрудников слова «Не успеваю», говорю: «Значит, вы неправильно организуете свое время».

Кстати, еще в течение двух лет после переезда в Казань я продолжала работать в Йошкар-Оле в своем центре «Вместе с мамой». Ездила туда с ребенком на субботу и воскресенье, вела занятия и как-то контролировала деятельность. Но оказалось, что это крайне сложно. В каждой местности свои менталитет и экономические условия. Даже документация имеет свою специфику. С тех пор у меня сложилось убеждение, что франшизы касаемо детских садов просто не может быть. Это же не сеть магазинов или парикмахерских, чтобы их тиражировать.

— Ваши занятия в итоге трансформировались в полноценный садик?

— Мы не вынашивали таких планов. Но родителей устроил наш подход, и они попросили организовать детсадовскую группу.

На первых порах я и руководила, и сама вела занятия. Постепенно мы расширялись: родители вносили авансы, мы ремонтировали помещения, открывали группы. Я «выписала» сюда воспитателей, с которыми работала в Йошкар-Оле. Ребенок в дошкольном возрасте нас не слышит — копирует, поэтому очень важно, с какой энергетикой и нравственными ценностями человек находится рядом с ним.

В 2002 году у нас был центр, в сентябре 2003 года — первая детсадовская группа, а в 2004 году мы переехали в здание на улице Зорге. Здесь был детсад завода «Кварт», который он позже передал муниципалитету. В нем функционировали всего две группы. Все остальные помещения были закрыты: в них складировали всю ненужную мебель при расформировании остальных детсадов. Нам пришлось вывезти порядка 40 самосвалов.

— Муниципалитет дал вам зеленый свет?

— У нас есть обязательство: четыре муниципальные группы, которые здесь находятся, — это гарантия нахождения еще и шести частных групп.

«НА САДИК ЗАРАБАТЫВАЮТ ВСЕЙ СЕМЬЕЙ»

— Государственный и частный детсад — две большие разницы или все дело лишь в родительских амбициях?

— Когда рассказывают, что за 3 тысячи можно ходить в детский сад, я говорю, что это нереально, потому что необходимо соблюдать определенные стандарты.

«У нас нет какого-то предела, мы остаемся до последнего малыша» Фото: Сергей Елагин

— Какая стоимость у вас?

— Сейчас оплата у нас составляет от 12 до 24 тысяч. Понятно, что у нас дороже, чем в государственных детских садах. Но это услуга совершенно другого качества. Когда на 25 детей один воспитатель, будь он хоть семи пядей во лбу, его просто физически не хватит на то, чтобы услышать каждого ребенка.

— Ваши группы более малочисленны?

— У нас в каждой 16 детей и ни ребенком больше. С 8:30 работают одновременно два воспитателя плюс младший воспитатель. Один присматривает за детьми, второй в это время встречает родителей. Есть возможность узнать, как спал ребенок, в каком он сегодня пришел настроении. То есть индивидуальный подход у нас не на словах.

Детки у нас кушают не в группе, а в специально отведенном месте — кафе. Плюс очень много специалистов: логопед, дефектолог, хореограф, педагог по математике, психолог, психотерапевт. Занятия мы проводим по подгруппам. 8 детей, например, занимаются рисованием, другие 8 — английским. Насыщена сама образовательная программа: помимо уже упомянутых английского и рисования это хореография, сказкотерапия, вокал, обучение грамоте, подготовка к школе.

— Знаю, что вы своими силами устраиваете еще и театрализованные представления. Это тоже пункт обязательной программы?

— Как обычно бывает в детсадах? Захотели показать детям кукольный спектакль — собрали деньги, привезли. Деда Мороза на Новый год хотим — снова собрали деньги, пригласили. У нас все это уже включено в стоимость. И никаких дополнительных сборов ни на канцтовары, ни на игрушки, ни, упаси бог, на ремонтные работы. Питание шестиразовое. Да, оно обходится дороже, потому что у нас нет дотаций государства и нормы соответствуют санаторным. Если сто граммов мяса, то ребенок получает его в чистом виде, как и фрукты.

Недавно я с маленьким ребенком ехала на такси. Водитель рассказывает: «У меня жена работает поваром в детсаду. Получает 7 тысяч». Я упомянула, что сейчас у детей в рационе мало мяса. А он, не стесняясь, мне говорит: «Потому что 50 процентов оседает у меня в холодильнике». Это действительно так: повар получает 7 тысяч, потому что все остальное он берет в натуральном виде.

«Есть список из 40 дел, которые обязательно должен сделать ребенок, чтобы вырасти полноценным и счастливым человеком» Фото: Сергей Елагин

— Вообще родители интересуются меню?

— У нас интересуются. Более того, они всегда могут прийти и попробовать. Мы находимся с мамами и папами в тесном контакте. Когда понимаем, что дети не едят морковную запеканку, какой смысл выбрасывать деньги на ветер?

— Более обеспеченные родители — это повышенные требования?

— Хотя у нас много родителей-чиновников и просто очень известных в Татарстане людей, мы не используем приставку VIP. Например, у нас воспитывались Сафаровы: и младший сын, и внук, внуки первых заместителей министров связи и образования, дети руководителей минэкономики. Родители у нас порой даже не знают, с чьими детьми их чада ходили в одну группу. Мы на этом не делаем акцента.

В то же время у нас есть дети, чьи папы и мамы не занимают никаких постов. Иногда садик оплачивают даже бабушки с дедушками: у родителей-служащих нет возможности. Или зарабатывают на него всей семьей: если не садик, значит, нужна няня — выйдут те же деньги.

Знаете, однажды нужно решиться и признать, что государство не может обеспечить бесплатное дошкольное воспитание. А то мамы находятся в двойственной ситуации: в детские сады очередь, а надо выходить на работу. Они годами ждут «гарантированного места» в садике.

— Кризис как-то сказался на вашей деятельности?

— У меня еще никогда не было столько заявлений об отсрочке оплаты, как сейчас. И очень много детей от нас уходит. Но не потому, что их что-то не устраивает, просто родители вынуждены переехать в другой город: либо их сократили, либо они приезжали сюда из других городов открывать филиалы и компании, но те позакрывались.

«НАС ПРОВЕРЯЮТ РОСПОТРЕБНАДЗОР, МЧС...»

— Как власти относятся к частным детсадам: поощряют?

— Сначала государству было не до нас. Потом чиновники стали говорить: «Какие замечательные частные детсады — они помогают решать социальную задачу». У нас в свое время побывали и Игорь Шувалов, и заместитель министра образования России, и Рустам Нургалиевич три раза...

Сейчас, согласно статистике, частные детсады закрываются. Одна из причин — ужесточившиеся требования и проверки. В Набережных Челнах относительно недавно у детсада обвалилась крыша. Быстренько распорядились всех проверить. Перед Новым годом, когда что-то случилось в частном детсаду в одном из районов Татарстана, — тоже.

Нас проверяют Роспотребнадзор, МЧС... И любая проверка — это штраф от 2 до 200 тысяч. Например, приходит МЧС: «А покажите сертификат на линолеум». Или вот у нас детсад старого типа: отопительные приборы уже изначально расположены на входах-выходах. И мы всякий раз платим штраф, потому что нужны миллионы для того, чтобы поменять отопительную систему. Есть множество вещей, за которые могут штрафовать. Мы уже живем в другой реальности, а многие пункты правил и требований не менялись десятилетиями. Зато когда дети идут на игровые площадки в торговых центрах, ни справок, ни прививок никто не требует. Все малыши ползают и облизывают одну и ту же ручку.

— Приятельница из муниципального детсада поразила меня откровениями о нормах: высота цветов на окне не должна превышать 25 сантиметров. И санэпидемстанция берет смывы даже с их листиков!

— А игрушки по правилам надо мыть два раза в день. Это же просто нереально физически. Особенно младшему воспитателю в муниципальном саду: ей надо полы помыть, детей накормить... Все эти правила писались в послевоенные годы, когда были массовые инфекции.

Приведу еще один пример. Если ты индивидуальный предприниматель и у тебя садик в жилом доме, у него может быть один вход, дети могут питаться в одном месте. Но если это некоммерческая организация либо ООО, такое уже недопустимо, потому что есть такое заболевание, как ветрянка. Получается, что способ передачи заболевания зависит от организационно-правовой формы предприятия! В прошлом году в «Лесном городке» у нас произошла история, которая показала несостоятельность нашей системы. У одного из детей обнаружился норовирус, а его симптомы очень схожи с отравлением. Одна из мам быстренько организовала телевидение — и все затрубили: «В частном детсаду отравили детей». Мне звонили даже из министерства: «Что случилось?! Сообщили, что у вас скорых не хватает: детей массово увозят в РКБ...»

Как выяснилось, норовирус (а он может жить в организме человека достаточно долго) может выявить только достаточно дорогой анализ. Но эпидемиологи за каждый такой случай накладывают штраф. Поэтому садик покинули трое детей. Кроме того, вынуждены были уволиться трое моих сотрудников. У них у всех нашли этот вирус. Как я могу узнать, есть ли у человека, который приходит устраиваться на работу, норовирус или нет? Он сдает массу анализов для медкнижки, но такого анализа среди них нет. А если бы и был, я никогда в жизни не найду воспитателя, потому что каждый четвертый-пятый может быть его носителем...

«Нельзя гарантировать родителю, что, если он заплатил 100 тысяч, ребенок будет считать, читать и писать и станет высоконравственным человеком» Фото: Сергей Елагин

«ФАСАДЫ ОСТАВЛЯЮТ ЖЕЛАТЬ ЛУЧШЕГО, НО У НАС ЕСТЬ СОДЕРЖАНИЕ»

— Этот бизнес имеет особенности?

— Он социально ориентированный. Человек, который приходит в сферу образования и воспитания и прежде всего начинает говорить о прибыли, долго не протянет. Должна быть концепция. Мы начинали первыми. Очень долго приходилось доказывать, что это не банальное зарабатывание денег, а иная система воспитания. Сейчас к нам приезжают из других регионов, чтобы обучаться, как контактировать с родителями, вести математику и игры по правилам.

— Но вы бы, наверное, не стали этим заниматься себе в убыток?

— Не скрою: это занятие обеспечивает достойную зарплату. В некоммерческих организациях, как наша, прибыли не может быть априори. Если и есть деньги, они могут быть израсходованы исключительно на развитие организации.

В то же время нельзя гарантировать родителю, что, если он заплатил 100 тысяч, его ребенок будет считать, читать, писать и станет высоконравственным человеком. Или заплатил больше — и твой ребенок более воспитанный и образованный. Ни добро, ни ответственность нельзя перевести в рубли.

— Кто-то контролирует ваш образовательный процесс?

— Есть стандарты министерства образования РФ. Плюс я сама кандидат педагогических наук. У нас, кстати, и психолог — кандидат психологических наук. Есть утвержденные программы, плюс имеют место авторские. Мы получаем как раз такую.

— Сколько у вас сейчас всего детских садов?

— Три. Здесь, на Зорге, у нас не самый лучший вариант с точки зрения здания. Поэтому мы не стесняемся говорить родителям: «Да, фасады оставляют желать лучшего, но у нас есть содержание». Помимо этого, есть еще садики в жилых комплексах «Магеллан» и «Лесной городок».

— Можно уже сказать, что сеть. И где самый лучший детсад?

— Мы работаем по единому стандарту. Но, наверное, самый оптимальный вариант — это садик в «Лесном городке»: там новое здание, есть своя территория. В «Магеллане» на улице Чистопольской детсад тоже новый, но нет собственной площадки. Кстати, там, как и в «Лесном городке», бизнесовый подход с точки зрения помещений: нас пригласили на этапе строительства с правом выкупа здания садика на 20 лет.

— Два садика в перспективе будут у вас в собственности?

— Ну если мы с этим справимся, учитывая экономическую ситуацию и налоговое бремя. Только земельный налог у нас составляет 980 тысяч. И налоговая система все ужесточается. Например, не выплатил в срок зарплату или в этот же день не перечислил подоходный налог — штраф. Родители сетуют, что высокая плата. А как иначе при белой зарплате? Почему многие частники, включая детсады, официально не трудоустраивают своих сотрудников? Потому что понимают, что будут платить высокий подоходный налог. У нас нет никаких преференций ни по налогам, ни по коммунальным платежам, поэтому все это ложится на плечи родителей.

— Их взносы покрывают расходы?

— К сожалению, сейчас в связи с кризисом их не всегда хватает. Мы не повышаем родительскую плату, рассчитывая на субсидии на образовательную деятельность: на одного ребенка из бюджета республики ежемесячно выделяют порядка 1,5 тысяч рублей. Опять же подкосила история с Татфондбанком. У нас там были деньги, хотя и не очень большие.

«Какой бы ни был педагог, если маме не нравится рисовать или она не хлопает в ладоши, двух- или трехлетний малыш этого тоже делать не будет» Фото: Сергей Елагин

«ЕСТЬ СПИСОК ИЗ 40 ДЕЛ, КОТОРЫЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ДОЛЖЕН СДЕЛАТЬ РЕБЕНОК»

— Как, на ваш взгляд, нужно воспитывать детей: в строгости или, напротив, все позволять?

— Есть список из 40 дел, которые обязательно должен сделать ребенок, чтобы вырасти полноценным и счастливым человеком. Поэтому мы не сторонники запретов типа «Не ходи по лужам». Да ребенок обязательно по ним попрыгает. Я всегда говорю: «Давайте дадим детям возможность полноценно прожить детство». Хуже нет недоигравших 15–18-летних подростков. Вот сейчас активно обсуждается тема суицидов. Это все проблемы дошкольного детства, когда формируется сценарий поведения во взрослой жизни.

Если девочка не понянчила куклу, она не скопирует роль мамы. Плюс поведение «мальчики – девочки», все эти детские конфликты. Родители порой жалуются, что их ребенок кусается. Он может даже драться. Но в этом случае должен быть готов, что в следующий раз ему тоже дадут. И в какой-то момент другой окажется сильнее.

— Воспитатели со стажем отмечают, что сейчас дети мало что умеют делать сами.

— Соглашусь: навыки у малышей детсадовского возраста сейчас развиты меньше. Их не прививают родители. Так же как дети сейчас начинают поздно говорить — сказывается наличие гаджетов, телевизоров и компьютеров. У нас нет требований к ребенку: «Он еще ходит в памперсе, хорошо, приводите в памперсе».

В садике мы приучаем детей к самостоятельности: в три года они уже сами пытаются одеваться. Часто в садике ребенок идеальный. Как только мама или папа переступают порог, его словно подменяют. И Маша, которая еще днем одевалась на прогулку сама, начинает биться в истерике: «Оденьте меня!» И это лишь потому, что дома родители непоследовательны и могут что-то сделать за ребенка. А потом сетуют, что 14-летний подросток не может найти свои вещи. Я всегда говорю мамам и папам: «Мы переживем, если ребенок не убирает за собой игрушки, доведем его до выпуска. Но вам с этой историей жить». И таких моментов много.

Родители, приходя в садик, даже не всегда здороваются, уже не говоря о том, что они иногда позволяют себе кричать, не думая, что воспитатель останется на целый день с их детьми не в лучшем эмоциональном настроении. Если хочешь изменить ребенка, прежде измени себя.

— Вы еще и родителей воспитываете?!

— Конечно. Если папа ругается матом, то и ребенок начинает материться. Мама возмущается: «Как это так?!» Я говорю: «Во-первых, ничего страшного нет. Наша задача — сделать так, чтобы ребенок больше не повторял этого слова. Но не надо говорить, что у нас идеальная семья и мы дома слова грубого не скажем».

Или, например, придя из садика, малыш рассказывает, что его сегодня наказали или он целый день ничего не ел. Мама встает в позу: «Я своему ребенку верю». Я говорю: «Если мы точно так же начнем принимать за чистую монету рассказы ваших детей, поверьте, у вас волосы встанут дыбом». Мало того что они рассказывают, они же это начинают еще и проигрывать! Например, родители иногда говорят: мы один день посидим у бабушки. А ребенок, придя в садик, рассказывает, как они замечательно слетали на Гоа.

«Здесь, на улице Зорге, у нас не самый лучший вариант с точки зрения здания. Поэтому мы не стесняемся говорить родителям: «Да, фасады оставляют желать лучшего. Но у нас есть содержание» Фото: Сергей Елагин

«ОСТАЕМСЯ НА РАБОТЕ ДО ПОСЛЕДНЕГО МАЛЫША»

— Сегодня ненормированный рабочий день почти норма. До какого времени вечером у вас может «задержаться» ребенок?

— Официально мы работаем с 6:30 до 21:00. Но у нас нет какого-то предела, мы остаемся до последнего малыша. Много детей остается до 9 часов вечера. Родителям нужно просто позвонить или с утра предупредить, что они сегодня задержатся. Нам важно это знать, чтобы сориентироваться, когда еще в следующий раз накормить ребенка.

— А могут забрать и после девяти часов?

— Могут. Были случаи, особенно во время Универсиады, когда их забирали в 12 часов ночи: родители физически не успевали. Они даже выходили на нас с предложением организовать круглосуточные группы. В этом было разумное. Допустим, родители в командировке. Ребенка в 10 часов вечера забирает няня и в 8 утра приводит его обратно. Мамам и папам было бы проще, если бы ребенок все это время оставался в надежных руках: наши условия они знают. Но мы на это не пошли. Я убеждена: ребенок должен находиться в семье. А то мамы-папы попривыкнут.

— «Чадо пристроено. Я могу заниматься делами?»

— Именно. Причем позиция такая: «Я же заплатил деньги». То есть победил свое чувство вины, что сынишка или дочь находятся с чужими людьми.

«Занятия мы проводим в подгруппах. 8 детей, скажем, занимаются рисованием, другие 8 — английским» Фото предоставлено центром развития «Егоза»

«ПЕРВЫЙ РАЗ ВИЖУ, ЧТОБЫ РОДИТЕЛИ ЗА СВОИ ДЕНЬГИ ЕЩЕ И ПОРЕБРИКИ КРАСИЛИ»

— У вас есть какие-то традиции?

— Да. Наше правило: родители — активные участники процесса воспитания. Какой бы ни был педагог, если маме не нравится рисовать или она не хлопает в ладоши, двух- или трехлетний малыш этого тоже делать не будет. Поэтому у нас с самых первых занятий родители много что делали вместе с детьми. Например, сейчас у нас проходят спортивные праздники: стопроцентная родительская посещаемость. Мамы и папы независимо от статуса прыгают и бегают вместе с детьми. А еще для нас стали традиционны субботники.

— Вы убираете прилегающую территорию?

— Да. Родители приходят со своих совещаний в костюмах, надевают одноразовые фартуки и подметают, красят деревья, высаживают растения. Все фасады у нас разукрашены исключительно мамами, папами и их детьми. Наш штатный художник мне даже сказал: «Первый раз вижу, чтобы родители за свои деньги еще и поребрики красили».

Потом мы пьем чай и едим пирожки, смотрим концертную программу. Родители и сами в ней участвуют. В этот момент более счастливых детей сложно представить. Одним словом, акция «Разноцветный май» превращается в хороший весенний праздник.

Родители у нас еще и ставят потрясающие спектакли. Мы живем в настолько заорганизованное время, что для нас, взрослых, это возможность вернуться к себе-ребенку, выплеснуть эмоции.

Другая наша традиция — вечер встречи выпускников. Последний раз на него собрались около 400 человек. Самым старшим детям по 19 лет. Наши выпускники говорят: «Это то место, где нас любили». И это самый главный результат.

«Сначала государству не было до нас дела. Потом чиновники стали говорить: «Какие замечательные частные детсады — они помогают решать социальную ситуацию» Фото: Сергей Елагин

«ДВА МЕСЯЦА ПО ЦЕНЕ ОДНОГО — ЭТО КАК? ЦЕЛЫЙ МЕСЯЦ КОРМИТЬ СУХАРЯМИ?»

— Когда вы начинали, эта ниша была свободна. А как обстоит дело сейчас?

— Мы были первым частным лицензированным детсадом в Казани. А сейчас насчитывается более 200 разных по форме и содержанию учреждений. Кстати, некоторые из их руководителей проходили обучение на наших семинарах. Я считаю, что чем больше отдаешь, тем больше получаешь...

До 2010 года новых садиков появлялось мало, а потом возник беби-бум и все бросились их открывать. Под них переделывали даже бордели. Это реальный случай. Ко мне пришла женщина. Она сдавала помещение на цокольном этаже: бильярд, кровать в недвусмысленных интерьерах: «Не приходят сейчас клиенты. Может, открыть детский садик?» Минут 40 я пыталась ее отговорить: дети — это большая ответственность и т. п. Уходя, она меня благодарила. И я удовлетворенно выдохнула: «Переубедила!» А спустя три месяца открываю журнал «Крошка» и вижу: вместо бордовых ковров появились ковры с детской тематикой. Она открыла в этом помещении детский сад стоимостью 20 рублей в час. Причем ребенка можно оставить и на ночь. То есть теперь в ночное время стали приходить не папы или мамы, а оставались дети. И таких случаев много.

Если же говорить о лицензированных детсадах, их сейчас 14. Все остальное — уход и присмотр, которые не всегда имеют разрешительную документацию.

— Она там просто не нужна?

— Нужна. Другое дело, что есть частно-подпольные детсады. Раньше коммерческим организациям было нельзя вести образовательную деятельность, а сейчас они могут это делать, поэтому очень много людей пришли в эту сферу именно с бизнесовым подходом. Стоит только открыть интернет, как видишь вал объявлений: продам бизнес-план детского сада, франшизу детского сада.

— И что, «подпольные» детсады тоже пользуются спросом?

— Родители ведут своих детей в домашние садики, которые открываются на волне спроса: там плата составляет всего 5–6 тысяч. Если вы работаете честно: платите зарплату и нормально кормите детей, это просто невозможно. Я знаю, во что обходится каждое из перечисленного. У меня не укладывается в голове: «Скидка 50 процентов — два месяца по цене одного» — это как? Один месяц кормить сухарями?

«Питание у нас шестиразовое» Фото предоставлено центром развития «Егоза»

— Все-таки и кризис, и детсадов все больше. Нет страха, что не наберете группы?

— Сейчас дети есть. Из семей, которые уже воспользовались нашими услугами, к нам приводят вторых, третьих малышей. Появляются и новые: на нас работает сарафанное радио. В Казани не обеспечены садиками около тысячи детей с трех лет и более трех тысяч — до трехлетнего возраста.

— То есть обилие конкурентов вас не пугает?

— Нет. Это держит в тонусе и заставляет искать новые пути развития.

— Ваша задача состоит в том, чтобы свести концы с концами, или все-таки можно выйти в плюс?

— Не могу сказать, что у нас нет денег на развитие. Средства приходится вкладывать постоянно: выплачиваем зарплату, покупаем игрушки для новых групп. Открывая садик в том же «Лесном городке», приобретали мебель.

Когда возникают финансовые сложности, чаще всего приходится договариваться. Кредиты некоммерческой организации не дают, несмотря ни на что. Их, если это необходимо, я беру сама как физлицо. И вкладывают другие учредители.

Распространенное мнение: «Даже если есть задолженность по коммунальным услугам, у вас же детский сад, вас не отключат». Я возражаю: «Мы частный детский сад. Нас отключают на раз-два».

— Городские власти вам помогают: деньгами или в целом?

— Финансовой помощи нет. Как я уже говорила, здание первого нашего садика на улице Зорге находится на балансе муниципалитета. У нас закончился пятилетний срок безвозмездного пользования. Хотя я считаю его условно безвозмездным. Только в ремонтные работы мы вложили несколько миллионов: это кровля, канализация, замена окон. Плюс содержание четырех муниципальных групп. В них работают наши же воспитатели. Родители этих малышей платят ровно ту сумму, которая установлена в муниципалитете: в среднем 3 тысячи рублей. Питание (а оно обходится в 120–150 рублей в день на ребенка) — это уже наши затраты.

«Как обычно бывает в детсадах? Захотели показать детям кукольный спектакль — собрали деньги, привезли. Деда Мороза на Новый год хотим — снова собрали деньги, пригласили. У нас все это уже включено» Фото: Сергей Елагин

— Какая сейчас главная проблема для частных детсадов?

— Проблема общая — это выравнивание возможностей муниципальных и частных учреждений. Если государство обещало 1,5 тысячи рублей на каждого дошкольника, неважно, в какой детсад он ходит — муниципальный или частный, эти деньги должны выделяться. И если муниципалитет предоставляет на питание ребенка дотацию в размере 2 тысяч, родители, независимо от статуса садика, должны ее получать.

В медицине равный доступ к бюджетным средствам уже состоялся, а вот в образовании это пока не свершилось. Например, только в прошлом году благодаря участию президента РТ и Госсовету удалось добиться, чтобы наши воспитатели начали получать пенсии по выслуге лет, как их коллеги в муниципальном детсаду.

«Я ОСТАЛАСЬ ВЕРНА ПРИНЦИПУ НЕ РАБОТАТЬ НА КОГО-ТО»

— Не могу не спросить: как же ваш зарок не работать в детском саду?

— Мама мне об этом периодически напоминает (смеется). Наверное, я тогда забыла добавить, что не буду работать в государственном детском саду. А вот второму принципу я осталась верна: не работать на кого-то.

— Свою маму, кстати, вы не позвали работать к себе в частный детсад?

— Нет, она продолжала работать в муниципальном детсаду в Волжске, а пять лет назад вышла на пенсию.

— Положа руку на сердце, скажите: вы открыли этот бизнес благодаря ей?

— Дети в моей жизни присутствовали всегда. Во время учебы в институте я была вожатой и готовила подростков к работе в лагерях. Я и сама там много работала. Когда училась в школе, у нас с подругой был свой пионерский отряд, с которым мы ездили по стране. Наверное, это передалось мне от мамы. Не могу сказать, что я ее копировала, но мы дети своих родителей. Причем мама не давала мне специальных мастер-классов: она просто так жила.

«У нас дети кушают не в группе, а в специально отведенном месте — детском кафе» Фото: Сергей Елагин

Сейчас у меня четверо своих детей: три парня, а буквально недавно появилась еще и девочка. Младшей нет и месяца, а старшему 19 лет, он студент. Младший сын всегда в детском саду. Средний так вообще с полутора лет был там со мной с утра до позднего вечера.

— Как муж относится к вашему занятию, ведь из-за него вы уделяете дому гораздо меньше времени?

— С пониманием. У него более регламентирован рабочий день, и он много времени проводит с детьми. Кроме того, мне помогает сестра. А с февраля, когда я родила четвертого ребенка, мои дети привыкают к новой реальности: утром мама дома, вечером дома — продлись мгновенье.

Вообще, в нашей семье принято так: в субботу и воскресенье — никакой работы. Это время мы проводим вместе. И в отпуск традиционно ездим вместе с детьми. Они для нас не помеха.

— И традиционный вопрос «БИЗНЕС Оnline»: ваши три секрета успешного бизнеса.

— Прежде всего это ответственность: перед собой, своей семьей и людьми. Второе — все, что ты делаешь, делать с любовью. И третье — делать это искренне и профессионально. Без профессионализма никуда. Но и профессионализм без любви и искренности становится, в общем-то, ничем.