Сергей Еретнов о правдоискательстве: «А почему я должен бросать? Это же весело!..»

Экс-депутат челнинского горсовета Сергей Еретнов, осужденный за пособничество игорному бизнесу, накануне покинул нижнекамскую колонию №4 Фото: chelny-biz.ru

«ПОКА ДОЕХАЛ ДО ЧЕЛНОВ, ПРИНЯЛ ОКОЛО 150 ПОЗДРАВЛЕНИЙ»

Экс-депутат челнинского горсовета Сергей Еретнов, осужденный за пособничество игорному бизнесу, накануне покинул нижнекамскую колонию №4. Неразбериха с сообщением между Верховным судом РТ и колонией привела к тому, что Еретнова выпустили на волю несколько неожиданно, и близкие не успели встретить его у ворот — как рассказал «БИЗНЕС Online» сам Еретнов, от тюрьмы до Нижнекамска его подбросила попутка, а в городе ему уже удалось созвониться с гражданской супругой Александрой, и она привезла его в Челны. Здесь, в кафе «Бегемот», куда первым делом завернул освободившийся, чтобы съесть пару чебуреков, его и удалось перехватить журналистам двух изданий, включая «БИЗНЕС Online».

Подтянутый на казенных харчах, в бодром расположении духа Еретнов рассказал, что по пути из Нижнекамска в Челны он успел принять около 150 поздравительных звонков. Одежда на вчерашнем узнике тоже осталась казенная — фуражка, телогрейка, кирзовые ботинки арестанта. Больше уходить было не в чем, гражданскую одежду отдал родным в начале заключения. Еретнов «не досидел» в колонии всего два месяца — срок ему засчитывается с 8 июля 2014 года, когда он был помещен в СИЗО, где содержался до 4 сентября, а потом был отправлен под домашний арест. 28 апреля этого года ВС РТ поддержал решение Нижнекамского городского суда двухмесячной давности и заменил остаток срока на исправительные работы — отчислять государству рабочую копейку экс-депутату придется все те же два месяца. Фактически Еретнов должен был выйти на волю еще 3 мая — в этот день отпустили другого заключенного, решение по которому Верховный суд РТ принял одновременно с Еретновым. Однако именно по освобождению Еретнова возникли некие проволочки с документооборотом, из-за чего День Победы он отметил за решеткой.

Напомним, к трем годам с учетом отбытого и штрафу в 200 тыс. рублей Еретнова приговорил челнинский городской суд в июле 2016 года за пособничество игорному бизнесу. Любопытно, что исход двухлетнего процесса оказался во многом неожиданным. Во-первых, сошла на нет самая страшная для игровиков статья УК, о создании и участии их в ОПС. Еретнова и еще пятерых его соседей по скамье подсудимых судья Радис Тагиров признал виновными в организации азартных игр, в мошенничестве, в пособничестве игорному бизнесу. Во-вторых, в течение практически всего процесса главным эпизодом, вменяемым лично Еретнову, была сделка с кафе «Шоколад» — его обвиняли в посредничестве между главным финансистом челнинских казино Дмитрием Косиновым и владельцем развлекательного центра «Батыр» Денисом Нитенко. В «Батыре», в кафе «Шоколад», было обнаружено подпольное казино Косинова, а Еретнов якобы получил от него 500 тыс. рублей за то, что договорился с Нитенко о продаже кафе под игорный бизнес. Однако перед самым приговором претензии были признаны несостоятельными, а Еретнова в итоге осудили за другой эпизод — за кафе «Пилот»: суд признал, что Еретнов опять же помог в покупке кафе у владельца здания (на тот момент) Фаниса Харисова — гендиректора ООО «Реклама-Центр». Этот эпизод был списан со счетов и практически не фигурировал в судебном расследовании еще на старте процесса, но перед приговором судья неожиданно вспомнил о нем, и именно за «Пилот» Еретнов и отмотал срок.

Если вспомнить основные вехи всего дела, то началось оно в январе 2014 года, когда силовики в ходе облавы накрыли подпольное казино. Работая с задержанными, следователи выявляли новые имена, в результате чего в апреле 2014 года прошла вторая волна задержаний — спецоперацию совместно провели МВД и следственный комитет. Они произвели 25 обысков и взяли под стражу 13 человек, после чего заговорил Косинов, и новые аресты посыпались один за другим. Среди известных персон по подозрению в связи с игровиками были задержаны совладелец ГК «ЕвроГрупп» Алексей Миронов и в то время начальник управления земельных и имущественных отношений исполкома Ирина Сибекина. Миронов через несколько дней был выпущен на свободу, а Сибекина условно осуждена по другому делу — о злоупотреблениях с землей.

Дело началось в январе 2014 года, когда силовики в ходе облавы накрыли подпольное казино Фото: ©Сергей Расулов, РИА «Новости»

Когда основной состав подследственных определился, на скамью подсудимых они отправились двумя партиями. Косинов и Ленар Нуретдинов, согласившись сотрудничать со следствием, получили отдельный процесс и условные сроки. Вторым эшелоном кроме Еретнова пошли еще пятеро — Денис Ульев, признанный лидером группы, ответственный за охрану Василий Криворучко, начальник отдела полиции «Автозаводский» Адай Тлегенов, сотрудники районных администраций Челнов Данияр Гумеров и Ильмир Мингараев. В зависимости от роли каждого они были обвинены по ст. 171.2 УК РФ («Незаконная организация и проведение азартных игр»), 159 УК РФ («Мошенничестве»), 290 УК РФ («Получении взятки») и 285 УК РФ («Злоупотребление должностными полномочиями»). Если не считать Косинова и Нуретдинова, никто, кроме Мингараева, вину за собой не признал.

В сентябре 2015 года расследование было завершено и дело по шестерым обвиняемым передали в суд. Ждать решения под стражей остались Ульев, Гумеров и Тлегенов. Еретнова после двух месяцев в СИЗО и объявленной им голодовки отпустили под домашний арест, а Криворучко и Мингараева оставили под подпиской о невыезде. К лету 2016 года все они разъехались отдавать долги обществу, однако в течение всего суда Еретнов оставался главным медийным магнитом этого процесса. Дело в том, что он был задержан в период своей предвыборной кампании в Госсовет РТ. С этой кампанией Еретнова были связаны и другие невероятные факты — к примеру, тот, что против него в округе выставили свои кандидатуры две полных тезки Еретнова, как выяснилось позже, заблаговременно сменившие свои настоящие имена и фамилии в паспортах. Очевидное противостояние со скрытыми политическими силами позволяло Еретнову утверждать, что его арест стал политическим заказом. Кстати, в декабре 2016 года международный правозащитный центр «Мемориал» признал Еретнова политзаключенным.

Сергей Еретнов намерен и дальше доказывать свою невиновность и готов дойти до Европейского суда по правам человекаФото: Олег Спиридонов

«НА СЛЕДУЮЩИЕ ВЫБОРЫ ПОЙДУ С КОМАНДОЙ...»

Первый разговор с Еретновым после освобождения коснулся многих тем. Как выяснилось, вчерашний зек намерен и дальше доказывать свою невиновность и готов дойти до Европейского суда по правам человека, да и следующие выборы в горсовет автограда пропускать не собирается.

— Сергей Алексеевич, нашла ли свое объяснение ситуация с лишними днями заключения? Почему бумаги об освобождении пришли в колонию с опозданием?

— По почте так ничего и не пришло. Но Верховный суд передал в нижнекамский материалы моего дела, и сотрудники колонии сегодня забрали приговор из этих материалов, благодаря чему меня и выпустили. Это не единичный случай, мы напишем жалобу в Верховный суд России. Может, дело в канцелярии. Может, людей не хватает?..

— Где собираетесь отрабатывать остаток срока? Будете ли оспаривать обвинение?

— Не знаю пока, но завтра устраиваюсь. Друзей много, я ведь имею право сам выбрать место работы. Что касается дела, то я уверен, что ЕСПЧ признает приговор незаконным, и я не собираюсь оставлять действия в отношении меня безнаказанными. Адвокаты помогут — и Удовенко (адвокат Еретнова по игорному делу Юрий Удовенко — прим. ред.), и, думаю, Хрунова (казанский адвокат Ирина Хрунова, известная по защите группы Pussy Riot — прим. ред.) возьмется за Верховный суд РФ. Ее муж (правозащитник Павел Чиков — прим. ред.) является членом совета по правам человека при президенте России. Думаю, эта история получит огласку через президентский совет. Хрунова хотела взяться еще за мою кассацию, но просто не успевала по времени. На Москву, думаю, согласится.

— Вы уже отсидели, нет мыслей о том, чтобы бросить правдоискательство?

— А почему я должен бросить? Это же весело. Мне кажется, моя невиновность настолько очевидна... Особенно судья Тагиров меня поразил — так откровенно прикрывал огрехи следствия, я не намерен такое прощать. Думаю, мы добьемся в конечном итоге его дисквалификации. В этой стране либо складываешь лапки и признаешь победу жуликов и негодяев, либо делаешь то, что считаешь возможным и нужным на своем месте. Вы же тоже откровенно пишете, хотя таких примеров в стране по пальцам пересчитать. Льщу себя надеждой, что и я как издатель газеты «Ревизор» и журналист приложил руку к свободе прессы в нашей республике. Так почему я должен останавливаться? Другой вопрос, что надо деньги зарабатывать, поиздержался за эти три года, но это не мешает заниматься политикой. На следующие выборы пойду с командой, человек 10 соберу по разным округам. Что может сделать один депутат...

— Тяжело ли вы перенесли заключение?

— Грех жаловаться, зона сравнительно комфортная — нормальная, спокойная. У меня получилось этакое путешествие, я объехал все закамские централы: бугульминский, чистопольский, мензелинский, и плюс нижнекамский лагерь. По итогам мы с Удовенко составим докладную записку министру юстиции Александру Коновалову по ситуации в лагерях, по условиям содержания, да и конкретно по персоналиям. На мой взгляд, в этой системе есть откровенно сумасшедшие служащие. В основном люди спокойные, но есть мелкие негодяйчики. Был у нас один майор, например, 20 лет отработал в «четверке» (ИК-4 — прим. ред.), так он вообще не умеет разговаривать без крика. Кричит постоянно, безо всякого повода и смысла — просто по-другому не умеет. Бывает неадекватное отношение в том смысле, что пытаются запугивать, добиваясь какого-то почтительного поведения. Были смешные попытки — у меня вроде бы достаточно серьезная репутация непугливого человека. Но главная проблема — это, конечно, вопрос условно-досрочного освобождения. Механизм УДО в нашей стране и в республике в частности не работает. За то время, что я провел в колонии, я изучил около сотни судебных решений по ее заключенным. Судьи не просто нарушают закон, а делают это открыто. Если зек работает, имеет кучу поощрений и лагерь за его УДО, прокурор за, то судья просто говорит: недостаточно исправился. На основе чего он делает эти выводы? Пять минут посмотрев на человека по видеосвязи? Неизвестно. Ну а если зек не работает, то судья делает тот же вывод, указывая на этот факт. Хотя в законе четко сказано, что труд на зоне не должен учитываться судом при решении об УДО. Из-за этого, когда человек в зону заезжает, у него нет никакого стимула работать или хорошо себя вести, потому что на УДО это не повлияет. Это абсолютно глупая система, и, мне кажется, у нас в республике она особенно провалена. Хотя по УФСИН куча нарушений, уголовные дела, начальники стреляются... В той же «четверке» посажены люди, которые торговали поощрениями и решали вопросы с судами. Если на место Хамадишина (Дауфит Хамадишин — экс-глава УФСИН по РТ — прим. ред.) снова придет местный, вряд ли что-то изменится, потому что начальники лагерей сцепились с судами и очень неплохо зарабатывают. Нарушений много и по производству, но при этом работы нет. У нас в лагере было больше 1400 человек, а рабочих мест всего 300.

— Вы не работали?

— Я достаточно обеспеченный человек, как я могу отнимать место у работяг, которые заработанные копейки отсылали семьям? По несколько тысяч зарабатывали.

— Каково ваше впечатление — много народу сидит без вины?

— Есть очень дикие решения, но я не скажу, что суды сплошь несправедливые. Больше 90 процентов сроков оправданы, на мой взгляд. Но что касается бизнеса, то тут административный ресурс включается на полную катушку и прикрывается судами. Вплотную столкнувшись за эти три года с правоохранительной системой, я отношусь к ней с брезгливостью, а суды венчают эту пирамиду, придавая легитимность действиям прокуратуры, следствия и остальных. Ну как же — два года следствие шло, а мы не приговорим?

«СВЯЩЕННИК ТЕПЕРЬ ПРИЕЗЖАЕТ, НАДО ЕЩЕ ДОБИТЬСЯ, ЧТОБЫ МУЛЛУ НА ЗОНУ ПУСКАЛИ...»

— Расскажите о тюремном быте. Сколько сокамерников у вас было?

— В колонии у нас были не камеры. Когда-то это было рабочее общежитие, и мы жили в его комнатах, в трех бараках. У меня была комната на двоих, можно сказать, VIP. Со мной жил казанский мелкий мошенник, лет 40. Он нашел призвание в том, что стал исполнять роль муллы для всей зоны.

— Не обратил вас в веру?

— Он настолько мошенник, что, когда я будил его на утренний намаз: «Тагир, вставай, молиться пора!», он отвечал: «Я во сне молюсь, Аллах простит». Сам-то я вставал в полпятого — во-первых, на воле привык, во-вторых, шумно очень, вокруг заводы работают. А в 6 начинает играть гимн России, так что все равно спать невозможно. На зоне, кстати, есть мечеть и церковь. К тому моменту, когда я приехал в колонию, попа там не видели уже два года — его не пускали. Примерно за неделю мне удалось организовать разрешение, и теперь священник приезжает раз в месяц. Надо еще добиться, чтобы муллу пускали. Когда мошенник окормляет паству, в этом мало хорошего. Он даже свинину ел, утверждая, что ему достаточно трижды обойти вокруг мечети, и мясо освящено, можно есть.

— Как вам удалось добиться разрешения для визитов священника?

— Я созвонился со своим другом, он служит в Боровецкой церкви. Он послал к нам священника из Нижнекамской епархии, а я изнутри надавил — пришел к начальнику и сказал: что, мол, такое, прямо сейчас свяжусь с прессой и расскажу, что вы попа не пускаете два года. Церковь стоит, какой-то заключенный там убирается, но служб нет. Зачем строили тогда? В течение недели разрешение было получено. Священник стал приезжать очень интересный, умеет разговаривать с заключенными. Мне и службы его понравились, и контакт с людьми. Я каждый раз ходил, хотя сам атеист. Люблю и церковь посещать, и мечеть. А заключенные церковь забивали битком, человек по 40 она вмещает. Это паства, нуждающаяся в добром слове. По мулле, к сожалению, мне звонить было некуда, знакомых таких нет, но теперь я добьюсь и для мусульман того же. Тем более их в «четверке» много, и в свое время именно с этой зоны многие освободившиеся уезжали воевать как террористы. Пропаганда шла такая, что ФСБ вынуждена была вмешаться. Поэтому меня удивляет, что ДУМ РТ никак не реагирует, мулла не приезжает проповедовать в «четверку».

— В полпятого утра вы поднимались, а дальше — каков режим дня?

— Гулял два часа, душ, зарядка, завтрак. Потом книжки, телевизор, общение. Телевизор был у соседей, себе я посчитал ненужным заводить из-за достаточно короткого срока. Кстати, непонятно, почему в централах телевизоры запрещали. Закон позволяет. Люди сидят по 10 человек сутками в тесной камере, им делать нечего, но чтобы телевизор разрешили, надо как минимум сразу два покупать: один — в камеру, второй — начальнику, такое практикуется. В Бугульме я решил вопрос по-другому: родственники прислали мне телевизор по почте, отправить его обратно тюрьма не могла. Я потом должен был забрать телевизор с собой, это моя собственность, но они сделали все, что не позволить мне его увезти. Даже этап задержали. Этапировали ночью, телевизор у меня был с собой упакован, но документы на него были заперты у начальника, а он ночью отсутствует. В общем, телевизор со мной не отпустили, но я собираюсь забрать его из Бугульмы. А в нижнекамской колонии люди сидят аж по 30 человек — кстати, нарушение серьезное, потому что на заключенного должно приходиться минимум по 4 метра, а там в лучшем случае по 2 — и им не разрешают телевизор. Тысяча человек не работает — им что делать-то? Люди сидят первый срок, зачем их отрывать от жизни страны?

— В остальном какие удобства?

— Душ на подъезд, туалет. В комнате — шкафчик, тумбочка, кровать, отопитель. В принципе, разрешено многое, но администрация в жестком режиме стремится все ограничить. Есть небольшое футбольное поле: люди играют, когда хотят, без особых ограничений, а я не любитель. У каждого подъезда небольшой спортзальчик прямо на улице — так вот я «качался». На воле в спортзал не ходил, был занят борьбой с коррупцией.

— Какие еще системные проблемы можете отметить?

— Большая проблема с комнатами длительного свидания — это когда можно с родственниками пожить трое суток. Мою жену не пустили, хотя по закону заключенный может регулярно пользоваться этой комнатой в зависимости от режима содержания. Люди с 7 утра приезжают, занимают очередь. Родственников целая толпа — ждут, например, зимой в 30-градусный мороз. Туалет на улице. Рядом одно кафе, но в нем можно погреться только 10 минут, потом выгоняют. Моя жена приехала — начальник вроде как сначала разрешил, но потом началось: давайте в обед, потом давайте вечером, потом давайте завтра с утра. Она 10 часов прождала на улице, и мы решили больше не пытаться. Но представьте: дети, старые родители в такой мороз стоят часами на улице. Зачем издеваться над родственниками — они перед государством ни в чем не провинились. Таких моментов очень много, все это будет в докладной записке Коновалову.

— Как тюремная кухня?

— Как ни странно, вполне нормальная. При прежнем начальнике была хуже, Марат Сайфутдинов пришел за полгода до меня, столовую подтянул. Я скажу так: в свое время работал на КАМАЗе, мне было 16 лет, но я до сих пор помню заводские столовые. На КАМАЗе в то время кормили хуже, чем сейчас на зоне. По рассказам сидящих, до Сайфутдинова они вообще не могли ходить в столовую, хотя добиться нормального качества несложно, потому что на продукты деньги выделяются. Старый начальник Щербаков на зону заходил раз в месяц, а Сайфутдинов с утра до вечера присутствует. Есть, конечно, что и о нем написать, но все-таки он старается и что-то хорошее сделать.

«Показательно, кстати, что суд признал показания и Криворучко, и Димы Косинова, и Дениса Нитенко против меня ложными» Фото: chelny-biz.ru

«КРИВОРУЧКО НАПИСАЛ ЗАЯВЛЕНИЕ О ТОМ, ЧТО ЕГО ЗАСТАВЛЯЛИ ДАВАТЬ ПОКАЗАНИЯ ПРОТИВ МЕНЯ...»

— Будете ли реанимировать газету «Ревизор»?

— Я уже не вижу в ней смысла. Хотя закрыли ее, конечно, показательно — через суд, а в суд вызвали моего однофамильца, который перед выборами фамилию сменил. Суда у нас нет, а правоохранительная система — тормоз развития страны. Так что если коллеги-журналисты и впредь будут позволять мне выказываться на страницах изданий, я буду этим пользоваться. Печатные СМИ сегодня актуальны разве что в период выборов.

— Вы отслеживаете судьбы других осужденных по «игорному делу»?

— Криворучко сидит там же, в «четверке». Мы не общались — во-первых, мы не можем дружить априори, во-вторых, статус у него на зоне самый низкий из возможных, я и не мог с ним соприкасаться. Денис Ульев уехал на Пановку (ИК-3, село Пановка Пестречинского района — прим. ред.). Показательно, кстати, что суд признал показания и Криворучко, и Димы Косинова, и Дениса Нитенко против меня ложными. Более того, суд признал, что Нитенко участвовал в игорном бизнесе. Все это записано в решении суда, но никаких претензий к ним нет.

— В чем их показания признаны ложными?

— Нитенко и Криворучко давали ложные показания о том, что они друг с другом не были знакомы, а я доказал, что они еще в клубе «Бомбей» имели совместный бизнес. Был представлен их договор, который судья не хотел признавать и вынужден был это сделать только после моего интервью в «БИЗНЕС Online». Была куча свидетельств о том, что Нитенко и в «Шоколаде» открыто участвовал, но тем не менее сижу я, а Нитенко у нас депутат.

— Вы на этой фактуре будете основывать свои дальнейшие действия?

— Не только. Криворучко, которому теперь бояться нечего, собственноручно написал заявление на имя председателя следственного комитета России о том, что его заставляли давать показания против меня двое сотрудников — из следственного отдела и из 6-го отдела. Я это заявление привез и представлю его в Верховный суд Российской Федерации. Думаю, в свое время и Дмитрий Косинов признается, что его заставили дать показания. Это очевидно, просто сейчас он на условном сроке по досудебному соглашению. Меня осудили по его показаниям, и в качестве доказательства был какой-то звонок, сделанный значительно позже эпизода, инкриминированного мне. Якобы я позвонил Харисову, и тот дал «игровикам» помещение. Ни денег, ничего я там не заработал, но вот помог с помещением. Мы действительно с Димой перезванивались, как и со многими в этом городе. В стенограмме звонка я спросил у Димы, когда он отдаст деньги Фанису за помещение. В деле есть покупка Косиновым помещения у Фаниса, но не кафе «Пилот», а офиса на втором этаже, никаких проблем с законностью. Дима ответил, что вопрос покупки решается коллективно, и спросил, честный ли человек Фанис. Я за Фаниса поручился, и ничего преступного в этой сделке нет. Этот звонок был сделан через большой период времени после того, за что меня посадили, никакой взаимосвязи. Это на совести судьи. Думаю, я добьюсь полного оправдания.