Киям Абрамов: «Жить стало лучше, жить стало веселей»

Киям Абрамов

«Я НЕ ЗАДУМЫВАЯСЬ ДАЛ БЫ ЕМУ СВОЮ РЕКОМЕНДАЦИЮ»

Раис Сабирзянов, внучатый племянник Кияма Абрамова, буквально на днях предоставил корреспонденту «БИЗНЕС Online» два десятка документов, с которыми он ознакомился и от руки переписал в управлении ФСБ России по Республике Татарстан. Копировать подлинники подобных дел можно лишь таким образом и лишь ближайшим родственникам высокопоставленных «врагов народа». Начнем с этих трех (орфография документов сохранена).

Секретно

СПРАВКА

Приговор о расстреле Абрамова Кияма Алимбековича приведен в исполнение в гор. Казань «9» мая 1938 года.

Акт о приведении приговора в исполнение хранится в особом архиве 1 го спецотдела НКВД СССР том 10 лист 492

Нач. 12 отделения 1 спецотдела НКВД СССР

Лейтенант госбезопасности /Кривицкий/

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

г. Казань, 1956 год 30 августа

Заместитель начальника следственного отдела КГБ при СМ ТАССР п/полковник Аминов допросил в качестве свидетеля Колесова Гавриила Ивановича 1894 г.р., уроженца Ивановской области, члена КПСС с 1918 г.

Вопрос: Как Вы можете охарактеризовать Абрамова К.А.?

Ответ: Абрамова К.А. бывшего председателя СНК ТАССР я знал хорошо и ничего предосудительного о нем сказать не могу. Это был очень хороший работник, отдающийся всей душой своей работе. Не считавшийся при этом ни со своим временем, ни своим здоровьем. В повседневной работе проявляющий исключительную оперативность и деловитость. При посещении его в СНК ТАССР он всегда внимательно выслушивал и давал деловые и правильные указания. В качестве примеров характеризующих Абрамова, я могу привести запомнившиеся мне моменты. Так в 1935 году, в период уборки урожая, когда я работал председателем Шереметьевского РИКа, ко мне приехал Абрамов. Прибыл примерно в час ночи, весь в пыли, усталый. Когда я предложил умыться с дороги и отдохнуть, он ответил что мыться и отдыхать некогда, попросил только чай, а сам прилег просто на полу, сказав что хочет спать. Когда я обратился к его шоферу, почему мол довели его до такой усталости, он ответил что вот так он замучил и их и сам не знает покоя. Когда чай был готов Абрамов попил чаю, немного отдохнул и еще не рассвело совсем, поднял меня и мы вместе выехали в колхозы. Абрамов общался с колхозниками и всех нас воодушевлял, при нем лучше пошла работа по сдаче хлеба государству.

Помню эпизод, когда Абрамов так же ночью проезжал через наш район. Я встретил его в дороге. Характерно, что Абрамов сидел за рулем машины, а его шофер спал рядом. Таких примеров я мог бы привести очень много. Повторяю, что Абрамов в моей памяти сохранился как человек преданный своей работе, достойный, оперативный и добросовестный, хороший и преданный коммунист...

Заключенный Киям Абрамов

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

г. Казань, 1956 года 5 сентября

Заместитель начальника следственного отдела КГБ при СМ ТАССР п/полковник Аминов допросил в качестве свидетеля Курникова Ивана Ивановича, 1903 г.р., уроженца г. Ташкент, русского, гражданина СССР, члена КПСС с 1920 г.

Вопрос: Знаете ли Вы Абрамова. Если да, как Вы можете охарактеризовать?

Ответ: Да, Абрамова я знаю с 1928 года по совместной учебе на курсах Марксизма-Ленинизма при ЦК партии. Тогда еще я знал его как скромного, выдержанного и старательного в учебе товарища-коммуниста. Встречался и общался с ним будучи делегатами (и он и я) 16 и17 Съездов партии. Очень близко я сошелся с ним в 1935-37 годы, когда он работал председателем СНК ТАССР, а я заведовал транспортным отделом Татарского Обкома партии. Общался в непосредственной практической работе и даже в быту. Я видел в нем образец партийного и советского деятеля, честного и безупречного коммуниста-интернационалиста, всегда и везде чуткого, скоромного и внимательного товарища. Никаких проявлений антипартийного порядка или националистических пережитков я за ним не никогда не замечал. И если бы ему сегодня потребовалась бы поручительская рекомендация, я не задумываясь дал бы ему свою рекомендацию.

Иосиф Сталин и Николай Ежов

В КОМПАНИИ НАРКОМОВ-СМЕРТНИКОВ

Из 10 первых руководителей первого республиканского правительства, которое с 1920 по 1946 года называлось Советом народных комиссаров АТССР (затем — ТАССР), 6 было расстреляно. Среди этой «команды смертников» нарком Абрамов, не будучи ни первым, ни последним по списку, все-таки заметно выделялся. Во-первых, татарин, а еще точнее — мишарин по национальности, он носил далеко не татарскую фамилию. Во-вторых, он дольше всех, с 1930 по 1937 год, «протянул» на этом смертельно опасном посту. Пребывание остальных глав правительства республики колебалось от 4 месяцев максимум до 3 лет. Он — целых 7, да еще при самих Ягоде и Ежове (Генрих Григорьевич Ягода (Имя при рождении Енох Гершевич Иегуда, 1891 - 1938) — один из главных руководителей советских органов госбезопасности (ВЧК, ГПУ, ОГПУ, НКВД), нарком внутренних дел СССР (1934 - 1936), первый в истории генеральный комиссар государственной безопасности, расстрелян по обвинению в шпионаже и государственной измене; Николай Иванович Ежов (1895 - 1940) — генеральный комиссар госбезопасности (1937 - 1941), один из главных организаторов массовых репрессий 1937 - 1938 годов, также известных как «Большой террор». В 1940 году расстрелян по обвинению в подготовке антисоветского государственного переворота — прим. ред.). В-третьих, не кого-то из коллег, а именно его чуть не каждый второй из связанных с ним исторических или медиаисточников именует ни много ни мало «творцом» или «архитектором татарского экономического чуда», иногда не чураясь выносить этот эпитет в заголовок публикации. И пик активности вкупе с невероятным для тех времен должностным долголетием этого наркома-чудотворца, а также члена президиума ЦИК СССР, пришелся как раз на эпоху «Большого террора»!

Карта Автономной Татарской ССР, 1928 годНажмите, чтобы увеличить

Основной отраслью народного хозяйства Татреспублики в те годы было сельское хозяйство, которое давало, по данным сайта istmat.info, 69,1% ее валового внутреннего продукта (1926/27). Промышленность Татреспублики была связана главным образом с переработкой продуктов сельского хозяйства. Число рабочих в республике составляло до 18 тыс. человек при населении в 2,594 млн. человек (по переписи 1926 года); из них городского — 281 тыс., или 10,6%, и сельского — 2,313 млн., или 89,4%. Для сравнения: в 1932 году, когда на территории современного Авиастроительного и Кировского районов Казани затеяли строительство предприятий Казмашстроя (предтеча современных наших заводов-авиагигантов — КАЗ им. Горбунова, КМПО и вертолетного), то, по некоторым сведениям, планировалось, что лет через пять, то есть годику к 1935-му, в них будет занято не менее 100 тыс. рабочих. Но об этом — чуть позже.

Из отдельных отраслей промышленности выделялась кожевенная (Таткожтрест объединял кожевенные, обувные и даже льнопрядильные и ткацкие предприятия). Металлопромышленность, достигшая наибольшего развития в период империалистической войны, потерпел за время гражданской сильный кризис. Пищевая промышленность занималась, кроме мукомолья, главным образом производством пива, дрожжей и винокурением. Химическая промышленность была представлена мыловаренным заводом им. Вахитова. В эти годы валовая продукция завода составляла 36% продукции всей трестированной промышленности Татреспублики (по данным istmat.info). Полиграфическая промышленность имела 4 типографии. Восстановление силикатной промышленности только начиналось. А основу чуть ли не всей республиканской промышленности составляли кустарные промыслы у сельского населения. Большое значение имел отход в торговлю старыми вещами за пределы Татреспублики. Таковы были ее унылые индустриальные реалии, когда в 1930 году Киям Абрамов принял главный наркомовский пост АТССР.

Строительство Казмашстроя, 1932 год

«НАМ ХЛЕБА НЕ НАДО — ЗАВОДЫ ДАВАЙ»

Равиль Вениаминов в своей книге «Казань авиационная» рассказывает, насколько в республике «жить стало веселей», и особенно — ее руководству, когда Совет Труда и Обороны (СТО), высший орган власти в СССР, 16 февраля 1932 года выпустил постановление о строительстве в Казани, с центром в селе Караваево, авиакомбината мощностью в 2400 самолетов (в 1932 году всего в СССР выпустили 2509 самолетов — прим. ред.). «СТО решил, — читаем в книге «Казань авиационная», — что первая очередь казанских авиазаводов №124 и моторного №130 должна вступить в эксплуатацию с первого квартала 1934 года, а полное освоение мощностей намечалось на следующий год... В апреле [1932] был утвержден проект специалистов Гипроавиапрома по строительству в Казани «самолетостроительного завода с выпуском машин типа АНТ-4/АНТ-6, моторного завода с выпуском двигателей типа „Кертисс-Конкверор“, теплоэлектроцентрали ТЭЦ-2, водозабора, двух вспомогательных заводов по производству самолетных лыж и запасных частей к изделиям, поселка Соцгород на 350 тысяч человек»... Предполагалось построить 15 основных цехов. Общая сумма стоимости комбината оценивалась в 300 млн. рублей, что равнялось затратам на сооружение Магнитогорского гиганта и вдвое превышало бюджет Горьковского автозавода. Предполагалось, что работников авиазаводов будет в два раза больше, чем жителей во всей Казани (по данным «Википедии», в 1931 году население Казани составляло 200900 человек — прим. ред.). Как только ни называли тогдашнюю «стройку века» — Казавиастрой, Казавиакомбинат, Казмашстрой, Казмашстройкомбинат...

Разумов (Михаил Осипович Разумов (1894 - 1937) — первый секретарь Татарского обкома партии с 1928 по 1933 год; репрессирован и расстрелян в 1937 году, реабилитирован посмертно — прим. ред.) так отвечал Иосифу Виссарионовичу в разговоре по поводу авиакомбината: «Вы хотите, товарищ Разумов, строить у себя авиазавод?» «Да, хотим, товарищ Сталин». «А все ли у вас, в Татарии, для этого есть? Как, например, обстоят дела с кадрами строителей?» «Таких кадров пока нет». «А дорожная сеть у вас хорошо развита?» «С дорогами плоховато, товарищ Сталин». «А насчет строительного материала как?» «Это у нас найдется, надо только руки приложить». «А как с жильем?» «Плохо». «А с электроэнергией? Ведь у вас на всю Казань имеется только одна электростанция на Булаке, мощность которой составляет всего лишь 5 тысяч киловатт». «Правильно, товарищ Сталин, тут дела пока тоже плохи, но мы заложили в 1929 году ТЭЦ-1, которая должна вскоре вступить в строй». «И с водой, вероятно, плохо?» «Плохо». «И, наконец, есть ли у вас какой-либо опыт больших новостроек?» «Нет», — отвечал Разумов. «Так что же у вас, в конце концов, есть для того, чтобы осуществить такую грандиозную стройку?» «У нас, товарищ Сталин, есть совесть и честь татарского народа, и на это мы очень и очень рассчитываем. Отправляясь к вам, меня просили передать, что народ Татарии гордится доверием партии и правительства и ничего не пожалеет для того, чтобы на полях республики воздвигнуть авиационный комбинат». «Ну что ж, тогда давайте, стройте», — сказал мудрый вождь.

Место закладки первого камня Казмашстроя, 2 мая 1932 года

КЛАД В ПРОБИРКЕ И ГОРШКЕ С ОБРАЩЕНИЕМ К ПОТОМКАМ

«Трудности, с которыми пришлось столкнуться первому руководству завода, явились естественным результатом „ударных темпов“ подготовки к строительству. Отсутствовали проекты и сметы, не было строительных механизмов, не хватало воды и электричества. Дефицитные материалы, такие как железо, гвозди, кровельный материал, трубы и многое другое, обеспечивались в первую очередь за счет внеплановой заготовки стройматериалов. Вот вам и плановое строительство! Принимаются решения и постановления, а реального ничего нет, кроме „голого“ энтузиазма населения в период насильственной коллективизации и надвигающегося Великого голода...

В праздничный день 2 мая [1932 года] в Караваево состоялась торжественная церемония послания грядущим потомкам в виде Акта о закладке авиакомбината в пробирке, положенной в глиняный горшок, а потом в двухведерный сосуд, опущенного в землю на полтора-два метра, — продолжает повествование Равиль Вениаминов. — Где сейчас эта посылка, не знает никто, так как из-за ошибки проектировщиков закладку завода перенесли позднее в другое место. Так что горшок с Актом и серебряной табличкой с надписью „Здесь заложен казанский авиакомбинат“ еще ждет своих археологов и охотников за драгоценными металлами...

В декабре [1932 года] в Казань приехала с Урала семья Ельциных. Два брата, Николай и Андриан, работали плотниками на стройке авиакомбината, а жена Николая ухаживала за трехлетним сыном Борисом, будущим первым президентом России. В апреле 1934 года „братьев-кулаков“ арестуют, дадут срок, а маленького Борю с мамой приютит казанская семья Cуховых. Потом, через два с половиной года, отца досрочно освободят, и Ельцины благополучно вернутся на родину».

А почти за десяток лет до этих событий отсюда, из Казани, решением бюро Татарского обкома РКП(б) 20 августа 1921 года был отправлен в Москву на постоянное место жительства и работы стремительно набирающий карьерный темп профессиональный коммунист Ежов Николай Иванович...

Продолжение следует.

Подготовил Михаил Бирин