«Татары на свои конгрессы, даже на самом высоком уровне, собираются с кучей претензий друг к другу, создают общие организации лишь с тем, чтобы был повод и место для высказывания взаимных обид» «Татары на свои конгрессы, даже на самом высоком уровне, собираются с кучей претензий друг к другу, создают общие организации лишь с тем, чтобы был повод и место для высказывания взаимных обид»

ТАТАРСКАЯ «ВЕНДЕТТА»

… Кто без тоски внимал из нас,

Среди всемирного молчанья,

Глухие времени стенанья,

Пророчески-прощальный глас

Нам мнится: мир осиротелый

Неотразимый Рок настиг –

И мы, в борьбе, природой целой

Покинуты на нас самих

И наша жизнь стоит пред нами,

Как призрак на краю земли

И с нашим веком и друзьями

Бледнеет в сумрачной дали...

И новое, младое племя

Меж тем на солнце расцвело,

А нас, друзья, и наше время

Давно забвеньем занесло! ...

Федор Тютчев. Бессонница (1829)

Не знаю как «младое племя», а наше поколение татарской интеллигенции продолжает заниматься разборками, которые интересны только узкому кругу ограниченных людей. Татары на свои конгрессы, даже на самом высоком уровне, собираются с кучей претензий друг к другу, создают общие организации лишь с тем, чтобы был повод и место для высказывания взаимных обид. Там не обсуждаются какие-то грандиозные цели, мегапроекты, способные вдохновить татарский мир. Там демонстрируется чья-то крутизна, личные успехи и проблемы организации очередного сабантуя. Вот и вся идеология.

Можно было бы в заслугу нашего поколения записать выросший престиж республики, экономическое развитие, новые возможности для роста культуры. Однако идея повышения статуса республики досталась нам от прежнего поколения общественных деятелей, прежде всего писателей, которых мы хорошо знаем, в отличие от нынешних лауреатов Тукаевской премии. Мы идейный потенциал прежнего поколения властителей дум исчерпали, а новые исторические горизонты не обозначили. Идея суверенитета выполнила свою миссию, она в 90-е годы сплотила не только население республики, но и татар всей страны. С начала тысячелетия начались нулевые годы, без руля и без ветрил. Они оказались нулевыми во всех смыслах. Безыдейность восторжествовала, а жадность стала идеалом. Яростная конкуренция на рынке повела не к улучшению, а к ухудшению экономического положения страны, но никто не хотел думать о государственных интересах. Частные интересы стали приоритетными, понятие общего блага исчезло из лексикона. Обогащение за счет обмана, воровства, коррупции стало считаться доблестью.

Однако и это теперь считается недостаточным. Свой «успех» надо продемонстрировать. Купить супердорогую машину, чтобы все просто ахнули, обделались, умерли от зависти. Затем отгрохать домину, чтобы за версту были видны ее сторожевые башни и каменные рыцари у ворот прямо от мастеров Италии. В этой гонке за тщеславием мозги включают в последнюю очередь. Размышлять считается уделом гнилой интеллигенции, слабаков — надо действовать. Сегодня татары формулу успеха понимают как непрерывный бой, до полной победы. Не конкурировать, а мочить, прямо таки закатать в асфальт, да так, чтобы следов не осталось. И никаких правил. Татарская «вендетта».

Традиционный Сабантуй, где выигрывали в рамках правил и не ради подарка, а ради славы, приказал долго жить. Родился новый Сабантуй, похожий на реалити-шоу, где единство татарской нации всего лишь витрина, а не суть. Впрочем, для кого-то такой символ сохранил свой смысл. Очень хочется в это верить.


«Традиционный Сабантуй, где выигрывали в рамках правил и не ради подарка, а ради славы, приказал долго жить. Родился новый Сабантуй, похожий на реалити-шоу»

«РОССИЯ НЕ ПРОСТО РУССКОЕ ГОСУДАРСТВО, КАК ТОЛКУЮТ ШОВИНИСТЫ И ПСЕВДОПАТРИОТЫ, ОНА ПО МЕНЬШЕЙ МЕРЕ РУССКО-ТАТАРСКАЯ СТРАНА»

Людям не стало бы лучше, если бы исполнились все их желания.

Гераклит Эфесский

Вся средневековая Европа еще до Реформации и революций представляла собой поле самой мелочной вендетты не только между кланами, дворянами, но даже обычными прихожанами. Достаточно было оскорбительного слова, чтобы ножи и шпаги обнажались. Разбой, драка, грабеж, распри между семьями играли в жизни горожан не меньшую роль, чем у воинской касты. Рыцарская честь — это из области куртуазной литературы. Европа преодолела мелкогрупповые стычки вместе с появлением новой идеологии эпохи Просвещения, в ходе борьбы с клерикалами, в ходе революций, изменивших не только облик Европы, но и всего мира. Это далось большой кровью, но Европа постепенно шла к пониманию значения солидарности. Единство Европы остается самой притягательной идеей.

У татар мелочная «вендетта» появляется вместе с разложением Золотой Орды. При Чингисхане и Бату была грандиозная идея строительства империи. В эту работу были втянуты многие кланы, племена и сословия. Завоевательные походы, строительство сотен городов, обустройство дорог, развитие финансовой системы и т. д. не оставляли места дрязгам. Любая империя в конце концов или реформируется, или же распадается. Орда не смогла трансформироваться, а потому утонула в междоусобной войне. Татары потеряли историческую перспективу и до сих пор не могут ее найти. Кстати говоря, Россия после периода имперского взлета, после революционной попытки выхода из Средневековья и реставрации империи в советской оболочке оказалась в такой же ситуации отсутствия исторической перспективы. Тема падения Третьего Рима — это отдельный разговор. А сейчас речь о татарах, о клановых боях без правил.

Большая империя, как и большой пирог, легче всего объедается с краев.

Бенджамин Франклин

Мелочные разборки среди татар — это проявление рабской психологии. Рабы на кухне всегда дрались за объедки с господского стола и выясняли, кто среди них самый крутой. Рабское сознание лишает человека внутреннего достоинства. Остается пресмыкаться перед сильным и гнобить слабого. Сказать, что у татар сохранилось травматическое сознание, разного рода комплексы, недостаточно. Время просветительских лекций прошло, нужна шоковая терапия, иначе народ не выберется из этой идеологической бездны.

Без идеологии все экономические успехи, все усилия рано или поздно пойдут прахом. Идеология не удел удачливого мыслителя, изобретателя национальной идеи, а работа по изменению общественного сознания. Не псковский монах Филофей с его формулой «Два Рима падоша, а третий [Москва] стоит, а четвертому не быти» изменил мироощущение России, он только сформулировал изменившиеся настроения. До того удельно-русское сознание было абсолютно лояльно к Орде. Никаких попыток отсоединиться от империи не было. Рассказы о восстаниях русских против татар лукавство. Восстания действительно были, но они были направлены исключительно против несправедливости конкретных «коррумпированных» баскаков, а не против власти вообще. Для княжеств Северной Руси хан был законным императором, кесарем, царем. Это сознание не подвергалось сомнению, пока сама Орда не зашаталась под ударами внутренних противоречий. Только тогда появляется идея православной России как Третьего Рима.

Травматическое татарское сознание появилось с потерей исторической перспективы. Некоторые наши идеологи выход из этой ситуации связывали с полной независимостью Татарстана. Сама по себе независимость не обеспечивает процветания, что видно по бывшим союзным республикам. К тому же Россия — не просто русское государство, как толкуют шовинисты и псевдопатриоты, она по меньшей мере русско-татарская страна. Россия возникла не в борьбе с татарами и не против татар, она есть итог трансформации Орды. Россия родилась из недр, плоти и духа Золотой Орды. Идею новой российской империи привнесли именно татары как имперский народ в отличие от удельно-княжеского духа Северной Руси. Византия в то время была немощной старухой, с которой нельзя было брать пример. А память о процветающей Орде, господствовавшей во всей Евразии и Восточной Европе, еще была жива, привлекательна, еще звенели в кошельках монеты Джанибек-хана с двуглавым орлом. Достаточно было все это переформатировать в сторону православия — и вот тебе готова новая империя, еще не русская, а с татарскими законами, курултаем-собором, все той же татарской конницей, но уже с новым православным содержанием. Можно Россию называть русской по аналогии с русской березой, русским полем и т. д., но природу государства так просто не изменишь.

От татарского содержания Российской империи пытался избавиться реформатор Петр I, но неудачно. После недолгой политики христианизации всей страны Екатерина II вернула ей евразийский характер, признав права мусульман. Это был дальновидный шаг, ведь к России присоединился Крым и все Причерноморье, а затем Кавказ и Туркестан с мусульманским населением. Без решительного шага Екатерины II в сторону веротерпимости не было бы никакой экспансии, а значит, и великой России.

Сегодня объединяющей фигурой для татар выступает президент Татарстана (фото: president.tatarstan.ru)

«ЧТО МОЖЕТ ОСТАНОВИТЬ ТАТАРСКУЮ «ВЕНДЕТТУ»? ТОЛЬКО ЧЕЙ-ТО АВТОРИТЕТ»

Нигде столько свары, раздражения, зависти, взаимных попреков и ненависти, нигде так мало единства, как среди рабов.

Аристотель

Что может остановить татарскую «вендетту»? Только чей-то авторитет. У татар исторически авторитет всегда играл огромную роль, поскольку разбросанные по всей Евразии татары могли быть объединены не столько структурами, сколько авторитетными фигурами. Авторитет мог быть даже символическим, но он должен был выполнять функцию оси, вокруг которой строился татарский мир. Для татар авторитет не совпадает с вертикалью власти. Как только кто-то пытается выстроить вертикаль, тут же появляется антивертикаль. Татарский мир — сотовый. Он предполагает некий каркас в виде принятых правил игры во главе с признанными авторитетами. Сегодня такой объединяющей фигурой выступает президент Татарстана. Факторами солидарности являются образы Габдуллы Тукая и Мусы Джалиля. Муфтии из-за своих приземленных интересов, погрязших в мелких дрязгах, не являются авторитетными. Видимость единства мусульманских структур поддерживается административной, а не духовной властью. Других структур, способных претендовать на значимую роль в татарском мире, не существует.

Для единства татарского сообщества важны общие ценности. В свое время Бенджамин Франклин, идеолог честного бизнеса, чьи мысли во многом определили эффективность американской модели свободного рынка, сформулировал правила игры: «Время — деньги», «Инвестиции в знания платят лучшие дивиденды», «Если ты покупаешь то, что тебе не нужно, то скоро будешь продавать то, что тебе необходимо», «Кто утверждает, что деньги могут сделать все, вполне вероятно, сам может сделать все ради денег», «Торговля не разорила еще ни одного народа», «Корона не излечивает от головной боли», «Первая степень безумия — считать себя мудрым; вторая — говорить об этом; третья — отказываться от советов», «Нельзя помочь тому, кто не желает слушать советы», и т. д. Любой из нас легко сформулирует американские ценности, некоторые комментаторы даже специализируются на их критике, но никто нам не назовет общепризнанные российские ценности, нет таковых и в татарском мире. Пишутся многочисленные концепции и резолюции регулярно собирающихся массовых форумов с указанием того, кто и что обязан сделать. «Тиеш!» («Должен!»), «Кирәк!» («Надо!»). Их никто не читает. Вот и все ценности.

Мы варимся в привычной для нас среде, занимаясь мелкими разборками и хвастаясь реальными, а чаще мнимыми достижениями. Кое-чего мы действительно достигли, однако молодое поколение, вступающее в жизнь в качестве будущих хозяев, менеджеров, властителей дум, воспринимает наши достижения как данность. Они — дети эпохи борьбы за суверенитет. Они не помнят советского прошлого, униженного положения татар, «автономию» республики, грязную, прогнившую Казань. Они уже получили третью столицу России. Им надо идти дальше, делать следующий шаг, а мы не выработали систему ценностей. Мы радовались малейшей самостоятельности республики, открытости границ, подъему авторитета Татарстана, росту экономики, а для молодежи это всего лишь повседневность. Сколько гордости и надежд было связано с появлением собственного спутникового телевидения, а молодежь в принципе телевидение не смотрит. Время телевидения ушло безвозвратно, тем более при его крайне низком уровне — смотришь на экран и будто в сельском клубе сидишь. А молодежь живет в другом мире.

Раньше был конфликт отцов и детей, поскольку жизнь проходила в одном интеллектуальном и физическом пространстве. Сегодня появились два параллельных мира. Мы только физически здесь и сейчас. На самом деле мы остались в мире вчерашнем. Мы реагируем на телепередачи, спорим, возмущаемся, а молодежь «сидит» в мире социальных сетей. Она обсуждает совершенно иные темы. Она в виртуальном мире строит «интеллектуальные фабрики», о которых мы можем догадываться, но в любом случае мы не соучаствуем в делах этого мира, мы оказались вне будущего. Один мир наш с собраниями, телевидением, интернетом и другой мир их — в социальных сетях, со своими активными сообществами, с быстрой сменой гаджетов и интересов. Сказать, что это не настоящий мир, — ничего не сказать, просто показать свое невежество.

Мы можем возмущаться молодежью, волнуясь за их будущее, но мы не спрашиваем у них, какое будущее она предпочитает. Мы решили, что если оставляем им квартиры и дома, приличные счета в банках, то выполнили свою миссию. А если посыплется вся банковская система, как это уже однажды было? Ведь далеко не все могут спрятать свои активы в швейцарских, кипрских, сингапурских и еще каких-то банках. Как быть остальным, кто полагается на свои силы, у кого ничего нет в заначке?

То, что не может «сгореть» в банках, — это знания. Как говорил Бенджамин Франклин: «Если человек тратит деньги на знания, то это уже никто не отнимет у него. Самые лучшие инвестиции — это инвестиции в знания». Вложения в знания действительно считаются самыми надежными. Однако в этом вопросе мы оставили молодежи одни проблемы вместо перспектив. Чехарда с университетами лишает молодежь будущего. Мы оставили детям похвальбу о прошлом наших университетов...

Еще в Средние века на заре возникновения университетов в Болонье, Сорбонне, Оксфорде, Кембридже студенты лично платили профессорам за лекции. Если лекции были бесполезными, студенты могли поколотить профессуру. Забавная история...

Восходит солнце, как и прежде,

И светит нежная луна,

И обаятельной надежде

Душа бессмертная верна.

И ясен путь мне, путь мой правый,

Я не могу с него свернуть,—

Но неустанно ум лукавый

Хулит единый правый путь.

О, если б бурным дуновеньем

Его коварство разнесло

И всепобедным вдохновеньем

Грозу внезапную зажгло!

О, если б огненные крылья!

О, если б в буйстве бытия,

Шипя от злобы и бессилья,

Сгорела хитрая змея!

Федор Сологуб (14 августа 1898 года)

Продолжение следует.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции