Во Франции нападения на мусульман после терактов участились

Государству стоит больше внимания уделять социальной и культурной адаптации приезжих, не позволяя образовываться добровольным гетто

КУДА ДЕПОРТИРОВАТЬ, ЕСЛИ НЕТ ДОКУМЕНТОВ?

В феврале французские СМИ рассказали о ЧП на Корсике: неизвестные обстреляли халяльный ресторан и мясную лавку. К счастью, нападение произошло, когда оба заведения были закрыты, никто не пострадал. Этот случай на данный момент является последним в цепочке агрессивных действий против мусульман, но вряд ли таковым останется. Совсем недавно, в январе, страна обсуждала нападение на женщину-мусульманку в Марселе. Можно было бы считать это случайным совпадением, но статистика не дает такой возможности. По данным, которые привел в интервью газете La Croix министр внутренних дел Франции Бернар Казнев и которые потом процитировали все ведущие СМИ, число антимусульманских выходок в 2015 году увеличилось в 3 раза, или на 223%. Конечно, столь взрывной рост преступлений, совершенных по мотивам религиозной ненависти и ксенофобии, логически объясним. Прошлый год начался и закончился терактами в Париже, которые были организованы радикалами-исламистами. Но во Франции есть и свои ультраправые радикалы, для которых трагедия стала поводом свести счеты с теми, кого они считают чужаками. Естественно, что жертвами их агрессии становятся не террористы ДАИШ (арабское название запрещенной в РФ группировки «ИГИЛ» — прим. ред.), а обычные мирные люди, многие из которых уже являются французскими гражданами. Обстановку это, конечно, не разряжает, провоцируя наиболее горячие головы из числа мусульман послать «ответку». По словам того же Казнева, антихристианских выпадов в прошедшем году тоже стало на 20% больше. Пока и с той и с другой стороны дело чаще всего ограничивается вандализмом в культовых сооружениях и на кладбищах, но, как видно из приведенных выше примеров, не всегда.

При сожжении лагеря беженцев недалеко от Кале только по счастливой случайности никто не погиб

Иногда ксенофобские выходки приобретают такой размах, что грозят жизням многих людей. Например, в случае сожжения лагеря беженцев недалеко от Кале, когда только по счастливой случайности никто не погиб. И хотя это произошло на следующий день после ноябрьских терактов в Париже, нарыв назревал давно. Дело в том, что регион Па-де-Кале уже несколько лет страдает от наплыва нелегалов, пытающихся пересечь тоннель под Ла-Маншем, чтобы попасть в Великобританию. Английские власти, разумеется, не в восторге от такой перспективы и постоянно просят французских коллег принять меры. Поэтому полиция и жандармерия проверяют трейлеры, в которых обычно и прячутся нелегальные мигранты. Проверка начинается за несколько километров до въезда в тоннель. А поскольку пробка из остановленных большегрузов получается серьезная, многие нелегалы успевают вовремя выбраться из машины и скрыться в окрестностях. Дальнейшее предсказуемо. Денег у них, как правило, мало, поэтому дело доходит до воровства, что вызывает понятное раздражение местных жителей. Тем более что на берегу Северного моря расположено много дачных резиденций, хозяева которых приезжают в свои дома только на выходные. Отдельная проблема связана с депортацией нелегальных мигрантов. Многие из них не имеют документов или их срочно «теряют», из-за чего бывает непонятно, куда именно высылать представителей этого кочующего «интернационала». Как следствие, многие застревают во Франции, а часть даже получает официальный статус. В условиях 10-процентной безработицы это также не повышает настроения французам.

Регион Па-де-Кале уже несколько лет страдает от наплыва нелегалов, пытающихся пересечь тоннель под Ла-Маншем, чтобы попасть в Великобританию

ПОЧЕМУ МИГРАНТЫ НЕ РВУТСЯ ТАК ВО ФРАНЦИЮ, КАК В ГЕРМАНИЮ?

Однако специально приезжать во Францию, чтобы просить статус беженца, не лучшая идея. Ждать решения приходится долго (иногда около двух лет), а итогом нередко бывает отказ. Учитывая, что за это время люди успевают обжиться на новом месте, а дети — пойти в школу и, как правило, хорошо выучить язык, необходимость уезжать становится ударом. В принципе, можно подать аппеляцию, но это редко приносит результат. Разные люди в такой ситуации поступают по-разному. Кто-то переходит на нелегальное положение, переезжает с места на место, перебивается случайными заработками (как моя знакомая украинская семья), а кто-то покидает страну. Ситуация ожидания сложна еще тем, что претенденты на статус беженца получают социальное жилье и пособие (чуть более 300 евро), но не право работать. В отличие, кстати, от легальных мигрантов, имеющих вид на жительство. Эти сложности и есть причина того, что Франция не страдает от наплыва сирийцев, как Германия.

Замкнутый мир, в котором живут мигранты, становится питательной средой для криминала. Местные жители защищают свою собственность как могут

Разумеется, далеко не все французы испытывают неприязненные чувства к приезжим, хотя теракты изменили соотношение сил не в пользу последних. Например, даже значительная часть левого электората поддерживает инициативу Франсуа Олланда и Мануэля Вальса, предложивших лишать французского гражданства исламских радикалов, если у них имеется гражданство еще какой-либо страны. Мера эта, скорее всего, правильная, но, как и все, что делается во время чрезвычайного положения, направлена на стабилизацию ситуации, а не на решение основной проблемы. Суть же в том, что многие мигранты так и не интегрируются до конца во французское общество, остаются в своем замкнутом мирке, который становится питательной средой для разного рода криминала и радикальных идей. Если человек считает возможным расстрелять целую редакцию за публикацию карикатуры, очевидно, что он ничего не понял в европейских ценностях. Еще больше людей, которые сами не возьмут в руки оружие, но поддерживают эту дикость. Сами того не желая, они рубят сук, на котором сидят, давая в руки ультраправым серьезные козыри.

Теракты изменили соотношение сил не в пользу приезжих (на фото траурная месса на площади перед собором Парижской Богоматери после ноябрьских терактов в Париже; ©Владимир Песня, РИА «Новости»)

Разумеется, разговоры о том, что все мигранты-мусульмане — потенциальные террористы или в любом случае будут цепляться за свой традиционный образ жизни, гроша ломаного не стоят. Мигранты, как и все люди, разные. Во Франции достаточно примеров успешно интегрированных мигрантов, среди которых известные спортсмены, артисты, писатели, журналисты и даже политики. Как правило, в каждом составе правительства есть выходцы из таких семей. Дело, очевидно, не в происхождении, а в том, что государству стоит больше внимания уделять социальной и культурной адаптации приезжих, не позволяя образовываться добровольным гетто, которые становятся маленькими Алжирами и Марокко. Сейчас же дело ограничивается краткими курсами гражданского образования. Но вряд ли можно за несколько дней объяснить человеку, выросшему в совершенно другой культуре и религиозной традиции, что теперь он оказался в иных условиях и должен думать и вести себя иначе, чем на родине.

Когда во Франции заходит речь о мигрантах, априори имеют в виду тех, кто приехал из Африки и Азии

«ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ ГЕТТО» ДЛЯ ЛЮБИТЕЛЕЙ РУССКИХ БЕРЕЗОК

Нужно отметить, что, когда во Франции заходит речь о мигрантах, априори имеют в виду тех, кто приехал из Африки и Азии. Во-первых, их большинство. Во-вторых, именно они выделяются своими привычками и образом жизни. Но я никогда не слышала, чтобы кто-то отдельно обсуждал приехавших на ПМЖ жителей России, Украины, Беларуси или других постсоветских государств. Какого-то специального отношения к ним нет ни на официальном, ни на бытовом уровне. По крайней мере, мой личный опыт говорит именно об этом. Никто не испытывал ни сильного интереса, ни радости, ни неприязни, узнавая, что я россиянка. Это просто принимается как факт. Такое ощущение, что мода на Россию, которая одно время была на Западе, прошла, но каким-то негативом не сменилась. Во всяком случае, когда речь идет о конкретных людях.

Многие мигранты так и не интегрируются до конца во французское общество

В принципе, это отношение объяснимо. Не так уж сильно мы, жители Восточной Европы, отличаемся. У нас европейский стиль одежды и правила поведения, мы вне зависимости от того, являемся верующими или нет, вышли из той же самой христианской цивилизации. Поэтому наша адаптация бывает гораздо более быстрой и комфортной. У меня, например, не возникало ситуаций, когда бы я чувствовала себя на чужбине и мечтала вернуться домой, хотя приходилось встречаться с людьми, которые вздыхали о березках, а заодно ругали французскую погоду, французские традиции и самих французов. На мой скромный взгляд, нет смысла переезжать в другую страну, если изначально ставишь себя в оппозицию к ней. Никто не запрещает интересоваться русскими литературными новинками, смотреть русское кино, интересоваться новостями, тем более что в России остались родные и друзья. И все же залог успешной интеграции кроме, разумеется, изучения языка — это погружение в местный культурный и информационный контекст. Тогда рано или поздно наступит момент, когда происходящее на новой родине будет волновать больше, чем оставленное дома, иначе человек тоже оказывается в своего рода «психологическом гетто».

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции