«Сейчас ВЭБ представляет собой малоуправляемого монстра»

История ВЭБа началась еще в 1922 году, когда под руководством наркома финансов РСФСР Гирша Бриллианта был основан Рускомбанк для налаживания контактов с зарубежным бизнесом

ВСПОМИНАЯ НАРКОМА ФИНАНСОВ РСФСР ГИРША БРИЛЛИАНТА

Хоть Вулкан и существовал не первую сотню лет, ни разу члены имперской комиссии по правам человека не заглянули на него. Компания производила нужную продукцию. В больших количествах и очень дешево. И никому не хотелось задавать лишних вопросов.

А. Коул и К. Банч, Стэн

Кот с длинным именем «Проблема Внешэкономбанка» вылез из мешка осенью прошлого года, когда — внезапно — оказалось, что у ВЭБа существенные сложности с капиталом. Существенные — мягко сказано, у пушистого котейки оказались полуметровые клыки и когти, способные играючи вскрыть танковую броню, шкура его выдерживает попадание снарядом из экспериментального боевого лазера, отражая его куда-то в сторону планеты Тюхе, а могучий мех позволяет существовать в условиях открытого космоса. И что с этой милой зверушкой делать — совершенно непонятно.

Впрочем, хватит иносказаний. По состоянию на лето 2015 года валовой внешний долг ВЭБ составлял $20 млрд., а объем выплат по внешним долгам в 2016 году — $3 миллиарда. Доля проблемных кредитов в общем кредитном портфеле банка по состоянию на конец 2014 года — более 17%, а чистый убыток по итогам того же года — более 240 млрд. рублей. Сумма, необходимая для спасения ВЭба, — 1,34 трлн. рублей, по оценке министра финансов Антона Силуанова. Для сравнения: планируемый дефицит бюджета 2016 года — 2,4 трлн. рублей, и, конечно же, средства для спасения ВЭба в этот бюджет не входят. Иными словами, деньги для этого надо изыскивать — где-то и как-то. А заодно желательно и выяснить, как именно ВЭБ дошел до жизни такой.

Вообще говоря, ВЭБ — это не банк в формально-юридическом понимании этого термина. История его началась еще в 1922 году, когда под руководством наркома финансов РСФСР Гирша Бриллианта (также известного как Григорий Сокольников) был основан Рускомбанк для налаживания контактов с зарубежным бизнесом. Два года спустя новосозданная структура расширила свою зону ответственности, переориентировавшись на торговлю — в широком смысле — с зарубежными странами, тогда же банк был переименован во Внешторгбанк. В таком статусе он пробыл аж до перестройки, когда был переименован во Внешэкономбанк. После этого в течение двух десятков лет он побыл еще одним госбанком, пока не получил своего нынешнего статуса — госкорпорации развития.

Данная структура, вообще говоря, уникальна для России. Деятельность ВЭБа не подотчетна ЦБ РФ, к нему неприменимы форсируемые ЦБ меры банковского надзора, нормативы достаточности капитала и так далее. Более того, вся его работа регулируется специально принятым по такому случаю федеральным законом «О Банке развития». По сути, руки ВЭБа полностью развязаны, при этом он, по идее, полностью защищен от злоупотреблений со стороны руководства хотя бы в силу того факта, что в наблюдательном совете ВЭБа прочно прописались такие персоны, как премьер Дмитрий Медведев, вице-премьер Дмитрий Козак, помощник президента Андрей Белоусов, министры финансов и экономического развития Антон Силуанов и Алексей Улюкаев, а также другие официальные лица.

Далее, сообразно декларации, банк работает «для повышения конкурентоспособности российской экономики, ее диверсификации и стимулирования инвестиционной деятельности». Основная деятельность ВЭБа — финансирование ключевых для страны проектов, точнее, проектов, признанных таковыми. Такие проекты получают кредитную поддержку, при этом весь уставной капитал банка обеспечивается государством.

В наблюдательном совете ВЭБа прочно прописались такие персоны, как премьер Дмитрий Медведев, вице-премьер Дмитрий Козак, помощник президента Андрей Белоусов, министры финансов и экономического развития Антон Силуанов и Алексей Улюкаев (фото: veb.ru)

«ДЫРА В ЕГО КАПИТАЛЕ СРАВНИМА С ТРЕХЛЕТНИМИ РАСХОДАМИ ВСЕГО РОССИЙСКОГО БЮДЖЕТА НА ЗДРАВООХРАНЕНИЕ»

Картинка, если не вдаваться в сугубую детализацию, получается просто благостная. Я десятки раз видел жалобы и призывы организовать в России институт развития, который бы всячески помогал стимулированию экономики, старательно вкладывался бы в те самые ключевые проекты, предоставлял бы финансирование под низкий процент (теперь здесь еще обычно добавляют слово «эмиссионное», впрочем, об этой «палочке-выручалочке» как-нибудь поговорим отдельно) и сверхдлинные сроки «туда, куда не пойдет частный капитал, поскольку рынок никогда этим не займется», и так далее и тому подобное. Собственно, вот он — такой институт, пожалуйста, пользуйтесь. Вот только проблема в том, что дыра в его капитале сравнима с трехлетними (!) расходами всего российского бюджета на здравоохранение. Иначе говоря, деньги, которые инвестировались в рамках работы ВЭБа, бездарно просаживались, много и с огоньком.

По идее, госкорпорация должна инвестировать в выгодные проекты («Внешэкономбанк участвует в реализации инвестиционных проектов при условии, что такие проекты не являются убыточными» — дословная цитата), но на деле он уже в 2009 - 2010 годах давал многомиллиардные кредиты на проекты, которые имели мало шансов хоть как-то окупиться. Причины этому были, судя по всему, насквозь политическими. Известно, что ВЭБ профинансировал строительство объектов к Олимпиаде на 240 млрд. рублей, при этом порядка 80% этих денег оказались проблемными кредитами — вернуть их возможности не просматривается. Кроме того, во времена каденции Медведева (т. е. когда набсовет ВЭБа возглавлял премьер-министр Владимир Путин), ВЭБ выдал порядка $8 млрд. кредитов неизвестным российским и украинским инвесторам под покупку промышленных активов на Украине, главным образом в Донбассе — сейчас судьба этих денег, очевидно, печальна. Кроме этого, ВЭБ участвовал в спасении банка «Глобэкс» и Связь-банка в период кризиса 2008 - 2009 годов, также потратившись на это.

Сейчас ВЭБ представляет собой малоуправляемого монстра. Совокупные активы банка (более 4 трлн. рублей по состоянию на осень прошлого года) очень эклектичны по своей структуре. ВЭБ теперь вынужден управлять шестью операционными сегментами, в каждом из которых свои проблемы: есть, например, украинский Проминвестбанк, который требует рекапитализации, есть ВЭБ-лизинг, пострадавший из-за краха «Трансаэро», есть еще разрозненный набор активов — от курорта «Золотое кольцо» до Росэксимбанка. Помимо этого, ВЭБ является агентом, который инвестирует средства пенсионных накоплений российских граждан. Кроме этого, ВЭБ является агентством правительства по управлению долгом, он также финансирует экспортные контракты. Сложность структуры управления дополняется тем, что изрядная часть активов не работает, они просто висят на балансе, не принося доходов. Вишенкой на торте является то, что ВЭБ имеет изрядные сложности с привлечением капитала в силу того, что он находится под западными санкциями (которые недавно, напомню, были продлены).

Стоит сказать, что определенные меры для спасения ВЭБа принимаются. Понятно, 1,5 трлн. рублей вот так вот из кармана никто достать не может, но сейчас речь идет о скором перечислении ВЭБу 150 млрд. рублей из бюджета. Помимо этого, произошла смена руководства — Владимир Дмитриев, согласно указу Путина, передал высший пост Сергею Горькову, который до тех пор занимал пост заместителя председателя правления Сбербанка. после чего, видимо, почувствовав некоторое послабление, заявил, что главной проблемой ВЭБа являются именно что западные санкции, те самые, которые, как говорят, не оказывают влияния на российскую экономику. Понятно, впрочем, что от этих мер проблемы «института развития» никуда не денутся, этих денег не хватит на погашение платежей 2016 года.

Фото: banki.ru

«У ВЭБА БЫЛО ВСЕ...»

Вообще говоря, ситуация эта весьма показательна. У ВЭБа было все. Поддержка на высшем уровне, отсутствие регуляторных препятствий (да-да, со стороны того самого ЦБ, якобы набитого под завязку инфернальными либералами), многочисленные каналы доступа к капиталу, наконец, поддержка со стороны, скажем так, «общественного мнения», которое жаждало и жаждет создания государственной структуры, которая существует одновременно и в рынке, и над ним, «обходя» его законы. Оказалось, что это все ничуть не гарантирует успешной работы, возврата инвестиций, реализации проектов и так далее. Деньги может продолбать кто угодно, даже патриотично настроенный чиновник. Проблема в том, что частный инвестор прямо и однозначно рискует своими деньгами, а означенный «патриотичный чиновник» не рискует, по сути, ничем. Ну да, вот такая вот беда случилась. Что, кто-то понес наказание за эти потери? Возместил их? На худой конец, отправился в места не столь отдаленные? Ответ отрицательный.

Надо отметить, что с подобного рода структурами существует целый спектр сложностей, которые если и проблематизируются, то очень поверхностно. Причин этому достаточно много — начиная от слабости экономически-управленческой мысли страны (впрочем, будем честны, проблему агента-принципала, насколько мне известно, не решил никто вообще в мире), до сугубо исторического прошлого России с его многовековой определяющей ролью именно что государства. Эти предпосылки, впрочем, ничего не отменяют и решить, понятно, тоже не могут. Но хотя бы обозначить эти проблемы, думаю, все же стоит.

Во-первых, это проблема мощнейшего, въевшегося в самые поры управленческого механизма страны, правового нигилизма. В предельной форме он выражается как «своим — все, чужим — закон». Конкретно в данном случае было же сказано в декларации работы: «Проекты не должны быть убыточными». В реальности же деньги пошли, по сути, черт знает куда. А почему? А потому что в тот момент «так было нужно» по тем или иным причинам. А как же декларация? Да наплевать на декларацию, от одного раза ничего не случится. Я не сомневаюсь, что при принятии решений ход мыслей был именно таким, итог чего закономерен.

Вторая проблема, скажем так, имеет смешанную природу. Здесь я вижу, во-первых, иррациональную веру в государство, в то, что оно умнее рынка, хитрее рынка, что тупые капиталисты с примитивным горизонтом вкладываются, условно говоря, только в кабаки и торговые центры, а умное государство — в (опять же, условно) долгосрочно окупающиеся высокие технологии и прочую красоту. Это неверно, здесь достаточно вспомнить нефтяные компании, чей стандартный горизонт планирования составляет 12 - 15 лет; да что далеко ходить, лично я, несовершенный и не склонный к идеализации «плана», три дня назад писал закрытую докладную записку, посвященную «Великому Шелковому пути», где рассматривал ситуацию в разрезе событий 2022 - 2023 годов, до которых еще жить и жить. Во-вторых, надо понимать, что нет никакой гарантии, что инвестиции на дальних сроках окупятся в принципе, опять же, я видел попытки смоделировать, что будет продаваться в 2035 году, и оценить, куда и сколько для этого надо инвестировать сейчас — выглядело это достаточно печально, особенно на фоне продолжающейся уже без малого десятилетие мировой депрессии. При этом опираться на исторический опыт здесь не всегда уместно (хотя я прекрасно помню про два десятка лет государственных американских инвестиций в производство процессоров в период 50 - 60-х годов прошлого века), спираль применима далеко не везде.

Наконец, третья проблема — это проблема человека. Управляющего. Его мотивации и его ответственности, что в данном случае является двумя сторонами одной медали. Чем вы будете мотивировать этого самого «патриотического чиновника» на эффективный и, главное, насколько можно, безошибочный труд? Легальными деньгами? Угрозами вывесить за срамную часть на городской стене? Возможностью ловить брызги от финансов, выделяемых на проекты (да и не только брызги, будем уж честны)? На мой взгляд, лучшим ответом была бы здесь «возможность полной самореализации и раскрытия таланта», но что-то мне подсказывает, это очень нечастый случай в современном российском госаппарате.

Впрочем, хватит. Ситуация такая, какая она есть. Скорее всего, ВЭБу дадут денег, а с народа и бизнеса повысят налоги и, чтобы не было так печально, расскажут про козни врагов. А что еще остаётся, господа?

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции