Артем Хохорин: «Я не чувствую давления. Если человек что-то натворил, будет отвечать!»

Артем Хохорин: «С 2000 года утекло много воды, и часть населения в Татарстане подверглась, можно сказать, экстремистской обработке, не традиционной для ислама России»

«ТАТАРСТАН СТАЛ ЦЕЛЬЮ ДЛЯ ЭКСТРЕМИСТОВ»

— Артем Валерьевич, очень злободневная сейчас тема — борьба с экстремизмом и терроризмом. Для МВД работа в направлении противодействия стала приоритетной?

— Лет 15 назад этой темой никто кроме Татарстана, наверное, и не занимался. А у нас в 1998 году были созданы специальные подразделения, причем Асгат Ахметович Сафаров поручил это сделать мне. Когда мы с ответственными работниками аппарата президента РТ стали вникать в эту тему, увидели, что есть определенные проблемы. В те времена в республике требовалось большое количество духовных мусульманских деятелей, а своих просто не хватало. Те же, кто приезжал, непонятно, у кого и где учились, что им вкладывалось в головы. И уже со смещенным отношением к исламу эти духовные деятели приехали сюда, стали приезжать и зарубежные эмиссары. И создалась некая прослойка. Естественно, они имели свою паству. С 2000 года утекло много воды, и часть населения в Татарстане подверглась, можно сказать, экстремистской обработке, не традиционной для ислама России.

Почему Татарстан наравне с регионами Кавказа стал заметен в этом вопросе? Потому что Татарстан на виду, потому что здесь проводится много спортивных, культурных и других мероприятий, потому что Татарстан имеет авторитет в мусульманском мире. Естественно, как только что-то происходит здесь, сразу возникает ажиотаж. Поэтому Татарстан и стал целью для экстремистов.

Конечно, с ними боролись, но бороться с ними обычными уголовно-правовыми методами не так просто. И законодательной, исполнительной власти работать с ними не так просто. Но в конечном итоге в МВД России было принято решение о создании специального подразделения по борьбе с экстремизмом. Сегодня большой объем совместных усилий МВД, прокуратуры, ФСБ и исполнительной власти предпринимается для того, чтобы профилактировать эти явления, чтобы оздоровить ситуацию, чтобы привлечь к уголовной ответственности тех, кто пошел не тем путем. Всем миром поработали, и успехи у нас есть.

— Сегодня основной идеологией исламских террористов в мире является ваххабизм. Особенно опасным является его распространение в наших тюрьмах, в которые отправляются пойманные вашими подчиненными террористы и их пособники. Когда МВД, по опыту Казахстана, инициирует создание специальных тюрем для ваххабитов, где будет исключено распространение экстремистской идеологии среди криминала? Что МВД делает в этом направлении? (Мансур)

— Мы это предлагали неоднократно. Вот возьмем пример колонии №4: члены чистопольского джамаата, которые взрывали православные храмы, сделали ракеты и направили их на Нижнекамск, совершили покушение на муфтия — они же почти все там отбывали наказание! Там сформировалось их сегодняшнее мировоззрение. И мы знаем, что сейчас в колониях, где эти люди сидят, они начинают вербовать новых соратников! Нужен своеобразный карантин, чтобы зараза не распространялась, поэтому мы, конечно, за то, чтобы было принято решение об отдельных колониях. По-моему, этот вопрос обсуждается уже на уровне Госдумы. В США, кстати, экстремисты отдельно сидят.

«ИЗ СИРИИ УЖЕ ВЕРНУЛИСЬ 6 ЧЕЛОВЕК, И ОНИ ОСУЖДЕНЫ»

— С 2012 года фиксируются случаи отъезда мусульман из Татарстана в Сирию на джихад. Всего в прессе называлось 15 имен тех, кто это сделал (некоторые вернулись, были арестованы и осуждены). По вашему мнению, какова приблизительная численность жителей Татарстана, которые уехали на джихад? (Айрат Ахметзянов)

— Отъезд в горячие точки — это же не вчера появилось. Раньше уезжали в Афганистан, Пакистан, в так называемый Булгарский Джамаат. Сегодня появилась новая точка, где можно себя проявить, — Сирия. И поехали в Сирию.

Говорить о цифрах тех, кто там воюет, можно только оценочно. В этом плане мы с ФСБ работаем. Назову цифру по тем, пребывание которых в Сирии мы точно задокументировали и в отношении кого возбуждены уголовные дела. Речь идет о 59 лицах, по которым возбуждено 39 уголовных дел. По ряду дел проходят несколько лиц.

— Насколько велика угроза проникновения в республику боевиков, воевавших в Сирии на стороне ДАИШ (арабское название запрещенной в РФ группировки «ИГИЛ» — прим. ред.)? Ведется ли учет лиц, которые могут представлять угрозу?

— Из Сирии уже вернулись 6 человек, и они осуждены. Вы правы, угроза есть, поэтому к этим людям принимаются соответствующие меры. Несомненно, проникновение на нашу территорию возможно, поэтому мы с 6 ноября несем службу в усиленном режиме. И так по всей России. В период первой чеченской кампании такой режим назывался «Вихрь-антитеррор», сегодня — просто «усиление». Мы жестко ставим вопрос перед руководством всех структур и предприятий об охране объектов и соответствующем инструктаже работников. И наши сотрудники с целью проверки бдительности ездят по районам и пытаются где-то селитру купить, где-то поселиться без документов. А потом мы анализируем, было ли сообщение в МВД или ФСБ, как сработала охрана. Например, наш сотрудник совершенно беспрепятственно проник в Менделеевскую районную больницу. Никакой охраны! Конечно, мы внесли предписание.

Сегодня в каждой школе, каждом учреждении охрана должна быть. Это дань ситуации — у нас довольно высок уровень угрозы в связи с заявлением лидеров ДАИШ. Сплошного «забора» на границе России нет, проникнуть к нам можно и через Украину, и через другие соседние страны.

— Удалось ли найти тех, кто не так давно распространял информацию о якобы готовящихся в Татарстане терактах, из-за чего возникла паника?

— Не надо поддаваться панике. Уголовное дело мы возбудили, отрабатываем весь этот «шлейф» и почти дошли до первоисточника. Все пошло через Instagram: кто-то где-то что-то услышал и начал писать. На втором-третьем этапе это начало обрастать подробностями. Первоначально говорилось в целом о потенциальной угрозе, потом добавилось конкретное место — Казань, и пошло... Люди сами себя накручивали. Думаю, те, кого мы найдем, вряд ли будут осуждены, потому что они это сделали под влиянием общего фона в стране, у них не было цели породить панику. Это не был сознательный вброс информации.

— Есть факты сознательной дестабилизации ситуации в республике и стране в целом?

— Наши «друзья» с Украины, зная, как мы реагируем на всевозможные угрозы о подрыве объектов массового посещения, начали обзванивать все торговые центры с угрозами минирования. В конечном итоге выяснили, что все звонки идут с Украины.

— В августе телефонный «звонарь» терроризировал ТЦ «Квартал» в Набережных Челнах. Как идет расследование уголовного дела и как удалось выйти на его след? Почему для этого потребовалось так много времени?

— Негодяи, воспользовавшись общей ситуацией террористической угрозы, сделали взрывное устройство и требовали 73 тысячи долларов. Сотрудники МВД и ФСБ вычислили преступников и задержали.

«В ОТНОШЕНИИ РАИСА СУЛЕЙМАНОВА БУДЕТ ВОЗБУЖДЕНО УГОЛОВНОЕ ДЕЛО»

— В 2012 году сразу после теракта в отношении тогдашнего муфтия и убийства богослова Валиуллы Якупова в своем выступлении вы сказали, что в Татарстане есть такое явление, что «все более настойчиво для достижения своих целей салафиты стремятся проникнуть в органы государственной власти, заручиться их поддержкой». Понятно, что три года назад вслух назвать примеры нельзя было, но можете ли сейчас, уже спустя столько времени, привести примеры того, как салафиты в Татарстане находят поддержку и покровительство у чиновников, бизнеса, как пытаются проникнуть в органы государственной власти? (Раис Сулейманов)

— На вопрос Раиса Сулейманова я отвечать не буду, потому что он в своих информационных ресурсах уже перешел грань дозволенного. Поэтому скоро в отношении него будет возбуждено уголовное дело по статье «Экстремизм». Так и напишите.

— Удалось переломить ситуацию с 2012 года?

— Работа была проведена серьезная и на уровне административном, и духовного управления мусульман. И аппарат президента, и правительство, и МВД, и ФСБ, и прокуратура здесь участвовали. В этом направлении тормоза поставлены, но сказать, что расчищено все полностью, еще рано. Пока еще есть определенные мечети в районах, где у власти стоят духовные руководители нетрадиционной религиозной направленности. Но работа ведется планомерная, и в этой части серьезно изменилось отношение власти и населения, изменился сам климат.

И значительное количество лиц привлечено к уголовной ответственности. Количество дел, возбуждаемых по экстремистской и террористической уголовной направленности, в Татарстане на порядок больше, чем в других регионах. Хотя там ситуация не на много проще. Просто мы научились это делать и делаем. Статистика такая: на территории Татарстана выявлено 64 преступления экстремистской направленности (в округе в целом — 233), террористической направленности — 38 (по ПФО — 103).

Это делается не постфактум, когда преступление совершено, а ведется целенаправленная работа по выявлению экстремистских и террористических проявлений. То же самое касается и дел в отношении уехавших в Сирию: мы выявляем этих людей, вместе с ФСБ документируем, что они находятся именно там, потому что одного нашего знания о его пребывании там мало. И возбуждаем уголовные дела.

На этот сектор работы сегодня привлечены высокопрофессиональные ресурсы МВД, а 15 - 20 лет назад милиция этим и не занималась вообще. Это тоже надо понимать. Нам эти ресурсы направить бы на раскрытие грабежей, разбоев, краж, и там были бы совсем другие результаты работы. Но мы понимаем, что противодействие экстремизму и терроризму — это намного важней.

— Кто дает оценку, тот ислам или не тот? Нет ли опасности, что вы таким отношением можете настроить массу людей против власти?

— Во-первых, ряд организаций решением судов был объявлен запрещенным в Российской Федерации, и если те или иные люди заявляют себя причастными к этим организациям, то тут разговор короткий. Во-вторых, в отношении высказываний, печатных материалов есть понятие соответствующей экспертизы. Это определяет не МВД или ФСБ, а специалисты в этой области.

Кроме оперативной информации есть так называемые признаки, что человек относится к тому или иному течению, организации. Кстати, они особо и не скрывают своих взглядов! Они же со свернутыми мозгами и не боятся ни тюрьмы, ничего. Вовлекают семьи, детей, близких людей...

— А кто-то контрпропаганду сегодня ведет?

— Конечно, ведут. И светская власть этим занимается, и духовное управление мусульман. Мы с ними в этой части работаем вместе, неразрывно.

— В публичном поле мало информации по этому поводу.

— Может быть, в публичном поле ее и не должно быть много, ведь работа проводится среди верующих. Конечно, есть еще над чем работать.

— Главное, чтобы на пустом месте не создать напряженность в обществе. Помните, после попытки обстрела Нижнекамска были массовые аресты, а люди на это среагировали болезненно, были протестные выступления?

— Когда мы вместе с ФСБ работу проводили, мы же примерно понимали, откуда угроза может идти и кто за этим может стоять. И мы раскрыли все.

— Кто-то уже осужден? Информации не было.

— Следственный комитет до сих пор ведет расследование. Думаю, в ближайшее время завершат. Как понимаете, такие серьезные дела не бывают простыми, там и фактов, и людей очень много.

«НАМ НЕ ПРИШЛЮТ В КОРОБОЧКАХ ИДЕАЛЬНЫХ ПОЛИЦЕЙСКИХ»

— Вернемся к работе самой полиции. Что базовое, на ваш взгляд, изменилось после реформы МВД?

— Понятно, что ожидания общества были очень большие. Но вы поймите, какая бы реформа ни была и как бы она ни была заявлена, завтра нам не пришлют в коробочках идеальных полицейских, которых мы распакуем, ключиком заведем, и они начнут идеально работать. Не будет так! Будут прежние люди, из нашего общества, с нашими же «тараканами». Но в полиции все-таки работают лучшие представители общества, более профессиональные, потому что был отбор.

Первое: надо понимать, что абсолютный идеал недостижим. Но к этому надо стремиться, и в этом плане уже много сделано. Второй момент: министерство внутренних дел — это ведомство, которое реформируется на ходу. Мы же не можем сказать: ребята, приходите через два месяца, у нас будет новая полиция, будем работать по-другому. Мы же, не останавливаясь, продолжаем работать, и любая нестыковка — в правовом поле, в структуре, в назначении — сразу видна, и какие-то недоработки и ошибки воспринимаются очень болезненно в обществе. Я в МВД работаю 25 лет, и нас постоянно реформируют, просто это не объявлялось так громко и вывеска не менялась. Может, есть какие-то нестыковки и шероховатости, но дайте МВД поработать в этом формате, чтобы внутренние связи устоялись в работе.

— А какие нестыковки есть?

— Например, раньше в Казани было УВД города и 7 районных управлений, а несколько лет назад стало 18 отделов полиции. Это поначалу было крайне неудобной системой. Но мы к ней уже привыкли. Некоторые говорят: давайте вернемся к старой схеме. А мы отвечаем: нет, не надо. Это опять ломать только-только устоявшуюся структуру, людей переводить и все с нуля начинать...

— Кажется, что вертикаль власти в МВД России стала более строгой. Это действительно так?

— Она действительно более строгая. Уровень спроса за работу, за дисциплину от руководителя до подчиненного сегодня очень строгий.

— А это не мешает оперативности работы, если каждый шаг приходится согласовывать?

— Нет, оперативности и творчеству в работе сотрудникам никто не мешает. Надо отдать должное МВД РФ за то, что за последние годы нас серьезно оснастили с точки зрения и техники, и методики, и обучения. Даже сокращение бюджета будет для нас менее болезненным, потому что по всем статьям создан некий запас: и по технике, и по автомобилям.

«Я СПРАШИВАЮ: ЧТО ТАКОЕ ПАЛОЧНАЯ СИСТЕМА?»

— Палочная система оценки персонала МВД давно себя изжила. Какую прогрессивную систему может предложить министр МВД РТ на замену? Как оценить персонал в силовой структуре без перекоса в выбивании признания и приписок? (Рустем, Виктор Иванов)

— Тех, кто говорит про палочную систему, я спрашиваю: что такое палочная система? И никто объяснить не может. Но этот термин болтается в общественном пространстве уже несколько лет, и мы его никак победить не можем.

Для определения эффективности работы сотрудников у нас есть система оценки, которая определена приказом МВД РФ. Внутри республики есть более детализированная система оценки, что не запрещено нашим федеральным ведомством. Сегодня мы учитываем общественное мнение, срез которого делает специализированная организация по всей стране в едином масштабе.

Оценка работы сотрудников делается по разным параметрам: по статистическим данным, по показателям общественного мнения, по количеству жалоб и отрицательных материалов в СМИ. Кстати, «БИЗНЕС Online» тоже нас критикует, и ваши отрицательные публикации учитываются при оценке нашей работы. Справедливо это или нет — вопрос второй... В прошлом году Татарстан был 17-м по стране, за 11 месяцев 2015 года — 19-й. Но там оценивают всех вместе: и маленькую Марий Эл, и большую Москву. А среди крупных мы были третьими или четвертыми.

Но все-таки основной показатель эффективности работы — раскрытие тяжких и особо тяжких преступлений, по которому в ПФО мы занимаем второе место после Чувашии, по стране — лучшие среди 20 крупнейших регионов. Что касается конкретно каждого сотрудника, то мы их оцениваем по таким же критериям, а по итогам года награждаем лучших.

— Помнится, министр МВД России Владимир Колокольцев ввел персональную ответственность руководителей подразделений. Вы наказывали руководителей из-за провинности их подчиненных?

— Ротация руководящего состава у нас идет постоянно. И увольнение с занимаемых должностей почти каждый год происходит. Правда, в 2015 году таких ЧП не было, чтобы пришлось увольнять руководителя.

— Вы довольны работой начальника управления МВД по городу Казани?

— В Казани четыре года подряд улучшаются результаты работы, здесь проведены очень крупные мероприятия не без помощи полиции.

«Ротация руководящего состава у нас идет постоянно. Правда, в 2015 году таких ЧП не было, чтобы пришлось увольнять руководителя»

«ПО ОТКАЗНЫМ ПРОВЕДЕМ ПРОВЕРКУ»

— Есть несколько вопросов по факту отказа в возбуждении дела. В частности, жалуются на УВД «Ямашевский», ОВД Бугульмы, ОП №15 «Танкодром». Проблема злоупотреблений в этой части есть?

— Что касается этих конкретных случаев, о которых сообщили ваши читатели, мы проведем проверку. А вообще, отказ в возбуждении дела — это законная правовая процедура. Мы приняли и зарегистрировали 650 тысяч сообщений и заявлений, по которым признано преступлениями 47 тысяч (это меньше 10 процентов), отказных материалов — примерно 80 тысяч. Все остальное либо списано, либо приобщено к ранее возбужденным делам, либо отправлено в другие органы внутренних дел, по территориальности.

Есть ряд причин отмены отказа. Согласно регламенту, на возбуждение дела дается несколько сроков — 3, 10, 30 суток. В ряде случаев по объективным причинам и в 30 суток уложиться невозможно, когда, например, заявитель уехал на работу на полгода или не всех свидетелей опросили. Поэтому выносится так называемый «временный» отказной материал. Когда заявитель возвращается, собраны все данные, отказной материал отменяется. Другой причиной отмены отказа является разный взгляд на это дело двух юристов: наш уверен, что надо вынести отказ, а прокурорский считает, что надо возбуждать дело.

И еще бывает слишком тонкой грань между хозяйственным спором и мошенничеством. Здесь надо подходить в каждом случае индивидуально. Люди по старинке идут к нам вместо того, чтобы идти в суд. Нас спрашивают: почему в одном случае дело возбудили, а в другом, аналогичном, нет? Очень просто: в одном случае человек оказался просто плохим предпринимателем и не смог выполнить своих обязательств. Состава преступления в этом нет. В другом случае был злой умысел, когда предприниматель направил собранные средства не на дело, а на свои дома-яхты-курорты или другой бизнес. Во втором случае есть состав преступления по статье «Мошенничество». Эти случаи относятся и к обманутым дольщикам, и к финансовым и кредитным пирамидам.

«70 ПРОЦЕНТОВ ИЗЪЯТИЙ НАРКОТИКОВ ДЕЛАЕТ МВД»

— В 2013 году были задержаны офицеры МВД — верхушка ОБНОН. Многие тогда говорили, что это стало следствием «борьбы компроматов» между вашим ведомством и Госнаркоконтролем. Насколько верна подобная трактовка и какова сейчас судьба фигурантов этого уголовного дела? (Илья)

— Я не буду комментировать дело ОБНОН по понятным соображениям: расследование ведет СКР, я не вижу материалов дела и не имею возможности что-либо комментировать.

— Насколько тяжело вы пережили это дело?

— Мы и сейчас переживаем. Но все, что нас не убивает, делает нас сильнее, крепче и профессиональнее.

— Но ОБНОН продолжает действовать?

— Не только продолжает действовать, но и результаты есть — порядка 70 процентов изъятий наркотиков делает МВД: за 11 месяцев 2015 года по наркотикам в республике всего было выявлено 4087 преступлений, из них 2928 — силами МВД. Хотя у нас это совсем не профильная задача, а скорее факультативная.

«В КАЖДЫЙ ДВОР УЧАСТКОВОГО ПОСТАВИТЬ НЕВОЗМОЖНО»

— Являюсь председателем правления ТСЖ домов по улице Курской 11, 11а, 13, 13а. По данному адресу проживаю с 2006 года. За все время ни разу не видел нашего участкового. Прошу вас, наведите порядок с участковыми на нашей территории. Очень, очень хочу на него посмотреть. (Вадим Юрьевич)

— Недавно во время приема населения ко мне обратился один гражданин с просьбой направлять участкового к ним в дом, где проживает алкаш-дебошир, мешающий спокойно жить всем соседям. Оказалось, за последнее время участковый бывал там раз 15, и есть протоколы о наказании виновных. А других ресурсов больше нет. Мы же не можем этого алкаша выселить. Правовое поле на сегодня таково, что с семейными и подъездными дебоширами непросто бороться.

И еще надо понять, что на участкового приходится 3,5 тысячи населения, у него постоянно по 10 - 15 жалоб на руках, по которым надо собрать пачку материалов, чтобы можно было принять законное решение. Плюс участковые помогают в раскрытии преступлений, плюс мы с них требуем поэтапного обхода жилого сектора. Но он только раз в полгода может прийти. Причем на учете стоят 57 тысяч поднадзорных, к которым надо заходить чуть ли ни каждый месяц. У нас нет ресурса, чтобы в каждом подъезде поставить участкового. Весь штат собственно участковых — не более тысячи на всю республику.

— На все население этого количества хватает?

— В принципе, хватает, и эта служба укреплена за последние годы. Построены 152 административно-жилых комплекса в сельской местности, на следующий год планируем построить еще 18. Это уникальный проект, которого нет ни в одном регионе страны. Еще рассматриваем вопрос выделения участковым служебного жилья на их участках в крупных городах. Они также снабжены автомобилем, связью. Но повторюсь, в каждый двор участкового поставить невозможно. Необходимо развивать систему ОПОП, участия граждан в охране общественного порядка.

— А если везде поставить камеры наружного наблюдения вплоть до каждого двора, наверное, раскрываемость преступлений была бы лучше?

— Я только за! Постоянно об этом говорю на заседаниях совета безопасности РТ, и принят ряд соответствующих решений в рамках «Безопасного города» и других программ. По сравнению с другими регионами Татарстан дальше продвинулся в этом вопросе, но здесь еще надо работать и работать. Это недешевое удовольствие ни в плане обустройства, ни в плане содержания. Если камеры поставить в каждый двор, то нужны миллиарды рублей, поэтому будем двигаться поэтапно. Сегодня как раз производятся подсчеты и ведется поиск форм финансирования, в том числе на принципах государственно-частного партнерства, как это делается в Челнах.

БОЛЬШИНСТВО РАБОТАЮТ ЗА ИДЕЮ

— Мотивированы ли материально ваши сотрудники на эффективную работу? Или они по-прежнему работают за идею?

— Не все же зарплатой определяется. Большинство ребят работают за идею.

— Неужели такие еще есть?

— Их большинство! И я им говорю: надо работать так, чтобы, когда снимите погоны, не было стыдно за годы работы. Потому что кроме нас это не сделает никто.

— Какая зарплата у ваших сотрудников?

— В среднем 40 - 50 тысяч рублей, для начинающих — 30 тысяч. Нельзя сказать, что она большая, но и не скажешь, что она совсем маленькая. К сожалению, в этом году не было премий, поскольку мы ограничены объемом федерального бюджета. Но в прошлом году премии были, и профессиональные сотрудники зарабатывали больше.

— Еще один вид мотивации — внеочередные звания и награды. Как они используются?

— У нас наград очень много — и федеральных, и республиканских. Ребята их за дело получают.

— Почему так мало женщин — руководителей управлений МВД по РТ и отделов полиции? В процентном отношении это порядка 10 процентов к 90 процентам. При назначении на вышестоящую должность предпочтение отдается мужчинам. Не считаете ли вы, что это дискриминация? Ведь есть страны, министрами обороны в которых являются женщины! (Эльмира)

— Во-первых, женщин у нас немало — более 20 процентов. И руководители среди них есть: руководитель дознания МВД, руководитель заинского районного отдела, начальник отдела информации и общественных связей, первый заместитель начальника следствия. Но вопрос-то в другом: у нас работа тяжелая, которая требует определенных нагрузок и лишений.

— Это женщины не хотят занимать руководящие посты или все-таки вы отдаете предпочтение мужчинам в силу того, что работа требует полной отдачи?

— Отвечу так: мы не препятствуем назначению женщин, но все-таки их жалеем. Среди заместителей начальников РОВД женщин много. Есть подразделения, где женщин больше, и именно там они, как правило, вырастают до руководителя.

«ИЗ ВСЕХ ЖЕЛАЮЩИХ ОТСЕИВАЕМ МИНИМУМ ПОЛОВИНУ»

— Кто сегодня идет работать в полицию, много ли желающих? Какой отбор происходит?

— После реформы МВД проверка кандидатов проводится тщательная: по персоне, по родственникам, по медицинским показателям, по психологическому отбору, по квалификационным требованиям. Как правило, требуем юридическое образование. А состояние здоровья должно быть как у космонавта. Из всех желающих отсеиваем минимум половину.

Для нас 2015 год не совсем показательный, потому что был очередной процесс сокращения: приняли 703 человек, а уволили 1496. Самому масштабному сокращению подверглась вневедомственная охрана. А вот по 2014 году цифры будут более объективными: приняли 1191, уволили — 1144. Примерно так каждый год: тысячу увольняем и тысячу принимаем. Большинство из увольняющихся уходят по достижению определенного возраста, по выслуге или по состоянию здоровья. А уволенных за нарушения — 135.

— Интересно ваше мнение по вопросу декриминализации отдельных видов преступлений. (Роман)

— Вопрос философский... С одной стороны, для экономики не есть хорошо, когда в местах лишения свободы находится большое количество трудоспособного населения. С другой стороны, если нет четкой позиции государства в отношении людей, которые регулярно совершают преступления, это, наверное, неправильно. Во многих развитых странах так: на первый раз тебя прощают, во второй раз дают минимальное наказание, а на третий — «на всю катушку». В США тюрьмы переполнены, и у них смертная казнь не отменена, хотя они выступают за демократические ценности. Мы же пошли по пути отмены смертной казни, хотя сегодня идут разговоры, чтобы ее вернуть для террористов.

«Свое отношение к преступникам я не скрываю: они должны быть наказаны»

«Я НЕ ЧУВСТВУЮ НИКАКОГО ДАВЛЕНИЯ»

— С учетом кризиса интересно, какая динамика по налоговым преступлениям?

— Идет рост: в этом году за 11 месяцев выявлено 129 преступлений против 92 в прошлом году. Но здесь учтены все налоговые преступления, в том числе неуплата налогов.

— Если вместе с элементарной неуплатой налогов, то 129 — это мало...

— Во-первых, есть определенный порог суммы, с которого начинается уголовное преследование. Во-вторых, законодательство у нас так трактует: если человек в ходе проверки деньги заплатил, то преследование прекращается. Сегодня государство дает возможность законным путем избежать наказания.

Даже по тем же штрафам ГИБДД: если платишь быстро, то 50-процентная скидка. Надо сказать, это спорное решение, поскольку мы в республике собираем 90 процентов этих штрафов, и 10 процентов мы все равно дожали бы, несмотря на то, что в этих 10 процентах числятся и автомобили других регионов, где система сбора штрафов еще не выстроена, как у нас. Хотя, конечно, сбор штрафов — это не самоцель, приборы фото-, видеофиксации дисциплинируют водителей. К сожалению, наших граждан ничто так не дисциплинирует, как штрафы и наличие ответственности.

— Но пьяные за рулем как ездили, так и ездят!

— Тем не менее динамика травматизма на дорогах идет вниз. Конечно, мы еще примерно на половине пути к европейским стандартам, но за 11 месяцев этого года у нас 457 погибших на дороге, а порог федеральной программы безопасности дорожного движения текущего года — 666, порог этой программы для Татарстана на 2020 год — 490. Фактически мы уже смогли снизить смертность на дороге до уровня порога 2020 года.

Но дело ведь не только в нашей профилактической работе — порой автомобиль залетает к нам с другого региона и совершает здесь аварию с тремя-четырьмя погибшими. Или, например, в Актанышском районе, когда в автомобиле погибли сразу 7 человек, скатившись в темноте в реку. Хотя это нельзя назвать ДТП на дороге, но в статистике было учтено именно так, и показатель по району сразу стал отрицательным.

— Нередко совершаются и резонансные ДТП. Например, уже известно, кто все-таки был за рулем Range Rover, недавно насмерть сбившего мотоциклиста в Высокогорском районе?

— Вы же помните дела Руснака и Точилкина, по которым писали, что их прикрывают. Но в обоих случаях приговоры вынесены. Что касается факта, о котором спрашиваете вы, то материалы зарегистрированы, то есть факт не утаивается. Уголовное дело возбуждено, оно расследуется в ГСУ МВД по РТ.

— А фамилия водителя известна?

— Я не буду сейчас называть никакие фамилии, поскольку есть понятие следственной тайны.

— Человек за рулем автомобиля был пьяным?

— Да, он был пьяным. Я согласен, что этот случай чудовищный. Но надо оценивать действия обеих сторон: мотоциклист с включенными фарами ехал или нет и так далее. Бывают ситуации, когда виноваты обе стороны. Приведу пример недавнего ДТП в Аксубаево: одна машина выезжает со второстепенной дроги, а другая идет по главной. И они столкнулись, погиб водитель, ехавший по второстепенной дороге. В таких случаях виноват тот, кто ехал по второстепенной дороге. Но в данной ситуации водитель машины, которая двигалась по главной, был пьян. И когда пешеходов сбивают на трассе, не всегда водитель виноват. Надо индивидуально разбираться в каждом конкретном случае.

— Беспристрастность органов правопорядка при расследовании подобных резонансных преступлений — это залог того, что потенциальным преступникам дан сигнал: от наказания никто не уйдет. Иначе все мы — потенциальные жертвы...

— Свое отношение к преступникам я не скрываю: они должны быть наказаны. Даже когда я приезжаю в районы, начинаю с воспитания руководителей: ремень безопасности надо пристегивать, окна в автомобиле тонировать не надо. Лично я ремень всегда пристегиваю и окна не тонирую. Это ненормально, когда люди нарушают правила. На дороге все равны. Когда случаются такие тяжелые ДТП, мы стараемся максимально объективно разобраться. Правда, некоторые хотят как-то исказить наши решения, увидеть какой-то подтекст. Нам не важно, кто был за рулем, главное — дать объективную правовую оценку.

— Но мы же понимаем, что вы испытываете колоссальное давление...

— При чем тут давление?! Я не чувствую никакого давления. Если человек что-то натворил, он будет отвечать.

— А просьбы все-таки поступают?

— Со мной бесполезно разговаривать. Мы работаем по закону.

— Артем Валерьевич, спасибо за обстоятельный и откровенный разговор. Успехов вам и всем вашим сотрудникам!

Читайте также:

Артем Хохорин: «Если бы я сказал, что мы вернемся в 90-е, мне надо было бы писать рапорт». Часть 1-я