Я – не «Шарли», я – не «Левиафан»

СИСТЕМА ЦЕННОСТНЫХ КООРДИНАТ

На этой неделе в большой прокат вышел наделавший много шума еще до выхода на широкий экран и уже успевший получить целый ряд престижных премий фильм режиссера Андрея Звягинцева «Левиафан». Говорят, что прокатная версия фильма должна быть без мата, о чем уже успели посокрушаться многие деятели кинематографии, в том числе позиционирующие себя как православные христиане. Некоторые из них от расстройства даже умудрились написать обращение к премьер-министру Дмитрию Медведеву с просьбой разрешить вернуть в картины мат как неотъемлемое достояние русского языка, потому что без мата якобы невозможна полноценная реализация многих художественных замыслов.

Кадр из фильма «Левиафан»

Не буду здесь рассуждать о художественных достоинствах и недостатках данного произведения — интересующиеся данным вопросом наверняка уже прочитали достаточно статей, в которых отражаются диаметрально противоположные взгляды на картину. Интересно отметить, что линия водораздела в оценках прошла даже не по принципу «верующие — против», «неверующие — за», а по более сложной траектории. Один православный архиерей даже признался, что фильм ему очень понравился, «только водки много пьют», и поблагодарил режиссера Звягинцева «за прекрасную картину».

Но мне хотелось бы порассуждать не о самой картине, а о той системе ценностных координат, в которой она была создана. И в этой связи вспомнить о событиях месячной давности, а именно — о расстреле редакции сатирического журнала «Шарли Эбдо» исламскими экстремистами. Как мы помним, после этого трагического события на улицы Парижа вышла многотысячная манифестация, скандируя лозунг «Я — «Шарли». Так грязный, сатирико-порнографический журнал стал символом той системы ценностей, которая представляется как величайшее завоевание западной демократии. В основе этой системы полное отрицание идеи Бога, религиозных ценностей и религиозной мотивации как таковых. Порождением этой системы ценностей является воинствующий секуляризм, который, декларируя права и свободы личности, в том числе право на то, чтобы иметь религиозные убеждения или не иметь их, по сути, напрочь отрицает любое религиозное сознание, любой религиозный выбор и пытается вытолкнуть на обочину общественной жизни людей, имеющих какую бы то ни было религиозную мотивацию. И с такой позицией, очевидно, не может согласиться ни один религиозный человек — ни христианин, ни мусульманин, ни иудей.

ПОЛНОЕ ОТРИЦАНИЕ РЕЛИГИОЗНОГО ПОЧИТАНИЯ

Очевидно, что фильм «Левиафан», содержащий библейские мотивы и изобилующий явными и скрытыми цитатами из Священного Писания, создан в той же самой мировоззренческой парадигме, в которой создается и журнал «Шарли», а именно в парадигме радикального секуляризма, исключающего возможность всерьез рассматривать религиозную мотивацию как основу действий и поступков человека и отрицающего промыслительное попечение Божие о мире. Отличительной особенностью религиозного мировоззрения является наличие святынь, которые и представляют собой высшую ценность в системе координат любой религии. Воинствующий секуляризм возводит в ранг псевдосвятыни — своей высшей ценности — полное отрицание религиозного почитания каких бы то ни было святынь, будь то святость Божества, любви к Отечеству, братства или материнства. Именно поэтому, кстати, на русской почве характерным признаком секулярного сознания является легитимация матерной брани, попытка объявить ее чуть ли не достоянием русской культуры и достижением русского языка. В этом смысле отношение к мату — это лакмусовая бумажка, которая быстро выявляет подлинное духовно-нравственное устроение человека вне зависимости от громких слов, деклараций и позиционирования собственной персоны.

Не так уж и важно, разделяет ли режиссер фильма лично идеологию секуляризма или нет, хотя по-пастырски хотелось бы надеяться, что не разделяет, да и сам Звягинцев говорил о том, что фильм не является антихристианским. Вспомним старый литературоведческий постулат о том, что не нужно отождествлять лирического героя «Евгения Онегина» с Пушкиным. Как бы то ни было, не приходится сомневаться в том, что Звягинцев показал современную русскую жизнь глазами носителя секулярного сознания.

Режиссер Андрей Звягинцев

В ЧЕМ ЖЕ ГЛАВНАЯ ИДЕЯ ФИЛЬМА?

В чем же главная идея фильма? Она достаточно проста: Бога нет, потому что Его не может быть никогда. Режиссер показывает, что представляет собой жизнь людей, живущих без Бога, хотя, очевидно, внутренне, на уровне интуиции, и страдающих от отсутствия веры. Причем характерно, что без Бога живут все основные персонажи фильма: и главный герой, и его жена, и их московский друг-адвокат, и местный начальник, и семья гаишника, и судья, и даже местный архиерей, коль скоро он «благословляет» разные беззаконные намерения и деяния. По мере просмотра фильма зрителя невольно охватывает чувство беспросветности, безысходности, угнетенности. В этом фильме мы видим художественное отражение известных слов Достоевского о том, что «русский человек без Бога — дрянь».

Думаю, нас не должен вводить в заблуждение тот восторг, с которым была принята эта картина в определенных кругах. Особый резонанс «Левиафан» получил в первую очередь благодаря той политической ситуации, которая сложилась в мире на момент его появления в интернете и которая характеризуется противостоянием России и Запада. В самом изображении порочных и мерзких явлений нашей жизни автор, в принципе, неоригинален: в русской литературе мы найдем множество примеров изображения и коррумпированных чиновников, и глубоко несчастных женщин, страдающих как от несчастливого брака, так и от измены, и трагических героев, рефлексирующих о несправедливости жизни. Далеко ходить не надо за примерами и в отечественном кино — достаточно вспомнить балабановский «Груз 200», в котором, наверное, еще более наглядно и беспощадно показано, какие последствия имеет жизнь, в которой нет места ничему святому. Кстати связующей нитью этих кинолент является актер Алексей Серебряков, снявшийся в обеих картинах и недавно отказавшийся, что характерно, от российского гражданства.

Некоторые считают, что «Левиафан» — это клевета на Россию, что фильм показывает нашу страну такой, какой ее хотели бы видеть на Западе, и именно поэтому он получил ряд престижных наград и, вполне вероятно, получит и «Оскара». Возможно, что эти предположения имеют под собой основания. Но как часто бывает с произведениями искусства, после того как художник отпускает их в свободное плавание, они начинают жить своей жизнью, иногда отличающейся от изначального замысла их создателя.

«ЗВЕРЬ СТРАШНЫЙ ЛЕВИАФАН»

Думаю, что вдумчивому зрителю фильм может принести определенную пользу: если его охватил ужас от увиденного, то это уже можно считать положительным эффектом от просмотра картины. Для всех непредвзятых людей очевидно, что показанная в фильме современная русская жизнь не есть зеркальное отражение нынешней реальности, но грозное предупреждение о том, что с нами может быть, если нас одолеет «зверь страшный Левиафан», если наше общество провозгласит своей главной ценностью принцип жить безо всяких ценностей и святынь. А опасность этого сегодня велика, как никогда, ведь неслучайно весьма многие в нашей стране солидаризировались с лозунгом «Я — «Шарли» и таким образом идентифицировали себя с носителями абсолютно секулярного сознания.

Не нужно обольщаться: последователи секулярной идеологии, провозглашая толерантность, никогда сами не будут соблюдать принцип толерантности по отношению к носителям тех ценностей, которые предполагают наличие сакрального начала и святость как высшую ценность. Поэтому каждый человек, чувствующий ответственность за будущее своих детей и своего отечества, должен сегодня сказать: «Я — не «Шарли, я — не «Левиафан».

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции