Зиннат Муратов: первый татарин во главе Татарии

САМ ИОСИФ СТАЛИН

«На XIX и XX съездах партии ему [Зиннату Муратову] дают слово для выступления, избирают в состав ЦК. О положительной оценке работы республики при нем говорит и то, что сам Иосиф Сталин был избран делегатом XIX съезда от Татарской партийной организации, — говорится в книге известного казанского историка Булата Султанбекова. — Очевидно, недовольство его деятельностью у руководства ЦК накапливалось постепенно, хотя видимых провалов в работе не было. Моральная репутация Муратова была безупречна, а поведение — скромным и, если сравнивать с нравами последующего времени, даже аскетичным. Этого он требовал и от подчиненных. Помню, на совещании республиканского актива один из участников задал вопрос о привилегиях, которыми пользуется первый секретарь. Ответ Муратова был краток: «Единственная привилегия в том, что на рынок и в магазин за продуктами ходит домработница, так как жена больна», — и это было правдой. Да и в целом разница между простотой и скромностью нравов в аппарате обкома по сравнению с тем, что мы увидим в середине 70-х годах, была разительной. Приведу несколько своих наблюдений».

В 1954 году в обкомовской столовой, размещенной в полуподвале здания, отсутствовала отдельная комната для секретарей, членов бюро и заведующих отделами, для них предназначалось несколько столов в общем зале. Там же обедали все остальные работники: инструкторы, машинистки, шоферы, другой обслуживающий персонал. Два стола, предназначенные для секретарей и заведующих отделами, рядовые работники не занимали. Правда, в 1957 году небольшой зал для начальства появился. Единственным, кто обедал отдельно в комнате, примыкавшей к кабинету, был первый секретарь. Такой порядок предусматривался инструкцией ЦК, так же как и постоянное дежурство в приемной офицера КГБ в штатском.

В начале 1950-х годов на улице Горького впервые построили «обкомовский» жилой дом, где отдельные квартиры получили только некоторые заведующие отделами, все остальные работники заселялись в двух- и трехкомнатные квартиры по две семьи. Все помнили и поступок второго секретаря обкома В. Н. Лобкова, отказавшегося переезжать в комфортабельную четырехкомнатную квартиру в центре, отдав ее трем работникам обкома, не имевшим жилья, и оставшегося жить в старом деревянном доме.

В районе Лебяжьего озера имелось несколько домов для первых лиц. Они же использовались для приезжавших из Москвы командированных работников ЦК и совета министров. Потом для них был приобретен находившийся около трампарка добротный дом уехавшего из Казани профессора-медика, переоборудованный в гостиницу.

На юго-востоке Татарии набирали силу нефтедобывающие предприятия, велись активные поиски новых месторождений

НОРМЫ ПОВЕДЕНИЯ

Беседуя с принимаемыми на работу в обком ответственными работниками, Муратов обращал особое внимание на нормы поведения, которых следовало придерживаться не только на службе, но и в быту. Во время получасовой беседы с глазу на глаз, состоявшейся в июле 1954-го, кроме советов, связанных с предстоящей работой в отделе школ, Муратов предупреждал, что инструктор обкома представляет в глазах окружающих «лицо» обкома, и это он должен постоянно помнить при своих взаимоотношениях с людьми, даже в быту. Отдельно остановился на правилах поведения во время командировок в районы: о выпивке вообще не упоминалось, это исключалось тогда «по определению», запрещалось принимать приглашение от местных руководителей «пообедать» или «поужинать», а во время посещения столовой не рекомендовалось пользоваться отдельной комнатой. «Работник обкома всегда находится на виду у людей», — этими словами завершилась беседа.

В целом положение дел в республике сложилось неплохое, особенно быстро развивались нефтяная отрасль и авиапромышленность. На юго-востоке Татарии набирали силу нефтедобывающие предприятия, велись активные поиски новых месторождений, которые привели к открытию уникального Ромашкинского месторождения, на многие годы обеспечившего республике заметное место в экономике страны. В Казани на заводе №22 было налажено серийное производство стратегических бомбардировщиков Ту-4, а затем реактивных Ту-16, потенциальных носителей ядерного оружия. На заводе №387, в годы войны выпускавшем У-2, а после нее — недолгое время самоходные комбайны, начиналось производство вертолетов.

Муратов постоянно обращался по многим важным вопросам к Лаврентию Берия, курировавшему в качестве зампреда совета министров СССР развитие нефтяной промышленности в стране

До 1953 года Муратов постоянно обращался по многим важным вопросам к Лаврентию Берия, курировавшему в качестве зампреда совета министров СССР развитие нефтяной промышленности в стране.

Одной из причин «ухода» Муратова называли и то, что он якобы недооценил роль «кукурузной кампании». Хотя Султанбеков помнит, что эта проблема была в центре внимания партийных органов республики. Работник любого отдела обкома, выезжая в район, обязан был кроме выполнения прямого задания поинтересоваться и «кукурузными делами». Даже в палисадниках перед зданиями сельских райкомов красовались посадки «чудесницы», секретари начинали рабочий день с собственноручного их полива. Отметим, что Муратов старательно выполнял и постановление ЦК ВКП(б) от 9 августа 1944 года «О состоянии и мерах улучшения массово-политической и идеологической работы в Татарской партийной организации», которым устанавливались серьезные ограничения в изучении истории татарского народа, давались обязательные для всех исследователей оценки исторических периодов и деятелей. Он сумел, однако, использовать и некоторые позитивные стороны постановления, предусматривавшего выделение дополнительных денежных средств и материальных ресурсов для развития науки и культуры республики. В Казани были созданы консерватория и филиал АН СССР с научно-исследовательскими институтами.

Муратов сумел использовать некоторые позитивные стороны постановления, в результате чего в Казани была создана консерватория

Впрочем, «уход» Муратова был осуществлен в мягком варианте — «по состоянию здоровья», и ему предложили должность инспектора ЦК. Работа почетная, но не влиятельная, что-то вроде «райской группы» советников в министерстве обороны, созданной для отставных маршалов и генералов армии. Неизвестны причины, по которым именно Семен Игнатьев был выбран ЦК в качестве нового руководителя республики. Высказывались самые различные предположения. Но что было на самом деле и кто рекомендовал Хрущеву направить его в Татарию, неизвестно.

На пленуме обкома 6 июня 1957 года Игнатьев был рекомендован от имени высшего партийного учреждения на должность первого секретаря. Вот как описывает это событие Камиль Фасеев: «Взяв слово, Аристов говорил об успехах и упущениях в работе Татарского обкома, дал положительную оценку деятельности Муратова: «Он, несомненно, честный порядочный работник, хороший коммунист, но заболел, и это отразилось и на делах республики. Учитывая это обстоятельство, ЦК удовлетворил просьбу Муратова об освобождении от работы и решил рекомендовать на его место С. Д. Игнатьева».

Пленум единогласно утвердил Игнатьева в новой должности. Как водится, некоторые «быстро прозревшие» соратники в своих выступлениях обнаружили в стиле работы уходящего секретаря существенные недостатки и не преминули сказать об этом. Один из выступавших даже заявил, что Муратов последние 7 лет фактически не работал. Но на Игнатьева все это впечатления не произвело. Уж он-то в полной мере знал цену такой критики в «спину», испытав ее на себе еще в марте-апреле 1953 года.

На пленуме также рассматривались вопросы, связанные с созданием Татарского совнархоза, в состав которого вошли 225 предприятий. Председателем Совнархоза назначили начальника треста «Татнефть» талантливого инженера Алексея Шмарева, которого Игнатьев хорошо знал еще по Башкирии.

В 1957 году ЦК удовлетворил просьбу Муратова об освобождении от работы и решил рекомендовать на его место Семена Игнатьева

«ИГНАТЬЕВ, ТЫ НЕ ПРАВ!»

Но вернемся опять в 50-е годы. Тогда и в самом руководстве обкома обозначились существенные разногласия по языковой проблеме. На одном из заседаний бюро обкома, где мне довелось присутствовать, Игнатьев, говоря о плачевном положении татарского языка, полушутя, но со значением упрекнул второго секретаря Салиха Батыева в том, что именно во время его многолетнего руководства идеологической работой в республике все это и произошло. Однако Батыев, не приняв предложенного тона, ответил весьма жестко, что все делалось им с одобрения ЦК, и он готов (тут была сделана многозначительная пауза) отвечать только перед ним. Да! Такого мы еще не слышали. Батыев, одолевший все ступени идеологической карьеры, немного поработал и в ЦК и был там лично известен, поэтому не исключаю его предварительных конфиденциальных консультаций в Москве перед открытым высказыванием несогласия с позицией Игнатьева и Фасеева. Да и Муратов являлся еще инспектором ЦК и, по нашим сведениям, был возмущен вводимыми языковыми новациями, считая их уступкой национализму, и представил по этому поводу обширную докладную записку в секретариат ЦК.

Игнатьев считал, что Салих Батыев постоянно снабжал Муратова негативной информацией о состоянии идеологической работы в республике

Эту записку и сопроводительное письмо ЦК, рекомендующее пересмотреть постановление майского пленума, направили в обком. На заседании бюро Игнатьев заявил, что обвинение весьма серьезное, ему по этому поводу уже звонили из ЦК, к майскому постановлению 1958 года ЦГА ИПД РТ (Центральный государственный архив историко-политической документации Республики Татарстан — прим. ред.) придется «вернуться», но о его отмене речь пока еще не шла. Отмечу, что записку, о которой пишет Фасеев, обнаружить не удалось. Хотя автор и другие исследователи пытались это сделать, в фондах ЦГА ИПД РТ ее нет. Прямо-таки «пропавшая грамота» периода строительства развитого социализма. Возможно, что ее вернули в ЦК в январе 1960 года вместе с постановлением об отмене решений майского пленума.

Сам Игнатьев считал, что этот «демарш» Муратова в немалой степени инициирован Батыевым, который постоянно снабжает его негативной информацией о состоянии идеологической работы в республике. Хотя Игнатьев сразу после приезда в Казань при первой встрече в обкоме с узким кругом руководителей открытым текстом дал понять, что долго здесь задерживаться не собирается и видит в 45-летнем Батыеве своего преемника. Он говорил тогда о нем: «Опыт и знания огромные, возраст подходящий, будет хорошим первым». Время показало, кто есть кто...

Подготовил Михаил Бирин