«Русский европеец», как он сам себя называет, 78-летний Андрей Кончаловский в минувшую субботу выступил в ГБКЗ им. Сайдашева перед зрителями на своем творческом вечере. Отсутствие аншлага мэтра кинорежиссуры не смутило, и он в течение почти двух часов размышлял о том, почему россияне и украинцы не могут быть европейцами, а также об ужасах современного искусства и попкорне, который приносит кинотеатрам больше денег, чем фильмы. Некоторые тезисы Кончаловского — в материале «БИЗНЕС Online».
«РУССКИЙ ЕВРОПЕЕЦ»
Главный «русский европеец» отечественного искусства, режиссер Андрей Кончаловский посетил в минувший уик-энд Казань и выступил перед своими почитателями в ГБКЗ им. Сайдашева. 78-летний титулованный художник давно снискал славу интеллектуала и мыслителя, так что встреча обещала быть как минимум любопытной. Правда, аншлага на более привычной к концертам классической музыки площадке Кончаловский не собрал. «Как будто маленькие турки строили», — актуально шутил один из зрителей, указывая на небольшое расстояние между рядами партера.
Какого-то специального повода для мероприятия не было, но, видимо, в России всерьез возрождается чрезвычайно популярный в советские годы формат творческого вечера. Взять, к примеру, недавний приезд в столицу Республики Татарстан Владимира Познера. Однако постановщик «Сибириады» и «Романса о влюбленных», сценарист «Андрея Рублева», судя по всему, совместил в Казани приятное с полезным. Он сообщил зрителям, что встречался со своим «хорошим знакомым» — министром культуры РТ Айратом Сибагатуллиным, а по ходу мероприятия выразил надежду, что здесь увидят «моего Чехова». Судя по тому, что знаменитый представитель семьи Михалковых-Кончаловских в этом момент смотрел в ложу, где сидел Сибагатуллин, какая-то договоренность о гастролях чеховских спектаклей режиссера, идущих не без успеха на сцене московского театра имени Моссовета, была достигнута. Что ж, учитывая не самую богатую гастрольно-театральную жизнь Казани в последние годы, «Дядя Ваня» и «Три сестры» с неизменной супругой мэтра Юлией Высоцкой, отчаянно комикующим в роли Войницкого Павлом Деревянко и грассирующим Александром Домогаровым в роли Вершинина, могли бы стать событием.
А пока Кончаловский появился на сцене под аплодисменты публики, как всегда элегантный, держа под мышкой макбук. После чего присел на демократичный стул и начал свой рассказ, иногда наливая себе чай и подглядывая в ноутбук, куда, видимо, набросал примерный план выступления. Но четкого сценария у героя вечера не было, из-за чего темы для разговора периодически пересекались, а сам режиссер признавался, что не знает, «о чем будет говорить через пару минут».
«ОДНИ ИЛЛЮЗИИ МЕНЯЮТСЯ НА ДРУГИЕ — СОБСТВЕННО, ЭТО И ЕСТЬ ОПЫТ»
Для начала Кончаловский поразмышлял о том, что человек, конечно, меняется с возрастом, но в его случае это выглядит так: «Ответы на вопросы меняются, а вопросы остаются те же». Вопросы, естественно, те самые, проклятые, о смысле жизни и сути искусства. «Одни иллюзии меняются на другие — собственно, это и есть опыт», — один из афоризмов, которые сыпались в изобилии со сцены ГБКЗ.
«Я все время об этом талдычу, что жулики сплошные в искусстве появились — модные жулики. Я утверждаю, что «Черный квадрат» — это жульничество», — к феномену «современного искусства» гость Казани с годами как раз отношения не меняет, уверенный, что художник — это тот человек, который может сделать то, что мы не умеем. «Черный квадрат» могут сделать все, поэтому это уже не искусство», — уверен Кончаловский, обвинив даже Казимира Малевича в плагиате. Как известно, специалисты Третьяковки недавно обнаружили под изображением картины надпись, сделанную рукой художника — «Битва негров в темной пещере». Также называлась карикатура француза Альфонса Алле, представлявшая из себя темный фон. Музейщики по-разному трактуют эту историю, но у Кончаловского здесь четкая позиция. И вообще, «какие-то там проволочки закрученные, камешки, какашки» — режиссер не понимает, что делает публика на всевозможных биеннале и музеях современного искусства. «Я реакционер и горжусь этим!» — заключает мэтр, призывая всех погуглить знаменитую скульптуру «Вакх» Микеланджело. Вот где подлинное искусство, которому нужно учиться десятилетиями. Кстати, кавалер ордена Почетного легиона хочет снять фильм о Микеланджело.
Далее речь зашла о кино, и публика могла почерпнуть из эмоционального спича оратора любопытные сведения об экономике нынешней киноиндустрии: «Сегодняшний кинематограф пошел по пути создания продукта, вернее, даже двух продуктов: того, что вы смотрите, и того, что вы жуете. Попкорн стал частью кинематографа. Я вам даже больше скажу — в современном мире кинотеатры на попкорне зарабатывают денег больше, чем на фильмах. Вот все сидят и жуют. Когда я снимал свою последнюю американскую картин (это было пять лет назад), мне американский продюсер говорит: «Надо музыку погромче сделать». Зачем погромче? Потому что ребята сидят, хрустят, ничего не слышат».
С таким положением вещей Кончаловский не хочет мириться: «Но в театре, церкви, мечети, консерватории ты же не будешь хрустеть попкорном. И получается, что я не хочу снимать кино для людей, которые покупают огромный попкорн и жуют». И находит «антипопкорновский» рецепт даже в коммерческом кино: «Причем самое интересное, что смотришь на зал, и вот идет какое-то кино. Как правило, люди бегают друг за другом с пистолетами и думают, кто же наконец украдет 10 миллионов. Как удачно они это сделают или что-то там взорвут. С попкорном хорошо смотреть. И потом, случайно, в фильме есть момент чувства. Перестают жевать. И это очень важно».
Так или иначе, режиссер, в фильмографии которого есть голливудские блокбастеры вроде «Танго и Кэш» или «Одиссеи», решил отныне «делать картины маленькие, недорогие, которые люди хотят смотреть так же, как они читают книгу, роман или слушают музыку».
«ЧТО ЕЩЕ МОЖНО СДЕЛАТЬ, ЧТОБЫ СПАСТИ ЭТО ДЕРЬМО»
Давал Кончаловский советы о том, как правильно выстраиваить отношения зрителя с произведением искусства. «Когда вы смотрите картину на стене, лучше всего смотреть ее без гида, — уверен он. — Это невозможно слушать, потому что у вас отбирают самое главное, что есть в изобразительном искусстве, — у вас отбирают возможность не думать, а созерцать». И далее: «Советую, если вы идете в галерею, остановиться около одной картины. Сядьте или стойте и не слушайте, что там говорят. Просто посмотрите 30 минут на одну картину, если она вам нравится. Можно идти домой потом. Потому что ваши отношения с этим произведением должны установиться в результате созерцания того, что художник изобразил. Попытки ощутить его чувства. Не трогает — идите дальше».
А вот в театре режиссер предпочитает больше ставить, чем смотреть: «Режиссура может убить любое произведение. Мне очень трудно смотреть Чехова в театре. Тоска, как-то все скучно». И, конечно, вновь досталось современным прочтениям классики: «Особенно мне сложно смотреть спектакли современные, где меняют тексты или играют Чехова нагишом, или играют рок-н-ролл, качаются на ветках. Я этого не понимаю. Я думаю, что это происходит, потому что молодые режиссеры не очень уверены, что они могут сделать по сути. А суть великая. Любой гений бездонен».
Возможно, молодые режиссеры от масштаба гениев, с текстами которых приходится работать, ходят «пьяные от ужаса», как сам Кончаловский, когда в конце 1960-х снимал «Дворянское гнездо» по Тургеневу: «У меня было ощущение, что я никогда не сниму этот фильм, у меня ничего не получится. Я начинал день со стакана коньяка». И, ведя речь о муках творчества, вспомнил афористичного Вуди Аллена: «Когда я начинаю фильм, то думаю, что вот сейчас я докажу им всем, что я гений. А когда заканчиваю картину, то думаю — что еще можно сделать, чтобы спасти это дерьмо. Потом люди смотрят, и ты думаешь — сейчас заметят, сейчас заметят. Нет, не заметили».
«ДРАМА УКРАИНЫ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ В ТОМ, ЧТО ИМ ВБИЛИ В ГОЛОВУ, ЧТО ОНИ ЕВРОПЕЙЦЫ»
Вопросы об актуальной политике режиссер поначалу пресек шуткой: «Что касается политической ситуации, я в свое время довольно много выступал по этому поводу. Теперь у меня есть хорошая фраза, которую я заимствовал у Пескова, пресс-атташе президента: «У нас недостаточное количество информации, чтобы дать вам свое мнение по этому вопросу».
Но по ходу вечера, отвечая на вопросы из зала, все-таки коснулся некоторых острых тем: «Я думаю, что драма Украины заключается в том, что им вбили в голову, что они европейцы... Это огромная иллюзия, и в этой иллюзии они сейчас существуют. Потому что все православные страны, включая Грецию, — это Восточная Европа. Это другая ментальность».
«Народ всегда прав, даже когда он ошибается», — это о 90-процентной поддержке политики Владимира Путина.
«Почему мы не так толерантны, как европейцы? Потому что мы не европейцы. Потому что мы дионисийцы в лучшем случае. Мы из Византии, вино, домино... А у них римское право. Им порядок нужен, а нам не нужен. Ты меня уважаешь? Поэтому нас волнуют проблемы мироздания, а их — зарплата», — констатировал герой вечера, сетовавший на так и не появившийся в нашей стране сильный и самостоятельный класс буржуазии. «Не возникло буржуазии, это буржуазия создала демократию, а у нас демократии нет и быть не может. Потому что демократия в бедных странах приводит к чему? К диктатуре и катастрофе», — уверен Кончаловский, считающий, что европейскими странами являются только латинские, протестантские страны.
«МЫ ЖИВЕМ ВО ВРЕМЕНА ФЛОРЕНЦИИ ДО ВОЗНИКНОВЕНИЯ РЕСПУБЛИКИ»
«Вы знаете, у Данте есть ад, чистилище и рай. Мы в православной религии не знаем чистилище, у нас только ад и рай. Чистилище появилось у латинской церкви. Что такое чистилище? Это такой тамбур, где решают, куда тебе идти, наверх или вниз. Этот тамбур был важным приобретением для западной философии. Потому что это значит, что когда ты попадаешь в этот тамбур, там оценивают твои поступки, собственно, ты это делаешь сам. В этом смысле латинской философии свойственно то, что не свойственно нам, славянам, православным, — оценка своих поступков», — продолжал оратор тему культурных различий. С другой стороны: «Не согрешишь — не покаешься. Это, к сожалению, православная практика, которая дает возможность грешить без остановки».
Кроме того, Кончаловский считает большими талантами Александра Сокурова и Андрея Звягинцева, но в фильмах последнего, включая «Левиафан», ему не хватает любви: «Я не увидел любви, а ведь надо кого-то любить. А там некого любить. А если я не нашел, кого любить, мне тяжело смотреть». И приводит в пример Гоголя, который любил своих многочисленных малосимпатичных персонажей — называется «люблю своих уродов».
Еще немного о национальном вопросе. «Как вы относитесь к татарам, почему в искусстве так много евреев? Замечательный вопрос. Я отношусь к татарам так же хорошо, как к евреям», — ответил Кончаловский и вспомнил слова Черчилля о том, что в Англии нет антисемитизма, потому что англичане не считают евреев умнее себя. «В театре, наверное, много евреев и не только в театре. В музыке, в медицине полно евреев. В юриспруденции — одни евреи. Так получается. Зато в спорте не так много. Плохо прыгают, зато на скрипке играют хорошо», — продолжил режиссер.
«Я думаю, что мы западную культуру понимаем гораздо лучше, чем они, — настроил в конце вечера на оптимистичный лад герой вечера. — Мы не потеряли чувства восприятия жизни. Мы живем приблизительно там, где жил Леонардо да Винчи. У нас тоже решаются все проблемы кинжалом, как во времена Медичи. С судами сложно, зато страсть, любовь, ненависть — все существует. Поэтому это нам ближе. Мы живем во времена Флоренции до возникновения республики». Но времена должны измениться, считает Кончаловский, вот только не знает, когда. Даже приблизительно.
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 32
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.