«Казань обветшала – ну и долой ее! Елабугу тоже подкрасим…»

ГЮГО ПРОТИВ БАРОНА ОСМАНА

К своей истории в России и на Западе относятся очень по-разному. Один из моих петербургских преподавателей как-то раз пошутил: «Там, где у них говорят, это та самая кровать, на которой некогда спала графиня такая-то, у нас скажут, что эта кровать выглядит точно так же, как и та, только она еще новее и лучше».

Французы из числа тех, кто гордится своим прошлым, в том числе и своим архитектурным наследием. Говорят, их архитектурная совесть проснулась одновременно с Великой французской революцией, в 1789-м, когда в пылу конфискации национального имущества и ненависти к правящим классам революционеры безжалостно разрушали памятники архитектуры вроде Бастилии. Потом стало жаль утраченного. К счастью, когда страсти охладели, на территории Франции еще было что спасать.

Странное явление в исторической застройке в пригороде Бордо

О спасении задумались вплотную к 1830-м годам — как раз тогда многие известные личности из различных областей, связанных с искусством, стали настойчиво привлекать общественное внимание к проблеме сохранения наследия. В этот период многопрофильный архитектор Виолле-ле-Дюк с нечеловеческой продуктивностью выпускал проекты по реконструкции и реставрации средневековых соборов и крепостей, призывая французов начать ценить свое прошлое. А Виктор Гюго, наверное, где-то в перерывах между главами «Собора Парижской Богоматери» написал два памфлета против разрушения архитектурных памятников во Франции, в том числе против парижских градостроительных реформ барона Османа. (С 1852 по 1870 год была произведена масштабная реконструкция французской столицы под руководством ее префекта барона Жоржа Эжена Османа. В результате его преобразований даже возникло понятие «османизация», которое обозначает радикальную градостроительную политику, основанную на ликвидации старых кварталов — прим. ред.)

Все эти усилия не прошли даром. В 1840 году был составлен первый список исторических памятников, в который вошло около 1000 объектов. 37 лет спустя вышел в свет первый закон о сохранении исторических памятников, и с тех пор каждые лет эдак 10 подобные законы появляются, обновляются и модернизируются. На сегодняшний день 60% Франции относится к охраняемым территориям, а число исторических памятников выросло до 42 тысяч. Так что уважение к наследию закрепилось не только в сознании французов, но и в их дотошном законодательстве.

Современные здания в центре Бордо

ДВУХ ДИПЛОМОВ НЕДОСТАТОЧНО, НУЖНО ПРОЙТИ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОНКУРС

Во Франции существует сразу несколько структур, которые занимаются классификацией, охраной и содержанием памятников архитектуры. Если возникает необходимость произвести реставрацию одного из охраняемых памятников (monument classé), за это может взяться только человек на особой должности — главный архитектор исторических памятников (architecte en chef des monuments historiques). Этих людей на всю Францию всего несколько десятков. Учитывая, что охраняемых зданий в стране гораздо больше, можно сделать вывод, что эти товарищи вряд ли сталкиваются с финансовыми затруднениями.

Автозаправочная станция, вообразившая себя дворцом (Бордо, Левый берег)

Но заработать такую монополию на область архитектурного наследия очень сложно. Для начала необходимо получить диплом архитектора, потом диплом по специальности «архитектурное наследие», который выдается школой Шайо (напротив Эйфелевой башни) после двух лет дополнительного обучения. Это уже само по себе трудно. Я знакома с одной русской женщиной-архитектором, которая, имея за плечами пару десятков лет профессионального опыта и все возможные российские квалификации в области реставрации, поступила в Шайо на эту двухлетнюю программу. По ее словам, учеба невероятно сложная! И это не все. Получив оба требуемых диплома, остается еще пройти государственный конкурс, который проводится примерно раз в 7 лет.

Тем, кто, пройдя Шайо, не прошел этот конкурс, открыты пути во многие другие структуры. Например, они могут получить должность архитекторов зданий Франции (architects des bâtiments de France — ABF; наверное, можно соотнести эту организацию с комитетом по градостроительству и архитектуре). И в этом случае без работы они не остаются. Чтобы получить разрешение на строительство для здания, находящегося в охраняемой зоне или в радиусе 500 метров от охраняемого объекта, или в его зоне видимости, нужно обязательно заручиться согласием ABF. А они свято блюдут сохранность архитектурного наследия...

Дворец Правосудия Ричарда Роджерса в обнимку с остатками средневековой крепости в самом центре Бордо

МАЛА ВЕРОЯТНОСТЬ, ЧТО ПО НЕСЧАСТНОЙ СЛУЧАЙНОСТИ СНЕСУТ ЦЕРКОВЬ XIII ВЕКА

Я не могу перестать удивляться тому, что почти каждая французская деревня имеет свой Локальный план урбанизма — PLU. Это примерно как наш Генплан, только более подробный. Структура этого документа обычно такова. Вначале описываются мотивы: зачем деревне Х понадобился Локальный план урбанизма. Затем описывается, как в данной деревне обстоят дела на сегодняшний день. Сюда прилагаются фотографии, карты с нанесенными на ние объектами охраняемого наследия, пейзажные карты. Дальше идут очень умные научные данные с большим количеством цифр — так называемая социо-экономическая диагностика.

Айсберг на набережной

Один архитектор, разработавший PLU для маленькой коммуны Сустон недалеко от Атлантического побережья, признался во время конференции в архитектурной школе Бордо, что понятия не имеет, зачем нужны все эти научные статистические данные. Но так уж положено и приходится систематически включать этот бесполезный раздел в Генпланы всех городов и сел. Ну и, наконец, этот документ предлагает пути развития поселения в ближайшие десятилетия. Какие зоны должны уплотняться, а какие оставаться незастроенными? Где локализуются промышленность и сельское хозяйство? Все как в Генплане.

Только вот что необычно. Помимо всех привычных вопросов, этот документ нередко определяет такие детали, которые и во сне не приснятся. Как оформить въезды в город? Какие виды на пейзаж и на город необходимо сохранить? Определяется сеть пешеходных и велосипедных маршрутов. Более того, уточняется даже, какие материалы и цветовые решения предпочтительны для той или иной части населенного пункта. При такой градостроительной строгости относительно мала вероятность того, что по несчастной случайности какая-нибудь церковь XIII века окажется снесенной или что рядом с ней появится громадное розовое казино с круглыми иллюминаторами. (К слову, мне кажется очень удивительным, что подобного документа нет у таких городов, как Петербург или Казань.)

Угловое здание в глубине кадра — современная подделка под старину

«УДАРИМ ЕВРОРЕМОНТОМ ПО НАСЛЕДИЮ!»

В Бордо с этим все строго. Город занесен в список наследия ЮНЕСКО, поэтому любое новое строительство в исторической среде вызывает здесь полемику. Здешний директор территориальной службы архитектуры и наследия — женщина-ABF с подмосковной фамилией Звенигородская (точнее, Zvenigorodsky) — читала недавно лекцию на эту тему. Как раз через ее руки проходят разрешения на строительство, поэтому кому, как не ей, разбираться в вопросе? Больше всего в ее рассказе лично мне понравилось то, что в Бордо не существует готовых схем, определяющих, каким должно быть новое здание в исторической среде. Подход к каждому проекту очень индивидуален.

Достаточно привести два противоположных примера, оба из которых городом приняты. Первый — это угловое здание в центре Бордо, до удивления точно имитирующее свое окружение. Построено оно в 1992 году, но если этого не знать, его запросто можно принять за доходный дом XIX века. Второй пример — отель на набережной, реализованный по проекту мастерской «Кинг-Конг». Это такой большой айсберг, врезавшийся в ряд традиционных для Бордо каменных зданий. И в первом, и во втором случае проекту предшествовало некое рассуждение, которое архитекторами ABF было понято и воспринято.

Снова «Каркассон»

Тем не менее не все возможно в Бордо. Я снимаю комнату в характерном для этого города домике — «эшопе», который, как и все его собратья, является охраняемым наследием. Кроме того, ему повезло оказаться в 100 метрах от еврейского кладбища, которое, в свою очередь, тоже является памятником архитектуры. В этих деликатных условиях моя хозяйка уже много лет мечтает надстроить один этаж над своим эшопом. Что-то мне подсказывает, что мечты эти так и останутся лишь мечтами. ABF не спит и следит за тем, чтобы историческое наследие Франции смогло перейти к последующим поколениям в достойном виде.

У нас совсем другой подход к старым вещам. Наш лозунг: «Ударим евроремонтом по наследию!» Казань обветшала — ну и долой ее, все равно эти заплесневелые камни и бревна никуда не годятся. Бульдозером по памяти! Елабугу тоже подкрасим, поставим везде окна ПВХ, зашьем старинные фасады пластиковой вагонкой. Чертово Городище облагородим новеньким трехэтажным кафе а-ля «ордынская руина» на самом видном месте, разобьем пару-тройку искусственных бассейнов вместо шишкинских прудов. Будет же лучше, чем было?! Ну чем не красота?

Бордо