Рушан Сахбиев: «Мы понимаем, что можно легко положить предприятие непосильными процентами»

Рушан Сахбиев: «От докапитализации банков денег в экономике не прибавится»

«НАША ЭЛИТА В ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЛА ОЧЕНЬ НЕСКРОМНО»

— Рушан Флюрович, последний раз мы разговаривали в декабре, сразу после «черной недели». По вашим ощущениям, за последние два месяца кризис усилился или же наступила стабилизация ситуации?

— Первый и важный шаг — все наконец-то признали, что кризис, собственно говоря, есть. Очень многие в конце прошлого года еще этого не ощущали. Это относится как к потребительской среде, так и к корпоративному бизнесу. Все думали, что кризис наступит когда-то, но не сейчас. За последние два месяца произошло изменение парадигмы, многие начинают учиться жить именно в кризис. И компании, и частные лица начинают задумываться о структуре своего потребления, о структуре расходования денежных средств и обо всем остальном.

Очень важно, что люди психологически начали понимать, что они живут в изменившейся системе, в изменившихся условиях, макроэкономических показателях и прогнозах. Это большой плюс. Соответственно, люди начали поступать и действовать в сторону сохранения бизнеса, доходов, а не роста потребления. То есть перестали покупать третьи-четвертые по счету телевизоры, машины или вкладывать деньги в инвестиционные программы, отдача от которых еще неясно и неизвестно когда будет, если мы говорим о корпоративном бизнесе.

— Кстати, на днях Владимир Путин потребовал сокращения на 10 - 15 процентов расходов всех госучреждений. Урезаются все инвестиционные программы, зарплаты урезают. В Сбербанке планируется что-то такое? Готов ли Сбербанк к самоограничению?

— Надо признать, что наша элита последние годы жила очень нескромно даже по сравнению с европейской элитой. В Европе богатого человека можно узнать разве что по марке его велосипеда. В этом смысле призывы к самоограничению — это позитив, так как заставляет людей самоограничиваться. Как и любое лечебное голодание, такое самоограничение пойдет нашей элите только на пользу.

Что касается Сбербанка, то у нас уже произошло сокращение размера вознаграждения по итогам 2014 года, которое коснулось только топ-менеджмента. Например, несмотря на то что «Банк Татарстан» в прошлом году получил неплохую прибыль, доходы топ-менеджмента сократились на 20 процентов за счет снижения размера премий.

В 2015 году совершенно точно это не коснется рядовых сотрудников, не коснется тех людей, которые работают с клиентами, в филиалах, где высокая интенсивность работы. Что еще очень важно, мы не планируем никаких сокращений в 2015 году. Понятно, что оптимизации какие-то будут происходить. Но это происходило в любые годы, даже в самые тучные. Здесь филиал открывался, там закрывался, это нормально. В таком же режиме и продолжится. Никаких массовых сокращений не будет.

— Индексация зарплат будет в этом году у сотрудников Сбербанка?

— Я пока не готов ответить на это вопрос. Потому что все бюджетирование, все планирование очень краткосрочно. В первом квартале не предусмотрено.

— Люди как к этому относятся?

— Люди с пониманием относятся. Если уж сотрудники банка начнут в данном случае требовать повышения зарплаты... Поверьте, это далеко не самая социально незащищенная часть населения. Для нас очень важно, чтобы мы выступали одной командой и в условиях кризиса понимали, что на какие-то ограничения надо идти.

Главное, повторю, чтобы люди осознали, что они живут в существенно изменившихся условиях. Нужно отвечать не на вопрос: «Что случилось?» — а на вопрос: «Что нужно сделать?» — это важнее поисков, кто виноват, почему это случилось, почему я не купил доллары в июне, а вынужден был покупать по 80 в декабре. Это неконструктивная позиция. Это избитая фраза, но кризис — это реальная возможность подготовиться и выйти из него раньше, чем все конкуренты.

«МОДЕЛЬ ПОВЕДЕНИЯ РОССИЯН БЫЛА НЕСБЕРЕГАТЕЛЬНАЯ»

— Какие результаты показал с начала года Сбербанк?

— Сбербанк по-прежнему остается островом стабильности в нашей нестабильной ситуации. Более того, сейчас мы отмечаем рост активности наших клиентов. К примеру, если в феврале 2014 года в татарстанские офисы Сбербанка обратились 800 тысяч человек, то в феврале 2015 года — более 1,1 миллиона. Я имею в виду тех, кто зашел и оторвал талончик электронной очереди.

— Зачем они приходят чаще всего — вкладывают деньги на депозиты или снимают со счетов?

— В январе больше всего посетители переоформляли свои вклады. Сейчас условия по линейке вкладов стали более выгодными, клиенты, где возможно, начали закрывать депозиты по старым ставкам и открывать по новым, более высоким.

Общая сумма привлеченных средств физических лиц за год увеличилась на 4 процента. Сейчас сумма размещенных средств в «Банке Татарстан» Сбербанка превысила 122 миллиарда рублей, в том числе вклады физлиц — 73,5 миллиарда. Годом ранее эта цифра составляла 71 миллиард. Все остальное — это текущие счета и остатки на счетах карт и т.д.

Кстати, одновременно с этим в прошлом году продолжалась тенденция по постепенному снижению объемов потребительского кредитования в России. Если в 2013 году Сбербанком у нас было выдано 20 миллиардов рублей по потребкредитам, то в 2014-м — 19.

— С учетом 10-процентной официальной инфляции можно говорить об оттоке средств...

— Действительно, в прошлом году модель поведения россиян была несберегательная, сильно вырос кредитный портфель большинства банков, в том числе и Сбербанка. Соответственно, для нас главной задачей в прошлом году было увеличение текущих счетов, выдача банковских карт. А вклады — это такая вещь... Условно говоря, ты поднимаешь ставку на 2 процента, и тут же доля смещается в твою сторону. Только еще вопрос: говорит ли рост вкладов о том, что ты эффективно работаешь...

— А у вас доходность по депозитам какая?

— По рублевым — порядка 10 - 12 процента годовых. По валютным — 5 - 7 процентов годовых в зависимости от суммы, условий.

«Если в феврале 2014 года в татарстанские офисы Сбербанка обратились 800 тысяч человек, то в феврале 2015 года — более 1,1 миллиона»

— Насколько высок интерес к валюте?

— После декабрьской «черной недели» народ успокоился. Сейчас продажи валюты на уровне февраля 2014 года. Валютные депозиты у нас увеличились примерно на 50 миллионов долларов.

— Курс рубля немного устаканился. Можно ли уже делать какие-то прогнозы на конец 2015 года?

— Годовые тренды выстраивать — абсолютно неблагодарное дело. Все помнят, как выстраивались прогнозы в 2014 году, если бы не вмешательство политической ситуации, то мы бы и в 2015 году продолжали пребывать в уверенности, что у нас с экономикой все в порядке. Прогнозы носят краткосрочный характер и содержат большую долю неопределенности. Главное, в чем уверен, — серьезных потрясений не будет. Будет, возможно, плановая девальвация, но не исключаю движения и в обратную сторону.

«НОВЫХ КРЕДИТОВ ПОД СТРОИТЕЛЬСТВО МЫ ПОКА НЕ ВЫДАЕМ»

— Каковы ваши итоги 2014 года по ипотеке и что сейчас происходит на этом рынке?

— По итогам 2014 года у нас очень интересная статистика получается. Объемы выданных жилищных кредитов за год увеличились с 14 до 21 миллиарда рублей. То есть у нас рост по ипотечному кредитованию в прошлом году составил 47 процентов. Доля на рынке ипотечного кредитования Сбербанка в Татарстане увеличилась с 46,9 процента до 50. То есть каждый второй рубль на приобретение жилья был выдан татарстанцам Сбербанком.

— Мощно. Но такие результаты, наверное, объясняются ажиотажем в связи с падением курса рубля?

— Согласен. Пик выдачи ипотечных кредитов пришелся как раз на конец 2014 года. В декабре мы поставили абсолютный рекорд, выдав ипотечных кредитов на 3,5 миллиарда рублей. Это больше, чем за весь первый квартал 2014 года! Всего же в 2014 году было выдано 16 тысяч жилищных кредитов на сумму 21,5 миллиард рублей. Это в 1,5 раза превышает показатели 2013 года.

— А сейчас спрос на ипотеку упал?

— В этом году мы вынуждены были поднять среднюю ставку по ипотечному кредитованию на 2 процентных пункта — до примерно 16 процентов. Сейчас мы выдаем в месяц ипотечных кредитов примерно на 1 миллиард рублей. Это на 30 процентов меньше, чем в среднем по 2014 году.

— В принципе, не катастрофа...

— Говорить, что рынок в 2015 году оживет и мы все наверстаем, было бы очень оптимистично. В новую экономическую ситуацию мы вкатываемся постепенно.

— А застройщиков вы сейчас кредитуете? Наверное, это даже более важно, чем ипотека.

— Новых кредитов под строительство мы пока не выдаем. Для нас сейчас главная задача — это завершить строительство домов, которых мы уже начали финансировать. Понятно, что по этим проектам мы несем в значительной степени ответственность, тем более что одновременно по этим домам нашим клиентам были выданы ипотечные кредиты. Так что эти дома, безусловно, будут достроены.

— Много таких в Казани и Татарстане?

— В 2014 году мы активно вкладывались в жилищное строительство. С финансовым участием «Банка Татарстан» сейчас строится около 200 тысяч квадратных метров жилья в республике.

— И все они будут завершены в этом году?

— В основном да. Сейчас мы пересматриваем финансовые модели, исходя из объемов продаж. Кстати, ситуация по строительному рынку неоднородная. У многих наших застройщиков нет падения продаж. Наоборот, у них наблюдается рост. Я это связываю в большей степени с тем, что интерес покупателей переключился с непонятных домов на те дома, которые финансируются с участием средств Сбербанка. Это важно, особенно в условиях кризиса, когда люди понимают, какие источники, кто будет завершать строительство, есть ли финансовая такая возможность.

— Каких наиболее крупных застройщиков или проекты вы финансируете?

— Из самых крупных компаний и объектов, которые у нас аккредитованы и где ипотеку мы продвигаем, — это компания «Унистрой», жилой комплекс «Победа», жилой комплекс «Вербный», компания «Грань» и так далее.

— Вы сказали, что не готовы финансировать новые строительные проекты. Слишком велики риски?

— Мы прекрасно понимаем, что такие проекты содержат в себе риски. Сейчас строители должны в первую очередь рассчитывать на собственные средства, а не на кредитные ресурсы банков. Если компания располагает необходимыми объемами денежных средств, то я считаю, что у нее будет уникальное преимущество: когда кризис будет заканчиваться, у нее уже будут готовы к реализации квадратные метры.

— А 20 - 30 процентов от суммы инвестиций в проект вы готовы добавить?

— Готовы, но в любом случае решение будет индивидуальным.

— Понятно. Пересматриваете ли вы ставки по ранее выданным кредитам застройщикам?

— Все зависит от финансовой модели инвестиционного кредита, от того, выдержит ли она изменения в процентной ставке. Где-то мы идем на увеличение процентных ставок, где-то это делается более взвешенно, где-то это делается с отлагательным условием, на период после окончания инвестиционной фазы проекта.

«ЕСЛИ ФИНАНСОВАЯ МОДЕЛЬ ПРЕДПРИЯТИЯ НЕ ВЫДЕРЖИВАЕТ...»

— Вообще, у многих клиентов вы пересматриваете сейчас кредитные ставки? Автоматом?

— Условия пересмотра привязаны к ставке рефинансирования, учетной ставке ЦБ РФ. Вопрос в том, что подходить к этому надо очень индивидуально.

— По самочувствию?

— Да, по самочувствию. Мы прекрасно понимаем, что можно очень легко «положить» предприятие непосильными процентами. Если мы видим, что финансовая модель предприятия не выдерживает и пересмотром ставок мы усугубим ситуацию, мы этого не делаем.

— В какой части вашего кредитного портфеля уже пересмотрены ставки?

— В первом квартале мы пересмотрели где-то 10 процентов кредитного портфеля.

— Просто не успели физически сделать, наверное? Дальше будете пересматривать?

— Сейчас мы каждый день занимаемся инвентаризацией кредитного портфеля — анализируем финансовые модели клиентов. Это общая тенденция — большая степень кредитной активности всего банковского сектора переместилась в сторону мониторинга финансового состояния заемщиков. Проблему нужно выявлять заблаговременно, а не так, что на следующий день пришли, сказали: извините, платить по кредиту не можем. Очень часто в этом случае ситуация тупиковая. Если бы банк вместе с клиентом вовремя диагностировали проблему, вполне возможно нашелся бы какой-то выход, в том числе и в реструктуризации, через мировое соглашение — как угодно.

«ПРЕДЛОЖЕННАЯ МИНЭКОНОМИКИ СХЕМА НЕПРОЗРАЧНА»

— Малому бизнесу продолжаете выдавать кредиты?

— Сбербанк не прекращал выдачу кредитов малому бизнесу ни на один день даже во время декабрьского жесткого пика кризиса ликвидности. Сегодня все программы по малому бизнесу продолжают работать. Понятно, что ставка немножко изменилась...

— Насколько?

— Где-то примерно плюс 3 процентных пункта. Сейчас малый бизнес в Сбербанке может получить кредит под 21 - 22 процента годовых.

— Если еще залог есть...

— Есть разные программы.

— О каких суммах идет речь?

— У нас есть кредиты малому бизнесу и на 30, и на 50 миллионов, и на 80 миллионов. Есть и на 500 тысяч рублей. За 2014 год мы выдали 9 миллиардов рублей малому бизнесу, в январе 2015 года было выдано 710 кредитов на сумму 2,187 миллиарда рублей.

— Вроде неплохо, да?

— Сюда входят и ранее принятые решения, часть выданных кредитов фактически перезамещают старые кредиты и так далее... Так что говорить о том, что сектор ожил, не приходится. Цифрами можно играться как угодно и из этих цифр выводить, что на самом деле все как бы замечательно. Но это, наверное, неправильный подход. Очевидно, что кредитная активность малого бизнеса снизилась при одновременном ужесточении требований со стороны банков к заемщикам. Это касается и условий предоставления кредитов, и требований к их обеспеченности, и стоимости финансирования. Это, безусловно, сужает рынок.

В таких условиях очень важно находить нестандартные формы, например, активнее работать с гарантийным фондом Республики Татарстан. Однако уже сейчас почти 70 процентов кредитов в рамках гарантийного фонда выдано именно Сбербанком. Мы в середине прошлого года исчерпали тот лимит, который был установлен на год.

Мы видим резервы в запуске механизмов муниципального и республиканского уровня, в работе с гарантийным фондом Российской Федерации и так далее.

— Минэкономики РТ намерено в этом году перезапустить деятельность гарантийного фонда. Предполагается увеличить его капитализацию и полученные средства размещать в банках под минимальный процент. Взамен банки должны будут предоставлять дешевые кредиты предпринимателям. Как вы оцениваете данную идею?

— По моему мнению, это не совсем правильное решение. Конечно, банки начнут бороться за новый источник дешевого фондирования. Но предложенная схема непрозрачна. Ставка здесь будет, условно говоря, для малого предприятия 10 процентов, но при этим в аффилированной страховой компании заставят застраховать под 5 процентов либо начнут финансировать проекты, связанные с акционерами банков.

Я считаю, что механизмы компенсации банковской процентной ставки или выдачи гарантий более прозрачны и рыночны. Банк оценил проект, взвесил риски, и если этот банк аккредитован по данной программе, к уровню, скажем, его оценки и уровню его риск-менеджмента доверие высокое, то процентная ставка там компенсируется либо гарантируется в размере 50 процентов. При этом гарантийный фонд еще и вознаграждение получает. Кстати, за все время работы у нас не было ни одного случая обращения за взысканием средств гарантийного фонда. Не факт, что не будет, конечно же...

«РЕНТАБЕЛЬНОСТЬ БАНКОВСКОГО СЕКТОРА КРИТИЧЕСКИ МАЛА»

— Понятно. А что с кредитованием среднего и крупного бизнеса?

— В 2014 году было профинансировано 17 инвестиционных проектов предприятий на сумму 10 миллиардов рублей. Остаток по срочным кредитам среднего и крупного бизнеса составляет на сегодняшний день 52,5 миллиарда рублей. За прошлый год мы увеличили этот портфель на 10 процентов.

— С учетом инфляции не увеличили. Но и не упали.

— Но и не упали.

— А в этом году как?

— Кредитный портфель в целом по Сбербанку в Татарстане с начала 2015 года сократился более чем на 5 миллиардов рублей. Это говорит о том, что кредитная активность банков в значительной степени снижена. Процентные ставки, которые предлагались в январе-феврале, в значительной степени были не востребованы рынком. Предприятия и организации, имея в своем кредитном портфеле процентные ставки 11 - 12 процентов годовых, не готовы были брать новые кредиты под 25 - 27 процентов годовых.

После снижения ключевой ставки ЦБ РФ ситуация на межбанковском рынке немножко улучшилась. В связи с этим сегодня процентная ставка по кредитам для крупного и среднего бизнеса упала до уровня 20 процентов годовых. Для сельского хозяйства она немного ниже.

— Надолго такой уровень ставок сохранится?

— По моим ощущениям, мы закрепимся на этом уровне с небольшой коррекцией вниз — где-то минус еще 2 процентных пункта.

— 20 процентов годовых — это не запретительная ставка?

— Уже нет. Конечно, я нисколько не радуюсь такой цифре, но ведь мы уже жили с этой ставкой и экономику как-то развивали. Нужно понимать, что даже с такой ставкой рентабельность банковского сектора критически мала.

Банки вынуждены, учитывая плохие долги и прогнозы, по некоторым своим заемщикам создавать резервы, по объему значительно превышающие их размер годовой прибыли. А источники капитала банка все очень простые: либо он развивается за счет собственной прибыли, либо просит деньги у своих акционеров.

— Какова доля плохих кредитов?

— Проблемные активы юридических лиц сейчас составляют 2,5 процента от кредитного портфеля. В абсолютных величинах это 3,3 миллиарда рублей. За год доля плохих кредитов юрлиц немного снизилась — на 0,26 процента. Проблемная задолженность физлиц (просрочка свыше 90 дней) сейчас составляет 3,15 процента. За год этот показатель вырос на 1,14 процента. В абсолютных величинах это 2,537 миллиарда рублей.

— Какие же резервы приходится создавать по плохим кредитам?

— Резерв по плохим долгам в абсолютном выражении составляет около 10 процентов от кредитного портфеля. То есть для кредитного портфеля юрлиц в размере 131 миллиарда рублей размер созданных резервов — порядка 13 миллиардов.

— Год назад сколько было?

— В 2014 году мы объем резервов не меняли. Дело в том, что крупные резервы мы сформировали еще ранее по старым, в том числе ваминовским, долгам.

— А в этом году резервы планируете увеличивать?

— В первом квартале мы планируем создать дополнительные резервы на уровне 1,5 миллиардов.

— Не мало?

— Это только по первому кварталу при текущей ситуации. Не исключен вариант, что до конца года объем резервов будет сопоставим с размером нашей прибыли, которую мы зарабатываем.

— В прошлом году прибыль сколько составила?

— Около 8 миллиардов рублей. Опять же тоже очень показатель условный, потому что мы являемся филиалом.

— Сейчас разрабатываются различные антикризисные программы, в том числе по докапитализации банков, вливанию денег в банковский сектор в размере 1 триллиона рублей. Татарстан получит какие-нибудь дополнительные средства из этого?

— Вопрос докапитализации вызван не денежным подкреплением наличности этих банков, а увеличением собственного капитала банка. Потому что, как я уже говорил, убытки и рост резервов, которые они генерируют, приводят к тому, что норматив достаточности капитала находится в отрицательной зоне, он нарушается. Соответственно, банки надо либо закрывать, либо оставлять. Так что повышение капитализации — это не накачивание дополнительными деньгами банковского сектора. Это достаточно условное мероприятие — денег в экономике не прибавится.

Размеры капитала банка — всего лишь 10 процентов от его активов. Все остальное — это средства клиентов. И говорить о том, что банки не выдают деньги экономике, — это то же самое, что печени жаловаться на сердце. Это один организм. Банк — это фактически финансовая надстройка, финансовая часть производственного цикла.

«НЕКОТОРЫЕ ИГРОКИ В ЭТОМ ГОДУ С РЫНКА УЙДУТ»

— Что показывает ваш мониторинг? Ожидают ли нас в 2015 году сюрпризы, сравнимые с мегабанкротствами «Александр ЛТД» или «Вамин»?

— Я думаю, что будет непросто и некоторые игроки с рынка уйдут. Задача банка — максимально сделать так, чтобы заранее эту ситуацию мониторить. Если есть возможность спасти компанию, мы ее будем спасать. Подчеркну, что политика Сбербанка ни в коем случае не направлена на то, чтобы становиться собственником заложенного имущества. Наша задача — сделать так, чтобы таких ситуаций не появлялось. Хотя я думаю, что, наверное, они будут. К сожалению, в 2015 году существует реальная угроза для банковского сектора стать собственниками крупных промышленных активов по всей стране. Это никому не надо, потому что банкиры — для них неэффективные собственники, они не умеют этим управлять.

— Какие сектора наиболее рискованные?

— Я бы не стал выделять сектора. Везде есть предприятия, которые работают эффективно, и под кризис у них перестроится сама модель — сокращать издержки, оптимизировать свои расходы, принимать, возможно, какие-то непопулярные решения. Но есть и такие предприятия, изначальная модель которых была направлена на вывод денег.

Возьмем, к примеру, химическую промышленность. В Татарстане и Нижегородской области есть примеры суперуспешных предприятий, тогда как в других регионах весь химический кластер фактически лег.

Так что ситуация зависит не от состояния отрасли, а от того, насколько компания эффективно работает, насколько у них высокий уровень производительности труда, насколько конкурентоспособную продукцию они производят.

«Удалось избежать самого плохого — неконтролируемого процесса растаскивания, расхищения, уменьшения объемов производства и так далее»

«КТО СТАНЕТ СОБСТВЕННИКОМ НАСЛЕДСТВА «ВАМИНА», НИКТО НЕ ЗНАЕТ»

— С «Вамином» история закрыта?

— Я очень рад, что наследство «Вамина» пристроено. Удалось избежать самого плохого — неконтролируемого процесса растаскивания, расхищения, уменьшения объемов производства и так далее. С этой точки зрения компания «Просто молоко», на мой взгляд, прекрасно справляется со своей работой. Я сейчас не говорю о том, сколько кредитов она в результате этой работы банку погасила — это все отдельные темы, в том числе судебных разбирательств между кредиторами и компанией «Просто молоко». Нужно понимать, что если идут судебные процессы, то это не означает, что мы являемся антагонистами.

— Кто в результате судебных тяжб станет собственником компании?

— Ответить на этот вопрос не могу, потому что не знаю.

— А кто знает?

— Я думаю, что еще никто не знает. По всей видимости, собственником станет тот, кто предложит наилучшие условия. Наше предложение — передать имущество на баланс нашей дочерней компании «Сбербанк-Капитал», после чего оно будет выставлено на торги.

— А когда торги будут?

— Торги будут в конце года, по всей видимости.

— А почему не летом?

— Для нас, собственно говоря, ускорение этих процедур — вопрос вторичный. Да, понятно, нам деньги необходимо вернуть как можно быстрее, но важно, чтобы обеспечивалась максимальная юридическая чистота продажи, потому что это очень сильно влияет на поведение инвесторов. Если кредиторы между собой не договорились, существует риск оспаривания той или иной сделки, а это означает снижение стоимости компании.

«МЫ ПЛОХО ГОТОВИМ НАШИХ СОТРУДНИКОВ НА ПРЕДМЕТ ВНУТРЕННЕГО ПРЕДАТЕЛЬСТВА»

— После событий в Зеленодольске какие-то выводы будете делать? Деньги до сих пор не вернули, кстати? Отсидит и начнет тратить?

— Осталось 13 с небольшим миллионов рублей. Но вопрос в том, что человек будет делать, даже если их не найдут. Даже если Богаченко выйдет, он будет с иском от банка на возмещение ущерба. И сколько будут стоить эти деньги после того, как он сможет ими воспользоваться?

— Какие-то выводы банк для себя сделал?

— Мы завершили внутреннее служебное расследование, которое смотрит не только на факт свершившегося действия, но и на то, созданы ли предпосылки для него в целом в системе инкассации. Поэтому понятно, что это достаточно большой объем, то есть 11 секторов перевозки ценностей в Татарстане, надо было это все проверить, посмотреть работу всех устройств, регистраторов, всего остального. Большой и объемный труд. Поэтому мы уверены, что такое преступление не повторится. Мы благодарны органам внутренних дел, что они очень оперативно и быстро это преступление раскрыли.

По результатам внутреннего расследования мы, в частности, пришли к выводу, что достаточно плохо готовим наших сотрудников, связанных с безопасностью, на предмет внутреннего предательства. Как следует из объяснений инкассаторов, они не верили преступнику вплоть до того момента, когда оказались на снегу с простреленной ногой. Только потом, когда он уже скрылся, до них стало доходить, что произошло. Чисто психологически я их понимаю. Но вопрос в том, должны ли они быть к этому готовы. Наверное, должны.

— Кадровые решения после этого будут приняты какие-то?

— Могу сказать, что кадровые решения будут, они будут связаны с освобождением наиболее виновных лиц от занимаемой должности, переводами на более низкую ступень и так далее. В течение марта все это будет реализовано.