Бутик ониоманский

Проходил недавно по Каравану, выбираясь из Книжного двора, мимо магазинчиков, торгующих одеждой, и наблюдал "мерзость запустения". Народу — никого. Даже продавцов не видать. Большая часть стеклянных камер уже пуста, в других — распродажа. И покупателей тоже нет.

Помнится, мы с женой как-то что-то там пытались купить. Так и не купили: соотношение цена — качество ни к черту. Для своей цены вещички недостаточно хороши. Подобного добра можно легко найти на любом рынке несравнимо дешевле. А за эксклюзивным отправиться в Париж, если делать нечего и карман ломится.

Понятно, что в кризис эти магазинчики снесло в первую очередь. О чём думали маркетологи, когда определяли источники поставок, ценовую политику, расположение торговой точки? Д а ни о чём не думали. Имплицитно полагали, что халява будет вечной, что нефть всегда будет расти в цене, а всемогущая Америка гнать нам бумажки с президентами целыми пароходами. Мысль о том, что может случиться кризис, в голову маркетологам, само собой, не приходила. Маркетолог — это по сути временщик. Если какой-нибудь директор по производству может занимать своё место десятки лет, до глубокой старости — потому что его заменить некем, одни маркетологи с мерчендайзерами вокруг, — то средняя жизнь маркетолога на рабочем месте — около двух лет. Выкинул одного — поставил другого, результат тот же самый; выкинул и этого, нашёл третьего — и так до самого кризиса, когда уже совсем не до маркетологов.

Маркетолог это прекрасно чувствует спинным мозгом. Может быть, даже знает. Поэтому его задача — не думать о том, какую продукцию выпускать, на какую целевую аудиторию рассчитывать, какая перспектива у производства при существующих тенденциях, сможет ли оно продавать свою продукцию лет через пять, — а любой ценой толкнуть то, что есть. И раз кто-то купил какую-то непонятную одежду и бирюльки с претензией на luxury, но по качеству очень-очень далеко от настоящей роскоши отстоящие, то надо же это как-то продать и срубить бабок, пока нефть в цене. Поэтому задача сводится к тому, чтобы найти приличное, но не чересчур пафосное место, красиво разложить, подсветить и осветить товар, и, может быть, даже продавцов подготовить; хотя, похоже, это казалось им уже излишним. Деньги есть в кармане — значит, купят.

Так на кого же всё-таки были рассчитаны эти странные магазинчики — полу-бутики, полу-лотки?

Отвечаю: на шопоголиков. Финн, англичанин или немец даже в продовольственный магазин пойдёт с калькулятором, и никто этому удивляться не будет. У нас человека с калькулятором в магазине я никогда не видал. Западло. Стрёмно. Неприлично, в конце концов, с калькулятором ходить — ещё подумают, что у тебя денег нет! Ведь деньги — наша главная ценность, универсальный измеритель чего угодно — от интеллекта до стоимости навоза. Так выучила нас за два десятилетия наша либеральная власть и её пропаганда.

Поэтому у нас любой, у кого мозги вправлены государственной либеральной пропагандой, — шопоголик. Есть деньги — трать. Нет — укради. Не можешь украсть — возьми взаймы.

С этим последним мы в какой-то момент чуть было не попали в ловушку, в которой бьются сейчас американцы: чтобы поддерживать производство, они накачивали спрос дешёвыми кредитами — ведь производство определяется конечным спросом, а у американцев конечный спрос — это потребитель, гражданин США (в отличие от России, где конечный спрос лежит за пределами страны, у нефте-газопотребителей, то есть правительств Европы). У нас тоже был период, когда кредит давали кому угодно безо всяких проверок только по паспорту. Чуть ли не автомобилями так торговали. Продолжалось это недолго: в нашей стране, где на замызганном грязью заднем стекле BMW X 5 пишут "Верни награбленное!", человек рассматривает   такую покупку как чистую халяву и платить за неё не собирается.

А вот в США, по их собственным подсчётам, 55 млн. шопоголиков, из которых 15 млн. больны ониоманией (так называется сия болезнь на медицинском языке) в тяжёлой форме. Вот откуда берётся потребление, в два раза превышающее производство (США, если кто до сих пор не знает, производят 20% мирового ВВП, а потребляют 40%)!   Шопоголики тратят все свои деньги, берут столько кредитов, сколько дадут, влезают в долги, воруют (например, жительница Англии, менеджер социальной службы Люси Дэвис потратила на одежду больше 100 тыс. фунтов казенных денег, за что и была посажена в тюрьму на три года), и всё равно не могут удовлетворить свою страсть. 55 млн. шопоголиков — это, собственно, всё работающее взрослое женское население США (мужчин среди шопоголиков немного, мужчина всё-таки чаще умеет мыслить и считать, поэтому хороший маркетолог всегда рассчитывает на женщин как покупательниц).

Вот для этих-то больных и предназначены (сомневаюсь, что сознательно) те магазины, которые сейчас закрываются один за другим. Всё-таки у нас в генетической памяти заложено, что бывает не только недостаток одежды, но и еды. Даже безмозглый офисный планктон съёжился и не отсвечивает в стеклянных клетках для шопоголиков.   Генетическая память начинает работать. Может быть, и предсказания алармистов вроде Беркема аль-Атоми, который, по слухам, обитает где-то в лесах под Казанью, постепенно доходят даже до оформленного в законченный либерализм сознания.

Тем не менее, другого выхода из кризиса, как перенос конечного спроса на российского потребителя, простого российского гражданина, и стимулирование этого спроса высокой зарплатой и дешёвыми кредитами, не усматривается. Но время для этого ещё не пришло — "не наголодались ещё", как сказал ещё лет пятнадцать назад один крестьянин на вопрос, почему в России так туго движется развитие фермерства. Но генетическая память, вроде, начала работать, а это уже шаг от офисно-планктонного состояния к мышлению.

20.07.09