Александр Славутский

«МЫ ПЛАНИРУЕМ ПРОВЕСТИ КАЧАЛОВСКИЙ ФЕСТИВАЛЬ»

В общей сложности реконструкция Качаловского длилась почти 20 лет, вяло перетекая из одного этапа в другой. Обновленный театр обошелся казне республики более чем в 1 млрд. рублей. Ранее его художественный руководитель Александр Славутский заявлял, что это беспрецедентный случай: в Татарстане вытянули практически новый театр на свои средства, обойдясь без федеральных денег. А между тем площадь русского драмтеатра увеличилась практически в два раза. Сцена теперь оборудована по последнему слову техники — и свет, и звук, и поворотный круг, и плунжерные подъемы.

Накануне Славутский поделился с корреспондентом «БИЗНЕС Online» ближайшими планами новой театральной жизни. «Мы планируем провести Качаловский фестиваль, а это серьезное дело для того, чтобы показать современные тенденции в театральном искусстве, — заявил режиссер. — Договоренностей много. Сейчас надо собрать театр, запустить, мы еще все не доделали».

О том, что будет представлять из себя новый фестиваль, Славутский пока умолчал. Но тут же поделился другим любопытным фактом: один молодой режиссер собирается в скором времени поставить на сцене театра «451 градус по Фаренгейту» Рэя Брэдбери. Что касается работы с приглашенными режиссерами, которому в Качаловском по традиции уделяют мало времени, то и в этом направлении обещают определенное движение.

«Хочется, чтобы приехал режиссер, который будет по уровню не хуже, а лучше меня, — говорит Славутский. — Мы ведем разговор с несколькими режиссерами… Ставить спектакль — это не блины печь, мы все делаем долго, подробно, чтобы это было хорошо. «Скрипач на крыше», например, прошел у нас уже 350 раз, а до сих пор собирает полные залы. Сейчас надо восстановить весь репертуар, технические условия и возможности поменялись, поэтому каждый спектакль нужно заново собрать и делать на этой сцене. Сейчас мы начали репетировать «Безумный день, или Женитьба Фигаро». У нас много планов, много желаний, и все будет так, как должно быть». Прозвучали и конкретные имена режиссеров, которые теоретически могут поставить что-то в Казани, например, питерец Игорь Коняев — ученик Льва Додина, или Александр Кузин, который сейчас возглавляет один из самарских театров.

Случилось так, что день новоселья в Качаловском совпал с днем рождения самого Славутского. Режиссер без ложной скромности заявляет — это было спланировано заранее. «У меня нет другого праздника, кроме работы, кроме театра, — говорит он. — Театр — это моя жизнь, моя любовь. Ничего другого я не знаю, не умею, не хочу. Я себе сделал подарок в день своего рождения».

«ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТЕАТР — ЭТО НАШ ГОССОВЕТ»

В день новоселья представление на сцене Качаловского было весьма разношерстным. Сначала — полный пафосного вдохновения рассказ актеров об ужасах прошлого: разрушающихся стенах, скрипучих полах и тесных гримерках. Затем — видеосюжет о ходе спасительной реконструкции, а сразу вслед за ним — один за другим фрагменты спектаклей. Завершилось все видеоэкскурсией по новому зданию и поздравлениями гостей.

Среди приглашенных был и председатель комитета Госсовета РТ по культуре, науке, образованию и национальным вопросам Разиль Валеев, который сразу предупредил зрителей, что его выступление будет состоять из двух частей: политической и поэтической. «У нас в республике есть очень много театров — академических, драматических, — сказал Валеев. — Есть прекрасный театр под названием «политический театр» — это наш Госсовет. В настоящее время Александр Яковлевич работает в двух театрах — он руководитель драматического театра и депутат Госсовета Татарстана. То есть здесь он руководитель, а там — актер».

Далее Валеев прочитал стихотворение собственного сочинения, которое написал, когда «думал о людях искусства». «Будучи татарским поэтом, я писал на татарском, а мой друг перевел. Но, как сказал один поэт, перевод — это как женщина. Если она верна, то некрасива, а если красива, то неверна». Несмотря на отсутствие кое-где рифмы и довольно сбивчивый темп, творение Валеева было принято добродушными аплодисментами.

Внучка Василия Качалова Мария Шверубович, сама актриса и педагог, назвала вечер «гимном профессии актера». «Это профессия, которую мы обожаем, проклинаем, ненавидим и все равно все ей служим, — сказала она. — Если бы в конце XIX века мой дед увидел бы что-нибудь подобное, он не уехал бы никогда. Здесь есть сочетание такта, вкуса, классики и абсолютной современности оборудования».

Театральный критик, ректор Высшего театрального училища им. Щепкина Борис Любимов отметил, что репетиционное помещение в обновленном Качаловском больше, чем помещение политбюро ЦК КПСС. «Далеко не всегда бывает так, что талант, воля, энергия и немалые средства встречаются и из этого получается хороший результат, — сказал он. — Бывает талант без воли и энергии. Бывает, что есть талант и воля, а средств нет. А здесь все это действительно получилось. Это одно из самых совершенных театральных зданий в России за последнее время. Я не уверен, что в Европе в 10-е годы этого века где-то было столько вложено средств в драматический театр. Как-то мы в последнее время власть ругаем громко и вслух, а хвалим тихо и за углом». За этим последовала традиционная благодарность президенту республики и всем, кто участвовал в реконструкции.

Любимов добавил, что Качаловский — тот редкий пример театра-содружества, театра-семьи, театра-дома, который в настоящее время часто разрушается изнутри. «Это тип театра, который я люблю, — сказал он. — Я видел сейчас фрагменты спектаклей, которые видел 9 лет назад, — это и есть настоящий репертуарный театр. К сожалению, сегодня театр часто превращается в интернет-кафе с легким театральным уклоном».

«ДЛЯ ХУДОЖНИКА ХОРОШО ТАМ, ГДЕ ОН НУЖЕН И ВОСТРЕБОВАН»

Среди поздравлений от Олега Табакова и коллектива МХТ им. Чехова, председателя союза театральных деятелей РФ Александра Калягина и прочих присоединившихся один из артистов со сцены зачитал отрывок из интервью Славутского. Звучало это примерно так: «Я приехал в Казань, посмотрел, увидел театр в жутком состоянии — я имею в виду прежде всего, конечно, материальную часть. Облупившиеся стены, протекающие потолки, убогие люстры. Ощущение бедности, нищеты. Улица Баумана была грязной, под ногами слякоть из мокрого снега. Была осень — таким же было и настроение. Одним словом, Казань на меня впечатления не произвела, и я уехал, сказав, что подумаю. А когда снова оказался в Казани, решил — поработаю год-два, а там будет видно. Но начались репетиции, и я перестал замечать то, что меня прежде угнетало. Для художника хорошо там, где он нужен и востребован. И, ощутив свою нужность в Казани, почувствовав, что здесь я свободен, я перестал думать об отъезде и думал только о репетициях, новых спектаклях, гастролях».