Герман Садулаев: «Татарский язык оставил следы в чеченской культуре»

Герман Садулаев: «Сейчас вообще проблема с книгами. Не то чтобы жалко денег на покупку... Я сейчас даже не дарю свои книги и не вожу их с собой. Всегда возникает неловкость: куда потом их девать?»

«ПРО ХУДОГО ЧЕЛОВЕКА СРАЗУ ПОНЯТНО, ЧТО ОН УМНЫЙ»

«У меня вопрос: кто-нибудь читал какую-нибудь мою художественную книгу?» — спросил писатель Герман Садулаев у полного зала слушателей, собравшихся на его творческую встречу в рамках «Аксенов-феста». Кто-то робко назвал роман «Таблетка»: «Хорошо, а еще кто-то что-то читал?» Молчание. «Что, ничего не читали?» — интересуется один из самых известных современных российских прозаиков. «В «Новом мире» ваши вещи...» — сказал кто-то с задних рядов. «В «Новом мире» моих вещей не было. В «Знамени» были, в «Октябре» были, в «Дружбе народов» были, а вот с «Новым миром» у меня как-то не сложилось», — поправил один из главных (наряду с Захаром Прилепиным) «леваков» русской литературы начала XXI века.

Словом, большинство присутствующих Садулаева не читали, но, как говорится, с проблематикой знакомы. После нескольких настойчивых и насмешливых вопросов автора публика, состоявшая преимущественно из пожилых женщин интеллигентного вида, стала требовать пересказа произведений. Садулаева эта просьба удивила, так как у него вышло уже 9 книг и рассказывать о каждой из них в отдельности было бы проблематично. «Сейчас вообще проблема с книгами, — сказал он. — Не то чтобы жалко денег на покупку... Я сейчас даже не дарю свои книги и не вожу их с собой. Всегда возникает неловкость: куда потом их девать? Современные квартиры конструктивно и технологически не предполагают огромных стенных шкафов, в которых пылится библиотека. Люди в лучшем случае держат книги, которые нужны им здесь и сейчас для какой-то работы или короткого чтения. Хорошо, если после прочтения удается сбагрить книгу какому-то знакомому. Если нет, дает о себе знать советское воспитание: просто отнести прочитанную книгу в мусорное ведро — тяжело, хотя скоро этого чувства уже не будет. Кроме того, мы часто переезжаем. И самая большая проблема — это 8 баулов с книгами. Что с ними делать? Будет ли их кто-то когда-то читать? Оставить их, отнести на помойку, сдать в библиотеку?»

Монолог писателя прервали настойчивые просьбы слушателей: «Расскажите, в чем проблема в ваших романах», «Что вас сейчас волнует?», «Посоветуйте нам, что почитать у вас в первую очередь», «Заинтересуйте нас своим творчеством, ознакомьте, направьте». «Я закончу мысль, — не поддался натиску Садулаев. — А она состоит в том, что с книгами сейчас большая проблема, даже если их раздаривать бесплатно. Я сейчас должен как-то прорекламировать себя, а это очень сложно. Писатель — очень плохой рекламщик самого себя. Как правило, для того чтобы писателя хорошо читали, лучше, чтобы его никто не видел вообще никогда. Вот сидит Снегирев (Александр Снегирев — прозаик, лауреат премии союза писателей Москвы — прим. ред.), — Садулаев указал в сторону двери.— Он красивый, он стильно выглядит. К тому же он худой, а про худого человека сразу понятно, что он умный. На него посмотришь — сразу захочешь почитать».

Одна из слушательниц обратилась к Снегиреву. «Ответьте, — сказала она. — Вот мы, присутствующие, хотим узнать, какая самая главная тема затрагивается в последних произведениях Германа Садулаева?» «Я пришел сюда не для того, чтобы Герман мне комплиментов отвесил, хотя это, конечно, приятно, и не потому, что мне делать нечего, — сказал Снегирев. — Я пришел сюда потому, что я на самом деле читал Германа, что само по себе случается редко — писатели друг друга не читают. Мне хотелось бы узнать, вот зачем нам читать твои книги?»

Садулаев назвал вопрос интересным и посоветовал собравшимся прочитать роман «Шалинский рейд». Роман этот посвящен второй чеченской войне, в нем, по словам автора, он попытался осмыслить трагедию своего народа на сломе эпох через жизни простых людей. «Шалинский рейд» — роман исторический, в центре его стоит одно реальное событие, одна трагедия — удар ракеты по центру села Шали. «Прочитав его, вы поймете, почему началась вторая чеченская война, как она проходила, как и почему закончилась, — заверилл Садулаев. — Немного таких книг, которые с высоты птичьего полета дают обзор важных исторических событий. В романе много эстетических погрешностей, он далек от прозаического совершенства. Но я не знаю другой такой попытки осмыслить произошедшее на Северном Кавказе в эти годы. Уникальной информации в романе нет. Информации в наш век даже слишком много, но человек так устроен: чтобы понять некоторые события, его мало нагрузить ворохом информации, наоборот, обилие ее мешает ему понять, что же на самом деле произошло. Важнее не сама информация, а попытка осмыслить».

Большинство присутствующих Садулаева не читали, но, как говорится, с проблематикой знакомы

«Я НЕ ЛИБЕРАЛ, НЕ ДЕМОКРАТ, НЕ ЗАПАДНИК»

О своей публицистической деятельности Садулаев рассказал довольно сухо: года два назад была серия материалов в журнале «Огонек», затем работа в интернет-ресурсах, активное сотрудничество с сайтом «Свободная пресса», собственная страница и довольно много статей в журнале «Однако». Публикации в основном о национальных отношениях, войне, политике, вопросах власти.

«Я не совсем независим и беспристрастен, потому что по партийной принадлежности я коммунист, — признался Сайдулаев. — Это не делает из меня партийного журналиста — я почти никогда не печатался в партийных изданиях и никогда не был уполномочен проводить политику партии в других изданиях. Моя точка зрения не обязательно разделяется коммунистической партией — я не ставлю себе такой задачи. Но, конечно же, я не либерал, не демократ, не западник, не сторонник буржуазных и так называемых демократических ценностей. Но когда ты начинаешь писать какой-то текст, ты, как правило, выходишь за рамки одного направления. Если ты хочешь представить ситуацию более или менее объективно, ты не можешь этого сделать, проповедуя ту или иную идеологию. Тебе приходится больше обращаться к реальности».

Садулаев подчеркнул, что пришел в КПРФ, отчетливо видя недостатки этого движения. Несмотря на это, стремление поддержать единственное официальное левое патриотическое направление в стране оказалось сильнее сомнений. «Я всегда был более или менее левых убеждений, концепция капиталистического индивидуализма всегда внушала мне какие-то сомнения, — говорит он. — Я понимаю, что странно говорить об этом в этих стенах, потому что и Аксенова считают сторонником либеральной западнической идеологии. Но есть великие люди, они всегда больше какой-то идеологической школы. Даже если их к ней относят. Толстой, например, не был толстовцем. Я читаю книги не по принципам идеологической принадлежности».

На вопрос корреспондента «БИЗНЕС Online» о причинах прибытия в качестве мастера на «либеральный» «Аксенов-фест» Садулаев ответил просто: его пригласили, и он не нашел причин отказаться. «Организаторы не придерживаются узко идеологических позиций, — пояснил он. — В литературе мы, слава Богу, умеем подниматься над своими идеологическими школами. У каждого из нас есть свои убеждения, но это не значит, что мы будем делить мир на своих и чужих, на черных и белых по партийной принадлежности. В каждом лагере есть значительное количество людей, которые переживают за Россию, это нас объединяет».

«ТО, ЧТО ЧЕЧНЯ НАХОДИТСЯ В РОССИИ, ЭТО ХОРОШО»

Когда тема разговора коснулась ситуации в Чечне, Садулаев упомянул написанную им историко-публицистическую книгу «Прыжок волка: Очерки политической истории Чечни». В ней автор поставил себе задачу показать, как возникало и развивалось чеченское государство начиная со времен Хазарского каганата.

«В конце концов чеченская государственность установилась в рамках Российской Федерации, что ни в коем случае не противоречит национальной сущности государственности Чечни, — отметил Садулаев. — То, что Чечня находится в России, это хорошо, но особенности у нее есть. Роль Рамзана Кадырова в этом, конечно, велика, но я бы более позитивно оценил роль его отца Ахмада Кадырова, который очень много сделал для того, чтобы закончить войну. Его талантом было то, что он умел находить компромиссы. Он сумел положить начало примирению совершенно разных группировок, прежде всего в самой Чечне. Потому что и первая, и вторая чеченская война — это были гражданские войны чеченского народа, а не войны с русским народом. Все государства на фазе своего становления проходят через гражданскую войну — государство всегда или почти всегда рождается из гражданской войны. Такова печальная истина. Ахмад Кадыров смог объединить воюющие группировки на базе общего служения родине: если мы хотим, чтобы республика развивалась, чтобы был мир, давайте работать вместе. Благодаря этому к нему и из лесов приходили боевики, и из России люди возвращались, и местные подтягивались. Что же касается его сына, он не смог полностью перенять политику отца. Он не всегда умеет объединять людей на компромиссной основе — он жестко монополизирует власть и отсекает ее от всех остальных. Нужно, чтобы Рамзан больше учился у своего отца».

Отвечая на вопрос корреспондента «БИЗНЕС Online» о нынешней ситуации в Чечне, Садулаев сказал, что в республике продолжается унификация национального и культурного пространства. Сейчас Чечня — одна из наиболее моноэтнических территорий в мире, где более 90% населения составляет одну нацию — это большая редкость. Основные же проблемы лежат в экономической плоскости. «Даже если все идеологические вопросы будут решены в рамках дискурса, всем людям нужно где-то работать», — констатировал Садулаев.

Вспоминая свои исследования, писатель отметил: довольно долгое время татарский язык в наиболее общей форме был языком межнационального общения на Северном Кавказе: «Я не думаю, что между чеченцами и татарами есть какая-то связь в смысле взаимного происхождения, но татарский язык оставил следы в чеченской культуре — у нас довольно много слов татарского происхождения».

«У НАС ВСЕХ ФИЛОСОФОВ И ИДЕОЛОГОВ ВЫГНАЛИ В ЛАРЬКИ СИГАРЕТАМИ ТОРГОВАТЬ»

Говоря о возможных конфликтах на почве национальной государственности разных народов, Садулаев обратил внимание на необходимость объединяющей идеи: «Если мы видим Россию идеологически как узконациональное государство русского народа, то неизбежно будет конфликт с национальной государственностью чеченского народа, а также других малых народов. Для того чтобы сохранять российскую государственность, нам нужна объединяющая идея. Когда-то это была имперская идея, потом это была советская социалистическая идея. Какая у нас сейчас идея? Идея в том, что у нас есть газ? В принципе, это хорошая основа, но на идеологический базис не катит. Россия — государство общее, а не только русских, не только жителей Московской области. Оно должно неизбежно включать в себя некоторое разнообразие национально-государственных форм. Это большая работа для идеологов, а у нас никому ничего не нужно — вот мы и оказались без разработанной государственной идеологии. У нас всех философов и идеологов выгнали в ларьки сигаретами торговать, а потом закрыли и ларьки. А государство, которое не содержит своих идеологов, содержит чужих. Это иллюзия, что нам вообще не нужна никакая идеология, что мы можем просто жить, зарабатывать деньги и растить своих детей. Через какое-то время мы увидим, что у нас идеология все-таки есть, просто не своя».

Кто-то из зала предложил создать центр «здорового русского национализма» и спросил, есть ли сейчас в стране его зачатки? Садулаев на это попросил собравшихся назвать современных русских националистов. Зазвучали имена Лимонова, Проханова, Зюганова, Крылова. «Может, российских националистов?» — уточняли слушатели. «Нет, давайте русских националистов, — настаивал Садулаев. — Российский национализм — это немножко тавтологично». Когда варианты, предлагаемые слушателями, иссякли, Садулаев с улыбкой заметил: «Вообще, все как-то удручающе: моих книжек не читали, с современной русской национальной идеологией знакомы мало. Вы, наверное, классику читали. До Аксенова, а после — ничего. Тоже позиция, принимается. Значит, тогда вот вам ликбез в русский национализм». По мнению Садулаева, центр русского национализма создать невозможно. Прежде всего потому что каждый русский националист считает, что он и есть этот центр. Не существует двух русских националистов, у которых были бы одинаковые мнения, а для создания идеологии нужно хотя бы три.

«Конечно, нужен здоровый русский национализм, — резюмировал Садулаев. — Но он должен учитывать, что русские не такая нация, чтобы она могла, как австрийцы, запереться в рамках маленького национального государства. Русские так же, как, например, татары, — универсалистская нация. Они могут объять мир, они могут создавать империи. У русских националистов был в моде лозунг «Хватит кормить Кавказ». Но по-моему, настоящий русский националист думает не о том, как отделить Кавказ, а о том, как присоединить Персию. Он по природе своей имперец. Русский народ способен создавать некое универсальное пространство для жизни всех под одной крышей. Это не всем народам дано, не потому что они лучше или хуже. Просто у каждого народа своя судьба, свое предназначение. У кого-то есть предназначение быть прекрасным милым народом, живущим в моноэтническом государстве со своей национальной идеологией и спецификой. Это прекрасно. А у кого-то другая судьба — построить дом, в котором могут жить все. Правильный русский националист должен учитывать природу русского народа, а не конструировать в уме несуществующий русский народ».