«Смею заверить вас в том, что я лучше татарина!»

Владимир Кольцов: «Лето — тяжелое время для концертной деятельности. Народ весь на дачах, на пляжах, на рыбалке, на курортах. Заманить его в душный концертный зал — занятие почти безнадежное» Фото предоставлено Владимиром Кольцовым

МОЗГОВОЙ ШТУРМ

Май 1990 года. Планируем летний гастрольный период. Лето — тяжелое время для концертной деятельности. Народ весь на дачах, на пляжах, на рыбалке, на курортах. Заманить его в душный концертный зал — занятие почти безнадежное.

Но не можем же мы целых три месяца сидеть без дела. Чем удивить народ? Сижу и провожу с партнерами мозговой штурм. Сначала пришли к выводу, что нам нужен юморист. Автор — исполнитель. Чем тяжелее жизнь в стране, тем больше людям хочется посмеяться и забыться. Да и новая действительность дает массу тем для шуток и сарказма. И потом, все-таки, юморист — это недорого, потому, что он — один на сцене. Это вам не оркестр везти, где на одних командировочных расходах артистов можно разориться…

Но кого везти? Имя? Сестра, имя!

И вот в момент высшего напряжения мозгового центра в офис влетает наш опоздавший компаньон Искандер Ильязов. Все его худое узкое лицо занимала загадочная улыбка, как будто он только что открыл новый закон физики и готов был сейчас же щедро с нами им поделиться. Гоняя по уголкам рта дымящую папиросину «Беломор — канал», он визгливо вскрикнул: «А не пора ли нам заарканить самого, понимаете, нашего горячо любимого Арканова? А?»

«Арканов! Арканов! Арканов!» — застонали мы хором.

Я тут же хватаю телефон и нервно набираю номер одного из наших московских агентов — поставщиков звезд Алексея Храповицкого. Но о нем стоит поговорить отдельно.

«А не пора ли нам заарканить самого, понимаете, нашего горячо любимого Арканова? А?» «Арканов! Арканов! Арканов!» — застонали мы хором Фото: © Алексей Филиппов РИА «Новости»

КУДА ЗАВОДИТ КОМСОМОЛ

Алексей Юрьевич Храповицкий  —  личность колоритная. Коренной москвич. 

Вышел и ростом, и лицом. Начальственная внешность. Глядя на него, ни за что не поверишь в то, что этот человек может работать слесарем ЖЭКа или водителем троллейбуса.

При первом же знакомстве он признался нам в том, что не один год работал в  аппарате Центрального Комитета ВЛКСМ. И в это верилось.

А еще в его роскошной визитной карточке было написано что он — литературный редактор Михаила Жванецкого. А вот в это верилось с трудом.

Зачем Михал Михалычу вообще был нужен литературный редактор, тем более из аппаратчиков ЦК комсомола? Скорее всего, он — сам себе редактор. А высокий титул литературного редактора самого Жванецкого бывший комсомольский начальник Храповицкой видимо присвоил себе сам.

В те времена это было обычным делом. А в нашем случае — это была всего лишь детская шалость. В киосках в метро тогда свободно можно было купить  диплом престижного вуза,  удостоверение личности  полковника КГБ или помощника  депутата  и другие профессионально сработанные «ксивы».

За полгода до приезда  Арканова мне с моим заместителем Искандером Ильязовым посчастливилось побывать в гостях у  Храповицкого в Москве.

Жил Алексей в сталинском доме, в большой квартире с высокими потолками.

Чувствовалось, что ему очень хотелось поразить нас своей роскошью и ему это удалось.

— Будете хорошо работать со мной — будете так же жить, — сказал он.

— И может даже эту квартиру у меня купите. Я ведь все равно через пару лет уеду из страны. Но об этом — потом… А сейчас, прошу к столу.

Мы сели за старинный резной стол. Такие столы мы раньше видели только в музее. Это было произведение искусства.

Его жена подавала безумно вкусные блюда. Их названия мы слышали впервые, хотя в наши челнинские рестораны похаживали довольно часто. Но что тогда предлагали рестораторы? Везде одно и тоже: бифштекс, антрекот, азу по–татарски, котлета по-киевски да 2-3 вида первых блюд. Все было вкусно, но выбор — небольшой.

После обильного ужина с французским коньяком и шотландским виски настало время откровений хозяина квартиры.

— У меня есть одна давняя мечта, и я близок к ее осуществлению, — пафосно начал Храповицкий.

— Я хочу, мягко говоря, откланяться нашему государству. А грубо говоря, свалить  навсегда из этой страны.

Притом слово «этой» он произнес с такой неприязнью и брезгливостью, что нам стало как-то не по себе. Дальше он подробно развил тему своей неприязни к Советскому Союзу.

Что говорить, все мы в то время критиковали свою страну. Но слышать такой  оголтелый антисоветизм из уст бывшего комсомольского бонзы нам было как-то странно.  

— И куда же ты собрался уезжать? — полюбопытствовал я.

— В ЮАР. В Южно-Африканскую республику, — весело сообщил он.

— А что так далеко? — удивился Искандер.

— А там тепло. Лето круглый год. Надоела мне за 35 лет эта хваленая русская зима. Хочу тепла, экзотики и есть ананасы круглый год. Ананасы, кстати, там дешевле нашей картошки, — объяснил Храповицкий.

— И чем же ты собираешься там заниматься, — не успокаивался я.

— Пойду служить в полицию. Вакансии у них есть. Я узнал, — сообщил Алексей.

— Должен тебе сообщить, что обстановка там непростая, — заметил я.

«Его жена подавала безумно вкусные блюда. Их названия мы слышали впервые, хотя в наши челнинские рестораны похаживали довольно часто. Но что тогда предлагали рестораторы? Везде одно и то же: бифштекс, антрекот, азу по–татарски» Фото: pixabay.com

— Белое меньшинство там правит давно, но негры и их лидер Нельсон Мандела  грозят восстанием, — предупредил я Храповицкого.

— Знаю, знаю, — спокойно ответил он.

— Приеду. Стану полицейским и буду «мочить» негров. И до Манделы доберусь, — хвастливо пообещал он.  

Куда у него делись советский  интернационализм и традиционная симпатия, сочувствие и даже любовь к угнетенным чернокожим?

Я вспомнил, как в одном из своих интервью французская актриса Симона Синьоре повергла в шок советского журналиста, сказав ему, что мы, советские люди, расисты, потому что любим негров больше представителей других рас.

— Те, кто ненавидит негров — те расисты со знаком минус, а вы — расисты со знаком плюс, — пояснила она.

Действительно, при виде негра советский человек обычно улыбался, умилялся. Особенно, если это — негритянский ребенок. Вспомним хотя бы фильм «Цирк».

Впрочем, смена расовых симпатий в то время было не самым большим грехом. Были вещи и посерьезнее, и пострашнее…

Тысячи бывших советских патриотов бросились в американское посольство. Они выстаивали огромные очереди… Попасть в страну дешевых джинсов и пенящейся кока- колы было непросто. Ты или должен быть сильно угнетаем властью и стать политическим беженцем или сделать что-то полезное для Америки, например, сдать ей какой — то государственный секрет.

Работавшие в посольстве США под прикрытием дипломатического статуса американские   разведчики ходили с красными от бессонницы глазами. Они, работая в 3 смены, принимали, обрабатывали и проверяли груды информации, принесенной нашими гражданами (чертежи, фотографии, тексты, технические расчеты и тд.)

Так что продажа Родины у нас начиналась не с олигархата и не с  разбазаривания сырьевых ресурсов. Обычные граждане, копившие на всякий случай государственные тайны, были в этом грязном деле первыми…

Но вернемся к званому ужину у господина Храповицкого. Обалдев от роскоши, угощений и монологов хозяина, мы все-таки посматривали на часы, и в определенный момент решили уйти сами, не дожидаясь, когда нас попросят. Но хозяин так просто нас не отпускал.

— Посмотрите- ка на себя в зеркало, — предложил он,

— Ничего особенного… Две пьяные рожи, — сострил Искандер,  разглядывая нас в зеркальном отражении.

— Да я не об этом. Как вы одеты? Вы — акулы шоу- бизнеса, а выглядите как  босяки.

— А где, что взять? В магазинах же ничего хорошего нет, — оправдывался я.

— Вам повезло, — хитро улыбнувшись, сказал Храповицкий.

 Он раздвинул дверцу встроенного в стену длинного шкафа.

— Выбирайте, господа, — весело предложил Алексей.

 Там было столько всего, что хотелось забрать все. Не глядя. Но мы выбрали себе по джинсовому костюму и по рубашке.

— Ну вот, другое дело, — сказал Алексей, разглядывая нас в новом облачении.

— А женам — то подарки купили? — строгим тоном спросил  Храповицкий.

— Да нет еще… С этим проблема, — с огорчением ответил я.

— Со мною у вас никаких проблем не будет. И вам опять повезло, — заметил Алексей и эффектным движением раздвинул дверцу другого шкафа.

Там в два ряда висели женские лисьи шубы.

— Афганская рыжая лиса — лучший подарок жене. Такого в вашем городе точно ни у кого нет, — прорекламировал Храповицкий.

Мы купили у него еще и по шубе, примерив их на себя. Хотели их снять и нести в пакете, но Алексей сказал, что идти лучше в шубах. В них мы выглядим богато, не то, что в наших дешевых куртках. Мы так и сделали.

Если вы были в то время в Москве и видели в час ночи двух пьяных придурков в женских лисьих шубах, пытающихся тщетно поймать такси до гостиницы, то знайте: это были мы!

По приезде домой эти шубы были жутко раскритикованы женами. Они оказались низкокачественным китайским ширпотребом. И купили мы их, как оказалось, втридорога. Носить эти шубы наши жены отказались и подарили их бедным родственникам.

Недавно я услышал один современный афоризм: «Трудно в наше время встретить симпатичного, обаятельного человека, который бы не хотел вам что — то продать». Это о нем. О Храповицком…

«Работавшие в посольстве США принимали, обрабатывали и проверяли груды информации, принесенной нашими гражданами (чертежи, фотографии, тексты, технические расчеты и т. д.)» Фото: «БИЗНЕС Online»

                   СЮРПРИЗ ДЛЯ СОСЕДЕЙ

Арканов с Храповицким приехали в город за день до концерта. Это было мое условие. Артист должен отдохнуть после перелета. И нелетная погода не должна срывать наш концерт.

Поселив их, как обычно, в нашу лучшую гостиницу «Татарстан», я пригласил москвичей к себе домой на дружеский ужин.

Вечер. Сидим у меня. Ведем светскую беседу. Аркадий Михайлович моментально подружился с моей шестилетней дочкой Олей.

— Жаль, что у меня нет такой дочки, есть, правда, два сына, а вот с дочкой как-то не получилось, — грустно сказал Арканов, усадив Ольгу к себе на колени.

Вдруг раздался звонок в дверь. Жена пошла открывать. Я слышу голос соседа Игоря. Он пришел попросить пару стульев — не хватило гостям,  пришедшим на его день рождения. Ситуация как в известной пугачевской песни:

 «Вот какое огорчение.

 У соседа День рожденья.

 Он меня не пригласил,

 А только стулья попросил».

И вот, войдя в зал за стульями, сосед оцепенел, увидев артиста.

— Вы… Вы… Вы — Аркадий Арканов? Здравствуйте!

И тут именинник Игорь моментально принял решение, ломающее ситуацию песни Пугачевой:

— А давайте все к нам! Я приглашаю! Гости будут очень рады.

— А почему бы нет? — весело отреагировал Аркадий Михайлович.

И вот мы все четверо, прихватив с собой стулья, приходим к соседям.

Публика появление незваных гостей во главе с Аркановым встретили бурными аплодисментами.

Хозяйка Люся радостно засуетилась в поисках тапочек, но Храповицкий ее остановил:

— Не нужно. У нас в Москве не принято разуваться в гостях.

 Все немного удивились этой новости и неодобрительно зашептались.

 Неловкость ситуации изящно сгладил Аркадий Михайлович:

— Все знают поговорку «Незваный гость хуже татарина». Но смею заверить Вас в том, что я — лучше татарина!

Храповицкий просидел весь вечер с важным лицом и почти ничего не говорил. А вот Аркадий Михайлович держался просто и естественно.

Есть люди, которых уже через пять минут становится слишком много. Они хотят на каждой свадьбе быть женихом, а на каждых похоронах быть покойником. Арканов был не из таких. Не привлекая к себе особого внимания, он легкими штрихами и мягким, уместным   в этой ситуации юмором, создал чудесную, незабываемую атмосферу этой вечеринки.

«Концерт Арканова совпал с Днем медицинского работника. Как известно, Аркадий Михайлович по первой профессии — врач» Фото: © Галина Кмит, РИА «Новости»

ПРАЗДНИК НА ОСТРОВЕ

Так получилось, что концерт Арканова совпал с Днем медицинского работника. Как известно, Аркадий Михайлович по первой профессии — врач. Он окончил в 1957 году Первый московский медицинский институт имени И. М. Сеченова.

Наши медики несказанно обрадовались его приезду. Они оказались большими молодцами. Во–первых, дружно купили билеты на его выступление. Во-вторых, они приготовили Аркадию Михайловичу замечательный сюрприз.

Утром, в день концерта, медики прислали за нами черную «Волгу». Она привезла нас на речную пристань. Там нас ждал роскошный катер. Около часа мы плыли вверх по Каме, любуясь ее живописными берегами. И вот, мы   приближаемся к большому зеленому острову.

Увидев катер, отдыхающие медики потянулись к условному причалу. Они выстроились красивым полукругом, и весело помахивая флажками, скандировали: Арканов! Арканов! Арканов!

Потом из этой толпы отделились три молодые красивые девушки, одетые в одинаковые закрытые зеленые купальники. Волосы их были украшены кувшинками, а на шее — накидки из водорослей и зеленой тины — ни дать, ни взять — русалки! Над головой они держали длинный, овальный, поблескивающий серебром, красивый поднос. А на подносе, в окружении картофелин и моркови, красиво возлежала огромная отварная стерлядь.

Катер встал где-то в десятке метрах от берега и бросил трап, который уперся в дно. Первым по трапу начал спускаться Арканов. Его тут же подхватили и под аплодисменты веселой толпы и вынесли на руках на берег четыре крепких молодца в доспехах витязей.

Храповицкого и меня с дочкой посадили в резиновую лодку, аккуратно довезли и высадили на песчаный пляж.

Три русалки, прочитав веселое стихотворное приветствие, торжественно вручили поднос со стерлядью Аркадию Михайловичу. Он был растроган чуть ли не до слез.

Нас посадили за главный стол и пиршество началось. Длилось оно часа три — четыре.

К Арканову непрерывно подходили отдыхающие медики. Они поздравляли его с праздником, говорили приятные слова о его творчестве, дарили подарки, фотографировались.

День медика стал больше похож на День Арканова.

Аркадий Михайлович расплылся от счастья. Добрая улыбка не сходила с его лица. А когда показался наш катер, и я предложил артисту готовиться к отплытию, он вдруг загрустил, и отведя меня в сторону сказал:

— Володя! А может, ну его нафиг, этот концерт. Тут такие хорошие   приятные люди. Меня так нигде не встречали… Давай отменим концерт, тем более, что собрать много зрителей вам наверняка не удалось.

— Нет, Аркадий Михайлович. Концерт отменять нельзя. Нам удалось собрать почти полный зал. Пора прощаться, — строго ответил я.

Обвешенные подарками московские гости водрузились на пыхтевший мотором катер. А с берега неслось дружное троекратное:

— Аркадий Михайлович, мы Вас любим!

«Сегодня, спустя 30 лет после описываемых событий, организаторы концертов чуть ли не за полгода начинают рекламную кампанию своего события. В их распоряжении целый арсенал рекламных инструментов» Фото: «БИЗНЕС Online»

ЛЕТНЯЯ РАСКРУТКА

Сегодня, спустя 30 лет после описываемых событий, организаторы концертов чуть ли не за полгода начинают рекламную кампанию своего события. В их распоряжении целый арсенал рекламных инструментов. Среди них и такие мощные как интернет, радио, телевидение. А также огромные баннеры вдоль дорог, световые модули и т. д.

А мы давали тогда рекламу в одну единственную городскую газету с пафосным названием «Знамя коммунизма». Иногда подключали и заводскую газету «Вести КамАЗа».

Но основной эффект давали бумажные афиши на остановках автобуса и баннеры на разделительной полосе дороги и у концертного зала. Если афиши нам чаще всего присылали сами артисты, то баннеры мы должны были изготовить сами.

Найти специалиста по изготовлению баннеров в начале нашей концертной деятельности нам удалось не сразу. Этим сложным ремеслом владели лишь единицы. Ведь нужно было сколотить деревянную раму 2 м на 1,5 м. Затем натянуть на нее холст и загрунтовать его. После этого художник должен был найти где-то в журналах фотографию артиста и срисовать ее на холст. Только потом он вручную, кистью, наносил на холст наш рекламный текст.

Однажды мой заместитель Володя Вишняков нашел такого художника и привел его в офис.

 — Александр, свободный художник, — представился мне, поблескивая железным зубом, улыбчивый мужчина средних лет.

От него шло типичное для свободного художника тех лет мужское амбре: микст из дешевого портвейна, дешевого одеколона и табака.

Одет он был в костюм необычного для того времени табачного цвета. Мне сразу вспомнилось, что такого же цвета костюм был у Леонсио, одного из персонажей модного тогда бразильского телесериала «Рабыня Изаура».

Пожав художнику руку, я сказал:

— В этом костюме ты — вылитый Леонсио.

Девушки — сотрудницы дружно засмеялись, а бухгалтер Неля Рахимова нарочито строго сказала:

— С сегодняшнего дня мы тебя будем звать Леонсио. Ты — не против?

— Да нет, конечно. Зовите так, раз вам нравиться. Лишь бы деньги платили нормальные, — весело ответил новоиспеченный Леонсио.

Эта кличка быстро вышла за пределы нашей фирмы и закрепилась за художником.

Леонсио оказался большим поклонником Аркадия Арканова и писал его портрет с особым трепетом. Он не просто срисовал его из журнала. Он внес в него свой взгляд на юмориста. На всех трех баннерах портрет получился изумительным. Настоящее произведение искусства. Люди подолгу засматривались на почти живого Арканова, а сам Аркадий Михайлович пожалел о том, что не сможет из–за больших габаритов увезти этот шедевр к себе в Москву.

КОНЦЕРТ С ПРИКЛЮЧЕНИЯМИ

Руководителю концертной организации не всегда удается самому посмотреть выступление приглашенного артиста. Особенно, если концерт всего один. Ведь нужно за это время успеть принять выручку у кассиров и уполномоченных агентов, рассчитаться с персоналом зала, заплатить за аренду площадки, подготовить расчет с артистом и его директором. И главное — подсчитать и отделить от общей денежной массы доходы фирмы.

Вот и мне не удалось тогда посмотреть выступление Аркадия Арканова, но посетившие концерт мои сотрудницы мне все доложили.

Зал был заполнен процентов на 90-95. Для лета — это достижение. Принимала артиста наша публика прекрасно.

 Но случай, произошедший где-то в середине концерта, чуть было все не испортил.

Внезапно нижняя боковая дверь зала распахнулась — и в нее, с шумом отбиваясь от контролеров, ввалились двое пьяных молодых людей в пляжном одеянии. Если бы на этом все закончилось — это еще не беда. Но пляжники, посмотрев 2-3 минуты концерт, начали громко и недовольно комментировать выступление артиста:

— Ты че, Арканов, гонишь тут одно старье?  Мы это уже по телеку видели, — начали они. А дальше все в таком же духе…

Народ недовольно зашушукал. А артист, остановив выступление, обратился к залу:

— Дорогие зрители, неужели среди вас не найдется пара крепких мужиков, кто бы поставил на место этих хулиганов?

 После этих слов из последнего ряда резко поднимается невысокий, но крепкий мужчина. Он буквально в три прыжка оказывается рядом с хулиганами. Берет их за шкирку и, стуча их головами друг об друга, дотаскивает их до выхода. Дальше, он их ставит и при помощи своего колена придает телам хулиганов нужное ускорение.

Все это происходило под бурные аплодисменты и поддерживающие возгласы зала.

Героем — спасителем оказался никто иной, как сам генеральный директор литейного завода КАМАЗа Анатолий Иосифович Якобсон.

Арканов тепло поблагодарил отважного мужчину.

Дальше концерт вернулся в обычное русло и закончился долгими  аплодисментами  зрителей. Успех был полным.

ПЕЧАЛЬНЫЙ ЭПИЛОГ

Концерт прошел. Осталось лишь два важных дела: рассчитать артиста и проводить его в Москву. И вот, на этом заключительном этапе произошли события, круто изменившие наши взаимоотношения.

Виновником стал Алексей Храповицкий — администратор Арканова. Не последнюю роль здесь сыграли жадность, беспринципность и интриганские наклонности бывшего комсомольского чиновника.

После концерта мы отвезли Аркадия Михайловича в гостиницу, отдыхать после трудного дня, а Храповицкий остался со мною получить расчет за проделанную им и артистом работу.

Авиабилеты, гостиницу и питание мы оплатили еще по их приезду. Осталось лишь выдать Храповицкому зарплату (его и артиста) в соответствии с договором, подписанным задолго до их гастролей.

Здесь и произошла битва, начатая Храповицким.

— Владимир, я опрометчиво согласился на фиксированную сумму нашего с артистом гонорара. Я не думал, что тебе удастся собрать полный зал, — начал Алексей.

— Алексей, а я напоминаю тебе: еще в начале мая мною было предложено заключить договор не на фиксированную сумму, а на проценты. То есть, я предлагал поделить летние риски между нами. Что ты ответил? Ты отказался. Сказал: рискуйте сами, а нам нужна гарантированная сумма. Вот я и приготовил вам в соответствии с договором гарантированную сумму. Получай ее и будем прощаться.

Алексей, бросив на меня злобный взгляд, процедил сквозь зубы:

— Я получу. Но мне придется ущемить артиста и заплатить ему меньше, чем он ждет. И это будет на твоей совести, Владимир. Я не могу при аншлаге заработать так мало. Я нагну артиста — это единственный выход, раз ты не хочешь поменять условия договора.

— Это ваши внутренние проблемы, а моя совесть чиста: я выполнил условия договора. Твоей, заслуги, Алексей, в том, что я добился, почти 100 процентной, заполняемости зала нет. Если бы ты приехал сюда, хотя бы за две недели до концерта и помогал нам в организации зрителя — то это было бы другое дело. Но аншлаг сделал я. Со своей командой. И поверь мне, это было непросто.

Получив деньги, Храповицкий уехал в гостиницу, а я с компаньонами остался обсудить ситуацию. Мою позицию они одобрили. А угрозу Храповицкого уменьшить гонорар артиста они сочли блефом — его последний шанс сломить мою принципиальность.

Утром я приехал в гостиницу, чтобы проконтролировать отправку москвичей в аэропорт. На мое приветствие ни Арканов, ни Храповицкий не ответили и руки мне не подали.

Значит, Алексей выполнил свое обещание.

Не скрою, я таким поведением Аркадия Михайловича был разочарован. Ладно, Храповицкий. Но почему же на меня обиделся артист? Я ведь ему гонорар не урезал. Условия для работы и досуга мы ему создали прекрасные.

Можно было со мной просто поговорить. Может, я смог бы заставить  Храповицкого честно рассчитаться с ним. А, в крайнем случае, добавил бы артисту гонорар из своего кармана. Но Арканов, вместо того чтобы обидеться на Храповицкого, обиделся на меня и не желал со мной разговаривать.

С Храповицким я больше не работал. А к Аркадию Михайловичу и к его творчеству продолжал относиться с интересом и с уважением, хотя личных контактов с ним у меня больше не было.

Владимир Кольцов