Виталий Касакин: «Мне кажется, конкуренция создает большие проблемы тем, кто хочет быстро много денег отхватить. Мы не боимся нормальной, здоровой конкуренции по любой нашей продукции»Фото: Олег Спиридонов

«ВКУС БАБУШКИНОГО КОРТА — НЕДОСТИЖИМАЯ ВЕРШИНА МОЛОЧНОГО ДЕЛИКАТЕСА»

— Виталий Александрович, отметив 50-летний юбилей, люди, как правило, начинают готовиться к спокойной старости — дача, огород, рыбалка. А вы на шестом десятке решили взяться за совершенно новое дело, да еще в полузаброшенной деревне. Нерастраченная энергия или настолько интересный проект?

— Наверное, всего понемногу. Во-первых, Тукаевский район, деревня Евлево — это мои родные места. Во-вторых, надо приехать сюда и посмотреть, почувствовать, какие это места! Татарское название Евлево — Жэйлеу, что означает «летнее пастбище». Эта местность создана для того, чтобы человек здесь не просто жил — благоденствовал. Многолетние сочные травы, чистейшие родники, пруды, река, лес, плодородная земля. Наши предки оценили это много веков назад. Я специально навел справки: мои родичи упоминаются в местных официальных документах 1709 года…

После того как распался колхоз, в состав которого входило три деревни, все пришло в запустение. Все паевые и госземли заброшены, ферма разрушилась, работы никакой нет. Кто мог, уехал отсюда, даже магазин закрыли. Приходилось начинать с нуля.

— Похоже, не с нуля, а с минуса…

— Да, можно и так сказать. Взяли мы с братом у лесхоза в аренду 12 гектаров земли на опушке леса, перенесли туда семейные ульи, докупили еще. Больше 100 пчелосемей разместили там. Недалеко от пасеки — пруд, разрушенная ферма. Все идеи и решения лежали на виду. Выкупил 87 гектаров земли, взял пруд в аренду, решил ферму заново отстроить, возродить животноводство. Брал кредиты, какие-то деньги выручали от продажи меда. Дело стронулось с мертвой точки. Но земли уже было мало, прикупил еще 250 гектаров, благо сельская администрация была только за то, чтобы сельхозпроизводство возрождалось.

Постепенно мы создали свою стартовую площадку. Это пасека, два пруда, 450 гектаров пахотных земель, ферма, которую — большое спасибо! — мы смогли восстановить благодаря государственной поддержке, небольшое стадо коров.

«Особенно тяжело далась рецептура приготовления корта. Очень хотелось, чтобы вкус был, как у бабушкиного корта. Так, как у нее, увы, не получилось, но все равно достойный продукт мы готовим»Фото: Олег Спиридонов

— То есть начинали вы с производства молока?

— Просто продавая молоко, ничего не заработаешь. Ведь крупные молокозаводы скупают его практически за бесценок. Было ясно: нужна своя переработка. Научились делать каймак, творог, кефир, корт, сыр адыгейский. Особенно тяжело далась рецептура приготовления корта. Очень хотелось, чтобы вкус был, как у бабушкиного корта. Так, как у нее, увы, не получилось, но все равно достойный продукт мы готовим. Чтобы все это покупали, мы должны были предъявить потребителям главные козыри — продукция натуральная и вкусная. Пошло дело. Наша молочка понравилась, стала приносить доход.

«ЕСЛИ РЫБАЛКА УДАЧНАЯ, РЫБАК СЮДА ВЕРНЕТСЯ, ЕСЛИ НЕТ… ВСЕ РАВНО ВЕРНЕТСЯ»

— А пруды? Их для каких целей брали в аренду?

— Рыбу разводить. Этот край богат родниками, они выходят из леса. И пруд на опушке леса. Тут все очень чисто, никаких вредных производств, никаких химикатов. То есть условия для разведения рыбы — идеальные, но этого мало. Нужно для рыбы обустроить «дом». Вот тут уже начались проблемы. По всей России малые реки, небольшие водоемы находятся в плачевном состоянии. Они заболочены, обросли кустарниками (это дополнительный источник загрязнения). Ко многим водоемам даже подойти нельзя, чтобы хотя бы воды набрать. Сами понимаете, очистить — требуются очень большие средства, много техники. Причем, очистив, нужно потом регулярно поддерживать чистоту.

— В последние годы такой бизнес набирает обороты. Предприниматели привозят из питомников рыбу, зарыбляют водоем, организуют платную рыбалку…

— Наверное, на начальном этапе все идут по такому пути. И мы сначала о промышленных объемах, выращивании рыбы на продажу не думали. Идея была простая — организовать туризм с платной рыбалкой. Рыбаки — народ азартный. Если рыбалка удачная, обязательно еще приедут. Если не поймают ничего, все равно приедут, чтобы добиться своего. Мы еще подумали: хорошо бы, чтобы они вместе с семьями приезжали. Ведь у нас очень красивая местность, можно отдохнуть и душой, и телом. Тем более для детей и подростков рыбалка у нас бесплатная. Женщины могут присоединиться к рыбакам ил  просто наслаждаться местной природой.


— Удалось реализовать идею?

— Да. Со временем мы построили по берегам прудов домики с удобствами, больше десятка беседок с мангалами. За сравнительно небольшую плату можно и отдохнуть, и рыбы с собой увезти. Для кого-то это стало уже семейной традицией. Бывает, что за выходные к нам больше двухсот человек приезжают… Но в голове все равно держали мысль: нужно развиваться до полноценного рыборазводного предприятия.

— Чем оно отличается от варианта, о котором мы чуть раньше говорили?

— Это совсем разные вещи. Когда мы начинали выращивать в Евлево рыбу, здесь был только один пруд, очень маленький. Температура воды в нем не позволяла рыбе нормально развиваться, набирать вес. Нам пришлось построить 7 (!) прудов, чтобы создать рыбное хозяйство полного цикла. Инкубатор, пруды для личинок, мальков разной величины, нагульный, зимовальный, карантинный пруды. Самое главное, обеспечить соблюдение гидробиологических параметров водоема, чтобы рыба росла эффективно, не болела.

При условии соблюдения этих параметров с 1 гектара водоема по нормативам можем получить 1 тонну рыбы. Теперь держим карпа не только для платной рыбалки. В последние три года перешли на его промышленное выращивание. Откармливаем рыбу пшеницей и сочными зелеными травами. Благодаря такому рациону кормления рыба быстро набирает вес, приобретает отличные вкусовые качества.

Для большого нагульного пруда раньше завозили 4 тонны малька. С этого года мы начали выращивать своего малька из личинки. Личинки, которые мы запустили, уже имеют хороший вес. На следующий год мы сами себя обеспечим мальком для большого нагульного пруда.

«Теперь держим карпа не только для платной рыбалки. В последние три года перешли на его промышленное выращивание. Откармливаем рыбу пшеницей и сочными зелеными травами»Фото: «БИЗНЕС Online»

«РЫБА НЕ ДАЕТ МОЛОКА, ОНА… ПРИНОСИТ ДЕНЬГИ»

— В последнее время часто можно слышать о форелевой ферме в «Усадьбе Касакина». Почему форель? Ведь это очень «капризная» рыба, ей особые условия нужны…

— А у нас природа и создала эти условия: чистая холодная вода, насыщенная кислородом. У нас достаточно родников, чтобы организовать большое рыбоводное хозяйство по выращиванию форели. Мы восстановили 6 старых родников, очистили их. Открыли 12 новых. У них мощности разные. Есть родники, которые дают 18 кубометров воды в час. Такой объем позволяет вырастить несколько тонн форели.

— Значит, овчинка стоит выделки? Форель — рыба элитная...

— Ее оптовая цена в несколько раз выше, чем у карпа. Но чтобы еще лучше было понятно, почему выгодно разводить рыбу, приведу такие цифры. На 1 гектаре земли мы выращиваем зерновые культуры, получаем продукцию на 20 тысяч рублей. Вырастив 1 тонну карпа на 1 гектаре пруда, мы получаем 150 тысяч рублей. Выращивая форель на 1 гектаре бассейна, мы можем получить товарной продукции примерно на 6–7 миллионов рублей. Но чтобы получить такой объем рыбы, нужно вложить очень много труда. Расчистить большие территории, освободить от завалов родники, поддерживать их в таком состоянии, построить «дом» для форели.

— Да, но цифры говорят сами за себя.

— Кому-то — да, кому-то — нет. Когда я начал этим заниматься, мне говорили: хорошее дело затеяли, но… рыба молока не дает.

«Вырастив 1 тонну карпа на 1 гектаре пруда, мы получаем 150 тысяч рублей. Выращивая форель на 1 гектаре бассейна, мы можем получить товарной продукции примерно на 6–7 миллионов рублей»Фото: pxhere.com

«ВКУСНАЯ НАТУРАЛЬНАЯ МОЛОЧКА НИКОГДА НЕ ПРИЕСТСЯ»

— Виталий Александрович, но ведь не секрет, что сельскохозяйственная продукция не может похвастаться высокой рентабельностью. Насколько выгодно вам продолжать молочный бизнес? Не было мысли закрыть это направление и сосредоточиться только на рыбоводстве, раз уж оно такое прибыльное? Или тут роль играют не только соображения выгоды?

— Ну как его закроешь?! Мы же с этого начинали. Столько труда вложили, чтобы поднять животноводство в нашей деревне. Ферма, стадо коров, цех переработки. Мы все создавали своими руками. И ради выгоды этими же руками все убить? Интерес тоже разный бывает.

Наша выгода в том, что у людей в деревне появились стабильная работа, заработок. А потом, мы делаем очень хорошую молочную продукцию. У нас сотни постоянных покупателей, которые любят и ждут ее в Челнах (много торговых точек), в Казань отправляем, в Альметьевск отвозим. Кстати, вот это очень важно — мы сами развозим наше молоко, творог, каймак, другую молочку, минуя склады, логистические центры. И она появляется на прилавке уже через несколько часов после того, как ее приготовили. То есть не просто натуральные продукты, но еще и очень свежие. Они хорошо хранятся. Например, без всяких консервантов наш творог минимум 10 (да даже больше) дней пролежит в холодильнике и не испортится, не потеряет вкус.

— В таком случае, может быть, имеет смысл, наоборот, расширить молочное производство? Увеличить стадо, купить автоматизированные линии?

— Тогда наша продукция ничем не будет отличаться от того, что сейчас продают в супермаркетах. Сейчас мы перерабатываем примерно 2 тонны молока в сутки. И все сразу же реализовываем. Большие объемы скоропортящейся продукции невозможно производить без применения различных добавок, консервантов, которые продлевают срок их жизни. Но качество уже не то.

Мы же делаем только натуральную еду. В наше время все больше людей хотят есть абсолютно натуральные продукты. Поэтому, я думаю, это направление в животноводстве всегда будет востребовано. Плюс оно нам добавляет популярности, которая поможет развивать другие направления. Если доверяют нашей молочке, будут доверять и нашей рыбе, нашему мясу, вообще — всему, что мы предлагаем.

«Сейчас мы перерабатываем примерно 2 тонны молока в сутки. И все сразу же реализовываем. Большие объемы скоропортящейся продукции невозможно производить без применения различных добавок»Фото: Олег Спиридонов

«КОНИ ЗДЕСЬ ЖИВУТ НА ПРИВОЛЬЕ. А КАК ЕЩЕ ПОЛУЧИТЬ ОТЛИЧНУЮ КОНИНУ?»

— Кстати, о мясе. Мясное направление ваше хозяйство начало развивать совсем недавно. И почему-то выбрали не традиционную говядину, телятину, а решили разводить коней?

— Так ведь коневодство на территории Татарстана уже много веков существует. Было время, ему мало уделялось внимания. В последние годы оно опять возрождается. Кто-то просто любит лошадей, кто-то спортивное направление развивает. Но большинство, конечно, заводят табун, чтобы производить конину.

Я уже говорил, что название нашей деревни Евлево означает «летнее пастбище». Так вот, у нас есть больше 100 гектаров сенокосных угодий, где посеяны многолетние травы, есть водоемы, куда лошади могут ходить на водопой. Эти животные неприхотливы, не требуют столько ухода и заботы, как коровы или бычки. Как только появляется весной трава, мы отправляем свой (пока небольшой — 30 голов) табун на пастбище, и лошади там пасутся в естественных условиях до самой осени. Тут уж, наверное, не надо объяснять, что и мясо конины у нас будет абсолютно экологически чистое, натуральное. Оно же еще и очень вкусное само по себе.

— 30 голов — не очень много для развития мясного направления в хозяйстве…

— Для начала достаточно. Постепенно до 100 голов нарастим табун. Тоже ведь непростое дело, если с умом делать, на перспективу. Надо иметь продуктивное маточное стадо, забойный пункт оборудовать и т. д.

«Наша выгода в том, что у людей в деревне появились стабильная работа, заработок. А потом, мы делаем очень хорошую молочную продукцию. У нас сотни постоянных покупателей, которые любят и ждут ее»Фото: Олег Спиридонов

«ПЧЕЛЫ ВЫБРАЛИ СЕБЕ ХОЗЯИНОМ МОЕГО БРАТА»

— В этом году из многих областей России, в том числе районов Татарстана, приходили сообщения о массовой гибели пчел. Грешат на химикаты, которыми обрабатывают сельхозугодья. Вас эта беда, судя по всему, обошла стороной?

— У нас все, слава богу, нормально. Мы и не переживали особо, ведь наша пасека с одной стороны окружена лесом, с другой — пастбищами. Это чистая, беспестицидная среда. Поэтому пчелы живы-здоровы, носят мед.

— И сколько меда приносят?

— Тонны полторы-две в год качаем.

— Это со скольки ульев такой объем?

— Хм… Много ульев. Имейте в виду, ни один пчеловод вам никогда не скажет точное число своих ульев. Примета плохая.

— А пасечное хозяйство тоже с нуля начинали?

— Нет, это наше семейное. Мы пасечники в четвертом поколении. Но раньше было всего десятка полтора ульев, которые стояли возле дома. Потом уже мы решили расширить пасеку, готовить мед не только для себя, но и на продажу. В отличие от молока, мед не портится, может храниться годами.

— Выходит, вы еще и пчеловод?

— Нет. Пчелами мой брат занимается. Они его выбрали.

«Наша пасека с одной стороны окружена лесом, с другой — пастбищами. Это чистая, беспестицидная среда. Поэтому пчелы живы-здоровы, носят мед»Фото: «БИЗНЕС Online»

— Это как?

— Очень просто. У пчел может быть только один хозяин. Придут к ним два человека — которого они меньше покусают, тот и будет с ними дальше жить. Вот мы с братом Анатолием пришли к пчелам, меня покусали, его — нет. Значит, ему быть пасечником. Знаете, если кто пасекой занялся, до последнего дня от пчел не отойдет. Это навсегда.

«У НАС ЕСТЬ ЕЩЕ И ЛЕЧЕБНАЯ ВОДА»

— Ваше хозяйство занимается рыбоводством, молочной продукцией, медом, недавно добавилось коневодство. Аппетит приходит во время еды. Не зреют ли в голове или в душе планы начать развивать еще какое-то направление сельского производства?

— У нас традиционно принято считать сельскохозяйственным производством растениеводство и животноводство. Я вот думаю, что надо другой подход применять. Нужно смотреть, чем богата земля, чем она может человека одарить, прокормить. У нас здесь почти идеальные условия для рыбоводства, животноводства, значит, да, это надо развивать. Но вот когда я начал изучать наши водные ресурсы, родники, подземные воды…

— Изучать? То есть вы что, исследования проводили?

— Ну не сам, конечно. Собрал образцы из нескольких источников, отправил на экспертизу, получил официальное заключение по составу воды.

— Понятно, прежде чем затевать рыбоводческое хозяйство, нужно знать, в каких условиях будет рыба содержаться…

— И не только. Оказалось, что у нас есть — и очень качественная — минеральная вода, обладающая лечебными свойствами. Наверное, это не сельскохозяйственное направление, но, учитывая, что в недавнем прошлом мне приходилось заниматься такой проблемой, не исключено, что тут мы имеем реальный природный ресурс, который тоже можно пустить в дело.

«Нужно смотреть, чем богата земля, чем она может человека одарить, прокормить. Оказалось, что у нас есть — и очень качественная — минеральная вода, обладающая лечебными свойствами»Фото: pxhere.com

«КОНКУРЕНЦИЯ СТРАШНА ТЕМ, КТО ХОЧЕТ БЫСТРО МНОГО ДЕНЕГ ОТХВАТИТЬ»

— Виталий Александрович, никакой бизнес не существует вне конкурентной среды. Для вас насколько это серьезный фактор, который сильно осложняет жизнь, заставляет делать то, что вам не очень хочется, словом, создает дополнительные трудности?

— Давайте начнем с трудностей. Они не существуют сами по себе, отдельно от задачи, которую предстоит выполнить. Везде, в работе, в быту, всегда в любом деле, есть маленькая или большая трудность. И когда осмысливаете дело, за которое беретесь, вы же вместе с этой трудностью его воспринимаете, она часть дела, труда. Может, потому трудность и называется. На что тут жаловаться?!

Конкуренция… Мне кажется, соперничество создает большие проблемы тем, кто хочет быстро много денег отхватить, не задумываясь о последствиях. Мы не боимся нормальной, здоровой конкуренции по любой нашей продукции.

Вот мы говорили о нашем молочном производстве. Что меня заботит? Чтобы животные были накормлены, жили в тепле, чтобы их было кому обслуживать, чтобы работало оборудование в цехе переработки, вовремя доставили свежие продукты по адресам. Если мы все это гарантируем, качество продукции обеспечит его сбыт. Как сейчас и происходит. У нас что, дефицит молочной продукции? Нет. Почему же нашу всю раскупают, а магазинную — не всегда?

Про мед я уж не говорю. У нас многолетние постоянные покупатели — на ярмарках, в торговых точках наш мед никогда не залеживается.

— Если учесть условия, в которых развивается у вас коневодство, за сбыт конины тоже можно не переживать?

— Я просто уверен, что конина обязательно будет востребована. Ничего не хочу говорить про то, как выращивается скот для производства говядины, информации об этом достаточно и в интернете, и по телевизору передают. Спрос на экологически чистое мясо, без стимуляторов роста, без биологических добавок, будет только расти.

— А в рыбоводстве такая же картина? Сейчас во многих регионах предприниматели зарыбляют пруды, небольшие озера. Наверняка конкуренция будет возрастать…

— Вы же сами знаете, купить хорошую свежую рыбу не каждому доступно и не везде возможно. А мы, например, принимаем спецзаказы (пока совсем небольшие объемы — несколько десятков килограммов), утром рыбу выловили, через два-три часа она уже у заказчика. На ярмарках она расходится очень быстро.

«У нас что, дефицит молочной продукции? Нет. Почему же нашу всю раскупают, а магазинную — не всегда?»Фото: Олег Спиридонов

Можно постепенно наращивать объемы, что мы и делаем. Этот рынок не затоварен, готов принять очень большие объемы качественного продукта. К тому же мы сами можем регулировать объемы поставок. Рыба — не молоко, она не скиснет, будет спокойно плавать в пруду сколько надо.

Почему и здесь нас не сильно беспокоит конкуренция? Настоящее рентабельное рыбоводство только там, где процесс производства рыбы организован по полному циклу — от икринки до зрелой рыбы. Это что касается выращивания рыбы. Но когда мы выйдем на промышленные объемы, перед нами обязательно встанет проблема переработки. Переработка рыбы и создаст дополнительные рабочие места, и добавит стоимости рыбной продукции, позволит расширить ассортимент, а значит — привлекательность нашего товара.

«ПОДДЕРЖКА ГОСУДАРСТВА ВАЖНА, НУЖНА, НО ЕЕ ВСЕГДА НЕ ХВАТАЕТ»

— Нужна ли вам как бизнесмену, занимающемуся производством сельхозпродукции, помощь государства? Получали ли вы ее? Эффективна ли, на ваш взгляд, политика государства, направленная на поддержку сельского производителя?

— Существует программа государственной поддержки производителей сельскохозяйственной продукции. Выделяют дотации на молочные продукты, на пашню, субсидии на минеральные удобрения, льготное кредитование на приобретение техники и т. п. Конечно, мы не упускаем возможности принять всю помощь, которая предусмотрена правительством.

В самом начале нас очень выручила материальная поддержка нашего татарстанского руководства, которая помогла нам восстановить животноводческую ферму.

Но ведь продукция сельского хозяйства не имеет высокой рентабельности, часто даже убыточна (а то зачем бы ее дотировало государство?). Так что, сколько ни помогай фермеру, сельскому труженику, ему всегда будет не хватать. Поэтому я предпочитаю рассчитывать на свои силы.

— Вы говорили о планах значительно увеличить площадь водоемов и объемы промышленного производства рыбы, в первую очередь форели. На эти цели потребуются значительные финансовые вложения. Кредит будете брать?

— Мы стараемся все свои инвестиционные проекты реализовывать, рассчитывая в основном на собственные средства. Зарабатываем, вкладываем в очередной этап развития.

«Продукция сельского хозяйства не имеет высокой рентабельности. Так что, сколько ни помогай фермеру, ему всегда будет не хватать. Поэтому я предпочитаю рассчитывать на свои силы»Фото: Олег Спиридонов

«ЗАБУРИЛИСЬ ТАМ, КУДА Я ТКНУЛ ПАЛЬЦЕМ. ТАК ПОЯВИЛСЯ ИСТОЧНИК ВОДЫ «ЯР ЧАЛЛЫ»

— Виталий Александрович, насколько я знаю, в самом расцвете и жизни, и трудовой деятельности вы неожиданно уволились с КАМАЗа, куда так сильно стремились в юношеские годы, и перешли на работу в «Булгарпиво». Чем вас, инженера-механика с высшим образованием, перспективой хорошего карьерного роста на автогиганте, привлек пивоваренный завод?

— Мне предложили пойти туда (тогда это был пивобезалкогольный комбинат) работать на должность главного инженера. Я несколько раз отказывался. И вот когда пришел к тогдашнему руководителю города Алтынбаеву, чтобы в очередной раз сказать нет, он без разговоров схватил мою руку, крепко пожал ее, заявил: «Поздравляю с назначением. Иди работай». Вот так я оказался на этом комбинате.

— Почему такая надобность у них возникла в главном инженере без специального образования. Ведь вы производством пива раньше не занимались?

— Нет, конечно. Но не только я. Большинство персонала, работавшего тогда на пивзаводе, тоже не имели такого образования. Было впечатление, что, кто построил предприятие, тот и остался на нем работать. Заманить хороших специалистов, тем более пищевиков, туда было почти невозможно. Непрестижно (по сравнению с КАМАЗом, который тогда гремел на всю страну), да и зарплаты были маленькие.

Но главное даже не это. Оборудование. Когда я туда пришел, из трех производственных линий работала одна, да и то через пень-колоду. Оказалось, туда поставили экспериментальное отечественное оборудование. Оно было, мягко говоря, несовершенным, требовало доводок, доработок, серьезных технических корректировок. Завод действовал на 15 процентов проектной мощности.

Не просто было во всем этом разобраться. Но постепенно-постепенно дело начало идти на лад. Через три года меня назначили директором комбината. И так я проработал в этой должности 20 лет.

— То есть практически самые тяжелые времена в нашей экономике — с конца 80-х до начала 2000-х. Тут ведь наверняка к производственным, технологическим проблемам добавились вопросы собственности. Акционировались же все…

— Да, после распада Союза начались тяжелые времена. Мы оказались никому не нужны. Директор «Красного Востока», крупнейшего тогда в республике пивзавода, под крылом которого мы находились, открытым текстом мне это заявил.

Нас акционировали, кажется, в 1993 году. Работникам предприятия досталось только 30 процентов акций. Но это бы еще ладно. Все наши акционеры отказывались вкладывать деньги в развитие компании, считая ее бесперспективной. Наверное, у них были основания так думать. Ведь один за другим такие пивзаводы закрывались везде по стране, да и у наших соседей — тоже, далеко ходить за примером не надо: в Елабуге, Нижнекамске такие предприятия прикрыли очень быстро.

«В те годы мы вынуждены были не только создавать продукцию, но и реализовывать ее сами. Наша сеть тогда насчитывала 11 предприятий, через которые мы продавали до 60 процентов напитков. Вот так выживали»Фото: «БИЗНЕС Online»

— Как же вам удалось спасти завод от такой же участи?

— Мы вступили в только что образовавшуюся тогда пивную ассоциацию, ездили на выставки, изучали оборудование, технологии, учились. Я старался ни одной выставки, ни одного конкурса не пропускать, выставлять свою продукцию. Прошло совсем немного времени, и мы получили первую медаль за хорошее качество наших напитков. Кстати, на эти выставки всегда брал с собой специалистов, чтобы они тоже учились, общались с коллегами. Так мы набирались опыта.

Параллельно, не дождавшись инвестиций извне, начали скупать свои акции и за короткое время почти все выкупили. Это дало нам возможность вкладываться в проект реконструкции, который у нас уже был разработан, но найти инвесторов на его воплощение так и не удалось.

В те годы мы, как и многие другие производственники, вынуждены были не только создавать продукцию, но и реализовывать ее сами. Стали открывать свои магазины, оптовые склады в Челнах и близлежащих городах. Наша сеть тогда насчитывала 11 торговых предприятий, через которые мы продавали до 60 процентов напитков. Вот так выживали.

— Во времена вашего директорства на территории пивзавода были открыты скважины с минеральной водой. Это, кажется, беспрецедентный случай. Обычно сначала находят источник, потом рядом создают производство. Повезло?

— Как сказать… Без везения тоже не обошлось, конечно. Но это не была случайность. Мы же заказали данные работы — по бурению скважины. Почему-то я был уверен, что найдем воду. Компания, которая занималась бурением таких скважин, дала прогноз: шансов найти минеральную воду, пригодную для промышленного розлива, 50 на 50. А на деньги, которые требовались для проведения работ, можно было купить новую технологическую линию. Вот и выбирай: линию купить можно наверняка, а воды-то может и не оказаться. Но рискнули. Оплатили три этапа бурения. Приехала техника, сделала все необходимое.

— И?

— И ничего. Тогда я отошел шагов на 10 в сторону, ткнул пальцем в землю, попросил сделать новую скважину. Забурились — и попали на пласт минеральной воды, которая много лет известна под маркой «Яр Чаллы». Не знаю, повезло или нет. Но, если очень сильно, всей душой не стремишься к какой-то цели сам, везению-то зачем нужно за тебя стараться?

— Виталий Александрович, столько вложено труда, нервов, здоровья потрачено, дело налажено. Можно было просто жить-пожинать плоды своих трудов. Почему вдруг решили уйти?

— А я еще раньше для себя определил: в пивном бизнесе остаюсь до 50 лет — и хватит.

«Просто продавая молоко, ничего не заработаешь. Ведь крупные молокозаводы скупают его практически за бесценок. Было ясно: нужна своя переработка. Научились делать каймак, творог, кефир, корт, сыр адыгейский»Фото: Олег Спиридонов

— Что, не видели перспективы развития?

— Видел. Между прочим, мой бизнес в Евлево начался в какой-то степени благодаря работе на «Булгарпиво». Я подумал: а почему бы нам самим для своего производства не выращивать качественный ячмень, хмель? Были планы производить их на тех пахотных землях, которые приобрел. Но потом жизнь пошла по другому пути. Про это мы уже говорили.

«ПО МАМИНОЙ ИНИЦИАТИВЕ МЫ ПОСТРОИЛИ ЧАСОВНЮ В ДЕРЕВНЕ, КОТОРАЯ ГОТОВА БЫЛА УМЕРЕТЬ»

— Виталий Александрович, вы так часто в своих рассказах говорите фразы «мы сделали», «мы приняли решение», что невольно возникает вопрос: кого имеете в виду? Вроде бы вы единственный собственник всех компаний, которыми руководите?

— Во-первых, у нашего поколения такое воспитание. Нас отучали «якать». А потом, мы же действительно всё делаем вместе. И генеральный директор, и работники офиса, и те, кто в поле трудится, на пруду, в цехе, на ферме. Я от них получаю энергию, они — от меня, поэтому «мы». Было бы по-другому, ничего бы мы не добились.

У «мы» есть еще один смысл. Мы семья не только как образное выражение. Здесь ведь работают много моих родственников. Свою родню приводят к нам старейшие работники, те, кто чуть ли не с самого основания трудится.

Это очень благородное, даже святое дело — кормить людей. Мы к подобному очень ответственно относимся. И даже те, кто от нас уходит, потом чаще всего продолжают работать в пищевой отрасли. Мой старший сын живет в Москве, работает в общепите, да не в простом — «Бургер Кинге». Мой племянник Эдуард со школьной скамьи вникал во все наши производственные процессы, работал в хозяйстве. Некоторое время назад после двух лет экспериментов с молочной продукцией открыл в Высокогорском районе свою сыроварню, делает отличный сыр. Его сын Никита, девятиклассник, помогает отцу, собирается, насколько я знаю, в пищевой техникум поступать. И это тоже все мы.

— Постепенно мы подошли к самому главному — к истокам вашего характера. Вы в течение жизни сформировались трудолюбивым или воспитание в семье было такое?

— Жизнь нас, конечно, сильно воспитывает, перевоспитывает, меняет. Но основа, корень характера — от родителей. 100 процентов. Мои родители воспитали трех сыновей. И мы — все трое — всегда им были только благодарны за те жизненные уроки, которые они нам дали. Ну и за школьные уроки тоже. Мама у нас была учительница, отец — директор школы и преподаватель математики, участник войны. Отец, Александр Иванович, был для нас непререкаемым авторитетом. Его слово — закон. Мы его не столько боялись, сколько уважали, потому что он был справедлив и никогда без необходимости свою власть не показывал. К сожалению, он рано ушел из жизни, в 62 года. А мама, Нина Яковлевна, слава богу, жива-здорова. По-прежнему живет в нашей родной деревне Бурды, до которой от Евлево — три километра. Ей уже девяносто второй год идет. Но она такая же неугомонная, все время чем-то занята, то на огороде, то в церкви, постоянно с людьми общается, что-то обсуждает. До нее даже бывает трудно дозвониться.

«Я для себя понял, что больше всего люблю не столько получение денег, сколько само дело. Придумать, как организовать процесс так, чтобы он приносил и пользу, и удовольствие от достигнутого результата»Фото: Олег Спиридонов

— Вы говорили, что после развала колхоза жизнь в деревнях, которые он объединял, постепенно стала затухать. Как же в этих условиях церковь сохранилась?

— И церковь была разрушена. А она, между прочим, 1886 года постройки. 25 лет назад ее восстановили. Собирали средства всем миром, кто сколько мог. Большую часть финансирования работ мне пришлось взять на себя. А пять лет назад, по инициативе моей мамы, построил часовню и в Евлево. Ее строительство благословил отец Павел, тоже наш родственник, который — очень большая наша боль — недавно ушел из жизни. На первую службу пришли два человека. Сейчас постоянно ходят человек 20. Службу ведет, общается с людьми моя мама. Она и молитвы подскажет, и как религиозные обряды совершать. Помогает людям обретать в себе веру. И веру в себя.

«ЛЮБЛЮ НЕ ЗАРАБОТОК, А ЗАРАБАТЫВАНИЕ»

— Виталий Александрович, а как случилось, что у деревенского мальчишки возникла мечта стать инженером?

— Ну я про инженеров-то тогда особого представления не имел. Даже русского языка толком не знал. Когда учился в 7-м классе, началось строительство КАМАЗа. Мы, конечно, знали об этой стройке, о ней много писали в газетах, по радио говорили. И вот появилась мечта — попасть на КАМАЗ. Тогда он воспринимался как символ другой жизни, нового мира. К тому же у нас в деревне квартировали строители завода, поэтому мечта не казалась такой уж далекой и несбыточной.

С восьмого по десятый класс учился в городской школе в Челнах. Я тогда очень любил математику, даже олимпиады выигрывал. Понемногу русский язык осваивал. КАМАЗ был на пороге запуска. Поэтому желание попасть туда на работу становилось сильнее и сильнее. Это было бы реально, если бы меня приняли на завод-ВТУЗ. Но туда брали с 18 лет, а мне было только 17. Поступил на физико-математический факультет пединститута, год отучился и ушел. Все-таки сдал экзамены, взяли меня во ВТУЗ. Шесть лет учился и работал. Пять лет — слесарем-ремонтником, на выпускном курсе уже дослужился до мастера. Потом работал на РИЗе мастером, начальником участка. Оттуда меня и «призвали» в «Булгарпиво».

— Большое спасибо за интересный рассказ. А напоследок ответьте, пожалуйста, на традиционный вопрос нашей рубрики. Какие вы можете назвать три секрета ведения бизнеса?

— Если под секретом понимать рецепт, то у каждого он свой. И видеть его начинаешь только через много лет. Я для себя понял, что больше всего люблю не столько зарабатывание, получение денег, сколько  само дело. Придумать, как правильно бизнес построить, все предусмотреть, организовать процесс так, чтобы он приносил и пользу, и удовольствие от достигнутого результата. А деньги нужны только, чтобы иметь возможность этим заниматься.

Но самое главное условие ведения бизнеса для меня — создать команду грамотных, хорошо обученных специалистов.

Ну а если применительно к сельскому хозяйству говорить, еще один важный принцип — все делать в гармонии с природой, не нарушать ее законы, естественное состояние.