Иосиф Левин – заслуженный агроном РТ, лауреат государственной премии РТ в области науки и техники

«12 АПРЕЛЯ ЮРИЙ ГАГАРИН ОТПРАВИЛСЯ В КОСМОС, А Я — НА КАЗАХСТАНСКУЮ ЦЕЛИНУ»

— Иосиф Фомич, вы коренной горожанин, но посвятили свою жизнь сельскому хозяйству. Чем это вызвано?  

— Да, я коренной горожанин. Родился в Воронеже, в результате эвакуации в конце 1941 года наша семья оказалась в Казани, где и осталась на всю оставшуюся жизнь. Когда в 1954 году началось освоение целинных земель, я учился в 9-м классе школы номер 117, которую окончил в 1956 году. В те годы много говорилось и писалось о целине, которую осваивал весь советский народ и в основном — комсомол. Я был комсомольцем, и мне захотелось поучаствовать в освоении целины. Я поступил на агрономический факультет КСХИ, который окончил в 1961 году и получил диплом ученого агронома.

— А как вы попали на целину?                                                                         

— Институту в 1961 году пришла разнарядка для отправления в Кустанайскую область 15 молодых агрономов. Я одним из первых подал в деканат заявление с просьбой отправить меня на целину. 12 апреля Юрий Гагарин полетел на орбиту в космос, а я спустя пару дней отправился на свою орбиту — на казахстанскую целину.      

— Почему вас, имеющего диплом о высшем образовании, сразу не назначили главным агрономом совхоза?

— В районном тресте совхозов мне сказали, что у меня нет практического опыта. Я с этим согласился, поскольку так оно и было. Я поехал работать агрономом отделения с площадью пашни 7,2 тысячи гектар.           

— А как вы стали главным агрономом совхоза «Комаровский»?                            

— В начале июня 1962 года через наше отделение проезжал первый секретарь Кустанайского ОК КПК Андрей Бородин. Увидев участок свеклы третьего звена, которую обрабатывал тракторист первого звена, Андрей Михайлович задал механизатору несколько вопросов. Первый был, почему тот работает на поле не своего звена, — тот ответил, что свекловод заболел и его попросили поработать на свекловичном поле. На вопрос, что он делает, последовал ответ — шаровку, а что будет делать потом, сказал — букетировку. Механизатор также ответил, откуда знает научные термины («шаровка», «букетировка»), — всю зиму он посещал агрономическую учебу, которую по четвергам проводил агроном отделения. На следующий день меня вызвали в райком партии и велели ехать в совхоз «Комаровский» в качестве главного агронома. Отказывался я, мотивируя недостатком опыта работы, но начальству не перечат.           

— Затем вас повысили до главного агронома райсельхозуправления? Чем памятно это время?

— Мне удалось при поддержке руководства района быстро внедрить там в 12 совхозах все то, что я внедрил в совхозе «Комаровский». Мягкая рядовая пшеница «Акмолинка 1» была заменена на сильные и твердые сорта пшеницы. Наша работа позволила сдавать хлеб государству с 40-процентной надбавкой за силу и твердость, а отходы от сортировки использовать на корм скоту.  Особенно мне запомнилась работа по очищению полей от сорняков. В 1966 году я выпросил в облсельхозуправлении гербицидов для обработки 120 тысяч гектаров. Мою просьбу уважили, но выделили всего два самолета для химпрополки на площади 40 тысяч гектаров.  В районе был объявлен конкурс по изготовлению наземных малообъемных опрыскивателей. Все выделенные гербициды были использованы, малообъемное опрыскивание повысило выработку агрегатов и позволило работать рано утром и поздно вечером. На чистые от сорняков поля приятно было смотреть.                                        

— За все эти заслуги вам дали орден Трудового Красного Знамени?

— Да. В 1966 году урожай зерна составил 15 центнеров с гектара при плановых 10 центнерах с гектара. Государству было сдано зерна 20 миллионов пудов — в объеме 2,6 плана, в основном пшеницы, 95 процентов которой пошло первым и вторым классами с 40-процентной надбавкой за сильность и твердость.

«МЕНЯ НЕ ПОДДЕРЖАЛИ, И ПРЕДЛОЖИЛИ НАЙТИ ДРУГУЮ РАБОТУ…»

— С окончанием комсомольского возраста вы вернулись в Татарстан…

— Да, по достижении 29 лет, в конце 1967 года, я покинул Казахстан и уехал в Татарию. Попробовал себя в науке в качестве ассистента кафедры растениеводства КСХИ. Но быстро понял, что это уже не мое, меня тянуло на поле. В минсельхозе мне предложили на выбор должность главного агронома райсельхозуправления трех районов. Изучив почвенно-климатические условия этих районов, я выбрал Бавлинский, где нашел много сходного с местом моей работы на целине. 

— Вы семь лет занимались внедрением рапса. Можно ли сказать, что благодаря вам Татарстан стали называть рапсовой республикой?         

— Да, это так. Рапс появился в Татарстане в 1980 году и выращивался привозными семенами на кормовые цели. В 1986 году руководство республики хотело решить проблему кормового белка за счет рапсового  жмыха — отхода от выжимки масла из маслосемян рапса. На территории молочного ваминовского комбината в конце 1986 года был построен маслобойный завод с годовой потребностью в сырье 12 тысяч тонн, а после реконструкции — 24 тысячи тонн. Для обеспечения этого завода сырьем местного производства было создано производственно-научное объединение «Татрапс», где первые 7 лет я работал главным агрономом этого объединения.

Мы быстро решили все вопросы рапсосеяния, за счет роста площадей под рапсом выросли валовые сборы маслосемян рапса, уже из урожая 1988 года и в последующие годы этот завод работал на местном сырье.

— Что заставило вас уйти из «Татрапса» в самый расцвет его деятельности?       

— Излишки маслосемян рапса, которые физически не мог переработать этот маслозавод, пошли за границу, что, кстати, свидетельствовало о высоком качестве татарстанского рапса, которое соответствовало требованиям мировых стандартов. Всего было отгружено за границу 79 тысяч тонн.

Я предложил построить в нескольких районах небольшие цеха для производства жмыха, так необходимого для животноводства республики. Меня не поддержали, и 7 мая 1992 года предложили поискать другую работу. Это была причина. А поводом для ухода из «Татрапса» послужил мой отказ 11 мая 1993 года выполнять команду по завершению посева рапса до ожидаемой майской засухи. Я предложил майскую засуху переждать и посеять оставшуюся площадь после 1 июня.

Дело в том, что личными наблюдениями в производстве и деляночными опытами в 1991–1992 годах мы выявили преимущество рапса, посеянного в начале июня,  перед всеми майскими сроками сева. Меня не послушали, сказали, что так не принято делать, я же не захотел делать то, что душа не хочет, и написал заявление по собственному желанию.

Кстати, в тот год, впрочем, как и почти все следующие годы, я оказался прав. Наука долго не признавала необходимости сеять рапс не в один срок (одновременно с ранними зерновыми в начале мая), а в несколько сроков, в том числе на части площади и в начале июня, а меня за мои идеи ругали, критиковали, высмеивали. Наконец, в 2014 году — через 22 (!) года — согласились, на основании того, что такое имеет место на практике. Практика (телега) оказалась критерием истины. И получилось так, что науку (лошадь) поставили позади телеги. И такое, к большому сожалению, бывает.

— И чем вы занялись, уйдя из «Татрапса»?                                                             

— Я поехал в город Нурлат с намерением построить там небольшой цех по выжимке масла за счет частного капитала богатого родственника, чтобы перерабатывать рапс на месте и не ездить за жмыхом в Казань через Набережные Челны. Я смог убедить  руководство района в необходимости этого. Меня поддержали, цех был построен — без проекта, на голом энтузиазме! Я посчитал свои задачу и мечту приблизить жмых к коровам выполненными.

— Иосиф Фомич, о чем вы больше всего сожалеете?                                              

— Сожалею, что разрушены колхозы и совхозы, разрушены орошаемые культурные пастбища, прекратили внесение жидких азотных удобрений, пивоваренный ячмень скармливается скоту, а республика последние годы не может обеспечить себя качественной пшеницей для хлебопечения в объеме полной потребности. Расстроен, что Казанский МЭЗ отправляет высокобелковый шрот за пределы республики в то время, как существует белковая проблема в животноводстве Татарстана, ведущая к перерасходу кормов и увеличению себестоимости. Но больше всего расстраивает, что эти проблемы никого не волнуют, а мне за державу обидно. Все это мы проходили, все это можно и нужно поправить. И чем быстрее — тем лучше…

Александр Левин