КАРМАННЫЕ ОБЩЕСТВЕННИКИ

В 2012 году Госдума приняла поправки к закону о некоммерческих организациях. Используя термин «иностранный агент», государство вежливо попросило представительства зарубежных фондов и ООН убраться из страны, но параллельно запустило процесс импортозамещения: власть «покупает» оставшиеся без средств к существованию действующие НКО и растит собственные. Добровольческие дружины, ветеранские организации, казачьи отряды — зайдите на сайт фонда президентских грантов, посмотрите на список победителей, получивших деньги на «развитие гражданского общества в РФ» и убедитесь, что сегодня в России очень много «карманных» провластных НКО.

Курс на поддержку и выращивание некоммерческого сектора  — свидетельство того, что государство наконец признало: НКО — важный инструмент формирования политической повестки страны. В этом смысле направление мысли «хочешь контролировать — купи» кажется вполне понятным и закономерным. Теоретически в том, чтобы выделять деньги на общественно полезные инициативы, нет ничего плохого. Однако проправительственные НКО помогают «выпустить пар» лишь формально: население может сколько угодно обращаться в них с просьбами и жалобами, но если потребуются решительные меры, зависимая организация  вряд ли примет оппозиционную сторону. Национализированная гражданская инициатива подчиняется системе, которую изначально хотела изменить, и встраивается в нее; фактически такие НКО становятся подрядчиками государства.

Забавно, что практику государственного курирования гражданского активизма через НКО (а на деле — управления этим активизмом) впервые применили на родине демократии, в США. В 30-40-е годы XX века, когда профсоюзы в Америке стали политической силой, с которой нельзя было не считаться, правительство озаботилось контролем сначала над рабочим движением, а позже — над другими гражданскими инициативами. Сегодня в США до 80% финансирования НКО составляют государственные деньги. Россия идет тем же путем, но в совершенно другое время и в других социально-экономических и технологических условиях. Последствия такого анахронизма печальны: государственное участие «вымывает» из НКО подлинный гражданский активизм.

ДЕЦЕНТРАЛИЗАЦИЯ ГРАЖДАНСКИХ ИНИЦИАТИВ

На практике все выглядит так: государство, используя 44-й федеральный закон («О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд»), закупает у НКО «социальные услуги», организацию мероприятий либо что-то еще. Некоммерческие организации не имеют права извлекать прибыль из своей деятельности, поэтому окружают себя аффилированными коммерческими структурами — ООО, ИП и так далее. Представьте, что условный фонд «Мир», борющийся за сохранение живой природы, получает 10 миллионов рублей на проведение конференции по экологии. Организация составляет бюджет, в котором на логистику заложено 7 миллионов, на печатные материалы и рекламу — 2 миллиона и 1 миллион — на содержание фонда. Логистику поручают ООО «Логистика», учредителями которого прямо или косвенно являются участники «Мира», а на буклеты и продвижение нанимают ИП «Печатник», зарегистрированного исключительно для обслуживания нужд фонда «Мир». После конференции участники НКО выводят прибыль через аффилированные структуры. С точки зрения рыночной экономики схема вполне рабочая и — если вышеуказанные структуры платят налоги  — непорочная. Но в ней точно нет места инновациям и авангардным решениям —  это то же самое зарабатывание денег, но под другой — «некоммерческой» — вывеской. Потерять госфинансирование страшно, а государство не приветствует инакомыслие, и в итоге фонд «Мир» постепенно прекращает свою борьбу и просто обслуживает экологическую политику государства.
 
При таком раскладе разнообразие форм НКО теряет смысл. Во-первых, незачем разбираться в юридических различиях функционирования благотворительной ассоциации, союза, фонда, автономной организации и так далее — каких-то преимуществ ни одна из форм не дает.  Во-вторых, регистрируя НКО, настоящие гражданские активисты попадают под множество регулирующих законов, усложняющих их работу, ставящих их под жесткий государственный контроль и зачастую требующих дополнительных затрат. «Третий сектор» инертен, законодательные изменения, которые устранили бы юридическую путаницу и облегчили работу, никто не инициирует. Да и нужно ли? В условиях новых технологий людям не требуются посредники, чтобы реализовывать социальные проекты. Активистам проще объединяться в неформальные группы в социальных сетях, собирая средства с помощью краудфандинга. Кажется, НКО как форма гражданской активности в принципе изжила себя.

Еще одно преимущество соцсетевого активизма перед неповоротливыми НКО в том, что в него вовлекается гораздо больше участников, и ответственность за результат разделяется между ними. Группы помощи тяжело больным людям или сообщества зоозащитников в социальных сетях хоть и имеют временных лидеров, но не зависят от них полностью. Поэтому в гражданских инициативах идеально применима технология блокчейн (блокчейн — способ децентрализованного хранения данных, предполагающий распределение блоков информации между множеством разных компьютеров), а финансировать проекты и следить за тем, как они воплощаются в жизнь, можно по принципу ICO (Initial Coin Offering, по аналогии с публичным размещением акций на бирже IPO, Initial Public Offering). Таким образом, за конечный результат будет отвечать не государство и не подрядчик, а искренне заинтересованные инвесторы-активисты, которых невозможно обмануть.

Гражданский активизм завязан на человеческих ценностях — свободе, гуманизме, правах человека, а ценности нельзя привязать к одному юридическому лицу и контролировать деньгами.  Что ответит государство, когда пройдет ICO на проведение маленькой революции в Тунисе?

Тимур Исламов