«ИГРА В ВЫСШЕЙ ЛИГЕ ТРЕБУЕТ СООТВЕТСТВУЮЩИХ КОМПЕТЕНЦИЙ И ПРОФЕССИОНАЛИЗМА»

Болгарская исламская академия начинает свою историю. После праздника Курбан-байрам официально начинается первый учебный год в ее стенах. Бесспорно, мы переживаем эпохальный рубеж в судьбе российского ислама. Такого еще никогда прежде не было. Впервые в истории нашей страны было создано высшее исламское учебное заведение под патронажем главы государства, причем не где-нибудь, а в Татарстане. Это не просто грандиозный успех руководства нашей республики в целом и лично первого президента Татарстана, но и, по сути, новая страница во взаимоотношениях мусульман и российского государства. Это апофеоз многовекового, порой непростого пути врастания отечественных мусульман в тело страны, их перерождения из инородного начала в ее органическую часть. В этом смысле академия — вершина айсберга глубинных тектонических сдвигов в российском самосознании.

К сожалению, столь радужная картина оказалась отчасти омраченной неспособностью исламского сообщества Татарстана осилить в полной мере свалившуюся на него ответственность. Здание построено. Все условия созданы. Теперь «шайба» на стороне мусульманского истеблишмента республики. Однако игра в высшей лиге требует соответствующих компетенций и профессионализма. Но, судя по всему, в исламских кругах Татарстана есть некоторый дефицит этого.

Он обнаружил себя еще при разработке образовательного стандарта для Болгарской академии. Его авторы уверяли, что стандарт соответствует всем мировым требованиям. Возможно, так оно и есть (стандарт от широкой общественности тщательно скрывают). Проблема, однако, в том, что применительно к Болгарской академии разработка стандарта — не что иное, как профанация, извините, эдакая пыль в глаза. И те, кто разбирается в том, как работают подобные образовательные технологии, прекрасно понимают это.

Судите сами. Главная цель образовательного стандарта — задать определенную планку качества обучения. Осилил ли ее вуз или нет, проверяется в ходе специальной процедуры — аккредитации. В государственной системе образования, если вуз не справился с заданным стандартом уровнем, он теряет право выдавать дипломы государственного образца. Без санкции и проверяющего органа подобный механизм просто не работает. А кто будет проверять, соответствует ли обучение в академии разработанному для нее стандарту? Никто. Ибо для этого нужен специальный орган — в данном случае негосударственное аккредитационное агентство. А его нет. И потом если вдруг выяснится, что качество обучения в академии не соответствует требованиям стандарта, то что будет с ней? Ее что, закроют? Конечно же, нет. По политическим соображениям этого никто не допустит. Поэтому стандарт в условиях отсутствия конкурентной среды (Болгарская академия — единственное в своем роде учебное заведение) без проверяющего органа и возможности наложения санкций — всего лишь филькина грамота, играющая роль дымовой завесы, призванной убедить общественность в том, что со стороны религиозных деятелей ислама, ответственных за создание академии, была проведена какая-то значимая работа.

Пример со стандартом крайне показателен. Он обнажает методологию работы. Просто взяли и бездумно спроецировали на академию существующие шаблоны образовательных технологий. С таким отношением к делу ей сложно будет завоевать авторитет в научно-образовательной среде.

Однако куда более серьезные вызовы еще впереди. И связаны они прежде всего с идеологической составляющей проекта. На идеологическом поле академии заложена мина замедленного действия. Давайте вместе вскроем ее механизм.

«КАКОЙ БОГОСЛОВСКОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ ОРТОДОКСИИ НУЖНО СЛЕДОВАТЬ?»

Главной проблемой для любого религиозного сообщества является выявление истины. В науке все просто. Конечным критерием истинности той или иной теории является точность ее предсказательной силы. Если формула верна, то явления природы или технологии, разработанные на ее основе, полностью соответствуют описанному в ней алгоритму.

А что является критерием истинности того или иного религиозного положения? В теории — сакральный текст. Но по факту — субъективное мнение богослова, который его интерпретирует. В результате исходный текст может быть интерпретирован полностью противоположным образом. Так, например, сунниты во время предмолитвенного омовения моют ноги, а шииты — лишь протирают их. Причем обе стороны, отстаивая свою правоту и проклиная противников, апеллируют к одному и тому же кораническому стиху.

Если научные теории интерсубъективны и в конечном итоге сводятся к объективной реальности, то для религии такого общего знаменателя нет. Применительно к ней он имеет метафизическую природу. А что там по ту сторону, доподлинно неизвестно никому. Отсюда — нескончаемое множество толкований. Поэтому любая религия всегда находится в состоянии полураспада, катализатором которого выступают сами богословы. В исламской традиции данная мысль предельно четко выражена в известном изречении, возводимом к пророку Мухаммаду. Согласно нему, иудеи распались на 71 группу, христиане — на 72, а мусульмане неизбежно распадутся на 73 группы. Это пророчество, от которого нам не уйти.

Как мы знаем, каждая из религиозных групп настаивает на том, что только она является носительницей истины. Но как это проверить? Никак. Туда и обратно лифт не ходит. Остается только верить своему религиозному лидеру, претендующему на роль глашатая истины. Причем внутри каждой группы дробление продолжается. Например, сунниты только в рамках канонического права распались на десятки школ, из которых до наших дней дошло четыре. Были времена, когда представители этих школ отказывались друг за другом читать намаз. Вот почему, к слову, в центральной Омеядской мечети в Дамаске сооружено четыре михраба — по числу существующих мазхабов. Суннитские богословы выносили фетвы, согласно которым нельзя выдавать девушек за представителей других суннитских толков. И, как отмечают историки, нередко между ними случались кровопролитные стычки: ханафиты забрасывали камнями шафиитов, и наоборот.

Другими словами, раскол, несмотря на риторику духовенства, — это фундаментальная природа религиозного сообщества, его естественное состояние. Как показывает история, нет никакого способа загнать всех верующих в одну общую колею. Разве что с помощью насилия, к которому частенько прибегали носители истины, и то это всегда давало лишь временный и поверхностный эффект.

Подобное положение вещей создает для Болгарской академии весьма серьезную проблему: какой богословской интерпретации ортодоксии нужно следовать?

«МОСКОВСКАЯ ФЕТВА ПРОДОЛЖАЕТ ТАТАРСКИЕ ТРАДИЦИИ ИСЛАМСКОГО БОГОСЛОВИЯ»

Здесь самое время вспомнить, что у академии три учредителя. Ими стали ведущие «татарские» муфтияты страны: ЦДУМ (Талгат Таджддин), ДУМ РФ (Равиль Гайнутдин) и ДУМ РТ (Камиль Самигуллин). Кстати, тот факт, что в России существует около 80 муфтиятов, — тоже яркая иллюстрация к тому, что единство в исламе, о значимости которого неустанно твердят мусульманские духовные лидеры, всего лишь пустая демагогия, а не отражение реального положения вещей.

То, что наши власти усадили за одним учредительским столом три ведущих ДУМа татар, — это абсолютно правильное решение. В свое время с подачи Минтимера Шаймиева в республике был прекращен раскол религиозных лидеров ислама и создано единое духовное управление мусульман. Без внешнего арбитра сами религиозные деятели не способны на достижение единства по объективным причинам, т. е. в силу вышеописанной природы самой религии. И если наши духовные лидеры будут объединены хотя бы в рамках одной проектной деятельности, то это тоже уже неплохо. По крайней мере, Святая земля Болгара таким образом выполняет свою историческую миссию единения татар.

Однако от своей природы никуда не деться. Отсутствие объективных критериев в определении истины создает серьезные проблемы для академии. Все дело в том, в триумвиате муфтиятов-учредителей нет идейного единства. Особенно наглядно данный раскол вскрыла «грозненская» фетва, принятие которой год назад инициировало ДУМ Чечни.

Руководство чеченского муфтията обосновывало принятие фетвы необходимостью борьбы с религиозным терроризмом. Суть данного богословского текста заключается в том, чтобы разрешить извечный вопрос об исламской ортодоксии. Фетва предприняла попытку осмыслить понятие суннизма, т. е. определить критерии религиозной истины в исламе. Документ был принят на международной конференции, в которой приняли участие делегаты из разных стран и России.

Принятая фетва была совершенно по-разному воспринята в рассматриваемом триумвирате. Талгат Таджуддин и никто другой из ЦДУМ на конференцию не приехали. Не приехал и Равиль Гайнутдин, ограничившись тем, что послал в Грозный лишь двух религиозных деятелей из своей структуры. Но и они уехали из Чечни раньше срока, из-за чего разгорелся настоящий скандал. Еще больший скандал разразился после того, когда ДУМ РФ открыто выступило против грозненской фетвы. Муфтий Равиль Гайнутдин и чеченский муфтий Салах Межиев сцепились в публичном клинче, обменявшись нелицеприятными открытыми письмами. В довершение всего Гайнутдин инициировал принятие альтернативной фетвы по вопросу исламской ортодоксии. Единственным из триумвиата, кто поддержал инициативу Чечни и подписал грозненскую фетву, оказался Самигуллин.

Неоднозначную реакцию грозненская фетва вызвала и в исламском мире. Она породила скандал международного масштаба. Российских мусульман справедливо обвинили в нарушении Амманской декларации и принципов исламского единства. Масло в огонь подливало то, что в русской и арабской версиях текста фетвы были использованы существенно различающиеся формулировки. Вскоре последовала поездка Рамзана Кадырова в КСА, которую многие эксперты интерпретировали как извинение и попытку восстановить доверие между Россией и исламским миром, по которому грозненская фетва нанесла весьма ощутимый удар. Межиев же дал интервью саудийским СМИ в примирительном ключе: мол, нас неправильно поняли. Один за другим от фетвы открестились многие арабские богословы, приезжавшие в Грозный для ее подписания. По сути, произошло эдакое фиаско. Нужно отдать должное проницательности Таджуддина и Гайнутдина, которые изначально дистанцировались от инициативы ДУМ Чечни. 

ДУМ РТ же продолжает поддерживать грозненскую фетву. По крайней мере, никаких извинений и отказов от нее в публичном пространстве зафиксировано не было. Для Болгарской исламской академии это означает следующее. У нас есть три учредителя. И две фетвы: грозненская, под которой подписался Камиль Самигуллин, и московская, которую разработал Равиль Гайнутдин. Причем они стоят на диаметрально противоположных позициях (повторюсь, московская фетва была принята в пику грозненской). Если говорить об их отличиях вкратце, то грозненская фетва выступает за унитарный взгляд на ислам, а московская фетва продолжает татарские традиции исламского богословия и отстаивает относительный плюрализм в исламе.

Примирить две модели ортодоксии невозможно. Как было показано выше, в религии, в отличие от науки, нет объективных критериев истины. Ортодоксия — это всегда вопрос личных предпочтений и выбора. И этот выбор теперь поставлен перед Болгарской академией. Какой фетве — грозненской или московской — она будет следовать в рамках своего учебного процесса? Это выбор очень непростой, ибо в жертву нужно принести либо дружбу с муфтиятом Чечни — и тогда поколеблется общефедеральный статус академии, либо дружбу со своим собственным учредителем, ДУМ РФ, — и тогда будет поставлена под сомнение роль академии в единстве татарской нации. Татарстанские организаторы академии от ислама загнали себя в пространство между молотом и наковальней.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции