— Антон, что бы вы сами о себе написали, если бы вам выделили отдельную полосу в журнале?

— Я думаю, не хватило бы информации на полосу, потому что музыкантам не очень приятно о себе говорить, мы воздерживаемся от этого. Мы занимаемся в первую очередь музыкой. А глянец и все остальное — это не наша профессия.

— А если бы это был не глянцевый журнал, а журнал о музыке?

— Мне бы не хотелось про себя ничего писать в журнале. Иногда приятно, а иногда не очень, когда про меня что-то пишут. Мне хочется, чтобы люди просто слушали музыку, которая им нравится, а не которую навязывают СМИ.

Вот и все, что требуется для моего спокойствия. Вот и все, что хочу, чтобы донесла пресса.

— «Событие года», «Лучший исполнитель года в российском iTunes и Apple Music», «Лучший российский артист по версии MTV Europe Music Awards» — как живется с такими титулами?

— Да никак, я так же стою в очереди на кассе, как и все. Никто меня не пропускает вперед и не уступает в автобусе место.

— Правда?

— Да. Знаете, люди просто улыбаются мне чаще, чем другим, наверно. Но опять это не та область, о которой я забочусь очень сильно. Это просто дополнение к нашей работе — известность. В любом случае я не Киркоров, люди штабелями не падают и не бегают за мной по аэропорту. Я просто иногда являюсь объектом внимания людей. Они мне говорят «здравствуйте», они говорят «спасибо», иногда просят сфотографироваться, иногда просят автограф, но это не особо меняет мою жизнь. Где-то я не могу проскочить незамеченным, а где-то и могу.

— Значит, эти награды на самом деле не так важны?

— Да, наверно. Я просто об этом мало думаю. Нельзя сказать, что нам плевать на награды, все равно это приятно, когда тебя замечают, когда тебя хвалят. Это все здорово. Но, конечно, это второстепенное.

Важнее участие в таких соревнованиях, а не момент, когда ты стоишь с медалью на пьедестале. Когда ты там, все уже закончилось. Мне интересно быть в процессе. Классно, что у нас есть какие-то медали, но я не думал и не помню о них, вот что. Мне нужны новые.

— Давайте тогда не о наградах, о музыке. В репертуаре у вас много песен на английском.

— Да, у нас только песни на английском.

— Поэтому хочется спросить: может случиться такое, что когда-нибудь выйдет альбом полностью на русском языке?

— Вы знаете, очень даже может быть. Я думаю об этом, было бы интересно сделать это. Но я пока не дошел до того, как. Не буду делать только потому, что это принесет мне дополнительных пользователей. Я сделаю, когда осознаю. Может, найду своего поэта. Может быть, я должен сам написать эти строки, хотя я и не поэт. Что-то должно случиться, и я должен к этому подготовиться. Я уверен: если почувствую, что у меня это получается, то вам тоже понравится. 

— А какая песня из тех, что есть, на ваш взгляд, больше всего характеризует ваш дух, характер?

—  Мне кажется, чтобы коллектив характеризовать, придется брать все песни. С одной стороны, хочется романтики. Последняя колыбельная Undercover, в общем-то, показательная. С другой стороны, можно взять довольно любую жесткую, мрачную нашу песню — это вторая сторона, некая агрессия и сила борьбы. Хотя я не думаю, что можно по одной песне исполнителя идентифицировать. Надо послушать две-три песни, а лучше — пять. Иногда нам хочется быть романтичными, иногда хочется жути нагнать, иногда важно только движение, чтобы это было энергично. Мы любим играть, поэтому не рекомендую по одной песне судить о нас.


— Кстати, я думала, что скажете про что-то зажигательное, динамичное, приведете в пример My love is like.

— Это просто одна из сторон медали. Группа довольно разноплановая внутри: есть Вика, есть я, есть Коля. Поэтому по одной песне характеризовать Therr Maitz довольно странно. Это не серьезная для нас музыка, просто решили немного пошалить — и пошалили. Естественно, все время шалить не получится. Что-то еще нужно. 

— А Казань с каким треком ассоциируется? Вы не в первый раз в нашем городе, помню, что был концерт в «Пирамиде».

— Да, пару концертов было в «Пирамиде». Еще мы выступали на чемпионате по водным видам спорта. Make it last, такой у меня ассоциативный ряд, потому что с ней и выступали. Была площадка красивая, и танцы классные, мне запомнилось. А пока Казань, к сожалению, не могу достаточно прочувствовать. У меня огромное количество знакомых, которые говорят, что Казань — это прекрасно, нужно сделать это, сделать то, но каждый раз очень все поспешно происходит. Буквально час-полтора могу посмотреть город, и все. Не могу расслабиться. Все время в напряжении, надо куда-то ехать. В последний раз вообще приезжал жутко больной.

В общем, как-то не складывается пока у меня, не получается проникнуться.

—  Может, этим летом на фестивале получится..

— Может быть.

— Кстати, о фестивалях. Вы же на многих бывали. Как вы их отбираете?

— Мы самостоятельная единица, и нас, по-взрослому, не лоббируют и каждый день не крутят по одному каналу. Нет такого, что мы все время есть где-то. Поэтому мы считаем, что фестивали — это доступ к зрителю. Едем познакомиться еще с каким-то  количеством новых людей — вот и все. Тут нет никакой системы отбора, нам хочется во многих местах побывать.


— А выступление на фестивале отличается от тех, что проходят в рамках тура?

— Вы знаете, безусловно. Оно более сжатое, потому что всегда в рамках чего-то происходит. Часто мы формируем выступление, уже когда видим площадку: понимаем количество людей, количество техники, которое задействовано. Выстраиваем уже в контексте, ориентируется на людей, потому что в целом вся эта режиссура никому не нужна, если публика не понимает, что мы делаем. Мы пытаемся в первую очередь найти контакт с ней.

— Мне сказали, что одним из сюрпризов станет презентация вашего нового трека Undercover.

— Он у нас приготовлен, мы не играли его в Казани. Но я думаю, что еще сыграем.

— А как родилась его идея, расскажете?

— Вы знаете, это просто. Я написал медленную песню как-то ночью и понял, что она больше ни на что не сгодится, кроме как быть колыбельной моему сыну. И я подумал, что, когда он родится, мы выпустим эту песню. А потом стало понятно, что нельзя подарить песню одному человеку, все равно надо, чтобы ее слушали еще другие люди. И в итоге появилась идея благотворительной акции. Каждый раз, когда песня покупается, деньги переводятся в благотворительный фонд, с которым мы сотрудничаем. Песня рекламировала ситуацию, человек приходил на сайт и там мог внести любое количество средств. Собрали за все время акции порядка 1,5 миллионов рублей. В общем, сработало.

— Этот благотворительный проект уже завершился или он постоянный?

— Он не завершится, я думаю. Мы будем к нему возвращаться, что-то делать. Во всяком случае, страница на нашем сайте никогда не закроется, это будет работать, и это всегда можно будет сделать. И мы будем время от времени напоминать, что она существует.

— А почему дельфин? Это случайный образ или в него вложен особый смысл?

— Первое, что пришло в голову, когда мы делали обложку, — показать парня нашего. Подумали о его фотографии. Но технологически очень сложно залить обложку в тот же день. Идея была выпустить песню в день рождения, и поэтому начали думать, искать. Потом наткнулись на фотографии британского художника, который работает на BBС. Это сделанная из силикона модель, которую сфотографировали для научных фильмов, человек делает их специально. Мы почему-то решили, что это мило. Там был слоник и кто-то еще. Но посмотрели и выбрали дельфина. Нам показалось, что это забавно очень и в то же время не так в лоб. В этом есть какая-то художественность. Я имею в виду, что просто сфотографировать младенца —  здорово, но, возможно, не было бы такого очарования. В общем, нам всем понравилась эта обложка, и мы решили, что так тому и быть. Надо сказать, что британский художник тоже нам сделал серьезную скидку, когда узнал, что это благотворительный проект.

— А скоро новый альбом?

— В общем, начали писать его. Мы меняем немножко направленность, немножко ищем ходы для себя новые, и я думаю, что он выйдет зимой, под Новый год. Есть ощущение такое. Хотели осенью это сделать, но с рождением мальчика стало понятно, что это невозможно. Поэтому решили, что будет зимой пластинка, а 8 марта — большой концерт в Москве в Stadium Live.

— Если позвоню вам через пять лет, с каким Антоном Беляевым буду говорить и о чем?

— Мне очень сложно на этот вопрос ответить. Пять лет назад говорил примерно о том же самом, и это примерно и происходило. Мне кажется, так и будет дальше. И я буду что-то еще для себя придумывать. Конечно, я буду уже не такой молодой, буду с палочкой ходить. Но тем не менее это не значит, что закончатся какие-то идеи. И я уверен, что буду заниматься музыкой дальше, просто форма, возможно, будет меняться. У музыки много граней, будем экспериментировать. Много всего интересного можно сделать, поэтому я себя сдерживать не собираюсь.


— А есть мечты какие-то большие?

— Мне бы хотелось, чтобы мы расширялись. Мы к этому приступили, и уже есть отклики наших европейских коллег, фестивалей. Процесс далеко не мгновенный, но мы работаем над этим, и видно, что лед тронулся. Надеюсь, это просто наберет обороты правильные и сможет дать нам почувствовать себя нужными там. Это очень важно. Это все, о чем я мечтаю.

— И напоследок. Давайте что-нибудь пожелаем людям, которые придут 22 июля слушать вас.

— Мне очень важно, чтобы люди отдыхали на наших выступлениях, чтобы они забыли о каких-то своих печалях, временно, хотя бы на пару часов — на то время, когда мы будем играть, когда будет проходить фестиваль. Мне кажется, это очень важно.


Юлия Алмазова

16+