ЗАМАХ БЕЗ УДАРА

К фамилии Георгия Ковтуна вот-вот будет уместно прилагательное «культовый», пишу об этом без иронии, признавая его заслуги. Его «Легенда об Йусуфе», идущая на сцене казанского оперного театра, получила Госпремию РФ. Правда, Ковтун, гражданин Украины, сделавший этот неординарный спектакль, премии не удостоился. Хотя за пару лет до этого Ролан Пети (гражданин Франции!) получил Государственную премию России за «Пиковую даму» в Большом театре. Понятно, что это все были политические игры. Но это так, к слову. Ковтун – балетмейстер и Ковтун – оперный режиссер, это, конечно, не одно и то же. Во втором случае все-таки приходится доказывать свое право на оперные постановки, хотя они имелись в творческой биографии Георгия Анатольевича и до Казани. Но художник, если верить Александру Блоку, должен «показывать, а не доказывать». В «Кармен» режиссер применяет такой прием: на сцене работает съемочная группа, которая снимает фильм про Карменситу и ее возлюбленных. Прием не новый, но если следовать ему четко, позволяющий создать интересный спектакль. В казанской «Кармен» у Ковтуна есть «замах», но нет «удара». Прием остался формой, но не стал органичным, не получив развития. Хотя если говорить о режиссерской партитуре спектакля, то здесь в изобретательности Георгию Ковтуну не откажешь – в спектакле так много разного рода придумок, что иногда от этого креатива устаешь. Красный шарф Кармен – как кровавая дорожка. Это мог быть точнейший намек на неизбежность трагедии, появись он только в первом акте. Но когда режиссер эксплуатирует находку на протяжении всего спектакля, публика к этому «намеку» просто привыкает. И находка, к сожалению, превращается в штамп. Все-таки лучшее из человеческих чувств – это чувство меры.

ВОЛЬНА, КАК ПТИЦА

В фестивальном спектакле Кармен пела Екатерина Егорова из Михайловского театра, ее партнерами были солисты Мариинского театра Ахмет Агади (Хозе) и Эдуард Цанга (Эскамильо). Вот таким получился любовный треугольник. Кармен – Егорова – страстна и в чем-то даже цинична. Ее сегидилья – вызов вся и всем. Но видно, как она от всего устает - даже от постоянного внимания и шепота за спиной «Карменсита…». Трудно быть известной всем в Севилье. Голос Егоровой – «низкий и странный» - действительно славил «бурю цыганских страстей». Егоровой повезло с партнерами, причем, с Ахметом Агади больше. Пожалуй, Хозе – одна из лучших парий этого тенора, который проводит спектакль на какой-то отчаянной ноте. Когда он появляется в последнем акте с трехдневной щетиной и воспаленными глазами, ясно даже тем, кто не знает либретто – добром это не закончится. Эдуард Цанга, которого и до этого приходилось слышать в Казани в партии Эскамильо, спел на фестивале не самый лучший свой спектакль, на этот раз в нем не было его обычного стремления побеждать и быть первым. В Цанге в фестивальном спектакле не обнаруживалось драйва, увы.

ПО ГАМБУРГСКОМУ СЧЕТУ

И все-таки, не смотря на огрехи, «Кармен» в казанской опере привлекает внимание публики. В ней есть предмет для разговора, доказательство чему многочисленные споры зрителей в антрактах. Плохо, когда после спектакля даже и поспорить-то не о чем – все очевидно. Очевидное в искусстве – самый страшный приговор. Мы в Казани привыкли к высокому качеству режиссуры и судим по гамбургскому счету, между тем, во многих российских городах постановка Георгия Ковтуна была бы сенсацией. У нас же – просто хороший спектакль, к которому можно предъявить претензии. «Если на сцене в первом акте висит ружье, оно должно выстрелить в последнем», - учит нас классик. Если щелкнула хлопушка и началась «съемка» - покажите нам, про что вы снимаете кино и почему. Но «кина» не было.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции