Рэм Урасин: «Если «Рубин» играет с «Барселоной», все узнают, что есть Татарстан. Но никто не думает, что аудиторию классического концерта составляет элита»

«Я НЕ ТОЛЬКО ДОЦЕНТ»

- Рэм, вы только концертирующий солист, или у вас есть какое-то место службы? Как вас правильно представить нашим читателям?

- Место службы у меня, конечно, есть, но это не основное, как вы понимаете, мое занятие.

- А что это за место?

- Казанская государственная консерватория. Но позиционировать меня как доцента кафедры специального фортепиано, который в свободное время концертирует, это было бы неправильно. Все как раз наоборот.

- Как вообще живется концертирующему солисту, кто устраивает концерты, есть ли агент?

- У меня нет одного агента, который бы устраивал мои концерты, хотя это было бы хорошо, и об этом мог бы мечтать любой концертирующий музыкант. Это здорово, когда занимаются только тобой одним. Но у нас в России сама эта агентская деятельность не очень пока развита.

- Вы много ездите, кто же занимается организацией ваших концертов?

- У меня есть несколько агентов, которые устраивают мои концерты по России, за границей тоже есть какие-то связи, контакты. Есть залы, куда меня из года в год приглашают. Такие места, наверное, есть у всех музыкантов. В России у меня это Московская филармония, концертный зал Мариинского театра, есть еще несколько залов, где я традиционно выступаю.

«ВСЕ ПАРАДОКСАЛЬНО»

- Скажите, Рэм, вообще, фортепианная музыка, она насколько востребована в России?

- У нас, к сожалению, есть парадокс. Она востребована, но вся репертуарная политика строится так, что эта музыка получается не такая уж нужная. У нас, как я наблюдаю, делают упор на спорт, туда идут большие вложения. Не хочу никого критиковать, но как мыслят наши политики? Футбольный матч даже в записи посмотрят сотни тысяч людей. Если, например, наш «Рубин» сыграет с «Барселоной», и все узнают, что есть такая команда «Рубин» и есть Татарстан. Это все верно. Но почему-то никто не думает о том, что та аудитория, что придет на классический концерт, она в каком-то смысле составляет элиту. И во всем мире о развитии нации судят именно по этим людям, предпочитающим классическое искусство. Сейчас у нас в Татарстане, к счастью, начали поддерживать симфонический оркестр, оперный театр, но очень бы хотелось, чтобы господдержка этим не ограничилась, чтобы смотрели шире. Я не только сейчас про фортепианную музыку говорю, надо, например, очень сильно обращать внимание на музыкальное образование.

- Да, не секрет, что с ним у нас тоже проблемы.

- Увы, я имею в виду академическое образование. Сейчас в Казани в преддверии Универсиады строится большое количество спортивных объектов, конечно, и стадионы, и дворцы спорта нужны. Но за этим забывают о музыкальном образовании. Мне могут возразить и сказать, что недавно открылось обновленное здание консерватории, это все так, и все это очень хорошо. Но остается проблема детских музыкальных школ, например.

- А как в других регионах?

- Мне есть с чем сравнивать. Недавно я, например, был на Ямале, в Ямало-Ненецком национальном округе, и очень за них порадовался. Здесь, в не самом густонаселенном округе, за последние годы построили не одну-две, а несколько музыкальных школ, великолепно оборудованных. Прекрасные здания, отличные инструменты. Эти школы здесь не хуже, чем в Европе и в Америке. И эти школы не пустуют - классы в них заняты, дети хотят учиться, родители их сюда ведут, понимая, как это важно. Но в большинстве регионов России, Татарстан не исключение, это не так. В советское время, например, было престижно, считалось хорошим тоном отдавать ребенка в музыкальную школу. И пусть ребенок не становился профессиональным музыкантом, это и не нужно, но он получал хорошее разностороннее образование. Он становился культурным человеком, это вело к духовному росту.

«СИСТЕМА ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ ПОШАТНУЛАСЬ»

- А сейчас в нашей консерватории какой конкурс, скажем, на отделение фортепиано?

- Очень маленький. Очень. И в этом не виновата консерватория, виновата вся система профессионального образования, которая сильно пошатнулась. Сейчас большие проблемы в специальных музыкальных школах, все сокращают, и руководству этих школ приходится прибегать к ухищрениям, чтобы сохранить образование на достойном уровне. На том уровне, что был раньше. Естественно, реформы нужны, но у нас, к сожалению, часто с водой и ребенка выплескивают. Специальные школы, их в советское время в стране было не более 20, они готовят ребят непосредственно для поступления в консерваторию, это уникальные учебные заведения, которые дают профессию с малых лет. Вы же понимаете, что в нашу профессию нельзя прийти в 18 лет. К сожалению, сейчас таких школ в стране немного. Есть в Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Новосибирске, Казани, Воронеже и Уфе. В Казани такая школа раньше всегда была очень сильная. Но в связи с реформой образования сейчас она переживает не лучшие времена.

- Вы как концертирующий солист можете себе достойно заработать на жизнь?

- С трудом. И не только в России. Как говорится, не могу ответить «за всю Одессу», но многие мои друзья, известные музыканты моего поколения, тоже испытывают трудности. Потому что классическое искусство у нас все-таки в некотором роде оказалось на задворках. Конечно, проводят яркие мероприятия – «Пасхальный фестиваль» Валерия Гергиева, в Мариинском театре жизнь кипит, «Крещендо» собирает зрителей и исполнителей. Но это все единичные случаи, они не определяют художественную жизнь у нас в России. Я много езжу по стране и вижу, как устроена жизнь в филармониях.

- Когда вас приглашают на гастроли, вы заранее обговариваете гонорар?

- Как правило, заранее обговоренный гонорар – это гарантия. Но иногда бывают какие-то обстоятельства, есть в России филармонии, которые не могут выплатить хороший гонорар, потому что у них нет дотаций. Как положительный пример можно рассматривать филармонию в Екатеринбурге. Им повезло, что их в свое время начал поддерживать губернатор Эдуард Россель. Он вообще поддерживал классическое искусство, и это замечательный пример. И завод «Уралмаш» - один из спонсоров их симфонического оркестра. Вся политика - и репертуарная, и финансовая, что немаловажно, в филармонии Екатеринбурга в последние годы очень грамотно выстраивается. У них потрясающий отдел планирования, он рассчитывает все аншлаги, все, что нужно, у них все компьтеризировано. Они всем очень профессионально занимаются. Но Екатеринбург – это единичный случай.

«В ЕКАТЕРИНБУРГЕ УЖЕ ЕСТЬ ОТДАЧА»

- Мне кажется, в Екатеринбурге и зритель иной, он сам идет на концерт, там не дутые, а реальные аншлаги. У нас, увы, этого пока нет.

- Я вам скажу такую вещь: у них и вправду зритель сейчас другой. Вы когда были в Екатеринбурге?

- Два года назад, и увидела, что все билеты на их «Пасхальный фестиваль» были раскуплены.

- Это вы уже увидели результат той огромной работы, что проводила филармония. Сначала у них тоже были аншлаги, которые искусственно делали. Екатеринбург – это как раз тот случай, когда государство сначала вкладывает деньги, а потом получает отдачу. У нас, к сожалению, искусство часто пытаются поставить на коммерческие рельсы. Ошибочно считают, что академическое искусство должно приносить доход. Это, в принципе, полное непонимание вопроса. Надо не ждать, а вкладывать. Любое цивилизованное государство должно много тратить именно на поддержку классических жанров искусства.

- Как в этом плане можно оценить ситуацию на Западе?

- Она намного лучше. Хотя небольшой кризис там тоже наблюдается, не все так уж хорошо и радужно, есть определенные проблемы. Но на Западе есть давние традиции, там изначально искусство поддерживают меценаты. Они предпочтут лишний раз поддержать академическое искусство, а не спорт и не эстраду. Приведу как пример консерваторию в Мадриде, и это случай не единичный. Там есть меценаты, это представители аристократических семей, даже королевских, они предпочитают поддерживать именно классическое искусство. Они меломаны, среди них много людей, которые сами хорошо играют на том или ином музыкальном инструменте. Это высококлассные любители, почти профессионалы. Они разбираются в музыке и, естественно, вкладывают в нее деньги. У нас же как-то все больше поддерживают «русский шансон».

- В позапрошлом году у вас был замечательный проект – вы исполняли «всего Шопена». Проект, конечно, был уникальный, и что он дал вам как музыканту?

- Это было непросто, но я всю свою предшествующую жизнь шел к этому циклу концертов. Мне было очень важно сделать это. Это было 11 концертов, там прозвучали не только камерные сочинения, но и произведения для оркестра, и песни - все, что он написал. Все 11 программ шли в хронологическом порядке, и слушатель вместе со мной мог проследить всю историю жизни Шопена, от первого полонеза, который он сочинил в 5 лет, и до последней мазурки.

«ЭЛЕМЕНТ ТЕАТРАЛЬНОСТИ ПРИСУТСТВУЕТ»

- Ваша внешняя похожесть на Шопена – это дар судьбы, или вы так сознательно выстраиваете имидж? Это игра на публику?

- Это не то что игра на публику, но любой человек, который выходит на сцену, он живет для публики. Без публики наша работа не имеет никакого смысла. Конечно, элемент театральности присутствует в любой артистической профессии. Но я не могу сказать, что это все было заранее продумано: вот отпущу себе волосы, а потом я так их постригу… Конечно, нет. Просто идет какой-то взаимопроникающий процесс.

- Вам сейчас часто удается выступать в Польше?

- Достаточно. Последний раз был в октябре, играл Шопена в том числе. Это был фестиваль в Варшаве. Попутно дал концерт в русском посольстве.

- Масштабный проект, подобный концертам Шопена, вы планируете делать еще?

- Пока трудно сказать. Это не итог, но все-таки какая-то черта. Сейчас я нахожусь в стадии обдумывания новых планов. Не то чтобы не играю, концертирую много, есть в голове и наметки большого проекта, но они пока еще не до конца оформились.

- Вы по-прежнему продолжаете уезжать в деревню?

- Да. Я в этом не одинок. Многие мои друзья приобрели собственность и имеют возможность на какое-то время уезжать из города. Для людей нашей профессии это если не единственная возможность, то хороший способ привести в порядок свои мысли и чувства, сосредоточиться.

- Вы хорошо себя чувствуете, когда вы один?

- Если это надолго не затягивается, потому что я нормальный человек, не отшельник, который должен уходить в пустынь и пребывать там «в посте и молитве». Но человеку, который занят творческим трудом, надо время от времени побыть одному.