«Инвестор садится на «дорогу» под названием «Татарстан» и едет, а АИР — это его бензин, который нужно постоянно заливать, чтобы инвестпроекты дальше проталкивать. Потому что по этой «дороге» инвестор встречает много препятствий», — делится руководитель агентства инвестиционного развития Татарстана Талия Минуллина. Главная «инвестиционная фея» республики ровно 10 лет назад вступила в эту должность, став на тот момент самым молодым членом кабмина РТ. В интервью «БИЗНЕС Online» она рассказала, о каких нереализованных проектах жалеет, чему научилась у раиса Татарстана Рустама Минниханова и за что увольняет сотрудников. О том, какие блюда глава АИРа любит готовить дома, в честь кого назвала сына и почему пошла учиться игре на барабанах, — в нашем материале.
«Уверен, что Талия Ильгизовна сможет не только продолжить работу, но и добавить в деятельность АИРа что-то новое», — такими словами представлял бывший премьер-министр РТ Ильдар Халиков коллективу агентства их нового шефа
О героине
Ровно 10 лет назад, 17 октября 2014 года, Талия Минуллина возглавила агентство инвестиционного развития РТ. На тот момент вся карьера 29-летней выпускницы Татарского государственного гуманитарно-педагогического университета (по специальности она лингвист, преподаватель французского языка) была связана с госслужбой. Она прошла путь от старшего специалиста министерства экономики и промышленности республики до заведующей отделом в департаменте государственной службы и кадров при президенте РТ. Дополнительное образование получала в Великобритании, проходила программы переподготовки в «Сколково», школе государственной службы Канады, школе госполитики им. Ли Куан Ю при Национальном университете Сингапура. В числе прочего Минуллина — настоящая дочь офицера, а именно влиятельного в прошлом контрразведчика, экс-руководителя ФСКН по РТ, экс-замначальника татарстанского управления ФСБ Ильгиза Минуллина.
«Уверен, что Талия Ильгизовна сможет не только продолжить работу, но и добавить в деятельность АИРа что-то новое», — такими словами представлял бывший премьер-министр Татарстана Ильдар Халиков коллективу агентства их нового шефа. Слова подтвердились с лихвой: далеко за пределами республики помнят ее яркие и эмоциональные речи, неоднозначные заявления и даже экстравагантные наряды. Именно при Минуллиной на федеральный уровень был выведен форум «Россия – Исламский мир: KazanForum», с ее подачи был запущен международный российско-китайский форум «РОСТКИ», ежегодный форум «100% Татарстан». Создан клуб инвесторов РТ, запущена работа инвестиционного совета республики. В 2016 году агентство переехало из технопарка «Идея» в собственное здание на улице Агрономической с шоурумом для инвесторов. Самое главное — объем инвестиций в основной капитал Татарстана впервые перевалил за 1 трлн рублей.
В откровенном интервью для «БИЗНЕС Online» Талия Ильгизовна ответила на критику о якобы излишнем пиаре ее агентства, поделилась, как изменилась жизнь после материнства, и рассказала, чем могла бы заняться после ухода с госслужбы.
Талия Минуллина: «Согласилась, практически не раздумывая, потому что к этому моменту уже достаточно долго работала в департаменте, причем при разных руководителях, и уже была готова к переменам»
«Ну как можно принять молодую девушку? Не ожидая ничего хорошего»
— Талия Ильгизовна, вы начинали карьеру в министерстве экономики и промышленности Татарстана, потом в перешли в департамент госслужбы и кадров при раисе РТ. Почему вам поступило предложение возглавить агентство инвестиционного развития? Долго ли принимали решение?
— Я помню, как мне поступило это предложение. На тот момент я была в отпуске, мне позвонил Ильдар Шавкатович Халиков, он тогда был премьер-министром Татарстана. Спросил: «Вот такая идея, как ты относишься к этому?» Я согласилась, практически не раздумывая, потому что к этому моменту уже достаточно долго работала в департаменте, причем при разных руководителях, и уже была готова к переменам.
— Как вы считаете, почему выбор пал на вашу кандидатуру?
— Думаю, сыграло то, что к этому моменту я очень хорошо знала весь кадровый состав республики. Что логично, ведь я работала в департаменте кадров. Я занималась стажировками, повышением квалификации высшего звена, соответственно, знала всех министров, всех глав районов. Была уже налажена межведомственная работа, а инвестиции — это именно межвед. Ты должен быть в нормальном рабочем контакте с большим количеством людей.
Знание языков, я думаю, тоже сыграло. Все-таки агентство инвестиционного развития — это в некотором роде визитная карточка Татарстана. Но в правительстве, к сожалению, не так много людей, который свободно говорят на иностранных языках. Я знаю английский, французский. Еще немножечко турецкий, сейчас учу китайский.
— Как вас принял коллектив в АИРе? Были ли какие-то трудности?
— Очень настороженно принял. Ну как можно принять молодую девушку? Не ожидая ничего хорошего, во всяком случае, мне так показалось. Я принципиально никого не увольняла. Все уходили по своему желанию. Когда человек приходит в коллектив руководителем, увольнять — это последнее дело. Надо сначала разобраться, выяснить, кто из себя что представляет, а потом, если люди уже не выдерживают твой темп, стиль или правила, которые ты диктуешь, значит, уже надо прощаться.
«Меня Рустам Нургалиевич тогда отстоял. Я ему очень благодарна за это. Он сказал, что я такой же член правительства и буду с ними. Много лет уже прошло, но помню этот случай»
О сексизме: «Он проявляется в работе»
— То, что вы женщина, — это препятствие или преимущество на работе?
— И то и другое. Иногда это может помочь, иногда мешает. Все зависит от ситуации. В целом гендерная история ощутима. Когда только начинала путь в этой должности, я была глубоко убеждена, что любые феминистские настроения и заявления в духе «женщин ущемляют» связаны исключительно с той женщиной, которая возмущается, но за годы работы я поняла, что ошибалась. Сейчас признаю, что была неправа.
Есть этот сексизм. Он проявляется в работе. Во-первых, у нас не так много в правительстве женщин. Во-вторых, чтобы эти женщины были услышаны, нам нужно привести больше аргументов, чем коллегам-мужчинам при прочих равных условиях. Не каждая женщина может работать в такой системе.
— Как-то выражается неуважение от коллег?
— Иногда могут себе позволить неуместные шутки.
— В арабских странах это, наверное, еще больше ощущается?
— Да. Был случай, когда мы полетели в Иран прямо на 8 Марта. Мы не могли начать переговоры, Рустам Нургалиевич [Минниханов] спрашивал, в чем дело. Протокол пошел выяснить. Оказалось, они ждали, пока женщина выйдет из-за стола. А я, как назло, опять была единственной дамой в составе делегации. Меня Рустам Нургалиевич тогда отстоял. Мне было очень приятно. Я ему очень благодарна за это. Он сказал, что я такой же член правительства и буду с ними. Много лет уже прошло, но я помню этот случай. Потом мы поехали в ресторан на деловой обед, снова они предложили «женской части» трапезничать в другом месте. А я там одна была. Без проблем согласилась, отсела за соседний стол. В этот момент генеральный консул Ирана в Казани, который был с нами в поездке, подошел ко мне с розочкой и поздравил с 8 Марта. (Смеется.) Было приятно, что они нас все-таки тоже уважают. По-своему.
Таких историй много. К слову, если посмотреть на состав кабмина, в экономическом блоке женщин нет. Вообще у госслужбы женское лицо. В целом по республике в руководящем составе больше мужчин, но в исполнительском блоке много дам. Я согласна, что в каких-то случаях работу лучше поручить женщине или девушке.
«Чтобы внутри семьи был хороший климат, в это надо инвестировать свое время»
«Если у тебя нет ребенка, то одного цвета в жизни нет»
— Два года назад вы стали матерью. Как это повлияло на вашу работу?
— Мне стало сложнее, конечно. Раньше я спокойно могла до 10–11 часов вечера быть на работе, смотреть документы, править доклады, изучать проекты. Могла назначать встречи на позднее время. Сейчас я вечером ухожу с работы рано, в семь или половину седьмого. Work-life balance (разделение личной и профессиональной жизни — прим. ред.) можно соблюдать легко, если у тебя не руководящая работа. Тем более госслужба с трудом предполагает, что у тебя есть что-то еще, кроме этой работы.
— Есть ли помощники по дому? Как организован ваш семейный очаг?
— Организован очень уютно. Муж очень помогает. Няни у нас нет сейчас. В декрете ее тоже не было. Я находилась в декрете 6 месяцев, мы вместе занимались малышом. Сейчас он ходит в садик.
— Как назвали, если не секрет?
— Марс — в честь моего деда. Если сравнить жизнь с радугой, как будто если у тебя нет ребенка, то одного цвета в жизни нет. Это сложно объяснить, и разные люди имеют разные мнения. Я считаю, что надо уважать позицию каждого человека. Есть позиция эгоизма, себялюбия. Есть люди, которые просто к этому (рождению детей — прим. ред.) не готовы. Не думаю, что нужно заставлять женщин рожать детей. Человек должен этого хотеть, ребенок должен быть желанным. К сожалению, у меня среди знакомых бизнесвумен есть примеры, когда ребенок был нежеланным. Под давлением общественности человек в возрасте был вынужден родить — и от этого всем было плохо. И ребенок страдает, и материнский инстинкт не сработал. Зачем это надо? Дети должны быть любимыми и желанными.
Обязательно нужно проводить с ними время. Обязательно! Ты несешь ответственность за формирование личности другого человека. К сожалению, многие родители думают, что если они купили ребенку дорогое образование, машину, то все у него уже будет нормально. Это не так. Самое дорогое время упускается. Теряется связь семейная, что очень страшно. Чтобы внутри семьи был хороший климат, в это надо инвестировать свое время.
— С вашим графиком это возможно?
— Я стараюсь. Говорю же, муж помогает. Каждый вечер вместе читаем, что-то учим, карточки смотрим. Учим языки: китайский и английский.
«Я ходила на некоторые матчи, вижу, что он сильно включен в свою работу. Для него это не игра, как для нас с вами, а работа»
О муже: «Он очень долго добивался моего внимания…»
— Можете рассказать о супруге (генеральный менеджер ХК «Ак Барс» Марат Валиуллин — прим. ред.). Чем он вас покорил?
— Да много чем. Своей настойчивостью, чувством юмора. Он очень долго добивался моего внимания. Марат очень добрый, щедрый, аккуратный. Сразу бросилось в глаза, что переписывается без ошибок. У меня был резонанс в голове: как это возможно? Мне почему-то казалось, что спортсмены должны писать с ошибками. Но он всегда был очень грамотным. Муж мне и внешне очень нравится. Все же начинается с одного, потом переходит в более глубокие вещи. Это, конечно, его ориентированность на семью, отношение к своим родителям, моим родителям. Это дорогого стоит. К сожалению, вижу не так много людей, у которых такие правильные базовые ценности.
«Я не стала хоккейной фанаткой, но открыла для себя этот мир и была удивлена»
— К хоккею вас не приучил?
— Я ходила на некоторые матчи, вижу, что он сильно включен в свою работу. Для него это не игра, как для нас с вами, а работа. Эта работа — часть большого процесса, который многие люди не видят. Он же постоянно на переговорах, постоянно на телефоне, даже когда дома. На самом деле с его приходом в мою жизнь я открыла мир хоккея и поняла, что это не так просто, как раньше думала. Я не стала хоккейной фанаткой, но открыла для себя этот мир и была удивлена.
«Конечно, если я попаду в минфин, тоже буду говорить: «Не звоните, денег нет ни на что». Но на своем месте я отвечаю за развитие, поэтому мне и кажется, что если тут чуть-чуть вложить, то сразу будет результат»
«Я много разных провокационных, креативных идей забрасываю»
— Что считаете главной удачей на этом посту?
— Наверное, саму систему госслужбы Татарстана, в которую попала. Я очень многому научилась у своих руководителей. Эта система очень влияет на человека. Где-то бьет по рукам, потому что она не очень любит инициативу и не очень ее поощряет. Честно надо сказать, что наш раис очень активно работает в сторону нововведений и инноваций. При этом команда в большей степени консервативная. Но даже консервативный премьер Алексей Валерьевич (Песошин — прим. ред.) поддержит идею, если правильно ее отстоять и аргументировать.
— Можете назвать свою самую безумную идею, которую поддержали?
— Могу назвать те, которые не поддержали. (Смеется.) Я предлагала сократить персонал госслужбы в 2 раза и поднять оставшимся в 2 раза зарплату. Еще предлагала сделать английский третьим государственным языком в Татарстане. Я предлагала перевести все порталы госуслуг на английский язык, чтобы иностранцы, которые живут здесь, могли получать эти услуги. Предлагала сделать безвизовые режимы в РТ для некоторых стран. Другая инициатива так и не дошла до Рустама Нургалиевича. Я предложила создать особую экономическую зону для чиновников со всей России. Им по закону запрещено вести бизнес. Вот им нигде нельзя, а в Татарстане было бы можно, потому что у них есть доходы и здесь их можно было бы легально применить.
Предлагала сделать акцию «Приведи друга — получи налоговую скидку». Чтобы инвестор, который привел еще троих инвесторов, мог получить налоговую льготу на прибыль на 15 лет. Так что я много разных провокационных, креативных идей забрасываю. Где-то система не дает, где-то люди против. Несчастный региональный инвестиционный вычет сколько я лет предлагала. Нет же. Предлагала создать одну управляющую компанию для всех промпарков, фонд для выкупа обратно частных земель в государственную собственность, публичную инициативу. Это в рамках 224-го федерального закона ГЧП, когда мы как регион сами предлагаем условия для реализации инвестиционных проектов. Но для этого нужны профильные министры, которые сформулируют, куда они готовы пустить частного инвестора. На самом деле, если говорить о бюджетных инвестициях, если грамотно все сделать, то, вложив 1 бюджетный рубль, можно получить 10–15 рублей сверху частных. Например, туризм. Я считаю, что это незаслуженно недофинансированная отрасль.
— Госкомитет по туризму где-то рядом с вами по финансированию из бюджета (у агентства на 2025 год — 88 млн рублей, госкомитета — 100 млн рублей — прим. ред.).
— Я знаю, потому и говорю, что это незаслуженно. Конечно, если я попаду в минфин, тоже буду говорить: «Не звоните, денег нет ни на что». Но на своем месте я отвечаю за развитие, поэтому мне и кажется, что если тут чуть-чуть вложить, то сразу будет результат.
«Иностранных инвестиций в общей структуре всегда было не так уж много — в районе 5 процентов в общем объеме. Это связано не с тем, что у нас нет иностранных инвестиций, скорее со статистическими особенностями»
Только 5% заявленных проектов доходит до реализации
— Можете назвать общую сумму инвестиций, которую удалось привлечь к экономику Татарстана за эти 10 лет?
— Если смотреть с 2014 по 2024 год, инвестиции в основной капитал составили 7,4 триллиона рублей. На внебюджетные источники приходится 6,7 триллиона рублей. Именно этот показатель закреплен за агентством. Данная сумасшедшая цифра включает в себя и собственные средства компаний, таких как КАМАЗ и «Татнефть».
Мы едем на мероприятия, организуем стенды Республики Татарстан, выступаем на конференциях, проводим здесь большое количество ивентов, в том числе международных.
Допустим, человек узнал на этом мероприятии о Татарстане, потом купил здесь завод. Напрямую, когда была сделка по покупке завода, я там не стояла рядом, но по факту если бы не было той рекламы и качественно организованного мероприятия, то он бы не купил это предприятие. Инвестиционная деятельность имеет отложенный эффект. К тому же она очень сложная, многогранная, межведомственная. Слишком много людей участвует в этом процессе, со всеми договориться — задача очень непростая.
— В этих триллионах сколько иностранных инвестиций и сколько российских?
— Иностранных инвестиций в общей структуре всегда было не так уж много — в районе 5 процентов в общем объеме. Это связано не с тем, что у нас нет иностранных инвестиций, скорее со статистическими особенностями. Как правило, инвестор «приносит» деньги в Москву или Санкт-Петербург, потом делает веерную рассылку по регионам. Мы их уже видим как российские инвестиции. Кроме того, есть закон о коммерческой тайне. Если предприятие не хочет подавать данные о своей инвестиционной деятельности в наш комитет по социально-экономическому мониторингу, оно может этого не делать. В сборе статистических данных мы натыкаемся на такую проблему. Потому фактических инвестиций может быть больше, чем мы можем подтвердить.
— Какие проекты запомнились?
— Много проектов реализовано с большим количеством проблем. Например, замучились с клиникой Нуриевых. Просто мы об этом никогда нигде не говорили. Но это один из последних проектов, в котором имелось очень много разных проблем. Еще отель Tasigo. Когда я пришла, он принадлежал малайзийцам. Его продали, потом опять выкупали. Была целая эпопея. В итоге получился красивый проект в центре города.
Потом приходил из Челябинска предприниматель (гендиректор группы компаний «Манзара» Артем Белкин — прим. ред.), который в Нижнекамске хотел построить колесо обозрения. Проект стоил 65 миллионов рублей. В тот момент можно было сказать ему: «Извините, мы занимаемся проектами от 350 миллионов рублей». Это прописано даже в документах. Я так не сказала, потому что увидела потенциал. В итоге он и колесо поставил, и за 500 миллионов рублей торговый центр построил. Более того, переехал сюда с женой и детьми. Я считаю, что это как раз дальновидность, которую мы вовремя проявили (я, в частности). Таких примеров очень много. Эта работа очень непростая, когда приходится кого-то спасать, уговаривать, просить.
— Расскажете о нереализованных проектах, о которых больше всего жалеете?
— Канатка, наверное. Знаете почему? Я с ней с первого дня здесь мучилась. Как сейчас помню первую коллегию агентства в IT-парке. Я еще отчитывалась за то время, когда Линар Габдельнурович [Якупов] возглавлял агентство. Я придумала выставку, на которой рассказывала о проекте строительства канатной дороги. Прошло 10 лет, а канатной дороги все нет. Мою душу греет, что мы проект уже согласовали, недавно он получил одобрение на инвестсовете, уже знаем, где установить опорные станции. Вот-вот должны запустить. В день, когда канатная дорога откроется в первом отрезке, я, наверное, буду несказанно рада, потому что столько лет мы пытались это сделать, все о ней постоянно спрашивали, и никак не получалось.
— Дотянули же…
— Да! Я надеюсь, в этот раз получится.
— Еще на слуху «Тюбетей Tower».
— С ним то же самое. В итоге мы поставили другую башню в другом районе. Но Рашид Габдуллин (пермский предприниматель, ему принадлежит идея о «Тюбетей Tower» — прим. ред.) не успокоился. Он не ушел, до сих пор согласовывает с управлением архитектуры Казани место размещения этой башни. Недавно у него там было совещание.
Надо понимать, что мы создаем очень большую воронку проектов своими поездками, мероприятиями и так далее. Я как-то смотрела конверсию: примерно 5 процентов от заявленных проектов доходит до реализации. Выход не такой большой при такой огромной воронке. Но мне Рустам Нургалиевич сказал, что если бы не было такой воронки, то и такого выхлопа тоже не имелось бы.
— Вы лично переживаете, когда что-то не получается?
— Переживаю. Я расстраиваюсь. Мне обидно, что мы столько времени вели вопрос и это не принесло результата. Не так, что я лежу дома в отчаянии… Но переживаю, мне неприятно. Я неравнодушна к работе, это правда.
«Инвестиционная работа очень разнообразная. Проекты разные, люди приходят с разными требованиями и психотипами. Я постоянно узнаю что-то новое. Очень люблю учиться, поэтому мне никогда не бывает скучно»
«Работать на нелюбимой работе — полный бред»
— Часто агентство упрекают в излишнем пиаре, «ненужных» тратах на мероприятия, которые не приносят сиюсекундную пользу республике. Как относитесь к таким заявлениям?
— Никак. Это ко мне не относится.
— Не обижаетесь?
— Нет. Я считаю, что это некомпетентные люди, на которых обижаться не надо. Зачем обижаться на людей, которые в принципе не понимают, как выстроена работа, как формируется эта воронка, как она движется. Вы будете обижаться на людей, которые скажут, что солнце голубое? С ними бесполезно спорить.
— Вообще как к критике относитесь?
— Весьма конструктивно. И даже люблю, если сказали что-то, что действительно имеет место. Считаю, что критику конструктивную может дать тот человек, который полностью владеет информацией. Конструктивную критику может дать семья, мои руководители, мои коллеги по отдельным вопросам. Остальные могут выражать свое мнение.
— Говорят, каждые пять лет надо менять работу, иначе произойдет выгорание. Как вы спасаетесь от данной проблемы?
— У меня с этим все хорошо, потому что инвестиционная работа очень разнообразная. Проекты разные, люди приходят с разными требованиями и психотипами. Я постоянно узнаю что-то новое. Очень люблю учиться, поэтому мне никогда не бывает скучно. Работа такая интересная.
— С выгоранием не сталкивались?
— Конечно, бывают разные настроения. Устаю, как любой другой человек. Я же не робот. Но такого, что «я не хочу идти сегодня на работу», у меня за все 10 лет ни разу не было. Всегда хочу туда пойти. Иногда потому, что мне интересно одно совещание из 7, которое сегодня будет. Иногда потому, что встреча запланирована интересная. Люблю эту работу. И вообще считаю, что работать на нелюбимой работе — полный бред. Мы столько времени проводим на работе, особенно те, у кого график не такой гибкий. На офисной работе нужно быть с восьми утра до семи вечера, столько времени проводить на работе и не любить ее — это надо быть сумасшедшим человеком.
— Есть ли у вас личный KPI?
— Конечно, есть. Это инвестиции в основной капитал из внебюджетных источников, количество резидентов в ТОСЭРе. Были годы, когда мы его выполняли только на 95 процентов, нас лишали премии, вместо 60 тысяч сотрудники получали свои 40. Представляете, у нас сейчас стоит KPI — триллион рублей [инвестиций] в год!
— Получится достигнуть в этом году, предварительно?
— Я думаю, да.
«Есть много управленческих вещей, о которых я узнала благодаря тому, что работаю у Рустама Нургалиевича. Он очень тонкий психолог, а в инвестициях это может быть базовой компетенцией»
Об искусном переговорщике Минниханове: «Он всегда умеет сблизиться с человеком с первого раза»
— Не секрет, что Рустам Нургалиевич сам постоянно ездит в разные командировки, здесь встречает гостей. Фактически он сам как магнит для инвестиций?
— Да, безусловно, так и есть. Я считаю, что неправильно, когда в субъекте сначала один руководитель, через три года — другой, он меняет правительство, делает кадровые перестановки… В такой ситуации сложно сделать что-то стратегически выверенное. Ведь люди договариваются с людьми, а не с территориями. И в этом смысле вы сами прекрасно знаете, какой у Рустама Нургалиевича сегодня вес среди губернаторов российских регионов, да и в целом в стране. Он возглавляет комиссию Госсовета РФ по направлению «Строительство, ЖКХ, городская среда», группу стратегического видения «Россия – Исламский мир». Это же фактически дополнительные федеральные должности. Понятно, что это не безосновательно легло на его плечи.
Крупные компании понимают, что, приходя на территорию, нужно у «хозяина» спросить, какие обязательства будут у республики. Я не видела ни одного проекта с суммой инвестиций более 1 миллиарда рублей, в котором бы не принимал участие Рустам Нургалиевич сам. Даже если он не встречался с этими людьми, то принимал по ним какие-то решения — по поддержке, ускорению каких-то процессов.
Вот инвестор садится на «дорогу» под названием «Татарстан» и по ней едет, а АИР — это его бензин, который нужно постоянно заливать, чтобы инвестпроекты дальше проталкивать. Потому что по этой «дороге» инвестор на своем пути встречает много разных людей, какие-то препятствия — законодательные, кадровые, финансовые, правовые. И ему нужно на кого-то опираться. Если бы государственная машина работала без изъянов, может быть, и агентство было бы не нужно. Мы постоянно занимаемся тем, что подталкиваем всех остальных, потому что надо постоянно контролировать исполнение даже тех поручений, которые даются высшим руководством республики.
— За годы совместной работы удалось ли вам перенять стиль общения Рустама Нургалиевича с инвесторами, извлечь какие-то уроки?
— Конечно. Во-первых, я переняла манеру ведения переговоров. Во-вторых, есть много управленческих вещей, о которых я узнала благодаря тому, что работаю у Рустама Нургалиевича. Он очень тонкий психолог, а в инвестициях это может быть базовой компетенцией. Он очень тонко чувствует людей, темп речи.
— То есть, условно, мошенник перед ним или серьезный человек?
— Нет, дело совсем не в этом. Дело вообще в бэкграунде человека, его биографических данных. Он всегда умеет сблизиться с человеком с первого раза. И умеет делать это превосходно. Я все эти годы пытаюсь такому научиться — думаю, где-то получилось. Для этого очень важно знать биографию человека. Не будет лишним изучить работу организации, где он трудится, территорию, с которой приехал, людей, с кем общался. Подготовка ко встрече — это самое главное. Шутить надо аккуратно, говорить выверенно.
Еще нужно создать теплый микроклимат на переговорах. Это настоящее искусство. Оно начинается с того, какая температура в помещении и чем там пахнет. Недавно я летала в Челябинск, читала там лекцию об эффективных переговорах для коллег из национальной ассоциации агентств инвестиционного развития. Переговоры начинаются с того, как ты готов, сколько всего знаешь, насколько образован, насколько будешь отстаивать свою позицию. У тебя должна быть готова переговорная стратегия: на что ты не пойдешь, на что пойдешь в первом раунде, во втором раунде, в третьем. Я же говорю, это целое искусство. И жизни не хватит, чтобы до конца его освоить. Только путем изучения базовых теорий и бесконечного опыта можно прийти к каким-то положительным результатам.
— Еще говорят, что Рустам Нургалиевич крупным инвесторам может дать личный номер телефона, чтобы, если что, они ему звонили.
— Такое может быть, я видела, но очень редко. Конечно, это подкупает. Я тоже могу личный номер дать. Все зависит от проекта. Если он крупный — да. Звонят, если «застряли» документы, не могут получить разрешение на строительство не по своей вине. Разные вопросы бывают. Вообще случается такое, что я узнаю о реализации инвестиционного проекта только тогда, когда там возникают проблемы.
«Жду от БРИКС повышение узнаваемости территории. Это такое событие, которое по масштабу даже сравнить не с чем за все мое время работы»
«Если ты не готов ко встрече, лучше на нее не ходи»
— Поделитесь личными лайфхаками по общению с инвесторами.
— Самое главное — это подготовка. 75 процентов успеха любой встречи — это подготовка. Если ты не готов ко встрече, лучше на нее не ходи. Иначе это будет коту под хвост. Потратишь и свое время, и чужое. Чем больше знаешь о человеке, тем лучше. Я даже иногда видео и интервью смотрю с людьми, которые приходят ко мне на переговоры. Изучаю, на что человек опирается, что для него важно, какие у него ценности, в каких проектах он принимал участие. Знаете, это их тоже очень подкупает, когда они мне что-то рассказывает, а я говорю: «Да, я в этом регионе видела ваш проект». Человек сразу думает: «Ух ты, вот это уровень! Вот это люди работают в Татарстане». Это базис для формирования доверия. А доверие — важная составляющая для инвестиционной деятельности, если не сказать главная.
— Когда вы едете в другую страну, как прорабатываете стратегию?
— Во-первых, очень хорошо взять с собой инвестора из этой страны, который уже работает у нас. Допустим, Алы Кылыч (гендиректор Kastamonu в России — прим. ред.) неоднократно летал с нами в Турцию, сам делал презентации в содоклад мне. Я, например, рассказываю, что надо инвестировать в Татарстан, как у нас комфортно, он на своем примере это доказывает. Эффект просто потрясающий! Это очень грамотный ход.
Чтобы визит прошел хорошо, его нужно хорошо готовить, причем как минимум полгода. Потому что нужно подключать наши предприятия, которые имеют там партнеров, взять их с собой в делегацию, подготовить переговоры, предмет встреч. Нет же такого, что мы приезжаем просто познакомиться. Сначала надо видеоконференции провести с этими людьми, прежде чем ехать. Потом на месте уже идут конкретные предметные переговоры. Не бывает такого, что делегация из Татарстана поехала куда-то и «вдруг» подписала соглашение. Понятно, что за два дня данная делегация не могла придумать это соглашение. Явно люди работали на результат.
— Бывали курьезные случаи?
— У нас частный борт из Дубая сел без визы, без забронированного отеля, без программы. Товарищ из Бахрейна один раз так же прилетел: без визы, без брони гостиницы. Когда работаешь с делегациями, все время что-то случается, ломается, теряется. Бывает, что человек устал, говорит: «Я не приду на мероприятие, прилетел ночью, хочу спать». Но это уже вопрос к формированию программы. Мы же предупреждали, что надо за день прилететь… Все бывает, это люди, живой организм.
— Бывало такое, что люди приезжали сюда в гости и решали оставаться здесь жить?
— С гостями из других субъектов да. К нам сейчас переезжает много предпринимателей из других регионов. Есть иностранные граждане, которые многие годы здесь уже живут, потому что качество жизни в Казани, я считаю, кратно выше, чем в среднем по России. Я была во многих субъектах, могу сказать, что столица РТ — это действительно комфортный город для проживания. В пробках по четыре часа никто не стоит.
— Каких отложенных эффектов ждете от БРИКС?
— Точно повышение узнаваемости территории. Однозначно большое количество публикаций в международных СМИ. Это такое событие, которое по масштабу даже сравнить не с чем за все мое время работы. Это точно будет самое мощное международное событие.
«Всего 79 стран-инвесторов. Сейчас картина поменялась. Китай вышел на 1-е место по товарообороту в этом году. Они наращивают инвестиционные объемы»
«В первую очередь рассчитываем на внутреннего российского инвестора»
— Какие страны лидируют в инвестициях в Татарстан?
— Турция. Раньше, в допандемийный период, Германия и Франция были хорошо представлены. Германия, конечно, за счет оборудования. Инвестиции в основной капитал — это капвложения в том числе в оборудование. Потом Китай и США были у нас в пятерке в целом за 10 лет. Были отдельные страны СНГ: Беларусь, Казахстан и так далее. Всего 79 стран-инвесторов. Сейчас картина поменялась. Китай вышел на 1-е место по товарообороту в этом году. Уверена, что в инвестиционной статистике мы увидим КНР в текущем году в первой тройке, потому что они наращивают инвестиционные объемы.
— Увеличивается ли доля российских инвестиций после СВО?
— Да, она растет. Республиканские предприятия вкладывают много собственных средств.
— Это удивительно, учитывая ключевую ставку.
— Поймите, у нас в стране очень много денег. Раньше их можно было уводить куда-то, приобретать что-то. Сейчас эти средства просто так даже из государства не выведешь, потому что валютные операции затруднены. А люди беспокоятся, как бы сохранить и приумножить свои деньги. Соответственно, надо куда-то инвестировать, что мы и видим. Сейчас как раз инвестиционный расцвет у всей страны. Мы сейчас развиваемся лучше, чем до 2022 года.
— Европа закрылась от нас. Сейчас на кого рассчитываете, кроме Китая, в плане привлечения инвестиций?
— Сейчас в первую очередь рассчитываем на внутреннего российского инвестора. Это Татарстан плюс Россия. Речь идет о расширении текущих производств, импортозамещении. Потому что во многом у нас произошло «замещение Китаем» вместо собственных разработок. Это инвестиции в интеллектуальную собственность, технологический суверенитет, робототехнику, микроэлектронику. Что касается странового сегмента, от Китая стоит ожидать роста инвестиций. Также арабские страны. Мы же сейчас проводим эксперимент по исламскому банкингу. Хотелось бы показать, что этот эксперимент поможет привлечь капитал из-за рубежа в Россию на примере инвестиционных проектов. Пока работа кулуарная, она идет непросто. Все хотят видеть примеры. Если их нет, откуда им взяться? Все хотят пойти по уже проторенной дорожке. Никто не хочет быть первопроходцем в этих делах. Надеюсь, на KazanForum 15–16 мая в 2025 году мы сможем рассказать о реальных кейсах.
«Если человек хоть раз поймет, что он может уйти, а потом так же обратно прийти, то он будет ходить туда-сюда, пробовать, возвращаться, это не приведет нас ни к какому успеху»
«Некоторые люди хотят вернуться обратно. Но у нас не проходной двор»
— Поговорим о кадрах. Много с кем из сотрудников приходилось расставаться за эти 10 лет?
— Конечно, за 10 лет-то! Более того, АИР — лидер негативного рейтинга в 2024 году по текучести кадров среди всех государственных органов исполнительной власти Республики Татарстан, если не брать муниципалитеты. Мы 1-е место занимаем, на 2-мм месте — Госжилинспекция.
— Текучесть кадров в АИРе всегда была достаточно высокой, почему так?
— Люди приходят в одном интеллектуальном обличии, а уходят совершенно в другом. Знания, умения, навыки, компетенции, которые они у нас получают, позволяют им трудоустраиваться на другую работу с высокой зарплатой. Есть инвесторы, которые переманивают менеджеров, сопровождавших их проект. Это логично. Люди растут, им нужно двигаться дальше. Наше агентство богато внешними контактами. Из числа всех министерств и ведомств АИР и, наверное, министерство промышленности и торговли — максимально внешне контактируемые.
Я задавала этот вопрос руководству республики: «Вот такая проблема у меня, что делать? Давайте посмотрим, может, что-то я делаю не так». Предлагала разные варианты решения этого вопроса. Очевидно, что если ты требуешь от людей знаний о работе бизнеса, иностранных языков и так далее, то, наверное, должен им больше платить. Но позиция все эти годы была такая, что если поднять зарплату одним госслужащим, то у других возникнут вопросы.
— Какая в агентстве средняя зарплата?
— Все зависит от должности. Вместе с премиальными у специалистов получается, наверное, тысяч 60, но проблема в том, что это зарплата в среднем по году. Допустим, человек пришел на самую низшую должность, там зарплата составляет менее 30 тысяч. И он не знает, будет ли у него премия в конце квартала, достигнем ли мы наших показателей, а ему нужно заплатить за ипотеку, кредиты.
Кроме того, на рынке труда сегодня совсем другие предложения. Можно получить легкие деньги, а легкие деньги — это свободный рабочий график. На госслужбе такого нет. Ты должен в 8:45 сидеть за включенным компьютером и раньше 18:00 не уходить. Бывает, что приходится работать в выходные или в праздники, за надбавки. За счет таких надбавок и всех премий мы выходим на эти 60 тысяч. Но разве для специалиста, который знает иностранные языки, разбирается в экономике или может делать финансовый анализ, это нормально на рынке сегодня? Я не хочу никого обвинять или ругать, просто в целом говорю, что удерживать специалистов в таких условиях, в которых я нахожусь, практически невозможно.
— Но вы пытаетесь удержать таких «бегунов», проводите с ними беседы?
— Конечно! Пытаюсь «воспитывать», говорю: «Ты что, ты же патриот! Ты же не можешь подвести руководство, Россия, Татарстан, вперед…» Давлю на все, что можно. Но практика показывает, что если человек уже намылил лыжи, то его с этой трассы не уведешь.
— Есть «злостные» инвесторы, которые постоянно переманивают у вас кадры?
— Это ОЭЗ «Иннополис», «Татнефть». В «Татнефть» очень много людей уходит. Недавно начальник юридического отдела, который 6 лет у меня проработал, переехал в Альметьевск. В целом за эти 10 лет наши люди трудоустраивались в ВЭБ.РФ, в минэкономразвития России, минпромторг России, аналитический центр при правительстве РФ, национальный центр ГЧП.
— С ними ведете беседы, мол, хватит переманивать у меня кадры?
— С «Татнефтью» нет, но совсем недавно я разговаривала на эту тему с Ренатом Халимовым (гендиректор ОЭЗ «Иннополис» — прим. ред.). Он сначала сказал, что все не так. Я подготовила ему справку, он признал, что есть такая тенденция. Пообещал быть внимательнее…
Некоторые люди хотят вернуться обратно, но мы держим принципиальную позицию и отвечаем нет, потому что это не проходной двор. Если человек хоть раз поймет, что он может уйти, а потом так же обратно прийти, то он будет ходить туда-сюда, пробовать, возвращаться, это не приведет нас ни к какому успеху.
— Сотрудники, уходящие в другие компании, они же становятся «горячим контактом» с этой организацией, вы всегда можете к ним обратиться.
— Да, Рустам Нургалиевич ровно это мне и говорит: «Наши люди везде, посмотри на это с другой стороны».
«Если хочешь получить результат, нужно быть требовательной и все четко контролировать»
«Вряд ли ты 20 раз меняешь работу, если проблема не в тебе»
— Вы говорили, что сами принимаете участие в собеседованиях. Как они проходят у вас?
— Очень тяжело. В недружественной обстановке у меня собеседования проходят. (Смеется.) Естественно, я заранее знакомлюсь с биографией кандидата, его опытом работы. Задаю разные вопросы. В принципе 15−20 минут хватает, чтобы все понять.
— Но ведь человек может просто нервничать, переживать.
— Это тоже показатель, потому что масштаб личности определяется по проблеме, которая может вывести его из себя. И это очень хорошо видно.
— Что у вас вызывает вопросы?
— Если человек нигде не задерживается больше года. Например, ему 40 лет, а он 20 раз менял место работы. Спрашиваю, с чем это связано. Для себя я уже сделала вывод, что вряд ли ты 20 раз меняешь работу, если проблема не в тебе. Но я проверяю, адекватная ли у него самооценка, знает ли он о своих проблемах и собирается ли их решать.
Можно очень многое сказать по тому, как одет человек, как он жестикулирует, разговаривает. Это же все его полностью выдает как личность. Работать в агентстве — это значит в том числе представлять республику. То есть внешний человек будет по общению с ним составлять представление обо всей нашей территории. Вы представляете, какая это ответственность? Если человек не знает элементарно историю родного края, факты из общеобразовательной программы, это сразу нет.
Я могу спросить, в каком году отменили крепостное право или сколько будет 41 умножить на 78, и смотрю, что будет человек делать, как на это реагирует. Если спросит, можно ли пользоваться калькулятором, это значит, что, скорее всего, когда я буду ставить ему задачи по работе, он будет задавать какие-то уточняющие вопросы. И мне это скорее понравится, чем нет, например. Потому что если человек уточняет, значит, он хочет выполнить поручение в соответствии с моими ожиданиями как руководителя.
Могу попросить назвать три картины русских художников. Если он не сможет, то о чем я могу вообще с этим человеком разговаривать дальше, как я могу с ним работать в одном здании? Это же позор! Я спрашиваю кандидата о круге общения, семье. Проверяю их социальные сети, чем он живет. Мы же принимаем человека в свой коллектив.
«10 лет — это же большая часть жизни, поэтому, да, во мне тоже что-то поменялось»
«Доброта, к сожалению, часто принимается за слабость»
— В прошлом вы рассказывали, что, когда только пришли в АИР, были более мягкой и уступчивой. Что поменялось?
— Это было связано с моим образованием в Великобритании. Когда нас там учили управлению персоналом, то всегда говорили, что это не просто трудовые ресурсы, это именно люди. Мол, надо с ними почеловечнее, общаться помягче, все в таком духе. Но в нашей действительности доброта, к сожалению, часто принимается за слабость. Если хочешь получить результат, нужно быть требовательной и все четко контролировать. Поэтому я прошла через определенную деформацию. Все-таки 10 лет — это же большая часть жизни, поэтому, да, во мне тоже что-то поменялось.
— Что вы не можете простить сотрудникам?
— Были непорядочные люди, по-хорошему, можно было и к уголовной ответственности за это привлечь. Я звонила потенциальному работодателю, который хотел взять этого человека, и говорила, чтобы не брал. Они послушались. Но это редкий случай.
Бывает жестко. Например, одна девушка постоянно опаздывала на работу. Я возвращалась с совещания в 9:15, смотрю — идет, размахивает сумочкой. Я поговорила с этой сотрудницей, она объяснила свои опоздания тем, что далеко живет. Я просила ее как-то поработать над собой, предлагала подарить будильник. Сначала кадровик провела «воспитательную беседу», на следующем этапе уже я сама. Потом использовала инструмент общественного порицания. Прямо на общем совещании я объявила: «Давайте посмотрим, кто у нас не приходит вовремя!» И очень громко назвала ее фамилию, имя, отчество. Думала, что человеку должно стать стыдно при всех, но нет, представляете, дальше продолжала опаздывать. И я поставила ей условие: еще два раза опоздаете — увольнение, последний шанс. Представляете, тоже не помогло, в итоге ее уволили. Никакого хэппи-энда нет, попросили ее написать заявление по собственному желанию, потому что я не хочу работать с такими необязательными сотрудниками. Еще раз: это госслужба, надо себя как-то подсобрать.
Я подумала, что так не пойдет и ввела электронную систему карточек на проходной. Попросила кадровую службу отслеживать каждый день и сообщать мне.
— А если талантливый сотрудник из-за этого уйдет?
— Мы не креативная дизайнерская компания, в которой рекламу пишут, чтобы держаться за таланты.
— Может, этот сотрудник по выходным пашет, из дома что-то доделывает или задерживается постоянно?
— Только не на госслужбе. Здесь должна быть дисциплина, самодисциплина и ответственность за выполнение тех обязанностей, которые на тебя наложены.
— Вы сами очень дисциплинированный человек, нигде не опаздываете?
— Опаздываю, но не по своей вине. Не из-за того, что я проспала, например, или долго собиралась. Если я опоздала на совещание, значит, я была на другом совещании у руководства и не могла его самостоятельно прекратить.
— У ваших сотрудников были какие-то «косяки», которые могли привести к срыву проекта?
— Были, до срыва проекта не доходило, конечно, но человеческий фактор всегда присутствует. Могли пропустить контрольные сроки, что-то вовремя не передать, нам потом звонят, спрашивают, в чем дело.
Один раз я уволила парня, потому что он не подготовил мне материал. Я его вызвала к себе в кабинет из аналитического управления, которое, кстати, самостоятельно создала в агентстве. Попросила к конкретному сроку подготовить определенную информацию. Нужны были таблицы, статистические данные, информация из англоязычных ресурсов. Настает час икс, документов нет, звоню, спрашиваю: «Где документы?» Он говорит: «Их нет». Я говорю: «Вы уволены». Все, не стала выслушивать оправдания о том, что он что-то не так понял, что ему что-то не так объяснили. Я так не работаю, если человек хочет работать со мной напрямую, то нужно делать то, что я сказала, вовремя и качественно. Или ты здесь не работаешь.
«Я бы делала что-то, что можно было бы масштабировать на международный уровень»
«Я «выцарапывала» и «выцарапывала» себе людей»
— Сколько у вас человек вообще работает?
— Когда я только пришла, был штат из 27 сотрудников. 27 человек для работы по привлечению инвесторов, сопровождению проектов, по встрече делегаций и поездок в бесконечные командировки — это просто нереально. И все эти 10 лет я «цыганю» себе персонал. Для того чтобы качественно сопровождать проекты, нужно закреплять за ними менеджеров. На каждом из менеджеров не должно висеть по 100 проектов, иначе он ни по одному ничего нормального не сделает. Нужно, чтобы каждый менеджер сопровождал какое-то адекватное количество проектов, примерно 7−10. Сегодня на проектных менеджерах висит по 40 проектов, людей очень не хватает. На сегодняшний день смогла «выцыганить» 14 ставок — дополнительно к тому, что было раньше. Это чуть больше одного человека в год. Каждый раз я очень долго обосновывала необходимость в каждой новой ставке. И не все эти люди, к сожалению, занимаются проектами, есть и другой функционал. Постоянно такое происходит, по одному, по одному я «выцарапывала» и «выцарапывала» себе людей.
— А сколько вам нужно для счастья?
— Ну для счастья минимум тысячу, но у них и зарплата должна быть хорошая. Если маленькая — это будут не те люди, чьими руками и головами можно сделать что-то хорошее.
«Меня много разных идей посещает. Если когда-то перейду на другую работу, обязательно что-то придумаю»
О хобби и возможном уходе в частный сектор
— Для хобби остается время?
— Я очень люблю читать. Сейчас читаю, конечно, меньше, чем раньше. Потому что откуда-то приходится это время «красть», чтобы его перекладывать в другие секторы. Хобби у меня пострадало, как и занятия спортом. Я продолжаю играть на фортепиано, мне это очень нравится. У нас дома есть немецкий фамильный инструмент, на котором еще моя прабабушка играла. И синтезатор семиоктавный. Надеюсь, что и сын освоит музыкальную грамоту.
Постоянно пробую осваивать новые компетенции. Курсы по барабанам проходила до беременности. Оказывается, такая сумасшедшая координация нужна для этого. Кулинарить люблю дома, когда есть возможность. В тандыре люблю готовить.
— Какое ваше коронное блюдо? На Новый год что готовите?
— На Новый год мы обычно не дома. А так татарские блюда готовлю. В основном это горячие блюда: мясо, гарниры. Пироги пеку. Из последних хобби, которые сейчас осваиваю, — это озвучивание аудиокниг. Сделала пробную запись звука в студии.
— Где можно послушать?
— Пока нигде, я только учусь. Ищу преподавателя, который поможет мне все правильно сделать. Сделала несколько демоверсий. Это тоже целая отрасль. Озвучила «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда, несколько экономических текстов. Еще озвучивала тексты на английском языке, детскую сказку, стихи Агнии Барто. То есть взяла разные жанры, чтобы понять, какие из них мне ближе. Конечно, склоняюсь в сторону экономических текстов, потому что мне это близко. И заодно могу их читать. (Смеется.) Убиваю сразу несколько зайцев. Думаю, в будущем это мне тоже может пригодиться.
— Какой бизнес вы бы хотели создать, если бы ушли с госслужбы?
— Думаю, это был бы социальный бизнес. Мне были бы неинтересны деньги ради денег. Я бы делала что-то, что можно было бы масштабировать на международный уровень. Очень хорошая ниша сейчас — это все, что связано с детьми. Например, я считаю, что сейчас точно что-то надо делать с детскими игрушками. Когда мы с мужем заходим в детский магазин, выйти оттуда не можем. Ассортимент широчайший! Но ребенок играет с этими игрушками реально недолго. Нужно однозначно создать кругооборот игрушек. Это важно для экологии. Необходимо или производить из экологически чистых материалов, которые легко перерабатываются во что-то другое, или создать социальную сеть, где люди передавали бы друг другу детские игрушки. Надо подумать, как это сделать.
Еще можно было бы развить сервисы. Нет мест, куда я могу приехать на машине, отправить ребенка учить китайский, самой пойти на маникюр и где мне еще машину помоют. Нет таких интеграций! Я уверена, что эти интеграционные истории «выстрелят» в будущем. То есть привел собачку на стрижку и сам параллельно стрижешься. Меня много разных идей посещает. Если когда-то перейду на другую работу, обязательно что-то придумаю.
— Есть ли у вас глобальная мечта, цель?
— Чтобы все были счастливы и много зарабатывали. Особенно в Татарстане. И любили свою работу.
— Спасибо за интервью!
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 99
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.