Павел Волчков: «Многие осознали, что борьба с вирусными инфекциями может быть прибыльным делом»

«Мы уже достаточно давно болеем, и поэтому обратный перевод не должен сколь-либо значительно негативно повлиять на ситуацию» Фото: «БИЗНЕС Online»

«У нас сейчас затухающая синусоида»

— Павел Юрьевич, в Москве и многих других городах России начинают снимать (а где-то уже сняли) ограничения, связанные с пандемической ситуацией. На ваш взгляд, есть для этого веские основания?

— Они не то что веские. Мы, собственно говоря, в пандемии уже больше года. Уже немалое количество людей переболели. Общее число, конечно, сложно оценить, поскольку в разных регионах различные проценты, но есть всякие косвенные исследования, в частности те, которые проводит Роспотребнадзор, динамические исследования по серопозитивности, то есть по определению титра антител в крови переболевших, позволяющие примерно понимать, какое количество людей уже перенесли коронавирус. Есть, опять же, данные эпидемиологического мониторинга — непосредственные тесты на COVID-19, ну и, соответственно, имеется статистика из медучреждений о числе поступивших в клиники. Но это уже касается больных тяжелых и средней тяжести. На основании указанной информации можно строить математические модели и примерно высчитывать, какое количество в регионах уже переболели. Поэтому у руководства различных субъектов так или иначе есть оценочная ситуация и в зависимости от этого они принимают те или иные решения. Если мы говорим о Москве, то она первой приняла на себя удар, и цифры показывают, что именно здесь больше всего людей переболели как в абсолютном числе, так и в относительном. Столица — лидер в данном отношении, поэтому число непереболевших людей здесь меньше, чем в отдельных регионах, и постепенный выход из эпидемии в Москве целесообразен.

Хотя, собственно, о каких карантинных мерах речь? Их в достаточно жестком виде нет уже давно. Есть относительно лайтовые ограничения, которые были сняты, — это запрет на посещение развлекательных заведений после 23:00 и, что больше влияет на ситуацию, образовательная деятельность, функционирование школ, средних и высших учебных заведений. Обратный перевод учебных заведений на очную форму работы действительно может спровоцировать небольшой рост заболеваемости в каждом конкретном регионе. Но, еще раз повторяю, мы уже остаточно давно болеем и поэтому обратный перевод не должен сколь-либо значительно негативно повлиять на ситуацию. Ну и нельзя саботировать образовательный процесс слишком долго. Школьники и студенты — это наше будущее, и, поскольку пандемия длится год, продолжать обучение в дистанционной форме крайне неэффективно именно с точки зрения образования, просто потому, что данная форма, как бы мы ни старались, все-таки далека от совершенства. Онлайн-образование когда-нибудь, может быть, станет нормой, но сейчас и преподаватели, и система образования не готовы в той полной мере, которая требуется для хорошего, качественного результата. Не нужно забывать о том эффекте социального общения, который получают школьники и студенты, фактически таким образом формируя основы социальных навыков общения и друг с другом, и со взрослыми, и с преподавателями. Это крайне важный компонент, и если мы продлим на еще более длительный срок режим дистанционного обучения, то усугубим и без того излишнюю гаджетизацию и диджитализацию молодого поколения. Оно уже в большей степени общается друг с другом через мессенджеры, предпочитая такую форму живому общению.

Я думаю, что все эти аспекты учитываются и принимаются во внимание при решениях об отмене карантинных ограничений там, где подобное возможно, где серьезных побочных эффектов не должно произойти. Данные эффекты математически просчитываются.  

— В популяции россиян вырабатывается коллективный иммунитет, и указанные смягчения безвозвратны, или это опять временная передышка до октября–ноября, а затем последует новая волна? Например, врач и телеведущий Александр Мясников говорит, что спад заболеваемости во многих странах происходил не из-за введенных мер, а из-за волнообразного характера инфекционного процесса. Он считает, что новая волна начнется в конце весны, то есть спустя 3–4 месяца после наблюдаемого спада. «Хотя, может быть, летом нам повезет, но на осень это сдвинется абсолютно точно», — сказал Мясников. Каков ваш сценарий на текущий год?

— Не хочу быть пророком, просто высказываю свое мнение, но надеюсь, что у нас сейчас такая затухающая синусоида. Если говорить по времени, то я уже сказал, большое количество людей переболели, это безусловный плюс к выработке коллективного иммунитета, к тому же мы можем активно влиять на затухание данной синусоиды вакцинацией. Сейчас заявленные объемы [производства вакцин], о которых говорится, — это 1,5 миллиона доз в месяц. Если мы, то есть фармкомпании, которые вовлечены в процесс масштабирования, поднажмем и будем поставлять не 1,5, а 3, еще лучше 6 миллионов доз в месяц, то это, безусловно, должно конвертировать ситуацию. И невзирая на то, что Мясников предрек вторую, третью и 33-ю волну, смотря с какой детализацией смотреть на данные колебания, математика все-таки вполне себе однозначная здесь. Если у вас сокращается доля популяции, которая может заразить, то у вас уменьшается возможность каких бы то ни было дополнительных флуктуаций. Они все еще будут возможны, но в гораздо меньшем объеме.

Опять же, надо понимать, что разные возрастные категории переболевают в различной доле. Наиболее активное и работоспособное население в возрасте 25–40 лет, конечно, больше всего переболело. Среди данной категории наиболее высокие показатели перенесших коронавирус, и в отдельных регионах эта доля давно перевалила за 50 процентов. Взрослое поколение старше 60 лет далеко от этих 50 процентов. И слава богу, потому что, как вы сами понимаете, именно указанной группе переболевать не стоит. Поэтому наши оценочные представления о том, что достаточно большая доля населения страны уже переболели, и, если добавить к ней долю вакцинирующихся, наращивая эту долю с 1,5 миллиона до как минимум 6 миллионов человек в месяц, я думаю, что неоткуда ожидать новых вспышек. Если подобного не сделать, то, конечно, вынуждены будем рассчитывать только на естественную вакцинацию. Мы уже видим, что определенные объемы вакцины пошли, и они должны увеличиваться. Та компания, которая производит эти 1,5 миллиона доз, сейчас занята масштабированием своего производства с целью удвоения и утроения объемов выпуска. Остальные фирмы на подходе. Если в феврале мы смогли удвоить число вакцин, то это очень здорово. В марте сможем еще раз удвоиться, и значит, в апреле–мае фактически закроем необходимые объемы вакцинации. По моим предварительным подсчетам, минимальная оценка числа вакцин для возрастной группы 18–60 лет — примерно 16 миллионов доз. Это минимум. Оптимум — примерно 32 миллиона доз во временном промежутке февраль–май. Подобное надо делать, не затягивая. Соответственно, таргетировать отдельно пожилых людей, и отдельно поэтапно идти к созданию вакцины для подростков в возрасте 12–18 лет.

«Пока вообще непонятно, какой вирус более контагиозный, — британский или российский» Фото: «БИЗНЕС Online»

«У каждого инфицированного немножко свой вирус»            

— Как с момента своего появления мутировал  SARS-CoV-2? Что он представляет собой сегодня с точки зрения генной структуры, вирулентности и так далее?

— Геном у него единственный, представлен достаточно протяженной РНК-молекулой, больше 30 тысяч нуклеотидов. Он постоянно мутирует, и можно упрощенно сказать, что у каждого инфицированного немножко свой вирус. И даже, в общем-то, некий консорциум вирусов. То есть если одного инфицированного пациента представить своеобразным поселением, то в этом поселении живут близкие родственники, SARS-CoV- вирусы, практически не отличающиеся друг от друга, может быть, только на несколько мутаций. Внутри данного поселения есть свой внутренний отбор. Одни мутации могут быть бенефитны, другие нейтральны, третьи негативны для эволюции вируса, и поэтому отбираются те, которым даются наиболее бенефитные преимущества. И уже даже в одном организме будут доминировать какие-то определенные вирусы. Наглядно это можно проследить на примере иммунодефицитных людей, у которых развивается какая-нибудь Б-клеточная лимфома и которые находятся на химиотерапии, и поэтому у них иммунитет нефункционален. В организме таких людей вирус может жить достаточно продолжительное время.

Кстати, одна из статей, подготовленная коллективом Егора Базыкина, как раз о подобном пациенте, и там у них вирус накопил то ли 15, то ли 18 мутаций дополнительно. Это говорит о том, что он постоянно изменяется. К примеру, британский консорциум исследовал 124 тысячи вирусов, выделенных из организмов заболевших людей. По их оценкам, из каждого 10-го инфицированного (и только в С-белке, не говоря уже об остальных генах) они нашли 1,7 тысячи с лишним мутаций во всех разных вирусах. Понятно, что далеко не все мутации закрепляются, что это процесс постоянной селекции и отбора. Таким образом появился, например, британский вирус, так эволюционируют российские вирусы, появляются бразильские, южноамериканские, индийские и прочие мутационные варианты. Мы знаем об указанных вирусах благодаря исследованиям. Ученые публикуют результаты либо в виде статей, либо в виде отчетов, СМИ подхватывают сведения, раскручивают, и дальше политики на основании этих данных уже вынуждены делать свои заявления. Например, вводить карантинные меры. Потому что те заявления, с которыми выступил британский консорциум, несли информацию о том, что „британский“ вирус в 1,7 раза более инфекционен, чем исходный уханьский вариант. И политики обязаны оказались реагировать. Сначала премьер-министр Великобритании  ввел карантинные меры внутри страны, а потом СМИ Евросоюза и других стран подхватили данную новость, и дальше по цепочке практически все политики, включая наших, вынуждены были так или иначе реагировать на подобное, в том числе закрывать сообщение с Великобританией. Вместе с тем есть отметка, что у нас пациент с британским вирусом зарегистрирован уже в декабре 2020 года. То есть имеет место всегда немножко запоздалая реакция.

— То есть „британский“ вирус по России давно гуляет?

— Да, он зафиксирован. Но это не значит, что он какой-то суперконтагиозный. Пока вообще непонятно, какой вирус более контагиозный, — „британский“ или „российский“. Британцы сравнивали свой вирус с исходной версией, а это все равно что сравнивать развитие только что родившегося ребенка с IQ годовалого. Понятно, что ребенок, которому год, будет намного более развит, чем только что родившийся. Такое сравнение в некоторой степени бессмысленно, потому что нужно сопоставлять именно „британский“ вирус с „российским“, с циркулирующими в Европе и так далее. Понятно, что все со всеми сравнивать очень трудно, нужен какой-то условный стандарт. Но пока у нас есть стандарт только внутри некоторых стран. Что касается межстрановых контактов в данной области, то, может быть, между отдельными государствами существует более хороший диалог в плане вирусологии и эпидемиологии, но это пока не всеобъемлющий процесс. К сожалению, ВОЗ не является достаточно серьезным посредником в этих отношениях. Она сейчас скорее напоминает такое СМИ-агентство, которое в большей степени делает различные заявления, нежели координирует и решает проблемы.

— В интервью «Известиям» вы сказали, что южноафриканский штамм «точно хуже британского, так как он идет по пути приобретения мутаций для того, чтобы повторно заражать людей». Мы как-то готовимся к подобной эволюции этих штаммов? Скоро откроется курортный сезон, и наши люди всеми правдами и неправдами двинутся в различные уголки мира, а если сделают прививки, то и правила безопасности соблюдать, скорее всего, не будут. Могут ли они заразиться, несмотря на прививки, на то, что уже переболели и так далее?

— Нет, если вы уже переболели или вакцинированы, то вам, скорее всего, COVID-19 не страшен, по меньшей мере в течение ближайших нескольких лет. В самом крайнем случае, если у вас ребенок заболеет, поскольку он не иммунизирован, а вы будете находиться с ним постоянно, не изолируетесь, то понятно, что при контактах получите самую большую дозу вируса. Какие-то симптомы в данном случае возможны, но все равно это будут легкие формы.

— А вообще можно ли сказать, что штамм эволюционирует по пути приобретения неких «суперспособностей», чтобы повторно заражать людей?

— Вирус приобретает мутации. В силу того что мутации для „южноафриканского“
вируса позволяют ему уходить от некоторых моноклональных антител, дают нам основание делать вывод о том, что в Южной Африке, как и в некоторых других странах, для лечения больных средней и тяжелой формы используется плазма крови переболевших людей, в которой есть антитела. Некоторые плазмы содержат больше нейтрализующих антител, некоторые меньше, но тем не менее применение такой плазмы приводит к тому, что вирус какое-то время до полной нейтрализации в организме данного пациента имеет возможность продолжать мутировать вместе с этими антителами и приобретать те мутации, которые позволили бы ему обходить нейтрализующий эффект  антител. Просто потому, что нет других компонентов и иммунитет еще не развит. Поэтому что важно? Чтобы таких больных, для которых применяют плазму для терапии, изолировали и они впоследствии не были источниками инфекции.

В случае с „южноафриканским“ вирусом мы видим, что он распространился, и, скорее всего, это произошло потому, что там плохо соблюдается изоляция больных, которых лечат плазмой переболевших доноров. Это то же самое, что и с антибиотиками. Если вы начинаете принимать антибиотики, значит, есть вероятность развития выработки штаммов, которые будут устойчивы к данным препаратам. Во время приема антибиотиков важно, чтобы не контактировать с другими людьми с тем, чтобы не передать им бактериальную инфекцию. В случае с коронавирусом, если применять нейтрализующие антитела либо сыворотки, важно, чтобы человек не смог передать продукты их работы другому. Иначе он передаст существенно более модифицированный вирус, который будет содержать мутации, позволяющие ему избегать нейтрализующего эффекта антител, а подобное сделает применение плазмы менее эффективным. Это будет ускорять эволюцию в сторону от иммунитета, и в частности от вакцин. Необдуманное применение таких технологий приводит к ускорению эволюции в сторону ухода от приобретенного иммунитета.

— Недавно поднялась очередная волна по поводу бразильского штамма.

— Это СМИ-эффект. Нет информации — нет волны, есть информация — есть волна. Британский штамм задал моду, все начали секвинировать и искать у себя данный штамм. Но в большинстве случаев находят не британский штамм, а свои, местные, формы: в России — российский, в Южной Африке — южноафриканский, в Бразилии — бразильский. А чем они друг от друга отличаются, можно понять только в прямом функциональном сравнении с описанием отдельных мутаций. Это тот самый технологический прогресс, СМИ и прозрачность данных. Чем больше информации, тем больше есть почвы для обсуждения. Вот мы из Индии ничего не слышали, возможно, оттуда скоро что-то придет.    

— Но Франция вместе с тем закрыла свои границы, именно опасаясь британского, бразильского и южноафриканского штаммов COVID-19. Насколько эффективны данные действия?

— Любой карантин имеет свою меру. Что касается Франции, то это политизированное решение. В основном такие решения принимаются под давлением СМИ, общества, но ни то ни другое, как вы понимаете, не является экспертом в области эпидемиологии. Какая-то громкая публикация в СМИ про британский штамм и его опасность может вызвать закрытие границ. По-хорошему, если уж закрывать границы, то это надо было делать с самого начала и держать закрытыми все время пандемии. Нынешние же решения я оцениваю со знаком минус. На мой взгляд, если вы уж что-то делаете, то делайте хорошо. А вот эта флюгерность принятия решений выглядит просто глупо с точки зрения результатов и последствий.

«С большой вероятностью я могу вам сказать, что в сентябре не появится вирус, который бы поставил под сомнение имеющуюся вакцину. Если мы о «Спутнике V» говорим» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Вирусу далее эволюционировать все сложнее и сложнее»

— А не получится ли так, что к следующей осени появится очередной новый, как вы говорите, доминирующий вариант вируса, против которого уже разработанные вакцины будут не слишком эффективны? Или это исключено?

— Вы хотите простых ответов на сложные вопросы. Теоретически и гипотетически предположить можно все что угодно, но на практике, скорее всего, это невозможно, поскольку количество людей, которые уже переболели вирусом SARS-CoV-2, достаточно велико и продолжает расти. Подобное означает, что вирусу далее эволюционировать все сложнее и сложнее, потому что его субстрат (а это люди, которые еще не переболели) становится все меньше в мире, и в частности в Российской Федерации. А мутирует вирус, переходя от одного человека к другому, и чем меньше непереболевших и невакцинировавшихся людей, тем сложнее вирусу эволюционировать и приобретать новые мутации. С точки зрения статистики вы понимаете, что с каждым месяцем вирусу сделать это становится все сложнее. Когда вирус только попал в человеческую популяцию, для него практически каждый человек был субстратом и возможностью для развития. Сейчас таких людей, наверное, каждый третий. Двое из троих уже имеют иммунитет. И подобных людей становится все больше и больше, и поэтому появление какого-то вируса, который бы мог как-то значительно отличаться от текущего, крайне маловероятно. Это значит, что он должен мутировать с огромной скоростью. А мы изучаем SARS-CoV-2 уже более года и знаем примерно, как быстро он мутирует, какое количество мутаций в среднем может приобретать. Поэтому с большой вероятностью я могу вам сказать, что в сентябре не появится вирус, который бы поставил под сомнение имеющуюся вакцину. Если мы о «Спутнике V» говорим.

— К слову, по сообщениям профильных СМИ, ученые в Швейцарии разработали «двойное антитело» второго поколения, которое защищает от SARS-CoV-2 и всех известных штаммов. Также новое антитело предотвращает мутации вируса, снижающие эффективность терапии. Этого удалось добиться, объединив два природных антитела в единую искусственную молекулу, названную биспецифическим антителом. Данные антитела не позволяют вирусу изменить свою структуру плюс они снижают вирусную нагрузку в легких и снимают воспаление, характерное для COVID-19. Как вы прокомментируете указанное открытие?

— Это просто одна из разновидностей технологий, когда рекомбинантные антитела могут содержать две цепи тяжелых и две легких. Что они сделали? То, что у вас рекомбинантное искусственное антитело соединяется не только с одним участком, а с двумя. Здесь есть небольшое преимущество, немного повышается эффективность, но это не что-то невообразимо уникальное и универсальное, а одно из направлений производства рекомбинантных искусственных антител. Используя данные антитела, вы можете сделать так, что у вас левая часть будет связывать что-то одно, а правая другое, таким образом вы сможете „сшивать“ что-то, что в норме вместе не находится.

— Но подобное преподносится чуть ли не как панацея. Это действительно такая уникальная вещь?  

— Нет, не панацея. Это маркетинг. Они занимаются использованием ситуации в своих целях. Если вы разработчик препарата, то вы, конечно, будете его всячески маркетингово продвигать.

— А у нас в данном направлении идет какая-то работа?

— Да, имеется ряд групп, которые занимаются созданием нейтрализующих антител. К сожалению, и вы это должны понимать, срок жизни нейтрализующих антител довольно короткий. То есть если вирус будет достаточно быстро мутировать, то вероятность того, что приобретется устойчивость к антителу, высокая. Это в принципе ограничивает период применения таких нейтрализующих антител. Поэтому если их делают, то в виде микста, то есть не одно, а сразу набор нейтрализующих комбинаций, потому что вирусу гораздо сложнее, когда у вас комбинация антител. У него в данном случае будет гораздо меньше возможностей уйти от этого иммунитета. Примерно так у нас иммунные ответы, в общем-то, и работают. Но тем не менее все равно вирусы достаточно быстро эволюционируют, и их даже такие, в общем-то, продвинутые системы не останавливают на своем пути. Да, на 99 и 9 процентов в своем периоде это все сработает, но один вирус мутирует, и он будет потом доминировать. Здесь направление с точки зрения нейтрализующих антител для фармкомпаний применительно к вирусологии менее интересно, потому что период жизни таких препаратов ограничен. А это значит, что вы сможете продавать свое лекарство не так долго.

То же самое с антивирусными препаратами. Обычно они имеют ограниченный срок действия, просто потому, что вирусные частицы достаточно быстро мутируют. Поэтому фармкомпании обычно все-таки не инвестируют в подобного рода направления, понимая всю эту финансовую перспективу. Плюс к этому вы должны проводить данные антитела через регуляторные барьеры, как любой другой препарат. Только в условиях пандемии компании получают такие привилегированные возможности. В норме вы будете заниматься подобным годы, и в силу того, что это достаточно длительная по срокам процедура, часто такие подходы к антивирусным препаратам становятся неэффективными. На тот момент, когда вы все-таки зарегистрируете свой препарат, вирус уже мутирует и лекарство становится неэффективным. Обычно фармкомпании в такие направления не идут. Но сейчас мы видим упрощение регуляторики, особенно в условиях пандемии, и такие ускоренные высокотехнологичные биоплатформы, которые позволяют разрабатывать препараты на основе антител существенно быстрее, чем это было раньше.

От инфекции, как и от любой патологии человек сразу не вылечивается — нужна длительная реабилитация Фото: «БИЗНЕС Online»

«Новых симптомов нет, и неоткуда взяться»

— Ряд медиков, судя по публикациям в СМИ, утверждают, что симптомы COVID-19 постоянно расширяются. Так, помимо респираторных и общих симптомов (заложенность носа, лихорадка, сухой кашель, боль в горле, груди, одышка, усталость), в списке можно найти проблемы с пищеварением, тревожные расстройства нервной системы, проблемы с глазами, включая симптомы конъюнктивита (и уже зафиксирован первый случай наступления слепоты) и так далее. О чем это говорит?

— На самом деле новых симптомов нет и неоткуда взяться. Преимущественный путь инфекции для человека — это воздушно-капельный, через респираторные пути. Соответственно, инфицируется наша дыхательная система, вирус мультиплицируется в легких и дальше по кровотоку распространяется во внутренние органы. Часть вирусов выдыхается, и мы со слюной, едой его проглатываем, вирус попадает в желудочно-кишечный тракт, таким образом, заражая кишечник. Это было изначально, есть и сейчас. И возможны осложнения, связанные с желудочно-кишечным трактом. Сразу также было понятно, что вирус может инфицировать нас и через другие слизистые, в частности через глаза. Поэтому профессионалы-медики, помимо маски, всегда носят защитные очки, чтобы случайно рукой не занести вирус через слизистую глаз. Так что здесь пока никто ничего нового не сообщил. Идут просто информационно-манипуляционные игры для СМИ.  

— При этом многие выздоровевшие пациенты жалуются на самые разные нарушения здоровья, от сильной и быстрой утомляемости до сердечных и кишечных проблем. Коронавирус наносит какие-то глубокие, неизлечимые повреждения организму или человек полностью излечивается со временем?

— Ну как вам сказать. Когда вирус инфицирует относительно здорового человека, то он это переносит довольно легко. Если пациент с букетом хронических заболеваний, то понятно, что после излечения его реабилитация занимает достаточно длительное время. На это и нужно обращать внимание. От инфекции, как и от любой патологии человек сразу не вылечивается — нужна длительная реабилитация. Необходимы восстановительные процедуры, уход за собой. Если вы потеряли достаточно значительный объем легких после инфицирования COVID-19, то этот объем нужно восстанавливать, чтобы предотвратить фиброз. Вирус обладает такой полиорганнной тропностью, поэтому он поражает целый ряд органов. В частности, приводит  к деструкции и дисфункции различные эндокринные железы. Изменения, может быть незначительны, тем не менее влияют на регуляцию целого ряда процессов. Поэтому люди, которые ведут здоровый образ жизни, относительно легко это переносят. Но если у человека какое-нибудь заболевание, он тучный, грузный, имеет диабет второго типа, понятно, что там уже тотальная дисфункция и имеет место нарушение регуляторных процессов. Человек живет в крайне сложной ситуации, да еще получает такую существенную нагрузку в виде вируса. Ему и без того надо заниматься своим здоровьем, сидеть на диете, заниматься спортом, работать со своей психикой, поскольку диабет второго типа — психологическое заболевание. Данные люди все знают, но ничего подобного не делают, они в некоторой степени уже поставили на себе крест. Я смотрю на диабетиков второго типа, знаете, это что-то вроде наркомании, или табакокурения, или алкоголизма — на мой взгляд, психологическое заболевание. Люди себя до указанного заболевания довели, и многие из них, осознав, что имеют его, практически не лечатся, даже не пытаются себя вытащить из этой ситуации. Поэтому им, конечно, очень сложно помогать. Тут работает принцип: спасение утопающих — дело рук самих утопающих как минимум. Мы — врачи, ученые, другие службы — сколько угодно можем говорить им, убеждать, пытаться помочь, но, если человек сам не будет стараться, очень сложно что-то сделать.

А так, конечно, вирус ничего хорошего не приносит с собой всем и переболевать им не стоит никому. Лучше все-таки привиться, потому что SARS-CoV-2 несет с собой, помимо возможной смерти, угрозу побочных эффектов от тромбозов. Это, во-первых. Во-вторых, более долговременный эффект — он действительно поражает эндотелий сосудов, что приводит к увеличению, особенно у тучных людей, образования холестериновых бляшек. Что, как вы понимаете, повышает риск ишемических заболеваний, таких как инсульт, инфаркт, ишемия конечностей. Подобное приводит к повышению летальности.          

— Если SARS-CoV-2 попадает в организм человека с тяжелыми заболеваниями, например больного диабетом, находящегося на диализе, и так далее, это как-то влияет на его мутации? Грубо говоря, если такой человек потом заражает мутировавшим в нем вирусом здоровых людей, это будет более опасным и станет и сложнее поддаваться лечению?

— Нет, для большинства вирусов подобное обычный путь мутирования. Исключение составляет дисфункция иммунной системы, там, где она каким-то образом подавлена. Это онкологические больные, находящиеся на цитостатиках химиотерапии, различные тяжелые аутоиммунные проявления, Б-клеточные и Т-клеточные лимфомы, с теми же самыми цитостатиками, где есть обусловленный иммунодефицит либо по заболеваниям, либо по лечению. В организмах таких больных вирус действительно может мутировать достаточно долго в хронической форме, и, в общем-то, именно данные пациенты могут служить своеобразными продуцентами. В них, как в инкубаторах, вирус может достаточно долго жить, и именно там он может мутировать в значительной степени. Если таких больных еще и начинают лечить нейтрализующими антителами, от которых вирус начинает уходить, поскольку иммунитет нефункциональный, а нейтрализующие тела — это полумеры… И тут, как я уже говорил, важно изолировать подобных больных, чтобы они не смогли передать свой усиленно мутирующий вирус кому-то еще.

— Было много информации о том, что мужчины заболевают COVID-19 чаще женщин и также летальность среди них выше. Это действительно так?

— Есть ложь, большая ложь, и статистика. Так вот все где-то между статистикой и большой ложью. Все зависит от того, как на это посмотреть. Вообще в данном отношении значимых отличий между мужчинами и женщинами нет. Есть возрастные и всякие прочие тренды по смертности. Есть общая закономерность Российской Федерации, что мужчины живут меньше, чем женщины, значит, и хронических заболеваний у них в более раннем возрасте больше, чем у женщин, — подобное из указанной серии закономерности. Согласно ей и смертность распространяется.      

«Наличие быстрой экспресс-диагностики ведет к созданию таргетных препаратов против вирусов и бактерий. Я надеюсь, что обороты не будут сбавлены» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Многие осознали, что борьба с острыми вирусными инфекциями может быть прибыльным делом»

— Основатель корпорации Microsoft Билл Гейтс заявил, что мир не готов к следующей пандемии, которая может быть в десятки раз хуже нынешней. Что это может быть за пандемия и почему мир к ней не готов? Что надо сделать, чтобы ее предотвратить или эффективно подготовиться?

— Давайте не будем еще одну спекуляцию рождать и разжигать. Все эти заявления беспочвенны по поводу «мир готов, не готов». Конечно, хотелось бы, чтобы Российская Федерация, не говоря уже обо всем мире, вынесла из этой пандемии соответствующие уроки, разработала список мер быстрого реагирования на случай возникновения новой пандемии. Я очень надеюсь, что мы это сделаем. Но мы уже столько раз сталкивались с пандемиями, после которых довольно быстро забывали обо всем плохом, что с нами произошло. Длительное планирование — не для нас, я имею в виду человечество. Мы живем короткими интервалами. Вот американцы то строят стену с Мексикой, то ее сносят. Ну какая здесь логика? Полная непоследовательность. Это же относится и к пандемической тематике. Сегодня, когда она бушует, список разработанных мер вам кажется злободневным, логичным, рациональным, и вы готовы миллиарды долларов ассигновать на борьбу с текущей и будущими пандемиями. А буквально через год, когда все забудется, вы будете одобрять новый бюджет на такие мероприятия и подумаете, а нужно ли выделять миллиарды на это дело, давайте оттуда сто миллионов долларов уберем на, как вам кажется, более важные дела. Через год вы еще сократили, через два еще и, в конце концов, сведете бюджет, скажем центра предупреждения и борьбы с инфекционными заболеваниями, к нулю. И вроде как нормально, потому что пандемии-то нет. Потом она опять придет, и вы вспомните, что у нас же есть организации, которые должны вроде как бороться с подобным, но которые последние 10 лет почему-то не финансировались. Это не только в России, везде так. Такова наша природа, норма реакции.

— Российсое научное сообщество уроки для себя вынесло, какие-то зарубки сделало?

— Все начинает работать, когда есть прямые и обратные связи. Если нет обратной связи — значит, ничего не работает. Сейчас многие формакомпании, которые вошли на рынок и начали создавать системы диагностики для ОРВЗ, в частности для SARS-CoV-2, поняли, что это может быть прибыльно и востребовано. Наличие быстрой экспресс-диагностики ведет к созданию таргетных препаратов против вирусов и бактерий. Надеюсь, что обороты не будут сбавлены. Я призываю всех, в том числе ваших читателей не бояться этого слова «зарабатывать», потому что если на подобном нельзя зарабатывать, то в данной области не будет делаться никаких открытий и не станет изменяться ситуация. Сейчас многие осознали, что борьба с острыми вирусными инфекциями может быть прибыльным делом, и если это все не затухнет, то мы, скорее всего, перестанем терпеть острые респираторные вирусные инфекции, прекратим лечить их чаем с малиной, ставить диагноз ОРВИ, а все-таки будем детектировать, какой именно у нас вирус и чем конкретно мы больны. Будем лечить определенный вирус, что, скорее всего, приведет к кардинальному изменению образа жизни. Вы же понимаете, что как раз вирусные инфекции являются причиной многих других заболеваний. Это должно привести к тому, что продолжительность и качество жизни у людей должны измениться.