Ландер про уход из «Ак Барса» и любовь к России. Но в основном о Билялетдинове

Антон Ландер провел два сезона в «Ак Барсе»: выиграл Кубок Гагарина и был лучшим центрфорвардом команды в чемпионский год

Шведский нападающий Антон Ландер провел два сезона в «Ак Барсе»: выиграл Кубок Гагарина и был лучшим центрфорвардом команды в чемпионский год.

Этим летом у него закончился двухлетний контракт — в Казани готовы были сохранить топового нападающего, но все упиралось в его зарплату. Зимой появилась информация, что Ландер получал в Казани 140 млн рублей в год, а по новому контракту готов был получать не меньше 120 млн рублей. Менеджеры «Ак Барса» предлагали в два раза меньше.

Договориться о новом соглашении не удалось. Казанцы обменяли права на хоккеиста в «Локомотив» и получили взамен форварда Эмиля Галимова. Сам Ландер говорит, что деньги не были определяющим фактором в переговорах с «Ак Барсом».

Сейчас Ландер играет в Ярославле под руководством канадского тренера Крейга Мактавиша, с которым работал еще в НХЛ. Канадец называет трансфер Ландера «великолепным» и видит его в первом звене.

В интервью Руслану Васильеву Ландер рассказал об уходе из «Ак Барса», любви к России, объяснил, за что уважает Зинэтулу Билялетдинова и почему этим летом не уехал в НХЛ. 

— Антон, почему не удалось договориться с «Ак Барсом» о новом контракте?

— Деньги не играли ключевую роль. Наверное, просто пришло время сменить обстановку. Когда я понял, что не останусь в «Ак Барсе», поговорил со Стаффаном Кронваллем (шведский защитник «Локомотива» — прим. ред.) — он мне рассказал, что в «Локомотиве» отличная организация.

Еще в Казани произошли перестановки: ушли Зинэтула Билялетдинов и Иржи Секач, с которым я играл в одной тройке. Все это в совокупности сказалось на моем переходе.

— Зимой появилась информация, что вы получали в «Ак Барсе» 140 млн рублей в год и хотели бы сохранить эту зарплату. 

— Вне зависимости от слухов я провел в Казани потрясающее время. Если в клубе посчитали, что у меня слишком большой контракт, то я не обижаюсь. «Ак Барс» — отличная организация, меня тут все устраивало, я был счастлив. Никаких претензий к «Ак Барсу» у меня нет.

— Вы бы продлили контракт с «Ак Барсом», если бы Зинэтула Билялетдинов остался в Казани?

— Не факт, но шансы были бы выше.

— Вы как-то попрощались с ним лично? 

— Сейчас мы с ним не общаемся. В последний раз я видел его, когда закончился сезон. 

— Приход Мактавиша в «Локомотив» способствовал вашему переходу?

— Нет, тогда я не знал, что Мактавиш возглавит «Локомотив». Это выяснилось на чемпионате мира, один из сотрудников сказал, что у нас в Ярославле новый главный тренер — и это Мактавиш.

— Вы говорили, что Мактавиш сильно помог вам в «Эдмонтоне», когда были проблемы. Что вы имели в виду?

— Он помог мне с личным вопросом. Полностью вошел в мое положение, много говорил со мной и сказал, что я могу уехать в Швецию, если мне очень надо. В общем, он по-человечески повел себя.

— Говорят, он очень много общается с игроками лично. Это так?

— Это правда. Не только много общается, но и заботится о них, полностью им доверяет. Отличные качества для тренера — они помогают в строительстве нашей молодой команды. Думаю, у нас будет боеспособный клуб.

— Но еще говорят, что он очень жесткий специалист.

— Я с ним мало работал как с тренером. Когда играл в «Эдмонтоне», он был в руководящей должности. Но тренер должен быть жестким, чтобы донести до игроков какие-то моменты. Нельзя быть только хорошим.

— Он не работал тренером 7 лет. Многие считают, что это слишком большой срок.

— На самом деле об этом лучше спросить его самого. Но я видел интервью, где он говорил, что постоянно находился с командами, даже если не тренировал. По сути, он далеко не отдалялся от тренерской работы.

«У Билялетдинова все было заточено на игру в обороне. Он говорил: «Если все хорошо в обороне, значит, руки у вас могут быть более развязанными в атаке»

«ОДНО ИЗ ПЕРВЫХ СЛОВ, КОТОРОЕ Я ВЫУЧИЛ НА РУССКОМ, — «КОЛЛЕКТИВНО»

— Если Мактавиш производит впечатление открытого человека, то Билялетдинов всегда себя сдерживал на публике. С игроками он был таким же?

— Его поведение с журналистами было способом защиты команды. Он никогда не хотел ничего выносить наружу. С игроками он был другими — всегда готов был выслушать и помочь.

— Всех удивил его буллит на матче звезд в Казани. Как вы отреагировали?

— Для меня это тоже стало сюрпризом. В команде все были в восторге. Он сделал его для болельщиков, хотел их порадовать. Опять же, это говорит о том, что он не такой уж и скрытный.

— Можете рассказать какую-нибудь историю, которая характеризует Билялетдинова?

— Ключевой момент его работы в том, что он все делает в интересах команды. Одно из первых слов, которое я выучил на русском, — «коллективно». Он всегда утверждал, что мы должны быть вместе. А если говорить о хоккее, то у Билялетдинова все было заточено на игру в обороне. Он говорил: «Если все хорошо в обороне, значит, руки у вас могут быть более развязанными в атаке». Билялетдинов всегда объяснял, что нужно играть с головой, сердцем и ногами. А слова про труд — да, это один из основных его постулатов.

— Еще говорят, что он часами мог проводить тактические собрания.

— Не помню такого. Максимум — 40–45 минут. Возможно, иногда мы слишком долго разбирали матчи, но на это были причины.

— Многие называют хоккей Билялетдинова скучным.

— Со стороны может показаться, что это действительно скучный хоккей. Наверное, так и есть. Но все знают, как играла Казань при Билялетдинове: плотно, компактно. Для меня не важно, какими методами побеждать. Для меня главное — победа. Если в конце концов ты выиграешь — значит, все оправдано. Мы выиграли Кубок Гагарина, тактика Билялетдинова сработала.

— Да, но в следующем сезоне «Авангард» обыграл «Ак Барс» 4:0 в первом же раунде Кубка Гагарина.

— Нужно отдать должное сопернику, который сыграл хорошо и был лучше нас. Мы не сыграли на своем уровне.

— Почему не сыграли на своем уровне?

— Я не знаю. Скорее всего, «Авангард» просто был лучше нас. Мне очень понравился хоккей соперника, который потом дошел до финала.

— Вы согласны, что «Авангард» показал тотальный хоккей, к которому «Ак Барс» оказался не готов?

— Я не тренер, поэтому не могу ответить на этот вопрос. На мой взгляд, «Авангард» играл просто — забрасывал шайбу в нашу зону, бежал за ней и постоянно контролировал игру. Хоккей у них был простой, но эффективный.

— Было заметно, что Билялетдинов часто позволял вашей тройке на льду больше, чем другим.  

— Да, возможно, в атаке нам иногда разрешалось отойти от изначального плана, но, опять же, в атаке можно было взаимодействовать только при том случае, если мы успевали в обороне. Возможно, складывалось такое ощущение из-за того, что между нами была отличная химия. Благодаря этому мы находили нестандартные ходы, которые казались обходом тактики.

— Насколько часто вам приходилось подчищать в обороне за Джастином Азеведо и Иржи Секачем?

— В нашей тройке каждый умел и знал, как играть в обороне. У нас было так: кто первым возвращался в оборону, тот и выполнял роль центра. Это несложно.

— За счет чего у вас образовалась такая химия в тройке?

— Скорее всего, причина в том, что Секач и Азеведо были вместе во «Льве», до моего прихода они играли в Казани — у них уже была связка. Мне нужно было просто удачно в нее вписаться. В какой-то момент я им просто сказал: «Ребята, вы можете отдавать мне шайбу — я помогу». 

«Когда я играл в хоккей на улице, представлял себя Петером Форсбергом и Сергеем Федоровым»

«Я ПОНИМАЮ, ЧТО ДВЕРЬ В НХЛ ДЛЯ МЕНЯ ЗАКРЫТА»

— Вы выиграли Кубок Гагарина, в России вас называют одним из лучших центров, но вам не предложили контракт в НХЛ. 

— Ключевой момент в том, что если бы я хотел получить предложение из НХЛ, то мне пришлось бы ждать долго — вплоть до июля. Сидеть, ожидать драфт и открытие рынка. Был риск, что после такого мог бы остаться в России без контракта. Чтобы пойти на это, я должен был быть уверен, что в НХЛ мне точно предложат контракт.

Мне нравится в России: я провел тут два года, моей семье комфортно, и сам люблю эту страну, хоккей в КХЛ. Поэтому решение остаться не было трудным.

— Почему вы хотели вернуться в НХЛ?

— Здесь вопрос в детской мечте. Когда я играл в хоккей на улице, представлял себя Петером Форсбергом и Сергеем Федоровым, которые на тот момент были звездами в НХЛ. Мечтал тоже попасть туда, ставил перед собой такую цель.

— Но ведь вы уже осуществили мечту и съездили в НХЛ.

— Иногда мечта перевешивает определенные вещи. Порой хочется вернуться в детство и почувствовать себя тем самым мальчиком, который играл в хоккей на улице и мечтал однажды выиграть Кубок Стэнли. Но сейчас я для себя закрыл дверь в НХЛ и рад быть в Ярославле и играть в «Локомотиве».

— Вы думали о том, что после контракта с «Локомотивом» вам будет 30 лет и вернуться в НХЛ станет еще сложнее?

— Да, двери в НХЛ для меня закрыты. Я это понимаю.

— Тяжело было это осознать?

— Нет, потому что у меня были варианты в КХЛ. Мне нравится тут играть. Конечно, иногда закрадывается мысль в голову, что когда-нибудь какая-то команда позвонит мне и позовет к себе. Но, скорее всего, этого не произойдет. Но сейчас я не расстраиваюсь, потому что мне интересно в «Локомотиве», тут много молодых ребят, строится новая команда. Я верю, что мы сможем добиться успеха.

— Вы подчеркиваете, что вам очень нравится в России, хотя многие легионеры, наоборот, критикуют жизнь тут.

— Изначально я был позитивно настроен на поездку в Россию, потому что понимал, что в «Ак Барсе» у меня будет ключевая роль. Очень важно, чтобы на тебя надеялись. Я получал удовольствие от своей роли в «Ак Барсе», поэтому мне было комфортно.

К тому же мне нравится играть в КХЛ — это сильная лига, тут много техничных игроков. Второй момент — мне очень симпатичны люди в России, с ними здорово общаться. Многое еще зависит от взаимного уважения: если люди хорошо настроены друг к другу, то никаких проблем не будет. В команде мы заботились друг о друге, я ощущал это каждый день.

— Для европейцев мы в России хмурые и неприветливые.

— Если говорить в целом, возможно, какой-то стереотип есть. Но все, кто находится с командой, были приветливыми и позитивными, поэтому я не ощущал плохого настроения. Да и в целом никогда не замечал чего-то плохого в России.

— Расскажите, что вам больше всего понравилось во время жизни в России.

— Борщ! Это великолепный суп, я его очень полюбил. Второе — люди, которые окружали меня, нашу команду. Я столкнулся с хорошим и уважительным общением. Болельщики — третье, они безумные в Казани.

— А что не понравилось?

— Соленая сушеная рыба! Это первое и самое главное! Я не понимаю, как ее тут едят. Спросите у Миши Глухова, какую рыбу он ест — именно она мне и не нравится.

— Что еще?

— В России мне очень не хватает шведского сливочного масла. Оно здесь есть, но не такое, как у меня на родине.

— Бывший легионер «Сочи» Райан Уитни говорил, что русские любят одеваться дорого и ярко. Вы замечали это?

— Честно говоря, нет. Но мне нравится стиль русских игроков. Вообще, каждый имеет право одеваться так, как хочет. Европейские хоккеисты тоже любят яркие и дорогие вещи.

«Я не удовлетворен одной лишь победой в Кубке Гагарина. Но безумно рад был выиграть в Казани, скучаю по той команде»

— Вы говорили, что перешли в «Ак Барс», потому что устали быть неудачником и сидеть без трофеев. После победы в Кубке Гагарина это ощущение поменялось?

— Победы — это как наркотик. Если выиграл один раз — хочется второй и третий. Поэтому нет, я не удовлетворен одной лишь победой в Кубке Гагарина. Но безумно рад был выиграть в Казани, скучаю по той команде. У меня осталось много друзей в Казани: когда ты выигрываешь титул, образовывается особенная связь с партнерами.

— С кем у вас образовалась эта особенная связь?

— Моим хорошим другом в «Ак Барсе» стал Атте Охтамаа. Мы дружили семьями. Александр Свитов был хорошим капитаном, он заботился об игроках и обо мне, когда я был в Казани. Еще Альберт Яруллин — классный парень, он постоянно шутил. Альберт мало говорил по-английски, но мы все равно находили общие темы для разговоров.

— Знаете, что он открыл бизнес в Казани?

— Да? Какой?

— Барбершоп.

— Вау, и как вам там?

— Я еще не был, но говорят, что там высокий ценник.

— Оу, но я все равно постараюсь посетить это место, когда буду в Казани.

«Моим хорошим другом в «Ак Барсе» был Атте Охтамаа. Мы дружили семьями»

«Я МОГ ОКАЗАТЬСЯ В ОДНОЙ КОМАНДЕ С МОИМ ДРУГОМ УМАРКОМ: ОН ЗВАЛ МЕНЯ В УФУ»

— Что больше всего удивило, когда вы впервые приехали на сборы к Билялетдинову?

— Главное отличие было в беге. Я привык к коротким дистанциям, а здесь мы бегали по 5–10 километров, и весь путь нужно было выдерживать определенный пульс.

— Кроссы?

— Да, точно. Здесь все называют это кроссами.

— Говорят, что в «Ак Барсе» всегда были кроссы, потому что сам Билялетдинов любил их бегать.

— Возможно. Но при нем мы выиграли Кубок Гагарина, значит, вся наша подготовка была правильной. Он — один из великих тренеров в России, поэтому ничего плохого в кроссах я не видел.

«Посмотрите на его катание — оно очень хорошее, плавное. Как надо»

— Билялетдинов в отличной форме в свои 62 года.

— Он занимается собой, поэтому в хорошей форме. Посмотрите на его катание — оно очень хорошее, плавное. Как надо.

— В прошлом году вы были в Сочи с «Ак Барсом». Чем отличается подготовка к сезону у Мактавиша в сравнении с Билялетдиновым?

— Ключевое отличие в том, что с «Ак Барсом» у нас было больше беговых занятий, упражнений на велосипеде. Очевидно, что у каждого тренера подготовка и методы работы отличаются. Если говорить о тактике, то в Казани у нас было больше форчекинга. Но при этом я очень уважаю Билялетдинова, он меня многому научил. 

— Почти все иностранцы рассказывают, что в России очень много тренируются. 

— Да, в НХЛ все иначе, там намного меньше тренируются. Но я согласен идти на это и терпеть, если знаю, что оно сделает меня лучше. Во время сезона важно поддерживать хорошее состояние, держать себя в тонусе. Чтобы в играх не было мелких травм, важно хорошо поработать летом. Я понимаю, что это необходимо.   

— Почему в НХЛ меньше тренируются?

— В России предсезонная подготовка намного длиннее, а в НХЛ ты должен приехать в лагерь уже готовым. Игрокам там доверяют. Но если говорить обо мне, то я еще до старта сборов всегда тренируюсь у себя в Швеции. В любое время бываю готов к лагерю, поэтому для меня нет большой разницы между сборами в КХЛ и НХЛ.

Индивидуальные тренировки с моим тренером в Швеции направлены как раз на развитие навыков, которые необходимо мне улучшить. Во время сборов с командой это сделать тяжелее, потому что трудно уделить внимание каждому из 25 игроков.

— В России только в последнее время начали индивидуально готовиться к сборам. Вы видите разницу в менталитете игроков здесь и за океаном?

— Сложный вопрос. Про ментальность мне нечего сказать, но я могу ответить, что отличает русских игроков. Они очень мастеровитые относительно игры один в один, исключительно сильны индивидуально.

— В минувшем сезоне вы получили одну из самых сложных травм в своей карьере после столкновения с Азеведо. Как вы переживали период восстановления?

— Самым неприятным в этой травме стало то, что нельзя было кататься на льду. Если бы затронули верхнюю часть тела, то мне было бы проще. Когда ты не можешь кататься, многое теряешь. 

— Период восстановления — самое трудное время в психологическом плане. Насколько вам было тяжело?

— Часть профессии, такое бывает. Когда это происходит — первые дни тебя выбивает из колеи: нет настроения, плохо себя чувствуешь. Но есть другая сторона: ты должен вернуться после травмы сильнее, лучше, чем был ранее. Сейчас я как раз хочу стать еще сильнее.

– А как стать сильнее? Можно ведь, наоборот, замкнуться в себе или впасть в депрессию.

— Я понимал, что процесс восстановления займет примерно 8 недель. Там недалеко был плей-офф, в регулярном чемпионате оставалось сыграть буквально 10 матчей. Поставил перед собой цель — восстановиться полностью именно к плей-офф. Если ты ставишь перед собой четкую задачу, то достигать ее будет легче.

— Многие легионеры замыкаются в чужой стране, потому что рядом нет близких людей. Семья вам помогла?

— Да, все свободное время в Казани я проводил с семьей. Самое тяжелое в период восстановления, что ты теряешь общение с командой. Ты не в коллективе: не шутишь и не поддерживаешь общение с партнерами. Я очень скучал по этому времени.

— Чем вы занимались во время восстановления? Может, кино или книги?

— Самое хорошее в этой ужасной ситуации, что я мог больше времени проводить с семьей, смотреть, как растет сын. Сейчас больше всего скучаю именно по ним, не видел семью с самого начала сборов. Все свое свободное время я посвящаю родным.