При рассмотрении любого кризиса необходимо четко понимать, что у него есть базовые, фундаментальные причины, есть причины локальные, а есть поводы, которые подчас являются случайными событиями, совершенно не связанными с происходящими процессами.

Нынешний кризис на рынках, как мировых, так и российских, дает возможность достаточно точно описать все виды этих процессов.

Если говорить о фундаментальных причинах кризиса на американских (читай — мировых) фондовых рынках, то связан он со структурным кризисом экономики США, который начал развиваться в начале 80-х годов прошлого века со стартом так называемой рейганомики. В особо бурную стадию он вошел в период правления демократической администрации Клинтона, которая стимулировала всех делать долги, с которыми невозможно разобраться до сих пор.

Необходимость поддерживать структурные диспропорции вызывала избыточную эмиссию, которая, в свою очередь, выливалась на финансовые рынки, что приводило к их непропорциональному росту. В частности, возникали "фиктивные" активы, фиктивные в том смысле, что на них не было реального спроса.

Ясно было, что рано или поздно такой путь "развития" должен закончиться плохо. Финансовые пузыри, разумеется, лопались и раньше (1987 год — фондовый рынок, 2000-й — крах "дот-комов" и т.д.), однако, запас прочности системы давал возможность выйти из ситуации. Но в ноябре этого года в США должны состояться президентские выборы. Вот он, повод! И именно он потребовал от республиканской администрации Буша резких мер, поскольку некоторые ее, администрации, деяния вроде 11 сентября 2001 года, агрессии в Ираке, финансирования компании "Халлибертон" и т.д. ставили некоторых ее членов под серьезную угрозу в случае прихода к власти Демократической партии. И кое-что республиканские стратеги придумали.

Часть из их задумок мы вычислили, например, снижение цены на нефть за несколько месяцев до выборов. Тут все было понятно: цена на бензин — один из самых ярких индикаторов экономических успехов Белого дома для американских граждан. Ее снижение — показатель высокого качества государственного управления. А что перед тем, как несколько опустить, цену загнали на недосягаемую высоту — так этого уже никто не помнит.

Кое-что можно было вычислить, но вычислено не было. Это, в частности, рост доллара относительно других валют. Дело в том, что рост доллара в среднесрочной перспективе американской экономике, в которой и без того импорт сильно превышает экспорт, не очень выгоден. Фокус тут в том, что локально он снижает цену импортных товаров, то есть тоже демонстрирует избирателям эффективность действующей власти. Отметим, что снижение цен на нефть и без того стимулирует рост доллара, а ведь летом еще была поездка министра финансов Полсена, который уговаривал ведущие центробанки мира, что называется, "прикупить доллар". 

Когда доллар стал расти, многие комментаторы этому обстоятельству крайне удивлялись. Дело в том, что обычно валюта растет, когда ее покупают. А для чего покупали доллар? Все активы, номинированные в долларах — акции, нефтяные фьючерсы, другие ценные бумаги, — в последние недели падали, и аналитики никак не могли понять, под какие активы кто-то затаривается долларами. А ответ был очень простой — центробанки. Они эти доллары никуда не тратили, а просто хранили их на своих счетах.

Но вот здесь вышел конфуз, которого никто не ожидал. Дело в том, что отток долларов из финансовой системы вызвал достаточно острый кризис ликвидности, который отражается на графике расширенной долларовой денежной массы М3, включающей наличные деньги в обращении, чеки и депозиты, взаимные фонды денежного рынка. В некоторое оправдание денежных властей США отметим, что потеря ликвидности для них явление новое и неожиданное. Не то, что для наших, но к ним мы еще вернемся. Итак, начался кризис ликвидности, который многие американские финансовые институты, уже достаточно давно пребывающие не в самом лучшем состоянии, пережить не смогли. 

Это оказалось крайне неприятным ударом для американских властей, поскольку шум от падения фондового рынка, судя по всему, уже превысил позитив от падения цен на нефть. Впрочем, все это мы еще увидим по рейтингам Маккейна. Отметим, что он еще имеет некоторые "внеэкономические бонусы" — это, например, распиаренная в США как "агрессия России" неудачная война Саакашвили против Южной Осетии и Абхазии. Сегодня уже почти очевидно, что провоцировали грузинского президента на эту авантюру как раз республиканские политтехнологи. 

В любом случае, сегодня ситуация в экономике США аховая. Преодолеть кризис ликвидности не удается, главным образом, из-за того, что количество обанкротившихся крупных финансовых структур достигло критического уровня — уже почти невозможно понять, можно ли верить хоть кому-либо, поскольку на практически любой цепочке долгов можно встретить банкрота. А если еще учесть, что среди потенциальных банкротов появились страховые компании, которые страховали риски дефолтов, если учесть, что система рейтингов надежности уже вообще не стоит ломаного гроша, то становится понятно, что конструкция мировых финансов трещит по всем швам.

Во вторник ФРС США должна была принять ключевое решение по учетной ставке: повышать нельзя понижать (запятая, как вы понимаете, не поставлена умышленно). Руководство этой достойной организации поступило, как обычно в последнее время, то есть решение не приняло.

Вполне понятное действие, которое и вызвало дальнейший обвал рынков уже на следующий день. Отметим, что принятие решения было воистину трудным делом. Поскольку, с одной стороны, инфляция явно зашкаливает за двузначные числа, по некоторым данным, приближаясь к 20% в год, что категорически требует ставку срочно поднимать. С другой — имеет место явная депрессия (ну, в официальной статистике ее, конечно, до выборов и не будет, но все же всё понимают), которая требует в соответствии с монетаристскими канонами ставку опустить. Поэтому, куда поставить запятую, — большой вопрос. 

Отметим, что читатели нашего журнала, знакомые со статьей "Теория кризиса", опубликованной в № 33 за 2008 год, могут смело сказать, что любое движение ставки не приведет к позитивному результату до тех пор, пока не будут скомпенсированы структурные диспропорции в американской экономике, что сегодня требует ее сокращения как минимум на треть.

В общем, как говорят медики, прогноз тяжелый, и самое время перейти к нашим проблемам. Они тоже имеют место. Поскольку в процессе своего уже упомянутого выше вояжа Полсен посещал и Москву, есть основания считать, что наши денежные власти, которые и вели с ним переговоры, знали о его планах понижения цены на нефть и повышения доллара. Может быть, даже выделили ресурсы на его реализацию. И вот здесь они дали маху, поскольку наша экономика, которой они же много лет не давали рублевых кредитов, все больше и больше садилась за это время на нефтяную иглу. Как следствие, любое падение мировых нефтяных цен (а они упали за два месяца в полтора раза!) вызывало серьезные вопросы у иностранных инвесторов, которые и без того пребывали в несколько нервическом состоянии из-за собственных проблем. И, в конце концов, начался отток их средств из страны в целом и с фондового рынка в частности. 

Дополнительным фактором стало падение рубля (на фоне роста доллара на мировых рынках), поскольку ликвидность нашей банковской системы, усилиями тех же денежных властей сидящей на голодном пайке, поддерживалась в основном за счет кредитных линий иностранных банков. Из-за того, что в условиях падений рубля риски невозвратов этих кредитов сильно выросли (отметим, что к этому были и другие, чисто внутренние причины — например, невозврат выданных потребительских и ипотечных кредитов), кредитные линии были закрыты — и банковская система вновь, уже в который раз оказалась в состоянии жесткого кризиса ликвидности. И что будет дальше, пока не ясно. Сейчас ситуацию будут быстро разгребать вполне себе революционными методами, но кто останется под обломками, насколько вырастет инфляция и, главное, кто и как будет обеспечивать системную ликвидность всей банковской системы, пока совершенно не ясно.

В итоге на общемировой кризисный фон мы наложили собственную кризисную составляющую, которую можно было бы назвать дуростью, если бы она один в один не повторяла политику 1996—1998 годов. Опять же большой вопрос, почему, зная о предстоящих изменениях на мировых рынках, наши денежные власти не приняли упреждающих мер, хотя бы по поддержке ликвидности? Ей-богу, проблем было бы на порядок меньше. 

В заключение вернемся к прогнозу. Для России его пока делать рано — посмотрим, что придумают денежные власти. Что касается мира… Нет у меня уверенности, что из сложившегося вороха проблем есть хороший выход. Даже в самих США политические деятели все чаще начинают обращать внимание на то, что политика ФРС все чаще начинает напоминать поддержку одних финансовых институтов в ущерб другим. Мы на это можем отметить, что ФРС — это частная контора и, понятное дело, своих учредителей любит больше, чем всех остальных. Но вот с точки зрения американских депутатов, это, оказывается, не так. Видимо, они недостаточно еще усвоили уроки демократии.

В любом случае, не вызывает сомнений, что призывы к резкому усилению государственного контроля над американской экономикой достигнут цели: уже сейчас этот контроль резко усиливается. Но эффекта он не даст еще достаточно долго, поскольку фундаментальных структурных противоречий пока еще никто не отменял. А это значит, что кризис в США будет продолжаться, все более и более снижая совокупный спрос по всему миру. Что в более или менее среднесрочной перспективе неминуемо приведет к повторению сценария Великой депрессии, уже в масштабах всей мировой экономики. И это крайне неприятный для нас сценарий, поскольку нефть в его рамках будет стоить всего ничего. А значит, производить "фсе" нам нужно будет самим. Что мы уже фактически разучились делать. Так что я всячески призываю российских граждан отдать себе отчет: спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Если вы рассчитываете, что придет дядя и даст вам денег, то зря — лафа на ближайшие лет 25 закончилась.

(Профиль, Михаил Хазин, №35(590), 22.09.2008)