La propriйtй c

"Собственность — это кража", — утверждал отец анархизма Пьер-Жозеф Прудон. Может быть, поэтому на рынке, смысл которого — в обмене собственностью, воровство столь естественно. Воруют все и всё: товары, идеи, деньги, людей с мозгами. Особенно — идеи. Их украсть легче всего, и результат получается замечательный. Намного окупает расходы по воровству (если они вообще есть).

Всё подряд копируют китайцы. Стоит появиться на какой-нибудь выставке где-нибудь в Европе или США новой мебели, автомобилю, одежде, — как буквально через пару месяцев заводы Поднебесной производят скопированное в массовом масштабе.

Копируют даже товары класса люкс — в Италии не так давно обнаружили поддельный Ferrari F355 GTS Berlinetta . Суперкар был подделан настолько искусно, что даже специалисты не сразу разобрались, что к чему. Ни кузов, ни маркировка мотора, ни внутренняя отделка, ни символика ничем не отличались от оригинала. Разоблачение вышло случайно, когда выяснилось, что этот автомобиль не был собран на заводе в Маранелло. Однако на сей раз это оказались не китайцы: эксперты пришли к выводу, что поддельную Ferrari сотворили на заводе Pontiac. То, что американцы замечательно воруют деньги, которые сами, впрочем, и печатают, все знают; только за последние месяцы было разоблачено две финансовых пирамиды — Бернарда Мэдоффа, укравшего 80 млрд. долларов, и Аллена Стэнфорда, который умыкнул всего ничего — 8 млрд. долларов; но то, что они умеют делать поддельные Ferrari , не отличимые от настоящих, — это новость.

А уж понятие "интеллектуальной собственности" всегда было вещью весьма условной, поскольку идея — это не та штука, которую можно засадить в подвал и спрятать от чужих глаз и ушей. Высказанная идея становится общей. "Идеи — они Божьи", — как любил говорить один мой хороший приятель, используя в трудах своих кем-то уже придуманное. Идеи воровали все и всегда. В музыке, например, этим грешил даже Моцарт. Например,его знаменитая 40-я соль-минорная симфония — это, мнению некоторых, не что иное, как переделанная фортепьянная соната Сальери. Сальери, кстати, вопреки сложившемуся во многом благодаря Пушкину мнению о себе как о злодее, организовал исполнение этой симфонии и ею дирижировал. В Италии к воровству интеллектуальной собственности вообще относились спокойно и с юмором. Никто никого не штрафовал, зато публика никогда не упускала случая указать на плагиат. "В этой стране не изобличают плагиаторов брошюрами, — пишет Стендаль (сам не чуждый плагиата; написанные им биографии Гайдна и Моцарта, в значительной мере украдены у некоего Карпани, который, в свою очередь, сам списал их у немца Шлихтегролля) в "Письме о современном состоянии музыки в Италии", — вора ловят с поличным. Если композитор, произведение которого исполняют, выкрал у другого арию или только несколько пассажей, несколько тактов, то, лишь только зазвучит украденный отрывок, как со всех сторон раздаётся "браво" с присоединением имени настоящего владельца. Если Пиччини ограбил Саккини, то ему беспощадно кричат: браво Саккини!"

Если бы мы следовали этому благодатному правилу в нашей сегодняшней повседневной жизни, то нам пришлось бы выучить множество незнакомых фамилий. Например, садясь за компьютер, вполне можно было бы обратиться с чем-то вроде молитвы к Биллу Гейтсу за то, что он снабдил нас столь замечательным рабочим инструментом, — и это было бы ошибкой, потому что оконный интерфейс Microsoft стибрила у Apple . Это вызвало многолетнюю тяжбу, в которой никто никому ничего не доказал, поскольку сама Apple позаимствовала идею в лабораториях фирмы Xerox . Наверняка, если покопаться, выяснится, что инженеры Ксерокса тоже работали не с нуля;   конспирологи любят утверждать, что стремительный технический прогресс, начавшийся в США с конца 40-х годов прошлого века, имеет своей причиной кражу идей с хранящейся в таинственном ангаре-18 в Розуэлле потерпевшей катастрофу летающей тарелки. В конце концов, в трудные для Apple времена Microsoft финансово поддержала своего конкурента (а также и источник прибыли, правда   совсем небольшой, — ведь "Офис" пишется и для платформы Macintosh ), и конфликт был забыт ко всеобщему удовольствию.   Восхищаясь пирамидой Хеопса, мы должны помнить, что он был совсем не первым, кто построил для себя такую гробницу, — но надо ли считать Хеопса плагиатором и вором интеллектуальной собственности?

Маркетинг, в некотором роде, — это искусство воровства рыночных идей. Аптекарь Джон Пембертон придумал в 1886 году лечебный напиток, впоследствии ставший "Кока-Колой"; в 1898 г. другой аптекарь, Калеб Брэдхэм, его воспроизвёл — этот назвали "Пепси-Колой". Кому стало хуже от того, что вместо одной колы стало две, пусть даже и неотличимых друг от дружки? Или что практически не отличающихся одна от другой марок автомобилей в мире — не сосчитать? Это даже не считается воровством, хотя на самом деле — воровство. Если кто-то придумал такую замечательную вещь, что она всем нравится и расхватывается на рынке, будь это музыка или автомобиль, — её тут же воспроизведут, и никакие запретительные меры не помогут. Будь они эффективны — в каждом классе был бы на весь мир только один-единственный   автомобиль, существовал бы только один-единственный сорт творога или майонеза; на весь мир имелся бы только один рэпер и один-единственный тип телевизора для каждого размера экрана. Воровство идей — это фундамент развитого рынка.

Единственный способ оградить себя от воровства — это такое know - how , которое невозможно воспроизвести. Таков мир искусства: если у человека неповторимый голос, если он рисует или сочиняет так, что его невозможно повторить, — он уникален; все похожие на него — всего лишь подражатели. В материальном мире так поступают, когда продают лицензию на оружие. Например, ежегодно в мире производится около миллиона единиц стрелкового оружия, так или иначе копирующего автомат Калашникова. Среди них есть легальные, лицензионные — около 10%, но они ценятся немногим выше пиратских копий; по-настоящему ценится только автомат российского производства. Почему? А потому что лицензия на сталь, из которой изготавливаются некоторые детали автомата, не продаётся, её состав секретен, и оттого даже лицензионный автомат конкуренции с настоящим не выдерживает. Как подражатель Элвиса Пресли с самим Элвисом.

А то, что можно воспроизвести, — воровали, воруют и воровать будут. Если Ferrari можно воспроизвести один к одному, так, что догадаться по свойствам самой машины, что она поддельная, невозможно, — значит, технология воспроизводима, и Ferrari будут подделывать и дальше. И сколько в мире настоящих Ferrari , а сколько — поддельных? Кто это может сказать?   Если   технология воспроизводима и её можно украсть, — никто. На том стоит рынок. Ведь собственность — это кража.

23.06.09